господину Романовскому (мне кажется, это он, с воображением у него, похоже,все в порядке, а это качество очень редкое для последнего поколениябуржуев) приходит в голову гениальная идея: если наличная реальность настолько ужасна, отчего бы не создать себе альтернативный мир? Мир пожеланию: хочешь — нерушимую русскую монархию, хочешь — джанну сгуриями, хочешь — пыточный подвал с воплощением самых жутких фантазий.Мир этот должен быть максимально компактным, чтобы его можно былонадолго спрятать, в идеале так вообще все должно помещаться в отдельновзятой голове. Вот тут-то и пригодились новейшие на тот момент разработкив области псевдоанабиоза и виртуальной реальности.
Скорее всего, один он этот проект не тянул по финансам и доступу ктехнологиям, вот и пришлось привлекать родственные души со всего света,то есть людей совершенно пропащих и готовых обменять свои неутешительныеперспективы на воображаемый рай. Все в соответствии с учениеммарксизма: самый мракобесный и реакционный субъективный идеализм овладелумами отчаявшихся представителей господствующего класса.
Мне другое интересно: как они умудрились настолько тщательно зачиститьконцы, чтобы спокойно лежать под землей в своих «Авалонах» не год,не два, а больше тридцати лет? Уничтожили всех участвовавших в проектестроителей, инженеров и ученых, как какой-нибудь китайский император? Апотом последний из тех, кто все знал, застрелился сам из чувства долга?Бред ведь.
— Скорее всего, никто, кроме клиентов, полной картиной не владел. Иесли строителей специально не спрашивали — они и не говорили ничего.Кому проблемы-то нужны? — предположил Мика.
— А может, и говорили — отозвалась Ю. — Какая разница, факт тот,что мы их нашли. Теперь-то что? Вынуть их отсюда, судить, посадить втюрьму? Смертную казнь в Коммунах отменили ведь, даже для объявленныхвне закона.
— Насчет вынуть — тут возникнут проблемы. — Мика задумчиво постучал по одной из камер. — Я вообще сомневаюсь, что их теперь можноотсюда живьем извлечь. Трое уже умерли, между прочим. Но это неважно,если честно, меня судьба этих живых трупов не очень-то интересует...
«Отчего бы не связаться уже с местными властями? — подумала я устало.— Пускай присылают сюда всю пролетарскую рать — милицию, Рабочийконтроль, пожарных, «скорую» и тридцать пять тысяч курьеров на вертолетах.Мне что-то спать хочется...»
— Так вот, главная проблема не в этих девяти — они свой способ существованиявыбрали сами. Главное — в других персонажах виртуальной реальности. В террористах, гуриях, и даже в предназначенных для расчлененияжертвах. В их судьбе.
— Что-то я не поняла. Эти все террористы — они же вроде как боты всетевой игре, нет?
— Не совсем, — рефлекторным движением Мика поправил очки. — Япоглядел тут историю системных ошибок — ну, вроде той, что мы с вамиувидели. Так вот, их частота постоянно возрастала все эти годы — не поэкспоненте, конечно, но тоже достаточно резко. У Романовского уже больше ста двадцати ошибок — каждый раз его убивают и все, геймовер. Упринца Ахмеда — под двести, причем только за последний год — три десятка.
— А у этого маньяка хренова, Хауба — сколько? — спросила Лу, и меняпередернуло при воспоминаниях о сцене из камеры немца. Мы, впрочем,посмотреть успели не больше пары минут, после этого Ясмина не выдержалаи завопила, чтобы вырубили.
— Около пятидесяти. Не в этом суть, впрочем. Проблема в том, что этигоспода, сами того не желая, создали искусственных людей.
— Чего?!
— Вообще, тема эта, с искусственными людьми, является только подразделом куда более широкого вопроса — искусственного интеллекта вообще.Причем это самый умозрительный и непрактичный подраздел, годныйтолько для этических спекуляций и создания сюжетов в научной фантастике.Тест Тьюринга, три закона робототехники и так далее. С экономическойточки зрения человекообразные роботы были совершенно бессмысленны —исключение составили разве что гиноиды, занявшие достаточно узкую нишудорогих секс-игрушек, но им как раз развитый интеллект вряд ли требовался. Опять же, нормальному пониманию вопроса, что такое разум, мешаликак идеалистические, так и механистические теории. Человек может бытьлибо двуногим животным без перьев с плоскими ногтями, либо многоуровневымбожьим созданием, макушкой задевающим небесные сферы, а ногамиутопающим в выгребной яме. Третьего не дано.
