Вам, столичным, хорошо!
— Столичным? Какая разница, где какая школа, если есть телепорталы!
— Меня друзья Штырём прозвали за правду, я правду говорю.
— Забываю, что ты из прошлого. Идем к метро, я расскажу тебе по дороге про наши школы.
Метро Сергея поразило больше, чем телепорталы, которые Лена расписывала как последнее чудо техники. Обычные телефонные кабинки, заходишь, набираешь адрес и через некоторое время оказываешься там, куда хотел попасть. Но на телепортацию существовало ограничение по переходам,потому что вредно для здоровья, и чтобы не перегружать линии для важныхперемещений. А метро оставалось неизменным вот уже более сотни лет илидвух сотен, Лена сказала об этом мельком, а мальчик постеснялся уточнить.
Зато не постеснялся несколько раз покататься по кольцевой линии, выходя на каждой станции и в полном восторге катаясь на эскалаторах вверх-вниз.Особой разницы с будущим, если он находился в будущем, он не находил. Одеты с Леной они были одинаково — футболка и шорты, только вбраслете разница. Мавзолей и метро на своём месте. А что улицы пешеходные стали, это ему даже понравилось. И понравились летающие тарелки дляпассажиров, которые то и дело бесшумно скользили над улицами. Лена сказала, что называют их гравилёты, но спасатели прилетали к ним на обычномсамолёте, только переместились через телепортал срочного вызова, поэтомупоявились так внезапно. Про школы он так и не понял до конца, как этоможно учиться там, где захочешь, но девочка не обманывала, это факт. Онапризналась, что хочет стать космонавтом-исследователем и поэтому посленачальной школы перешла в школу с математическим уклоном. Тут Ленастала рассказывать про геометрию Лобачевского и Римана, про красоту теории относительности, про математику — царицу наук. Сергунька вежливовыслушал и тоже удостоился похвал: оказывается, люди с большим воображением, как у него, гораздо лучше усваивают все науки, им легче даютсятелепортация и телепатия, левитация удается им без изнурительных тренировок, и что Сергей так спланировал с сосны, что его записали бы для своего возраста в вундеркинды. На этом Сергунька остановил поток красноречия нежданной подружки:
— Где у вас поесть можно?
— Идем к моим родителям.
— Домой?
— Нет, на работу. Там рядом столовая есть. Я по браслету поем, а длятебя нужны продуктовые карточки, у родителей возьму.
— У родителей возьму, у родителей возьму, у родителей возьму..., — вушах нестерпимой болью разрывался голос Лены, на её голос наслаивалисьприглушённые голоса друзей, а Сергунька никак не мог понять, где он находится и что с ним происходит.
— Ребя, Штырю плохо, родителей надо звать!
— Какие родители? Первую помощь надо оказывать, беги за водой вовраг, быстро майку намочи, на него выжмем, — это близкий дружок, Генка.
— Мама, да не знаю я его, на аллее повстречала, он добрый. Сказал, чтоя летаю, — всхлипывала Лена.
— Штырь, очнись, куда мы без тебя? — это ноет самый мелкий из ихкомпании, Сашок.
— Не скули, обломи ветку, обмахивай, чтоб ветерок был. Где вода? Помогите поднять. Еще за водой, быстро, — Гена не терял самообладания.
— Мальчик из прошлого, попал к нам неизвестно как. Видимо, естьспособности к телепортации, — женский голос, наверно, Лениной мамы.
— К левитации, к левитации, он летает, я сама видела, — плачет Лена.
— Мы не можем его отправить обратно, надо знать точное место, времяи имя, — мужской голос, спасатели вернулись.
— Мы не можем его оживить, Генка, мы не можем, — голоса друзей всётише и тише.
— Сколько раз вы пользовались телепорталом, Лена?
— Два. Я ему Царицынский парк показала и планетарий, на метро уженакатались... ой, у него же нет браслета... как он перемещался?
— Глупая! Своими силами, видел карту, адрес, который ты набирала. Онрастратил все свои силы для перехода обратно. Срочно кислородную маску,искусственное дыхание, мы его теряем, — женский голос приблизился ксамому уху и зашептал,
— Мальчик, очнись, скажи свое имя, какой у вас сейчас год.
— Ребя, держите его крепко, голову набок, язык вытащить, а то подавится. Буду делать искусственное дыхание. Штырь очнись, Штырь, не умирай,— это пацаны с Генкой.
— Сережа, взлети, как тогда с сосны, Серёжа, скажи, откуда ты, — плачет Лена, ей вторят мужской и женский голоса,
— Мальчик, скажи имя, год, мальчик, скажи имя, год...
На грудь навалился тяжелый трактор или танк, нестерпимая боль разрывала сердце, глотку, Штырь попытался уползти от этой громады, вдохнутьглоток..., открыл глаза, чтобы понять, куда отползать. Пацаны, Лена с мамойи спасателем, все склонились над ним.
— Штырь, 1985 год, — сказал и провалился в темноту, где дышалось намного легче.
