было.
— Пожалуй, ты прав, — сказала Алиса, — а при капитализме не боятьсябудущего было просто невозможно. Ведь завтра тебя могла ждать потеря работы, болезнь, на лечение которой не было денег, нищета, наконец война,которая при капитализме неизбежна. Или не такие ужасные, но все равно тяжелые события — обесценивание денег, крах банков, снижение зарплат. Общество всеобщего страха.
— Не боялись лишь те, кто обладал крупнейшими состояниями, ведьони никогда не проигрывали. Наверное, не боялись, — поправился Роберт,— они ведь предполагали, что призрак вернется?
— Будущего не боялись только самые глупые из них — потому что ни очем не задумывались. А умные дрожали от страха. Они помнили историюначала XX века и ждали повторения, зная, что его можно лишь отсрочить,но что оно неотвратимо, что пламя, зажженное тогда, уже никогда не погаснет и два класса в конце концов столкнутся в последнем бою.
— Битва Битв была неизбежной, — согласился Роберт, — был лишь вопрос — когда?
— Есть только один путь, — произнесла Алиса фразу, известную каждому жителю Core.
На озеро и город опустилась темная тропическая ночь. Пирамида станции космического лифта, дома и улицы города были залиты искусственнымсветом, но сияние фонарей не мешало появлению на небе ярких звезд. Орион предстал во всем своем великолепии, Сириус горел белым огнем, а в зените сверкала Неподвижная звезда — станция "Первая", главный космический порт Земли.
— Ну что, пора на вокзал? — сказала Алиса, оторвавшись от созерцанияночного неба.
— Наверное. Остановимся на два дня в Каире, а потом на пять дней вРиме, как и планировали? — спросил Роберт.
— Обязательно, — согласилась Алиса, — ты ведь, как я помню, не был вКаирском музее, а я с удовольствием поброжу по нему еще раз. А Рим, конечно, и за месяц не посмотришь, но ... каникулы все-таки конечны.
— На Земле так много интересного, — сказал Роберт, — когда я рос наострове, я и не представлял, сколько всего можно увидеть!
— Знаешь, как ни удивительно, но мы с тобой похожи, — ответила Алиса, — Ты вырос на маленьком острове и не покидал его пределы до тех пор,пока не приехал учиться в Core. Я выросла на Марсе — чудесной планете,но планете большей частью мертвой, посреди безжизненных пустынь которой есть пока только семь небольших городов под куполами, и которая ещетолько будет преобразована нами. Мы оба почти не видели Землю.
— А ведь раньше люди рождались, жили и умирали, не видя ничего,кроме своей деревни и, может быть, время от времени — ближайшего городка, — задумчиво сказал Роберт.
— Да, так было веками, и вплоть до Битвы Битв большая часть населения планеты даже не помышляла о путешествиях. Но скоро они станут доступны каждому. Мы с тобой увидим все континенты Земли, а когда-нибудь, через много лет, думаю, проплывем на корабле по долинам Маринер.
— Это будет ... нескоро.
— Даже при достигнутой сейчас продолжительности жизни это отнюдьне невозможно, — ответила Алиса.
Поезд монорельсовой дороги почти беззвучной тенью скользил в ночи,унося Алису и Роберта от берега.
— А в Ленинграде сейчас снег, — заметил Роберт, глядя на экран терминала с прогнозом погоды, — интересно, что я так и не встретил Новый годсо снегом.
— Большинство жителей Земли в Новый год не видит снега, — заметилаАлиса, — но мы можем встретить следующий Новый год в Ленинграде, илипоехать куда-нибудь в один из секторов Сибири — там снега будет много!
И, думаю, ты не жалеешь о том, как встретил этот Новый год!
— Нет, конечно, — согласился Роберт, — снег подождет. Я не откажусьвстретить следующий Новый год, например, на Луне, тем более, что тудалететь меньше, чем подниматься на лифте до космопорта.
Алиса и Роберт приехали на уже хорошо знакомый им обоим центральный вокзал, расположенный внутри пирамиды. Величественный экспресс-маглевкак раз прибыл, когда они поднялись на платформу.
— Кстати, такую железную дорогу, от Кейптауна до Каира, мечтал построить один британский империалист, где-то на рубеже XX века. Мечта таки не осуществилась, хотя после Первой мировой войны британские колониипротянулись с севера на юг через всю Африку, — заметила Алиса, когда онис Робертом уже сидели в просторном салоне вагона.
— Дорогу построили только после Битвы Битв? — спросил Роберт.
— Да, и она служит не для вывоза богатств из колоний, а для развитияЗависимых территорий, ну и сообщения со станцией космического лифта,конечно, хотя есть еще и линия маглева до порта Момбасы.
— Похоже, леди История действительно не лишена чувства иронии, —вспомнил Роберт изречение одного из основателей Core.
— И имеет привычку сворачиваться в спираль, — закончила Алиса.
