это поправит ошибки одного старого кретина... заигравшегося старого кретина...».
— И тебе её нисколечко не жалко? — спросил Витька, заглядывая черезперила.
— Абсолютно. — Сухая мосластая ладонь потрепала внука по затылку.
— А с приятелем твоим непременно помирись, — Антон Кузьмич оживилсяот возникшей в голове идеи. — И знаешь что? Приводи этого Юкке к нам.
Обязательно приводи. Я покажу ему ловушку с солнечной плазмой, которую когда-то доставил «Солярис-7», и ещё прототип гравитатора из пробнойпартии номер два, и раритетные фолианты по боевому самбо... Непременнопомирись с Юкке. Слышишь?
— Слышу, — сказал Витька. — Я постараюсь...
Идея, на которой основано данное произведение, вообще-то должна вызыватьнеприятие у всякого человека, знакомого с сутью коммунизма в его научной форме,т.е. с марксизмом. Автор как будто задался целью проиллюстрировать понятие денежного фетишизма — наделения денег особыми внутренними, им присущимисверхъестественными свойствами. Кроме того, конфликт разворачивается и разрешается только в моральной плоскости, и здесь приходится напоминать, что попыткиосновать социализм и коммунизм на моральных установках характерны для его раннего, домарксистского периода.
Герои рассказа — дети будущего коммунистического общества — обнаруживают некую редкость, и ее денежная форма наталкивает их на идею реконструироватьмежду собой отношения обмена, которые им известны только из уроков истории.
Читатель должен поверить в то фантастическое допущение, что в данном обществекак-то так всё устроено, что совершенно нет иных редких вещей, которыми хотелось бы обладать, кроме коллекционных монет.
Из уроков истории, что само по себе замечательно, дети успешно впитали наивное представление, что деньги в своей вещественной форме обладают неким мистическим свойством нести в мир порчу, что полностью подтверждается дальнейшим развитием событий. В детском коллективе происходит разлад и даже ощущается угроза всему человеческому обществу. Порядок восстанавливается символическим, почти ритуальным, актом уничтожения «порченой» вещицы. После этого иобщественные отношения должны автоматически наладиться.
Можно заключить, что данное произведение (и его положительное восприятиечастью левой публики, по крайней мере жюри) хорошо характеризует степень развития и переживаемый нами этап движения.
Евгений Кондаков
М.Г.Сергунька
Сергунька выделялся из своих сверстников прямым и решительным характером с самого детства, потому и получил от друзей прозвище «Штырь».
Поначалу он обижался на бестолковое и обидное, как ему казалось, прозвище. Но поразмыслив, а мальчик он был в меру рассудительный для своих десяти лет, пришёл к выводу, что друзья угадали с прозвищем. Ведь что такоеШтырь? Непременно железный, а характер у Сергуньки — ой, какой железный! Непременно заостренный. Ведь это так похоже на то, что Сергунькавсегда любил докапываться до правды. И конечно, форма в виде цилиндранамного пригляднее, не то что какой-нибудь кругляк — прут. В общем, повсем статьям выходило, что прозвище это почётное и уважительное.
Мальчик шел по улице и незаметно разглядывал окрестности. Его распирало от восторга, радости и ещё какого-то необъяснимого чувства — хотелось прыгать, орать на всю округу, лихо крутануть «колесо», как на урокефизкультуры, но ведь он — Штырь и, если мальчишки увидят такое, то небывать ему больше уличным атаманом. Только что его вызывала директриса, вечно хмурая, с поджатыми губами Валентина Михайловна, и недовольным тоном сообщила, что он, как участник детского художественного конкурса «Москва-2047», тут она строго глянула на него, сдвинув очки на нос,выиграл первое место и награждается путёвкой в Москву. Пока Сергунька,ошарашенный неожиданной вестью, приходил в себя, она сменила гнев намилость и уже мягко спросила,
— Ты откуда про этот конкурс узнал?
— По радио услышал!
— А дальше?
— Нарисовал рисунки и... адрес я запомнил и послал по почте.
— Много?
— Тетрадку.
— У вас же нет рисования, где ты научился?
— Да как же, Валентина Михайловна! Это так просто — представить инарисовать! Я видел дома, как настоящие, какие там будут, улицы, парки,людей, — взволнованно заговорил Сергунька, потом вспомнил, что он как-никакШтырь и продолжил более спокойно, — у меня само собой нарисовалось, как про конкурс услышал. А Надюха-сеструха поехала в город, забрала тетрадку, сказала, что отправит.
Мальчик умолчал, что старшая сестра, студентка медучилища, приехавшая на выходные домой, сначала отодрала его за уши, увидев, что братишкаизрисовал её новую тетрадь с модным артистом на обложке. Хорошо мамавовремя домой зашла, и уши целы остались, только болели долго.
— Поедешь вместе с районной делегацией трактористов и доярок, онина ВДНХ едут и тебя довезут. Награждать будут в Союзе Архитекторов, тами в гостиницу поселят вместе с другими детьми, — добавила директриса, ивидя, что мальчик ничего не может сказать в ответ, легонько подтолкнулаего за плечо,
— Беги, художник, домой! Скажи мамке, чтоб собрала тебя!
