Ван дер Тиссена не было. Этот человек пришёл к нему, надеясь спасти своёдетище, и никак не может примириться с мыслью, что спасение не удалось ипроект в самом деле пора с почётом хоронить. Под звуки оркестра. Хорошийбыл проект — когда-то дайверы сами возлагали на него большие надежды...Но не задалось, как и многое из того, что мы затеваем в жизни. Ван дер Тиссенвновь вспомнил Олле и его череду неосуществлённых проектов.
— Не задалось, — сказал он и по изумлённо округлившимся глазам собеседникапонял, что произнёс это вслух. Торопливо извинился:
— Это я не о вас, это... просто слишком многое совпало.
— Да, — кивнул длиннолицый инженер. — Это вы правильно: «Не задалось». Задавали, задавали нужные условия — а есть кое-что посильнеенаших намерений. Стечение обстоятельств...
— Ещё раз извините, — Ван дер Тиссен попрощался и выключил связь.Вот чего не хватало для полного набора отвратительных ощущений — такэто поучаствовать в похоронах чужого проекта!
В мрачном настроении тренер прошёл в свой закуток с письменным столом,налил себе остывшего кофе и задумался. Другие команды тоже отказались.«Санчесы» смело заявили, что недостаточно профессиональны для такихвывертов, каких от них ждут. «Стуре» сослались на сложности тренировочного расписания... хотя уж расписание-то могли бы поменять, было быжелание! Значит, желания не было — не захотели связываться, тоже прислали цветочек на гроб «трёшки». Китайские «драконы» набрали в новыйсостав молодёжи, с них что взять. «Колесницы» не могут участвовать потехрегламенту — на всю команду у них только один пилот-мужчина, аженщины к пилотажным испытаниям космической техники не допускаются.
Остаются «Стрижи», которых уже, по сути, нет — и всё, высшая лига включалапять команд, теперь осталось четыре.«Гринда» модель три, ласково названная «трёшкой», наверно, была быхорошей машиной. Толковый десантный катер, нужный у дальних планеткак воздух. «Афалина-двоечка» послужила неплохо, прямо скажем, отличнопослужила, но — морально устарела. Гонять на соревнованиях на ней можнозамечательно, работать — уже нельзя. «Трёшка» была бы готова её заменить,если бы прошла все положенные испытания. Но требования к ней сегодняуже совсем не те, что к «двоечке», и даже не те, что к «Афалине» два-два. «Трёшка» должна нырять в толстые атмосферы. Беспилотные испытанияговорят, что она ныряет, но летать на ней будут живые пилоты, а никтоиз ныне живых пилотов пока этого не смог. А это значит, что либо задача«трёшке» не по зубам, либо надо совершенно по-другому готовить пилотов.Задачка посложнее, чем создать новый катер!
Вопрос выживания «трёшки», как следствие, упирается в пилота, которыйпоймёт, как заставить её выполнять требования к новой машине. Конструкторыубеждены: «трёшка» это может, надо лишь «научить» её работатьтак, как этого от неё ждут. Эх, Олле, Олле, неужели бы мы им не показали?..
Вызов на коммуникатор отвлёк тренера от раздумий; Эржен на экранесмотрел тревожно и решительно:
— Капитан просил узнать, вы полетите на Юпитер?
С Пирсоном Осмунд был знаком: встречались на Луне, даже несколькораз летели вместе на Землю с лунного терминала. Когда тот позвонил раноутром на домашний номер, отклонять вызов было неудобно — Пирсон нестал бы беспокоить по нестоящему поводу. Руководитель проекта «трёшки»был персоной довольно известной, все команды дайверов следили за работойконструкторов. Осмунд догадывался, по какому поводу Пирсон звонитименно ему, и в те несколько мгновений, пока инженер печально желал емудоброго утра, он успел мимоходом подумать, что скажет Бритте. А потомперестал об этом думать:
— Я соберу команду и проведу инструктаж. Куда нам лететь — на базу«Симург» или на «Кубу»?
— Прилетайте на «Симург», штаб испытаний там, — сказал Пирсон, иморщины на его усталом лице немного разгладились.
На сердце у Осмунда было непривычно холодно и пусто — он в последнеевремя привык смотреть на себя как бы со стороны, но этого состояния засобой не помнил. Это не было ни грызущей пустотой тоски, которая посещала его в первые дни добровольного затворничества на Земле, ни растерянностью от невозможности предсказать своё будущее. Иной раз он ощущалсебя на утлом неуправляемом плоту, несущемся по стремнине навстречуводопаду, а рулевым на этом плоту должна была бы стать Бритта... но онатак же беспомощно и заворожённо смотрела в бездну будущего водопада, неделая попыток спасти их несчастный семейный плот.
Но сейчас он был пуст изнутри совсем по-другому — как новый, толькосо стапелей, планетолёт. В нём ещё ни команды, ни пассажиров; всё это будетпотом — корабль заживёт своей новой жизнью, и он готов к ней, готов кновому старту. Осмунд отстранённо подумал, что, пожалуй, он действительнов своём роде на стапеле — можно уйти в новый полёт, к новым мирам,в новую жизнь... если его не остановят.
Биргитта вошла из спальни, по-детски протирая кулачком глаза:
— Что ты? Разбудили?