Странная блажь деда Сергея, всю жизнь проработавшего трактористом,не поддавалась объяснению. Он каждое лето ездил в Москву, обходил всепарки, аллеи парков, ходил на Красную площадь, а дома рисовал картинысказочной панорамы — город с воздушными мостами, легкими планерами ввоздухе, навесными дорогами, красивыми парками. Ни на одной картине небыло заводских труб, а на одной даже не было Мавзолея Ленина. Близкиесчитали это легким сумасшествием после глубокого необъяснимого обморока, который он пережил в детстве, а дед Сергей их не разочаровывал. Онслышал, что сказал спасатель, после того, как он назвал год,
— Всего год осталось до развала великой страны.
И уже на краю возвращающегося сознания, до него донёсся взволнованный голос Лены,
— Но ведь страна возродилась, Сережа, слышишь, у нас 2147 год!
Белый холст впервые не поддавался. Вот уже час восьмидесятилетнийСергей Иванович сидел перед ним и не мог вызвать ничего из памяти, чтобырука с кистью начала уверенно воспроизводить увиденное в давнем сне.
— Дедушка, дедушка, — к нему со всех ног бежала внучка Светланка.
— У нас в художке сказали, что объявляется конкурс картин «Москва2147»! Что мне нарисовать?
— Нарисуй аллею из корабельных сосен, а в конце аллеи бежит девочка,не касаясь тропинки ногами, словно летит. Возьми мой холст.
Александр РуберДень на экваторе
Транспорт космического лифта приближался к Земле, проходя последние сотни километров своего долгого двухдневного пути с геостационарнойорбиты. Лифт постепенно сбрасывал скорость с почти тысячи километров вчас так, что дополнительное ускорение, учитывая все еще слегка пониженную, по сравнению с поверхностью Земли, силу тяжести, было незаметно.
Над восточной Африкой, где точно на экваторе, недалеко от берегов озераВиктория, находилась наземная станция лифта, уже светило солнце, и пассажиры лифта, проснувшись, собирались на завтрак в маленьком, но уютномресторане. Внутренний радиационный пояс Земли был пройден еще ночью,защитные шторки, закрывающие окна, были подняты, и из находящегося навосточной стороне транспорта ресторана открывался великолепный вид наИндийский океан. Среди пассажиров были двое, слегка загорелый молодойчеловек, одетый в белоснежную рубашку и светлые брюки, и стройная девушка с русыми волосами до плеч, тоже одетая в светлое, сидевшие за одним столиком.
— С одной стороны, раннее прибытие — это хорошо. С другой — нелюблю я так рано вставать, — заметила девушка, запивая ароматным кофетост с джемом.
— Да, просыпаться рано утром — это неприятно, — согласился молодойчеловек, голос которого звучал несколько сонно. Он пытался бороться состатками сна таким же способом — с помощью кофе. Конечно, современная фармацевтика предоставляла более действенные (и при этом совершенно безопасные) средства, но отнюдь не такие вкусные.
— Зато будет время еще раз посмотреть город. На берегу озера я, например, не была. А ты ведь жил здесь почти два месяца!
— Набережная там очень красивая, я гулял по ней пару раз. Но, Алиса,как я уже рассказывал, в те два месяца я был, можно сказать, ошеломлен.
— Ну, Роберт, это же было положительное потрясение, — улыбаясь, ответила Алиса.
— Это была почти непрерывная череда положительных потрясений. Апосле того, как я приехал в университет, выяснилось, что она отнюдь не закончилась...
— А она и не закончится, — с улыбкой ответила Алиса, допивая кофе.
— Кстати, интересно, а насколько часто студенты вроде нас могут путешествовать на лифте? — спросил Роберт, — понятно, что если я вдруг попробую заказать еще один билет для подъема на станцию, скажем, через неделю — я его не получу. А если через полгода?
— Хочешь опять отправиться в космос в летние каникулы? Через полгода билет тебе дадут, как и мне, если подать запрос заранее, — ответила Алиса, — чаще на космическом лифте могут путешествовать разве что те, комуэто действительно нужно, например члены экипажей космических кораблей.
Я имею в виду этот лифт, — второй, бразильский, сейчас занят исключительно доставкой грузов. А раз в полгода подняться на станцию или слетатьна Луну может любой студент, и в этом есть смысл — должен же человекпосмотреть мир, в котором ему предстоит жить, трудиться и творить!
— Совершенно с тобой согласен. И я, похоже, начинаю входить во вкуспутешествий. А по поводу летних каникул я еще не думал, — ответил Роберт, — жаль, что их не хватит, чтобы слетать на Марс.
— Да, только если переводиться в Университет Скиапарелли, — согласилась Алиса, — там, конечно, интересно, но он ... маленький. Я во времяшкольных экскурсий его весь обошла. С другой стороны, поехать туда напрактику курсе на четвертом...
— До этого еще долго. В то же время межпланетники летают все быстрее и скоро до Марса можно будет добраться меньше чем за месяц, — заметил Роберт, — если там найдутся места для студентов.
— Раз в год — найдутся, — ответила Алиса.
— А про экспедиции ты не думала?
— Про них думать пока еще рановато. Попасть туда будет не так простодаже таким отличникам, как мы, — экспедиции немногочисленные.
— Берут только лучших специалистов, как и раньше, — согласился Роберт.