Он головой качает:
— Нет, Бобик, — и вдруг что-то загорается в его смурных глазенках, —я сам тебе работу могу предложить. Нет, извини, не работу, а... Ну словом, ятут одну штуку изобрел. Построил. На себе испытывал, опасности нет. Интереснодо безумия. Но мне еще один испытатель нужен, внешний, чтобы ямог рядом стоять и данные считывать. Заплатить я тебе за это не смогу. Но...прикинь, что это — перспективный старт-ап. Такого еще никто не делал.Если мы это пробьем, если все получится... Лексус для тебя будет ерундой.Ну как, интересно?
— А о чем речь-то? — спрашиваю. — Что такое?
— Так не расскажешь, — говорит он, — могу показать, если хочешь.Поехали!
Если бы это был не Мурикс, и если бы мне не было так блевотно в тотдень, я бы точно пальцем у виска покрутил. Ага, щас, гениальный изобретательвечного двигателя в совковых джинсах. Но я знал Мурикса, и потомуне то что поверил в его слова, в убежденность во взгляде, — но интуициявсе же шевельнулась: в этом что-то есть. Словом, поехали. Но чем дальшемы забирались, тем больше меня снедали сомнения.
Во-первых, это оказалось у черта на куличках, в Купчино. Пока добирались, Мурикс мне так ничего и не прояснил. Дошли пехом до советскойгрязной многоэтажки. Ну, думаю. И там спускаемся в подвал.
— Я тут живу, — говорит Мурикс, — нормально снимать мне дорого.Да ведь одному ничего и не надо.
Там какая-то комнатка полуподвальная, койка, старый шкаф и реальнокрутой комп на обшарпанном столе. Даже два — нотик Сони и стационарный под столом, не видно, что именно, но ясно, что машинка мощная, недешевка. И кресло еще неплохое, почти новое.
В общем, там смотреть было нечего, и мы пошли собственно в подвал,там оказалось просторное пустое помещение, запертое на замок. Муриксзамок открыл:
— Комнату я у дворника снял, и сюда он меня пускает. Я ему плачу немного.Здесь видишь, подключения есть, удобно.
А я смотрю на это его «изобретение», которое в центре стоит. И мнемедленно так становится ясно, что Мурикс не свистит. Жопой чую — а неумел бы чуять жопой, не стал бы старшим менеджером, — что овчинка выделкистоит. Что здесь надо задержаться. Скепсис мой, короче, испарился.
Вот представьте восемь зеркал в человеческий рост, без всяких рам, иони поставлены под углом друг к другу. Никаких опор. Проводов тоже невидно, только к розетке один тянется. Но самое удивительное — что в центреэти зеркала словно исчезают. Там между ними какие-то грани сверкающие,и серый туман клубится. Как в фантастике.
— И что же это такое? — говорю я.
— Хрономовер, — говорит он, — ну от латинских корней... Двигатьсясквозь время.
— Машина времени, что ли? — ошалел я.
Он стал объяснять. Это не то чтобы такая машина времени прямо, как вфантастике описывают. Чтобы сел и поехал куда хочешь. Нет. Но в общем вконтинууме — он так и сказал — есть такие опорные точки, соединенныекакими-то гравитонными линиями. Он вообще разработал не то теориюединого поля, не то что-то вроде, но вместо того, чтобы пожинать плоды кактеоретик, решил первым делом изобрести штуковину, которая из этой теориипрямо вытекает. И у него получился вот этот хрономовер. На самом делеэта теория еще объясняет, откуда брать дармовую энергию. И как в Космосна дальние расстояния летать.
— Так чего же ты… — начал я, но глаза Мурикса тут сверкнули:
— А еще можно оружие изобрести. Это гораздо проще, чем даже хрономовер.Знаешь какое? Можно так, чтобы планета в черную дыру превратилась.А можно отдельные континенты в точку схлопывать.
Когда до Мурикса доперло, какую фигню он придумал — а придумал онэто еще на пятом курсе, как идею, конечно, дорабатывал потом уже, — он ирешил особо никуда не лезть официально. А вместо этого сидел тут и строилэту дурацкую машину времени. Тем более что энергии она не требует особой. От розетки он управляющую консоль питает. А сам этот хрономоверзапитан от гравитонных полей. Ну вы поняли, да?
Так вот, ездить в будущее как угодно он не может. Может совершатьпрыжки на строго определенное расстояние. А именно на 137 лет. В прошлоевообще никак.
Мурикс только в этом году довел штуку до ума. Испытал на кошках. Всевернулись живые, невредимые. На прошлой неделе попробовал на себе.
— Ну и как там, в будущем? — спрашиваю я.
— Зашибись. Я серьезно.
Но дело в том, что для окончательной доводки аппарата необходимо,чтобы туда отправился наблюдатель. Причем не кто попало — там надо сприборов данные снимать и все такое. И чтобы этот наблюдатель сюда впрошлое пересылал что-то. А Мурикс отсюда мог бы на приборы смотреть иданные обрабатывать.
— Заплатить не могу, — говорит он, — но обещаю точно: это будет такоеприключение, что ты его в жизни не забудешь! Ну как, рискнул бы?