Вот и пылил Сергунька по улице, мысленно взлетая до небес от нежданно свалившегося счастья. Эмоции требовали выхода, он отломил сухую ветку придорожного клена и к своему дому подошел, лихо сбивая головки давно отцветших одуванчиков.
— Мама, мама, я в Москву еду, — закричал с порога.
— Ох, — мать резко присела на табурет возле стола, на котором крошила зеленый лук для цыплят, горка накрошенного уже лежала в тарелке.
— Цып-цып-цып, — подзывала она через несколько минут во дворесмешные желтые комочки к миске с луком.
— Цып-цып-цып, — внезапно и громко раздалось в ушах у Сергуньки, ион, как был в трусах, майке и босиком, так и выскочил на крыльцо, потягиваясь спросонья и щурясь от яркого солнца.
— Мам, в Москву хочу! Мавзолей посмотреть, памятник Гагарину, наВДНХ сходить. Я такооой сон видел!
— Вырастешь, будешь знатным трактористом, как твой отец, может исъездишь. Иди, засоня, корми цыплят, ишь, разоспался в каникулы.
Каникулы, каникулами, а домашнюю работу, за которую отвечал мальчик, никто не отменял. Натаскать воды из колодца, полить грядки с утра,пока солнце не зажарило вовсю, нарубить секатором крапивы для цыплят —со всем этим Сергунька справился быстро и, на ходу доедая здоровенныйломоть хлеба, который мать положила рядом с неизменной пшённой кашей,припустил на любимое место сбора деревенских мальчишек — пустырь наокраине. От солнца и дождя пацанву там спасала крона огромного дуба. Адля тех, кто хотел освежиться основательнее, по дну лога за пустырем протекал глубокий ручей. Но желающих подниматься по глинистому склонупосле купания было мало, поэтому обычно играли до одурения, и толькоперед уходом домой плескались в ручье и вдоль по логу возвращались домой. В начале лета долго не играли, желудки быстро сводило от голода, иближе к обеду мальчишки дружной ватагой направлялись к дому. В разгариюля поспевали молочно-белые шершавые колоски на ближнем пшеничномполе: пара-тройка вылущенных зёрен добавляли сил, и снова игры, игры досамого вечера.
Играли по-всякому: обязательно начинали с «ножичков». Для этого чертили круг, делили его на равные части по числу играющих. А дальше всё зависело от того, кто воткнёт ножичек в землю с размаху так, чтобы он неупал. Не упадёт, прирезаешь территорию. У Штыря для этого дела был старенький отцовский напильничек, и через пять минут мальчик шутя прирезалвесь круг. Друзья обиделись, предложили поменять напильник на перочинный ножик. Штырь опять выиграл. Тогда правила сделали ещё суровей —нужно было кидать ножичек из-за спины. В какой-то момент Сергунька понял, что он из-за спины видит так же хорошо, что и напрямую.
— Всё! Я не играю! — для убедительности потряс кистью правой руки,— целое утро секатором траву рубил, болит сильно.
Друзья обрадовались, что непобедимый соратник вышел из игры, и тутже забыли о нём. Сергунька сел под дубом, прислонился к прохладномустволу, вспомнил свой утренний сон.
Он шел по прохладной зеленой аллее тенистого соснового парка. Сосныможно было назвать корабельными, так высоко взметнулись они, упираясьвершинами почти в небо, мальчик видел такую рощу, когда ездил в гости кдяде в районный центр на берегу большой реки. Там, за рекой, и росли исполинские прямоствольные красавцы.
В конце аллеи мелькнула фигура девочки, похожей на соседскую Ленку,вихрастую хохотушку и шутницу.
— Ленка, — рванулся было за ней, и тут же остановился, не дело для пацана за девчонкой бегать.
Она удалялась странно-легкой, воздушной походкой, словно не шла, аскользила над поверхностью земли. Сергунька протёр глаза и прибавилшагу, чтобы узнать, как это у неё получается, и столкнулся с девочкойлицом к лицу.
— Привет, Сергей! Как настроение? — она дружелюбно улыбнуласьему.
— При...веет, — опешил мальчик. — Откуда ты мое имя знаешь?
— И ты моё! — она протянула ему руку. — Меня зовут Лена. У тебя какой урок?
— У меня каникулы!
— Ах да, я забыла, многие в это время берут каникулы. А я сдвигаю их,чтобы в одиночку полевитировать.
— Поле...что?
— Полетать! У меня плохо получается, и я специально в такие пустынные аллеи ухожу.
— Так ты летала? У тебя здорово получается, ты как будто ласточка парила над землей, я видел!
— Урааа! — девочка подпрыгнула и зависла над землей ненадолго. — Яне вижу себя со стороны, мне так важно твоё одобрение. — Почему тыздесь, хотя у тебя каникулы?
— Сам не знаю. Я даже не знаю, где я.
— Ты телепортировался мимо центров телепортации? Безадресно?
— Знаю я свой адрес! — насупился Сергунька. Про телепортацию он читал, а то, что Лена похожа на соседскую Ленку сразу стало ясно, шутки у