вытянутым узким лицом. Интересно бы с ними поговорить — они прямо ксуду подъехали, но ведь потом останутся еще.
Начались прения. Лена рассказала о случаях домашнего насилия всемьях нынешних депутатов, не дошедших до милиции, нозарегистрированных женсоветом со слов свидетелей. На трибуну поднялсянезнакомый рабочий с «Электрона»:
— У меня вопрос к обвинительнице. А как вообще вышло, что все этилюди были избраны? Куда наша партия смотрит?
Дана выпрямилась.
— А в нашей партии абсолютное большинство — из «Снежного барса».Вас, ребята, сколько раз приглашали вступать? Я сама по всем цехам хожурегулярно, наверное, всем уже надоела! У нас с «Электрона» всего пятьчеловек в партии, и те не шибко активные! Никому ничего не надо, всеустройством личной жизни заняты — а тем временем умные буржуи властьзахватывают даже в партии! Так дождемся, что нам новые хозяева на шеюсядут.
Мужчина почесал в затылке задумчиво:
— Это точно, — кивнул он, — я тебя помню, ты у нас тоже была. Ну язаписываюсь! Где у вас можно в партию вступить?
Дым улыбнулся. Этот суд был возможен благодаря одному пункту вуставе партии — о том, что партия выражает интересы пролетариата наделе, и поэтому в случае спорных ситуаций партия обязана подчинитьсямассовому пролетарскому суду.
На трибуне сменялись ораторы. Они с возмущением говорили опроизволе семейства Барсятникова, о том, что никак нельзя допускать этушайку еще и в горсовет.
— И в магазинах у них обвешивают! — крикнула из зала работницаобувной фабрики. Послышался смех.
— И цены как на Луне!
На трибуну выбралась бойкая черноволосая девчонка лет семнадцати.
— Товарищи! — пискляво, но уверенно начала она. — Наш коллектившкольной коммуны предлагает следующую резолюцию: обязать городскуюпартийную организацию выбрать в двухмесячный срок новый составдепутатов горсовета. В этом составе должно быть не менее сорока процентовженщин и не более двадцати процентов лиц, состоящих друг с другом вродстве!
— Уточнение! — изящно подняла руку женщина из областного комитета. — Я должна сообщить следующую информацию. Мы с товарищемпредставляем чрезвычайную временную комиссию обкома, и нам порученопровести в вашем городе партийную чистку. Если хотите, можно добавить врезолюцию требование — выдвигать депутатов только после чистки.
Резолюция была принята подавляющим большинством голосов. Впредбаннике актового зала народ хохотал, рассказывал анекдоты. В углу настолике Рашид принимал заявления от желающих вступить в партию —выстроилась целая очередь. Глядя на это, Дана заметила:
— Кажется, можно чистку и не проводить! Нормальные люди у нас и тактеперь будут в большинстве.
— Мы все-таки проведем, — улыбнулась женщина из обкома, — нампоручено. Да, Коль?
— Конечно, Алиса, — энергично кивнул мужчина, — мы их так почистим,перья полетят!
— Что-то мне даже страшно, — задумчиво произнес Дым, — а что выбудете делать?
— Кандидат? На испытательном? — спросила Алиса. Дым кивнул.
— Тут все просто, — стала объяснять она, — ты же читал устав,требования к коммунисту. Надо ведь не просто в партии числиться! Взносы,регулярные поручения, раз в год курс или экзамен по теории. Проверим, ктокак это выполняет. Проанализируем все публичные высказывания и статьиэтих товарищей. Дальше: бытовое поведение. Говорите, зафиксированыслучаи избиений жен и детей? Тоже повод. Да, и у нас есть право исключатьиз партии. Как у чрезвычайной комиссии. Проверим каждого коммуниста увас.
— Так у нас, может, три четверти организации исключать надо.
— Три четверти и исключим, — пожала плечами женщина.
— А Барсятников даже не явился, — презрительно сморщилась Дана.
— Явился — не явился, — вздохнул Олег, — а в газете он завтрапрочитает о решении народного суда. Так что гулянку по поводу избраниянародным депутатом придется отменить.
Лена болтала со своими старшеклассниками, и тут ее кто-то потянул зарукав. Перед Леной стояла девочка лет пятнадцати со светлыми хвостикамии испуганным худым лицом.
— Здравствуйте. Вы ведь из коммуны? — сбивчиво заговорила она. — Яненадолго. Я Виктория Барсятникова.
Девочка быстро огляделась по сторонам.
— Здравствуй, Виктория, меня зовут Лена, давай в сторонку отойдем, —предложила учительница. Они отошли подальше, в угол, где от зала ихотгораживала колонна.
— Лена, я с вами поговорить хотела. Понимаете, я хочу в коммуну уйти.
— Ну так это же прекрасно!
— Я раньше боялась. Мать каждый раз, как выволочку устроит, потомеще орет: тебя еще в интернат заберут, там бить будут, пахать там будешькак проклятая, темную будут устраивать.