Я, конечно, не сразу согласился. Было как-то боязно. Мурикс притащилпса — приблудный, видно, — засунул в аппарат, показал мне консоль, каквсе работает. Пес исчез в серой дымке. Потом вернулся через пять минут,вполне довольный. В общем, убедил меня Мурикс. По крайней мере, рискнутьможно, чего мне терять?
— Вот и хорошо, — сказал он, — у тебя же завтра выходной, ты говорил?Вот давай тогда завтра с утра, чтобы на свежую голову.
Вечером мы, конечно, посидели. Я предложил водочки, но Мурикс сказал,что разве что совсем немного — а то завтра будем в нерабочем состоянии.Выпили по стопке, потом еще немного. Разговорились.
Я уже ему как-то даже верить начал. Хотя, конечно, бред.
— Слушай, ну и как там, в будущем-то? Поди, война была ядерная?
— Да, — говорит он, — война была. Но уже большую часть последствийликвидировали. Там очень хорошо, Боб. Ты даже не представляешь. Там,короче, коммунизм. Как у Стругацких — читал?
— Коммунизм? Вот ни фига себе! А я думал, его уже того... уже все прогрессивноечеловечество забыло про это.
— Нет, там настоящий коммунизм. Я сам удивлялся. Архитектура фантастическая, зелень кругом, люди такие открытые, веселые. Изобилие, всеесть. Техника, конечно, очень интересная. В Космос они давно летают, Лунуи Марс освоили.
— Короче, светлое будущее. Ну кайф! А чего ты там-то не остался?
Он вздохнул:
— Я там неделю почти пробыл, Боб. С людьми познакомился. Онипринцип хрономовера знают, но сами не применяют, говорят, практическогосмысла нет. Зато у них гравиэнергия, прыжки в дальний Космос — все этоесть. Я бы остался, Боб, там очень хорошо. Но я там... ну словом, понял, чтомне просто надо быть здесь. Грустно это очень. Но надо.
Я еще спросил у него:
— А вот говорят же, что открытия совершаются тогда, когда наука дляэтого созрела. Может, ты не один такой умный? Может, в Штатах давно этутеорию тоже разработали и нас как этим сверхоружием скоро жахнут...
— Нет, — покачал он головой, — понимаешь... Я у них там, в будущем,узнал. Я очень рано ее изобрел, случайно. Наука на самом деле к этому ещене подошла. Эту теорию на самом деле только через тридцать лет смогутоткрыть... да и то... — он умолк.
Короче, на следующий день стоим мы в этом подвале. Я такой в помятыхджинсах, спал же на раскладушке, небритый. Ну и плевать. Мурикс весьсобрался, глаза сверкают, настройкой занимается. Объяснил мне, как и чегоя должен делать на той стороне. По плечу хлопнул:
— Поехали!
А мне страшно до усрачки. Коленки даже трясутся. Хотел развернутьсяи уйти. Но потом вспомнил, что идти мне домой, а там Верка. Да пошла она!
Короче, вошел я в эту пустоту среди зеркал.
Сначала ничего не было. Подвал исчез, и вокруг будто сплошная чернота,и главное — я ни на чем не стою вообще. Опоры нет. Я даже забарахтался.Но тут опора снова появилась, и я вижу — стою себе на какой-то плите,не асфальт, не бетон, хрен знает что. А вокруг — зеленый парк, красивыйтакой. А я на площадочке, и рядом небольшой ключ бьет в каменном гроте,от площадочки в парк бежит дорожка тоже из этих мягких искусственныхплит.
И воздух чистый такой, даже сладкий.
Я попал в светлое будущее!
Короче, я тут вспомнил, что обещал Муриксу, и быстренько с нотика,который у меня на шею был подвешен, набрал кое-какие данные. Это заняломинут пять. Потом я нотик отправил в прошлое назад. Отсюда выход в хрономовер выглядел как рама в воздухе. Интересно, что люди будущего обэтой раме думают.
А тут я их и увидел. Стоят такие трое в белых рубашечках, один китаеци две дамы. Причем обе нормальные такие, я бы вдул. Одна блондинка, другая шатенка. Улыбаются мне, значит. И шатенка говорит — язык русский,но звучит по-другому. Ну понятно, за полтора века язык все равно меняетсякак-то:
— Здравствуйте! Не пугайтесь! Мы сотрудники Физического центра.Наблюдаем за установкой. Вы хотите сразу вернуться обратно или побудетеу нас в гостях?
Я сказал в том смысле, что конечно, хотелось бы уж посмотреть, как уних тут все. Мурикс мне объяснил, что в принципе я могу тут жить сколькоугодно. Потом вернусь обратно, прыгну — и окажусь в пределах десяти минутв том же подвале, в то же время. Даже если год тут проживу.
Они мне представились. Шатенку звали Маша, вторую девушку — Кристина,а китайца — Чан.
В общем, мы пошли по тропиночке — приветливые, улыбающиеся людибудущего и я такой.
Иду, а в голове все время вертится идиотская строфа из Летова:
А при коммунизме все будет хорошо,
Он обязательно придет, надо только подождать.
Там все будет бесплатно, там все будет в кайф.
Там, наверное, ваще не надо будет умирать!
— Скажите, — говорю, — а что, у вас тут правда коммунизм?
Китаец обернулся:
— А вы знакомы с теорией общественно-экономических формаций? —спросил вежливо, но с удивлением.
— Э... нет. А что это?