— Ну и у нас, в общем, похоже, — заметил Миша, — когда идет циклочистки, мы не вылезаем из моря, я бы и на днюху к Марту не приехал. Асейчас вот свободнее, правда, я к конференции готовлюсь, с индийцами будемобмениваться опытом.
— Все равно у вас странно, — продолжал я изливать душу, — например,как с личной жизнью? Девчонки тоже все постоянно заняты, работают. Когдазнакомиться, гулять при такой занятости? Секса у вас, похоже, вообщенет.
Все трое загоготали. Ржали долго, мне аж неудобно стало. Потом Руслансказал, вытирая слезы:
— Ты уж извини нас! Я же говорю, у нас не светлое будущее, а черт-течто. Мы тебя обидели, наверное. Ну, в общем, эти проблемы мы решаем довольнолегко. С девушками знакомимся прямо на работе либо во время отдыха.Заняться сексом — совершенно не проблема. Вкусы у людей разные,конечно, например, мы с Джоан живем в одном доме уже двенадцать лет, унас трое детей. А Март вот каждый год с новой пассией знакомится. Еслиинтересы хоть в чем-то совпадают, общаться с девушкой несложно. Например,с Джоан мы познакомились на слете любительских оркестров, и до сихпор играем вместе — она на виолончели, я на синтезаторе. У нас скоро семейныйоркестр будет, дети тоже играют!
Я и правда начал чувствовать себя дураком.
— Ну ладно, — говорю, — хобби, это все понятно. Но у вас есть места,где можно просто отдохнуть? Например, потанцевать. Клубы какие-то...
— Конечно, есть, — Мартин хлопнул меня по плечу, — у нас в физцентрекаждую неделю танцы, приходи! Серьезно, завтра... нет, завтра я расчетбуду делать. Через три дня, я приглашаю! В Перламутре. Тебе понравится!
Дома я решил посмотреть исторический фильм. Как они вообще дошлидо жизни такой? Ну понятно, что была большая война, потом какое-то времясуществовали, как при совке, социалистический лагерь и капиталистическиймир, потом коммунисты все завоевали... или как-то так. Есть, конечно, кучакниг про это, учебники, интерактивки — но это все сложно. Я решил, чтоесли посмотреть кино, то общее впечатление уже получишь.
Кино было про шпионов. После войны прошло уже лет тридцать, как разто, что меня интересовало. Фильм, конечно, мутный, вроде «Войны и мира»,смотреть скучновато. Спецэффектов, так, чтобы граната — и тело разлетаетсякусками, — почти нет. Все ходят туда-сюда, разговаривают, собрания какие-то.
Частично там было про ФТА — Free Trade Area, так назывался капиталистический мир после войны, туда входили США, Австралия, Африка иеще что-то. Часть Европы тоже. И там действовала шпионка коммунистов.Это еще было интересно! Она там сначала изображала горничную из неразвитойстраны вроде Польши. Ей даже память стерли для достоверности. Потом она все вспомнила и начала разведывательную работу. Интриги, погони...В общем, как детектив. А другая часть была про детство этой шпионки,то есть про коммунистический мир. Я шизею, граждане! Вот это натуральныйсовок. У них там была партия — здесь я про партию, к счастью, ничегоне слышал; партсобрания, все говорили про диктатуру пролетариата, былкакой-то КБР — комитет безопасности революции, чекисты, короче. Вовсем мире шли какие-то мелкие войны. Оказывается, после большой войныеще было много войн, причем это левые разбирались между собой, какие-томятежи анархистов, троцкистов, националистов, не знаю, кого еще.
Но дело даже не в этом! Там люди были все какие-то сильно суровые!Постоянно говорили про пережитую войну, голод, радиацию, болезни. Вобщем, в их мире было не забаловать. Они там работали не как эти — дляинтереса, а пахали как папы Карло, чтобы выжить. Хотя в это время уже едына всех стало хватать.
Наверное, во время войны было большое бедствие. Да ведь и ядерноеоружие применяли, и биологическое, и еще какое-то новое — оно оставлялогигантские площади спекшейся земли. Могло бы быть все и хуже! Ядернаяпустыня, лунный пейзаж и мутанты бы бегали. Это еще хорошо все обошлось.
К тому же все государства были сначала уничтожены, люди озверели.
Так что те, кто все это пережил, уже не думали ни о какой демократиитам, о гуманизме, им бы только выжить как-нибудь.
Сильно этот фильм меня загрузил, даже напиться пришлось, чтобы отвлечьсякак-то.
Сходил я на те танцы вместе с Мартином.
Вообще красиво было, мне понравилось сначала. Зал сделали с помощью голоэффектов почти необъятным, коллонады какие-то, фонтаны, гирляндыцветов, про эффекты освещения уже молчу — то серебряный дождь ввоздухе, то разноцветные всполохи.
Потом оказалось, что на танцы они тут ходят для того, чтобы танцевать.
А я, оказывается, этого не умею.
