пуст, что и неудивительно — весь город собрался поглазеть на наследникапрестола, который вот-вот появится в автомобиле с открытым верхом. Этохорошо. Аля вступила в лужицу крови всей подошвой, затем, стараясь сильно вдавливать ее в пол, подошла к окну, выходящему в изрядно заросший яблонево-вишневый садик за домом, распахнула его, аккуратносняла туфлю, сделала еще один кровавый отпечаток на покрашенном в белый цвет подоконнике, а затем запустила ее в куст крыжовника. Точностьброска даже левой рукой оказалась безукоризненной. Теперь можно считать, что она выпрыгнула в окно и скрылась где-то во дворах.
Аля понятия не имела, когда за ней придет охранка, и придет ли вообще. Тадеуш вчера на ее сомнения ответил горячей, но малопонятной тирадой: «Ты — неучтенный фактор. Тебя совсем не должно здесь быть, понимаешь? Все роли в этом спектакле расписаны заранее, но тебя в списке актеров нет. Охранка — очень косная структура, вроде тех допотопных чудовищ с головой размером с паровоз и мозгом размером с орех. Они будутдействовать по сценарию, который очень легко поломать. И мы поломаем —мы отучим их от подлых провокаций, будь уверена! Одно это оздоровитатмосферу в стране, я точно знаю!».
Теперь — к лестнице на чердак. Она старалась действовать одной левой рукой, полностью расслабив правую. По ощущениям — вроде бы ничего не сломано, но боль все равно вызывала тревогу. Неизвестно, чего хотелпровокатор — то ли вывернуть тоненькую женскую кисть, то ли просто раздавить ее голыми руками.
Сундук. Крышка, к счастью, оказалось достаточно легкой, чтобы ееможно было поднять одной рукой. Винтовка лежала, не до конца завернутая в грязный замасленный рушник. Аля впервые попробовала пошевелитькистью и пальцами — она очень боялась, что от боли не сможет даже нажать на спуск. Стальные жучки снова вернулись, впившись в руку, но ужене с такой силой и яростью. Терпеть можно.
Сложнее всего оказалось распахнуть маленькое слуховое окошко, располагавшееся где-то на уровне пояса, — рама была закрашена по всемупериметру, и даже найти и выбить из петли маленький накидной крючок,имея в распоряжении лишь одну здоровую руку, вышло далеко не сразу.Але казалось, что время идет с лихорадочной быстротой, она начала нервничать и терять терпение. В какой-то момент ей овладело бешенство, и онаедва удержалась от того, чтобы просто разбить стекло прикладом. Но тутпод кинжалом, который она вонзила в промежуток между створкой и рамойокошка, наконец, что-то хрустнуло, и створка поддалась.
Свежий ветерок ударил ей в лицо вместе с запахами и звуками улицы.Только в этот момент Аля поняла, что на чердаке душно и что она успелавспотеть. Внезапно она громко чихнула, отпрянула от окошка и осела нагрязный пол, давясь смехом и кашлем.
Надо успокоиться, срочно и неотложно. Нельзя в состояниинервного возбуждения сделать точный выстрел, даже с цейссовскимвосьмикратным прицелом. Аля нащупала двумя пальцами пульс на шее, затемпредставила перед собой отсчитывающий секунды метроном и усилием воли стала«подгонять» биение своего сердца под воображаемый стук. Дрожь в теле утихала,дыхание становилось ровнее, даже в горле перестало першить. Уже несколько летАля экспериментировала с самовнушением, и ей удалось добитьсяинтереснейших результатов — не на уровне индийских йогов, разумеется, но все женекоторые знания об управлении собственными жизненными процессами она получила.До смерти обидно, что эти знания не принесут пользу людям. До смерти. До смертивсех тиранов на Земле.
Пусть это кому-то покажется смешным, но пулю, которая должна поразить сегодня цесаревича, будет толкать вперед не только энергия взрывапороховых газов, но и Алина ненависть.
— Мам, ты что, заснула? — Токо обеспокоено трясла меня за плечо.
Я открыла глаза, увидев удивленных и в некотором роде даже восхищенныхсвоих детишек. Стоявший в коридоре шум от работающего оборудования,прямо скажем, не располагал к сладкой дреме. Однако война с еепостоянными недосыпами научила меня входить в спящий режим в каждуюсвободную минутку — например, при переброске транспортом с места наместо. На гражданке этот условный рефлекс постепенно сошел на нет, но в«Интерсерче» отчего-то снова заработал на полную.
Шея затекла, спина одеревенела — ого, это я хорошо придавила. Попыткуглядеть на работающую плазморезку через пальцы пресек Мика, нацепивна меня сварочные очки. Лу заканчивала вырезать вытянутый прямоугольникявно не по своим габаритам — спешила, похоже. Всех охватило радостноенетерпение — именно ради таких моментов мы и занимаемся тем, чемзанимаемся. Ясмина старательно водила пистолетом с охлаждающей смесьюпо оплавленной поверхности реза. Запах, несмотря на работающую вовсювытяжку, стоял соответствующий — ну да нам, заводским, не привыкать.