— Нет, родная, — он шагнул к ней, привычно обнял, прижал к своемуплечу белокурую голову, склонившуюся под тяжестью кос. Потом отстранился,взглянул в лицо жене:
— Я полечу на испытания. На Юпитер.
Биргитта смотрела на него долго-долго, так долго, что лучик солнца изокна передвинулся с её виска на шею и плечо. Потом как-то несмело провелапальцем по его щеке и сказала тихо-тихо:
— Я тебе лекарства соберу. Тебе ещё две недели витамины пить, не забывай.
Она выглядела сейчас такой неожиданно юной, что у Олле закружиласьголова — показалось на миг, что двенадцать последних лет ушли куда-то ивсё ещё впереди.
Невообразимо громадная молния пробила плотный клубящийся тумансправа и впереди. Осмунд невольно качнулся в кресле назад, как будто лиловоегрозовое чудовище в самом деле могло его задеть. Нет, это далеко, неменьше двух тысяч километров. Кажется, гроза сюда всё же не дотягивается.Осмунд торопливо глянул на карту: к полюсу сдвинулись не сильно, но и всубэкваториальную зону дальше нельзя — и так уже связь с «Симургом» елетеплится.
«Трёшка» легко и плавно скользнула влево-вниз, лишь едва заметнойвибрацией отозвалась на увеличение мощности двигателя. Шестьдесят процентов есть, пока хватит. Теперь по программе — нырок вниз, на тысячусто, и старт по дуге назад, в верхние слои экзосферы.
— Второй, — сказал Осмунд в шлемофон, — следи, чтобы ветровойснос был не больше пяти градусов, а то завалимся.
— Есть! — Эржен и так не сводил глаз с ветровой карты, но испытанияесть испытания: все приказы командира и все ответы второго пилота должныбыть записаны. В этом полёте они проговаривали вслух многое из того,что на обычной тренировке или на соревнованиях было бы понятно с полуслова,а то и вообще по движению руки и чуть заметному кивку. За внимательность и собранность Эржена Осмунд не беспокоился: нервы у парнястальные, а медлительность обманчива. И всё же он мимолётно пожалел, чторядом с ним в кабине сейчас не Мэгги. С ней удивительно просто, в полётеона становится его продолжением, словно бы мысли читает. Эржен хорош,но когда летаешь с ним, ему нужно уступать, соразмерять свои творческиепорывы с его чётко продуманной схемой полёта. Капитан из него будет отличный,но жёсткий...
Второй катер, страховочный, шёл справа-сзади, повторяя все манёврыпервой, пилотируемой «трёшки». Как «Гринда» умеет летать в беспилотномрежиме, конструкторы уже знали, потому и направили её в сопровождениеведущей машины без сомнений. Пока оба китообразных вели себя лучшенекуда: управляемость, мощность, системы ориентирования показывали себяпрекрасно. Остался последний подъём — и хватит, покатались достаточно,пора домой, на «Симург». За неделю подготовки к главному старту база«Симург» стала для команды «Стрижей» действительно домом, даже болееуютным, чем «Калавинка» над Венерой. Может быть, потому, что на Венереони были предоставлены сами себе: никто не вмешивался в режим тренировок,но никого и не занимало то, что составляет жизнь команды вплоть доочередного старта. А здесь, в системе Юпитера, их окружали помощники,искренне заинтересованные в их работе. Победа будет общей, поражение —общим, все это знают. И все следят сейчас не отрываясь за полётом двух«Гринд»: для всех оставшихся на «Симурге» и ещё для сотен людей на Землеэто будет главная победа или главное поражение в жизни.
Падение в глубину здесь ощущалось совсем иначе, чем в земной атмосфере.Перегрузки росли медленнее, но уж зато давали прочувствовать себяв полной мере. Свободное падение в многоцветный кружащийся мрак, молнии,полыхающие далеко впереди, скрежет помех в шлемофоне, удары ветра, качающие катер, как огромные волны... Атмосфера Венеры была злее,агрессивнее, но бороться с ней можно было на равных. А эта мощь — совсеминого рода. Ощущаешь себя плотиком в океане, игрушкой стихий, носекрет путешествия плотика — в том, чтобы не противиться стихиям, а использоватьих разгул, скользя, паря, падая и ловя момент, когда можно будетодним решительным рывком уйти из-под власти гигантской протозвезды.
— Минус тысяча, — произнёс Эржен, его рука в сенсорной перчатке передвинулась на резервную панель запуска главного двигателя. Осмунд поискал взглядом вторую «Гринду»: беспилотник по-прежнему держался гдеположено, повторяя все манёвры ведущего. Ну, всё, хватит испытывать терпениеЮпитера, пора подниматься!
— Минус тысяча девяносто.
— Пуск! — Осмунд поочерёдно тронул пять клавиш подачи мощностина двигатель. Катер вздрогнул, замер на секунду, повис в равновесии густойатмосферы и медленно развернулся носом вверх. «Гринда»-ведомая повторила это движение с запозданием на долю секунды. Пилотов вдавило вкресла, на мгновение появилось ощущение мышечной усталости, медсистемаскафандра добавила в дыхательную смесь кислорода, и болезненное чувство