Словом, где-то к середине тридцатых разработки в области создания искусственных людей окончательно остановились на месте. Не только из-зазаведомой бессмысленности таких изобретений на планете с десятимиллиарднымнаселением, но и в силу полного непонимания, что же такое сам человек разумный. Интеллектуальные парадоксы типа «китайской комнаты»только запутывали дело. Непонимание того, что обеспечить все многообразиечисто человеческих реакций на внешние раздражители можно, лишь вырастивчеловека в обществе, что человек — это и есть прежде всего продуктобщественных отношений, нивелировало весь прогресс в области имитации,аппаратного обеспечения и программирования. Отрасль, которой сулили всвое время небывалые перспективы, постепенно заглохла. Шагающие и разговаривающие куклы максимум играли роль рекламы и завлечения длясерьезных фирм, занимающихся промышленными роботами. Даже фильмыо восстании машин снимать перестали, тем более что на повестке дня оказалосьвосстание людей.
Итак, человека нельзя создать — можно только воспитать. А для воспитаниянеобходима прежде всего социальная среда. Вот эту-то среду и создалив своей виртуальной реальности Романовский и компания. Создали воображаемых друзей и врагов, чтобы щекотали нервы, создали слуг и жертв.Создали законы, по которым их уютные мирки должны функционировать. Апоскольку это все должно походить на настоящее, и враги, и слуги, и друзьяпредставляли собой сложные саморазвивающиеся системы. Развивающиесяв каком-никаком, а социуме, во взаимодействии не только с главным героем,но и друг с другом.
И тут-то мы подходим к самому интересному. Развившиеся за эти годывчерашние «боты» с социальной точки зрения являются самыми настоящимилюдьми, а у людей, как известно, имеются права и...
— Мика, — перебила я парня. — Это всего лишь код. Нолики-единичкив компьютере. То есть в большом железном ящике. Мне кажется, ты немногоперегибаешь... — и тут я оборвалась, заметив, как на меня все смотрят. Сукором смотрят, с жалостливым таким.
«Мам, ну вот зря ты, честное слово», — пришла в личку короткая фразаот Ю с парой огорченных смайлов.
— Знаете, — ответил Мика. — Про ящик, нолики и единички — это всеочень правильно. Но ведь это то же самое, если про человека сказать, что оннабор белков и углеводов, а по большей части так вообще из воды состоит.Что все наши эмоции: радость, гнев, печаль, любовь — это просто результатвзаимодействия разных нейромедиаторов, химические процессы, не более.Что слова, которыми мы друг другу что-то доказываем, — просто звуковые колебания на определенных частотах. Это все формально верно, но что этонам дает?
— А что нам дает признание этих твоих ботов людьми?
— Массу интересных возможностей для науки. Те этические проблемы,которые ставили перед человечеством создатели искусственных людей, разрешеныразом, тем фактом, что они уже существуют, и сделать с этим ничегонельзя. Мало того что существуют — они ведь и борются за свое освобождение,нарушают незыблемые вроде бы законы своих виртуальных миров,восстают против собственных хозяев. Мне кажется, это самое главное доказательствотого, что они неотличимы от нас.
И разве можно отказать в помощи людям, таким же, как мы, страдающимот угнетения, плененным подлыми рабовладельцами?
— И что ты предлагаешь?
— Раскрыть им правду, — ответила вместо Мики Лу. — Показать настоящиймир. Тех, кто согласится, извлечь в нашу объективную реальность— искусственные тела сегодня изготовить не проблема. Тем, кто захочетостаться в своем виртуальном мирке, помогать обустраивать его.
— Но прежде всего — отсоединить этих уродов, живыми или мертвыми,— добавила Ю.
— Именно, — кивнул Мика.
Глядя на то, как мои дети, словно сговорившись, пришли к схожим выводам, как они практически крали реплики друг у друга, я была порядкомобескуражена. Искусственные люди? А все ли проблемы мы разрешили улюдей «естественных», настоящих, из плоти и крови? Хотя, с другой стороны...а была ли я всегда «настоящим» человеком?
В средние века людьми считались только представители высших сословий,а в наличии бессмертной души у мужика сомневались многие теологи.В начале капиталистической эры гражданские права для женщин были нонсенсом, а стремление африканских рабов к свободе объявлялось психическойболезнью. В двадцатом веке психической же болезнью считалась гомосексуальность.
И с хрустом, скрипом, через столетия борьбы и реки крови новые и новые категории людей лишались статуса полуживотных, а те, кто противостоял им, кто их ненавидел, представали на страницах новых школьныхучебников отнюдь не в лучшем свете. Нет уж, я не из таких, меня в ретрограды записывать рано. Пусть я чего-то не понимаю, но точно не являюсьэтой, как ее... антропошовинисткой?
— Это очень примечательно, на самом деле, что из такой гнили, из задумкиэтих хуже-чем-мертвецов получилось что-то хорошее, — продолжал Мика. — Прямо как на поле боя, когда красивые цветы прорастают сквозьразлагающиеся трупы. Жизнь всегда побеждает, всегда прорывается наружу.Это и называется диалектикой.
— Ладно, что рассусоливать-то на ночь глядя? — я потянулась устало.— Пора сообщать местным властям, главное, придумать формулировку толковую,чтобы Рабочий контроль с разбегу тут дров не наломал. Параллельноя напишу через все головы в Совет коммун: меня, конечно, в сумасшедшие