Маглев тронулся и, набирая скорость, помчался на север, рассекая воздух и освещая дорогу перед собой прожекторами на обтекателе, где, в самомцентре, сверкала рубиновая пятиконечная звезда.
Почему я решил начать писать научную фантастику и создать свой собственный мир, в котором хотелось бы жить и мне самому и, как я надеюсь, многим другим? Это одновременно и сложный, и простой вопрос. Самый очевидный и самыйбесхитростный ответ на него — потому что я хотел построить, пусть и только вмечтах, мир, лучший чем тот, что нас окружает, и потому что меня в той или инойстепени не устраивали миры, созданные в литературе до меня. Думаю, читателям ненужно объяснять, почему мир, который я начал конструировать, должен был статькоммунистическим, а не капиталистическим и уж тем более не основанным на одной из более ранних формаций (средневековый антураж, причем ненастоящий, хорош разве что для фэнтези). Я лишь расскажу, почему его история оказалась такой(и почему она не могла слишком сильно отличаться), и откуда взялись некоторыечерты общества, которое я описываю.
Конечно, я зачитывался произведениями авторов, описавших миры будущегодо меня, но со временем мне захотелось создать свой. Во-первых, я хотел написатьпро мир, который существует не в некоей альтернативной истории, а является продолжением нашей реальности, причем достаточно близким, «второй попыткой» после страшной катастрофы конца XX века. Мир «Туманности Андромеды» и «Часабыка» Ефремова очень далек и в то же время (как, впрочем, и практически все мирыфантастов середины XX века) характеризуется почти полным отсутствием высокихтехнологий. Есть космические корабли, но нет робототехники, а связь и компьютеры уже сейчас выглядят безнадежно устаревшими. «Мир полудня» Стругацких, каки многие другие произведения советской фантастики, предполагает, что СоветскийСоюз не был разрушен и теперь это — альтернативная реальность. К тому же тамсуществуют не только деритринитация и нуль-транспортировка, но и чтение мыслей и «третья импульсная система». Я же хотел написать фантастику ближнего прицела, «твердую», без каких-либо допущений, которые противоречат современнымнаучным представлениям, мир логичный, непротиворечивый и возможный как продолжение мира сегодняшнего, созданный путем развития уже существующих достижений науки и техники — и, разумеется, победы коммунистической революции.
Выбранное мной время действия — даже не XXII, а нынешний, XXI век, его втораяполовина. Я совершенно сознательно с самого начала ограничил место действияСолнечной системой, не делая никаких предположений о возможности сверхсветовых перемещений.
Сначала было только название — Core. Не знаю точно, когда оно пришло мне вголову, но на сегодняшний момент ему не меньше десяти лет (к слову: это настоящий бэкроним, расшифровки появились потом, одна из них, фигурирующая врассказе — Communist Republic). Затем начал постепенно вырисовываться мир будущего и одновременно становилось ясно, что многие из его черт и особенности еговозникновения предопределены.
У разных авторов коммунизм выглядит по-разному, как и способы его достижения. Я же старался и здесь строго следовать идее «твердой» научной фантастики.
Первое краеугольное понятие — материалистический подход к истории. Капитализм не вечен и приход ему на смену новой формации закономерен, не из-за несправедливости существующего строя, а согласно объективным законам общественногоразвития. Но правящий класс никогда не отдаст власть и собственность добровольно и новый мир может возникнуть исключительно в результате насильственногосвержения старого — революции, которую в Core называют «Битва Битв». Болеетого, после революции свергнутая буржуазия будет отчаянно бороться за возврат кстарому, не гнушаясь никакими средствами и будет нужен аппарат для подавленияэтого сопротивления, государство диктатуры пролетариата. Классики марксизмабыли правы: никаких других вариантов просто не существует. «Есть только одинпуть», как говорят в Core. Так родился мир романа «Звезда, которая никогда не заходит» и рассказа «День на экваторе», действие которого тоже происходит в Core икоторый по сути дела является продолжением романа.
Важная особенность мира, которую я хотел показать и которая, как мне кажется, довольно реалистична — он неоднороден. Есть Core, где нет товарно-денежныхотношений, нет классов и осталось мало «внутренних» атрибутов государства. Естьновые Ассоциированные территории, которые недавно присоединились к Core, гдестарые государства только что сломаны и еще продолжают существовать классы иклассовая борьба. Есть Зависимые территории — слаборазвитые, раньше бывшиеколониями, в которых еще только идет (при помощи Core) индустриализация иобобществление сельского хозяйства. Наконец, еще существуют и Неприсоединившиеся государства, большей частью буржуазные, хотя и со значительной социальной составляющей, благодаря договорам, заключенным с Core.
Отсюда следует наличие государства в Core. С одной стороны, государство там«засыпающее» и процесс начавшегося его отмирания показан — сокращение армии