— Как ни странно, дверь оказалась однослойная, — объясняла мне Токо.— Режется так себе, но на швейцарский сейф непохоже. Хотя будет потолще,чем в корейских бункерах.
— Очень может быть, что мы зря вообще с этой стороны зашли, — сказалМика.
— То есть?
— Дверь запирается только изнутри, механически. Никакой электроники, я проверил. Значит, тот, кто там закрылся, должен был как-то выйти,верно? Может, мы просто не с того конца начали?
— Ну, нашел время для таких идей, — отозвалась Ю. — Да и нет тутникакого аварийного выхода, а если и есть — до него еще сложнее добраться,чем до этого.
— И кто сказал, что тот, кто там заперся, сделал это только для того,чтобы выйти с черного хода? — подумала я вслух.
— Что, там и в самом деле скелет фашиста с пулеметом? — насторожилсяМика.
— Это как раз хорошо, если скелет, — я не без труда достала старый австрийскийпистолет с тактическим фонариком, пообещав себе в следующийраз крепить кобуру под левую руку. — Скелеты и мумии вообще милейшиелюди по сравнению с некоторыми...
Лу закончила резать, и теперь мы дожидались, пока вся дверь остынет.Через пару минут она, тщательно прицелившись, жахнула всей стопой повырезанному прямоугольнику, едва удержавшись на ногах, и кусок стальнойплиты с грохотом упал внутрь. Все мы с нетерпением, подсвечивая фонариками,вглядывались в образовавшееся отверстие. Как и следовало ожидать,разглядеть что-то существенное не получалось.
— Ладно, лезть придется мне, — Ясмина уже собиралась юркнуть втемноту, но я остановила ее властным окриком:
— А ну стоп! Это мамино дело, я тут у вас первый кандидат на встречу снеизвестным.
— Мам, ну ты же однорукая сейчас. Или ты и впрямь думаешь, кто-тотам сидит и хочет нас укусить?
— Понятия не имею. Но если хочет — то пускай начинает с меня, тогдаточно зубы обломает.
С самого детства я отличалась астеническим телосложением, и подростковуюфигуру в итоге сохранила до самой старости. Вот лицо-шея-руки —да, тут возраст читается невооруженным глазом.
Оказавшись внутри, пройдя узкий коридор, я зашла в просторный зал,наполненный глухим гудением. Фонарик выхватывал из темноты толькоотдельные фрагменты.
— Оборудование какое-то, — комментировала я больше для себя. —Гудит, булькает, дует... Негромко совсем, как в кино, когда там старую химическуюлабораторию изображают... Эй, а ты куда лезешь?
Ясмина поднырнула у меня подмышкой и включила мощный фонарь-прожектор, осветивший зал, наполненный... я еще не сформулировала длясебя, чем, но в голове всплыло слово «склеп». Двенадцать параллелепипедов, длиной метра два с половиной, шириной с полтора метра, и высотойгде-то мне по грудь. Точнее, не строгих параллелепипедов, сверху их венчалиусеченные пирамиды, очень сильно напоминающие крышки гробов. Наверное,именно поэтому — склеп.
— Святые негодники, вот это везуха! — восхищенная парижанка тыкалафонариком во все стороны, не давая толком рассмотреть обстановку.
— Да уж, поинтереснее бункера Последнего Кима, — заметила сдержанноЮ.
— Эй, вы там, открывайте немедленно дверь, я в эту дыру не пролезаю!— голос Лу раздался сзади, сопровождаемый смехом Мики и Токо.
Что бывает, когда группа серчеров полностью проходит объект? Начинается обычно самое интересное — запечатление себя на фоне примечательныхдеталей интерьера и выбор сувениров для личной коллекции. Причем с сувенирами — это вполне официально закреплено в нашем уставе иявляется даже не столько правом, сколько обязанностью настоящего поисковика,так что у меня в комнате на вполне законных основаниях хранятсяяпонский противогаз, финская каска и российская портативная рация началавека, похожая на первые носимые сотовые телефоны. Дальше объект передаетсяместным властям, а уж те пускай болеют головой, под какие надобностиего приспособить. Впрочем, иногда и нам удается прорваться на первые страницы новостных порталов: полгода назад, исследуя городскиеджунгли Нью-Дели, группа наших ребят наткнулась на заброшенный датацентр двадцатых годов. Это привело к настоящему прорыву в сетевой археологии региона, прямо-таки к маленькой научной сенсации, так что дурацкиеселфи серчеров сделались достоянием истории, а не просто памятьюв фотоальбоме. Впрочем, самыми известными людьми из «Интерсерча» по-прежнемуостаются Фернандес и его группа — а это явно не повод для зависти.
В нашем случае до фотосессии и сувениров в коллекцию было еще далеко.Объект нам попался не заброшенный, а действующий, и это очень плохопахло, хотя и сулило массу тех самых вещей, ради которых молодежь к намприходит: Тайн, Загадок и Приключений.
Покопавшись во встроенном в стену рядом с входом щитке, Мика врубилосвещение, что, по правде сказать, мало прояснило ситуацию. Зал производил впечатление прочно забытого и заброшенного, слой пыли на всех