залпов уступил место торжественному хоралу радиомолчания, и Соленскийпоймал себя на том, что вытирает слезы счастья тыльной сторонойладони.
Дверь открылась, и вномер вошла девчушка всиней гостиничной униформе.
— Да, — сказала она,— в последний моментуспели.
— Вы кто?
— Я из нашей команды,Глеб.
Соленский вспомнил,что мельком видел этудевушку со скромнымхвостикомвыбеленныхволос на ресепшене. Что-то с ней сегодня было нето. Точно, волосы другие— розовые с фиолетовым.
— Ты прическу сменила?
— Ну да, решила отметить. День-то сегоднякакой!
— Ты здесь работаешь, что ли? Вот этовстреча! Как же ты, извини... играла? Тут Ивентиумнужен!
— У нас у всех Каприхорды. Джонни достал.
— Джонни?
— Он, типа, Джон Голт у нас. Техником на Майкросвифте работал.
— Не понял.
— Не бери в голову. Нет больше Джонни. Ты его все равно не знал. Этоеще до Керима было. Ну, который Карима.
— Тоже из наших, да?
— Можно и так сказать.
— Мы же победили! Вместе! Давай праздновать!
— Я, собственно, и зашла тебя поблагодарить за помощь. Думаю, такправильно. Хотя ты не сознавал, что помогаешь, конечно. Все равно спасибо.
— Ты бургонское какого года предпочитаешь?.. Извини, прослушал, зачто? Вам спасибо всем, ребята, мы же одна команда! Следующий сезон противкого пойдем?
— Вряд ли я дальше буду играть. Да и ты тоже.
— Почему?
— Дел прибавится.
— И не говори, от работы этой никакой жизни, — Глеб ловко откупорилпришедшее по пневматичке вино.
— Не переживай, работу сменишь.
— Это почему?
— Так ведь каюк твоей бирже, Глеб. Всем биржам, электронным расчетам,банкам. Ты выйди в Сеть.
— Что-то я не понимаю...
— Мы все биткойны обнулили. Ты нам и помог, когда в игру со своегопланшета входил. Помнишь, в сентябре два раза? Джонни у нас был компьютерный гений, настоящий. Все коды подобрал. Ему только хаб показатьнадо было.
Не говоря ни слова, с крепнущим дурным предчувствием, Соленскийщелканул по девайсу. Через три минуты волосы его поднялись дыбом.
— Ты что? Вы кто такие? Вы, это самое, террористы?
— Какие же мы террористы, Глеб. Мы мирных жителей не взрываем ине мучаем. Ничего не взрывали, кроме этих складов.
— К-к-каких складов?
— Оружия. Арсеналы мы заблокировали так, что никто не доберется, асклады разбомбили. Ты же и взрывал, только думал, что это игра. На экране,конечно, была система Тау Кита, а на самом деле — военные базы всякие.
— Биржи! Это же кровь мировой экономики! Сейчас воцарится полныйхаос! Что вы натворили?!
— А то у нас до этого полный парадиз был, — усмехнулась девушка. —Кому такая экономика нужна? Кровососам и паразитам? У твоего шефа четыреяхты! Это значит, что тысячи людей никогда не воспользуются ни катеромморским, ни бесплатным пляжем.
— Работать надо было, а не ныть. Я же вот пользуюсь!
— Неужели ты думаешь, что все как ты живут? Знаешь, в каких условияхтвой шандуньский чай собирают? И кто? Безработные за миску риса, оплачивают рабским трудом социальный пай. Моя мама так на плантации иумерла, потому что не было медицинской карточки. А кто клепает вашиджеты, миелофоны, роботов?
— Ты из этого, как его, айсис? Против прогресса, что ли?
— Мы всецело за прогресс, Глеб. В первую очередь социальный прогресс.Вот накормим всех и выучим, подлечим на морских курортах — тогдаи на Фобос можно слетать. А то при капитализме от этого прогресса толькобольше ракет с автоматами заводится для айсисов. Плавали, знаем. Ты наигру эту долбаную посмотри. Неужели ты хочешь, чтоб и в космосе так: всеэти империи, альянсы, войны, сепаратизмы — вечно?
— И что же будет теперь… — простонал Соленский. — Что делать?
— Найдется что! Тебе твое место нравилось? Продавать, покупать, фантики перекладывать? Ты ведь нормальный парень. Одного жилья сколькопостроить нужно!
— Какого жилья? Сейчас власть захватят банды... маргиналы! Кто строитьбудет?
— Люди сами и будут. Если бедные, так, по-твоему, обязательно бандиты и воры, значит? Чжоу сейчас, кстати, народную милицию создает. Знаешь,сколько записалось? Выборы скоро пройдут в советы, рабочие комитеты.
— А Сен-Мар тоже... он что делает?
— В Сети выступает, разъясняет положение. Прирожденный агитатор!Когда два года сидел за беспорядки, так ячейку создал не только из заключенных, но из самих надзирателей. Побег устроил и всем документы сменил.Вот какая у нас команда! Это тебе не континент Му зачищать.
— Подожди, а ты кто такая?.. Как тебя зовут?
— Рори. Ну, полное имя — Аврора.