Лена бросила взгляд на своих ребят — смеющихся, весело обнявшихсяу дверей. Вика торопливо продолжила:
— Может, и будут. Может, и пахать. Так я и дома вкалываю — то на кассу,то ящики таскать, то мыть. Я работы не боюсь, вы не думайте. А насчетбить...
— Да не бьют у нас никого, — ответила Лена серьезно. — Работа — да.У нас свои теплицы, конезавод, цех от «Электрона» — платы собираем.Норма — двенадцать часов в неделю. Но никто не жалуется, ребятамнравится.
— Знаете, я дома не могу уже... — Вика смотрела в стену замершимвзглядом.
— Понимаю, — мягко сказала Лена.
— Отец все время — вырастешь, отдадим за Васю, а он козел, Васяэтот! Может, отец шутит, но я не хочу! Я, может, в Ленинград бы поехалаучиться. Я врачом хочу стать. Я вот думаю, ну пусть в интернате плохо, номне еще три года только в школе, а потом же никто не запретит ехатьучиться, правда?
Лена положила руку девочке на плечо.
— Обещаю, — сказала она, — что у нас ты сможешь учиться и потомпоехать куда угодно. И никто не будет тебя бить. И в интернате тебе будетхорошо. Ты мне веришь?
Вика вздрогнула. Выглянула из-за колонны:
— Но я это... понимаете, боюсь я. Меня мать убьет, если увидит, что я свами тут говорю. А если я поеду — домой лучше не возвращаться! И потом,знаете, они и в коммуну за мной ведь приедут. Отец же знаете какойвлиятельный. Я боюсь, меня заставят потом опять домой, и тогда знаете, чтосо мной сделают?
Лена покачала головой.
— Тебя защищает закон. Ты имеешь право с двенадцати лет решать,дома жить или в коммуне. Если что — тебя милиция защитит, у нас тожеесть своя милиция. А если ты боишься, лучше всего давай поедем с намипрямо сейчас. В автобус — и с нами. Не заходя домой. Вещи тебе в коммуневсе дадут. Оттуда позвоним семье и сообщим о твоем решении. Ну что —рискнешь?
Лена вышла из-за колонны, обнимая за плечи светловолосую девочку,подошла к группе ребят. Учительница сказала несколько слов, и тотчас троепарней сомкнулись вокруг девочки, защищая ее от посторонних глаз. Всягруппа коммунаров медленно двинулась к выходу, к автобусу, покрытомудетскими разноцветными рисунками.
Дым до темноты слонялся с друзьями по городу — благо суббота.Наконец, забрели на огороженную территорию, где был заложен котлованбудущей фабрики.
Над стройкой взметнулся исполинский пластиковый купол. По периметрууютно перемигивались цветные огоньки, взбегали вверх, снова спускались,внутри что-то глухо бухтело, переворачивалось, посверкивало временами.Зрелище завораживало.
— Все-таки это дико, — сказал Дым, — на Тайване, там было проще. Тыстреляешь, в тебя стреляют...
— Понимаю тебя, — серьезно ответила Дана, — я сама отслужила вИталии, там только ОЗК достали, радиоактивность же. Но проще — тыстреляешь, в тебя стреляют. А тут — муть какая-то, болото. Рожи эти —улыбчивые, такие приличные. И как подумаешь, что эти рожи могут вбольших кабинетах потом оказаться. Как Первый Союз-то погиб?
— Ну мы тоже тут иногда... стреляем, — вскользь заметила Катя.
— Да и не только вы, но и обычные люди вообще-то в милициирегулярно дежурят, — добавил Рашид.
Дым нащупал руку Даны и осторожно сжал ее. Дана не выдернулаладонь — сухую, теплую, крепче сомкнула пальцы. К горлу Дыма подкатилкомок.
— И все-таки, — вздохнула Дана, — ну ладно, в горсовет мы их непустили. Из партии их Алиса с Колей вычистят. Но давайте уже вернемся коснове — к материализму. Пока люди в их магазины идут и деньги тамоставляют — эти граждане будут процветать. А люди туда будут идти!Потому что безденежное распределение пока плохо работает. На базу запродуктами зайдешь — там хлеб и консервные банки. Колбасу завезут —сразу толпа, свой лимит на месяц выбирают. У них потом портится этаколбаса...
— Или странным образом в магазинах Барсика оказывается, — добавилРашид, — с чем тоже бы надо разобраться.
— Даже не в этом дело. Предварительные заказы тоже у нас плохоработают. А к Барсику зайдешь — все,что угодно, пожалуйста. Конечно, вселомятся, и все за деньгами охотятся в итоге.
Дым покрутил головой:
— Подождите, ребята! А для чего мы тут фабрику-то строим?
Все замолчали, посмотрели на него. Дана вдруг придвинулась ближе исама перехватила его руку.
— Пищевая фабрика! — с энтузиазмом воскликнул Дым, — она же всемелкотоварное производство вытеснит, всех фермеров.Крупное производство же всяко выгоднее мелкого. Мы здесь сорок линийгидропоники закладываем. Две такие фабрики кормят весь Ленинград, вы вЛенинграде на базах были? Там куда круче, чем у Барса в магазинах! Там