Нет, у нас я танцевал нормально. Даже там элементы хип-хопа и все такое.Но у них все гораздо сложнее. Кавалеры приглашают дам, дамы — кавалеров.У нас ведь как — выйдет толпа в дискозал и каждый кривляется какможет. В ритм попадаешь — уже молодец. А тут надо уметь! Тут большебыло похоже на придворный бал веке в девятнадцатом. Танцы либо парные,причем фигуры сложные — с налету вот так не сделаешь, — либо общие, нои тут все слаженно кружатся, прыгают, встают на голову, ручейки какие-то,змейки, фигуры строят, даже пирамиды. Если не умеешь, соваться нечего.На парный я рискнул пригласить девчонку. Мне показалось, вроде вальса, авальс я умею. Но опозорился — не понял, когда ее нужно подкидывать, акогда нет, на ноги наступал... В общем, по полной программе влетел. А потом еще выяснилось, что девчонке 50 лет, просто она роста маленького, иеще она директор лаборатории и лауреат Курчатовской премии, ведущийученый центра Наталья Родригес-Петрова.
Позвонил Маше. Она примчалась в тот же день.
Я рассказал все как есть, пожаловался на жизнь. Ничего здесь не умею,не знаю, учиться трудно, никто со мной не общается — поговорят вежливода убегают в свои лаборатории и аудитории. Досуг проводить негде.
— Ну что ж, — говорит она, — обстановку ты изучил. Изменить еенельзя, это — данность, в которой ты все-таки хочешь жить. Следовательно,осталось решить — чего хочется в этой ситуации тебе самому!
А чего мне хочется? Я вздохнул. Вдруг увидел себя на палубе яхты вТихом океане, я такой мускулистый, красивый, в белых брюках, и две девчонкико мне льнут. Вот только понятно, что девчонки здесь мною вряд лизаинтересуются, а одному на яхте плавать — мало радости.
— Наверное, все-таки на работу надо устроиться, — неуверенно сказал я.
— Что ж, мы можем провести тесты, и ты решишь, чего именно добиваться.
Я согласился. Мы тут же пошли в Субмир, и Маша провела мне тесты —какие у меня профессиональные склонности, чего мне на самом деле в жизнихочется.
— По тестам ты тяготеешь к сфере «человек-человек», — сказала Маша,— это, несомненно, твое призвание. Скорее всего, это различные сферыухода...
— Горшки выносить? — не удержался я.
— Ну что ты! Ведь и я сейчас ухаживаю за тобой, помогаю тебе. Этопсихология. Медицина. Спасательная служба — впрочем, туда тебе не стоит. Отчасти педагогика, но об этом тебе думать сейчас рано. Может быть,педагогика раннего возраста...
— Младенцам пеленки менять, что ли?
— Нет, это гораздо сложнее, чем менять пеленки. Но нет, пожалуй, уходне для тебя. Тогда различные сферы менеджмента — например, подбор хобби, туристских маршрутов, опека и сопровождение, потребительское консультирование...стоп, ведь ты и в прошлом занимался чем-то подобным! Ноу нас это гораздо сложнее. Надо изучить психологию практически в полномобъеме. Вначале, конечно, сдать школьный минимум. Все это вполне возможно...тебе неинтересно, Борис?
А я слушал ее и представлял — вот сейчас я засяду и стиснув зубы, выучу этот школьный минимум. Потом целый год или два изучать психологию.За это время я выучу столько, сколько в норме усвоил бы лет за тридцать.Тоскливо, тяжело, но надо.
Потом я становлюсь, значит, крупным экспертом по гаджетам. Если находитсякакая-то дамочка, не способная по описаниям выбрать себе подходящий комм, появляюсь я, такой белозубый и красивый, анализирую особенностиэтой дамочки и вместе с ней мы принимаем решение о выборе самогоправильного гаджета с набором самых необходимых именно ей функций.
Наверное, эту работу я должен безумно любить. В свободное время яопять же упорно изучаю искусство современного танца. До пота, до кровавыхмозолей. Наконец я как равный могу пойти... ну не в физцентр, что мнездесь, с лауреатками и гениями танцевать? В городской обычный клуб. Тамзнакомлюсь с девочкой из коммуны, втираю ей про гаджеты... нет, лучшепро свои подвиги в Космическом Патруле. Она с горящими глазами рассказываетмне про новую экспериментальную пищефабрику, там экологическаяцепочка из трех звеньев, а не из пяти, как обычно. Потом мы трахаемся...
Нет, можно, конечно, куда-нибудь съездить, посмотреть мир, даже слетатьна Луну. Но ведь я и у нас ездил — был в Праге, Берлине, Таиланде,Турции. А на Луне что я забыл?
— Знаешь, Маша, — сказал я, — я вот тут так подумал... Все-таки тяжеложить без родины. А может, мне лучше домой вернуться?
Провожала меня одна Маша. Мы шли к раме кружным путем, через зданияФизцентра, через площадь, которой я еще не видел. На площади торчалпамятник. Наверное, опять Ленину или товарищу Смирновой. В общем-топамятников у них немного, но старые они не разрушают.
Я подошел ближе и остолбенел.
На постаменте в позе мыслителя восседал каменный Мурикс!
Я сначала не поверил. Но и надпись там имелась: «Дмитрий Муров. Покорившемувремя — от благодарных потомков».
Я повернулся к Маше:
— Можешь рассказать своему другу, — произнесла она, — хотя, думаю,ему это безразлично.
— Неужели он такой великий? — вырвалось у меня. Маша кивнула иответила:
— Он — один из гениев, опередивших время. Наука вашего периода ещене была готова к таким прорывам. Но во время войны, когда уже сформировалась