Велимир ДолоевЦветы прорастают сквозь кости
Последнее, что сегодня собирался сделать Тадеуш, это обезвредить бомбу — тот самый тщательно запечатанный в чертежном тубусе адский снаряд, который он получил от представителя ЦКпозавчера. Для его замысла это было, в общем-то, не принципиально, нораз уж бомба не в деле — зачем рисковать случайным подрывом в теснойтолпе? Пусть даже толпа эта состоит более чем наполовину из штатных сотрудников охранки — роскошь сторонних жертв организация себе давноуже не может позволить.
Когда через пять минут ударный взрыватель был уже в его руках, Тадеуш разогнул спину... и едва не уронил хрупкую ампулу, натолкнувшисьна взгляд стоящей в дверях Али. Взгляд без единого намека на укор, просто усталый и непонимающий, но оттого не становящийся менее обжигающим. В простом черном платье, со стянутыми на затылке в пучок волосамицвета воронова крыла, с дешевой папироской в тонких пожелтевших пальцах, она выглядела куда старше своих лет. Тадеуш не раз прозрачно намекал, что не с ее здоровьем смолить такую дрянь, но Аля только смеялась, ибыло в этом смехе что-то жутковатое — как будто вам удалось развеселитьСмерть с картин Мальчевского. В самом деле, что может быть нелепее, чемзабота о здоровье смертников? Покойники на каникулах, затянувшихся понедоразумению, но всего лишь каникулах — вот кто мы, думал Тадеуш. Сэтим непросто смириться, но это, в конце концов, очень удобная позициядля той борьбы, что ведет организация. С точки зрения голой целесообразности — практически идеальная.
— Ты просил меня ничего не спрашивать, — Аля устало прислонилась кдверному косяку. — До самого последнего момента. Мне кажется, дальшетянуть уже некуда. Рассказывай.
— Ты права, — Тадеуш отложил ампулу. — Этим я и собирался заняться. Тем более что главная и единственная моя надежда — ты.
— Надежда на что? — спросила Аля.
— В организации предатель, — невпопад ответил Тадеуш. — В самом еесердце.
— Кто?
— Это совершенно неважно. Важно только то, что нашапопытка была изначально обречена. За нами следили от самого Липецка —очень аккуратно, я и то обнаружил по дороге далеко не всех. Следят и теперь,так что к окну без надобности лучше не подходить. Впрочем, арестовывать наспока тоже никто не собирается.
— Думаешь, цесаревича хотят убрать на самом верху? — Аля приселарядом, рассеянно стряхнула пепел прямо себе на платье.
— Напротив. Это как раз нашему дорогому наследничку, пес егоморду погром остатков организации, сенсационные расследования, очереднаяразоблачительная статья господина Мамонтова в «Московских ведомостях», —Тадеуш задумался на секунду, невесело улыбнулся. — «Физиология террора» иличто-то в этом роде. Господин Мамонтов любит научную терминологию. Дальше —показательный процесс в духе нечаевского. Революционные бесы — смертельнаяугроза вере, отечеству и доходам Russian General Oil Corporation. Что можетвсему этому противопоставить наше движение? Ничего.
Тадеуш встал, прошелся по комнате, освещаемой лишь последнимилучами заходящего солнца. Совсем скоро наступят долгие летние сумерки, закоторыми придет, наверное, последняя в их жизни ночь. Это, впрочем, неважно.Главное, чтобы ночь оказалась последней для него, будущего тирана, достойногонаследника всей трехвековой династии душегубов и кровопийц.
— Мы уже давным-давно разбиты, — продолжал Тадеуш. — Разбитывсем этим взрывом холуйского патриотизма. «Радуйся, Маш: Царьград наш,Эрзерум наш, и турку — шабаш». Какой позор: каторжане с двадцатилетним стажем шлют поздравительные адреса в Зимний Дворец! Опаснейшиетеррористы, матерые безбожники пишут слезливые стишки про православный крест над Святой Софией! Теоретики социализма и анархизма за рубежом публикуют длинные статьи, в которых русский царь объявляется вождем революционного движения! Хорошо, что никто из настоящих не дожилдо этого. «Славянское единство», «православный мир», «общая историческая судьба» — как же! Единство общего ярма и общей плети — вот что ониполучат, кретины.
— Это все понятно, — Аля взяла со стола взрыватель, сфокусировалавзгляд на стеклянной поверхности, пытаясь поймать хоть намек на собственное отражение в полутьме. — Только что нам делать теперь? Здесь исейчас?
— Как что? Действовать по плану. Лично я буду завтра в двадцать минут одиннадцатого аккурат на перекрестке Императорской и Магистратской. Нехорошо огорчать господ из Охранного отделения — меня там будутждать с нетерпением.
— Погибнешь ведь напрасно.
— А это зависит от тебя.
— То есть?
Тадеуш присел рядом с Алей.
— Наш милый и прогрессивно настроенный присяжный поверенный —провокатор. Завтра утром он должен умереть.
На этот раз — никаких вопросов, только сухой кивок и отрешенныйвзгляд были ему ответом.
...Пять лет назад Аля поступила на вновь открывшиеся в Петербурге