— И правда — упырь какой-то.
— Что, что вы со мной сделали?! — закричал Михаил, глядя удивленнона свои руки, которые неожиданно приобрели какой-то бледно-серый цвет.
— Да без проблем, можешь в зеркале посмотреть, — Марьям щелкнулапальцами второй раз, и на месте черного прямоугольника, бывшего окна,появилось обыкновенное зеркало. Вместо здорового молодого человека,чье лицо стало бы достойным украшением обложки GQ, а сексуальное загорелое тело и без графической обработки пристойно смотрелось бы в любом спортивном журнале, цесаревич увидел в отражении мертвенно-бледное существо с атрофировавшимися мышцами и совершенно лысымчерепом, напоминающее и в самом деле то ли вампира, то ли толкиновского Голлума. Потрясенный произошедшей с ним метаморфозой, Михаилстрашно заорал, нервы его не выдержали и он попытался броситься наженщин... но обнаружил, что ноги его намертво приросли к полу.
— Это уже ты? — улыбнулась Марьям. — Молодец, быстро учишься.
— Спасибо, я с детства мечтала быть волшебницей, — ответила Аля инахмурилась. — С детства, которого у меня, оказывается, не было. И я таки не стала до конца материалисткой: сколько бы умных книг ни довелосьпрочитать, а разум все равно протестовал... Ладно, давай заканчивать. Ядумала, это доставит мне больше удовольствия — добраться до него наконец.
— Ты его однажды уже убила, — напомнила Марьям.
— Не помню, — покачала головой Аля. — Что было — не помню, чего небыло — помню, такой вот парадокс...
— Да кто вы такие?! — прохрипел сорванным голосом Михаил.
— Мы не палачи, если тебя это обрадует, — ответила Марьям. — Конечно, мир, который ты столько лет тиранил и насиловал, больше в тебе ненуждается, и можно было бы убить тебя прямо здесь — но зачем? Ты и такхуже чем мертвец. Да и вообще — вашу компанию мы судить не имеемполномочий, так что пока посидишь тут. Ю, загрузи ему обучающий курсдля старшеклассников, чтобы не скучал. И убери, кстати, этот додескаден,мы же не едем никуда, я просто не вижу этого меню...
Поезд неожиданно и одномоментно словно остановился — то есть исчеззвук движущегося вагона, однако никакой бросающей вперед силы инерции Михаил, к своему ужасу, не почувствовал. С окном же произошло очередное превращение: на месте зеркала появился обыкновенный стереоэкран. Незнакомый цесаревичу логотип вращался вокруг вертикальной оси нафоне закольцованного видеофрагмента, на котором современные строителивосстанавливали мраморную облицовку пирамид Гизы — какой она былатысячи лет назад. И ниже логотипа — подпись: «НОВЕЙШАЯ ВСЕМИРНАЯИСТОРИЯ. КРАТКИЙ ОБУЧАЮЩИЙ КУРС. ЧАСТЬ 3 (2048-2084)».
— Здравствуйте! — слегка механический мужской голос не имел, казалось, четкого источника, раздаваясь со всех сторон. — Вас приветствуетинтерактивная обучающая среда типа «Меринг». Скажите «меню», еслижелаете продолжить работу в голосовом меню. Скажите «линза», если хотите синхронизировать работу терминала с вашим нейроинтерфейсом...
Цесаревич ощутил, что сковывающая его сила исчезла в тот самый момент, когда Аля и Марьям без следа растворились в воздухе, но, подбежавк двери и распахнув ее, он наткнулся на очень твердую и абсолютно черную стену — такую же, каким было окно вагона пару минут назад. Больноударившись о нее лбом, Михаил наконец осознал, что все происходящее —не сон, а страшная реальность. В этот момент ему до смерти захотелось потерять сознание, однако в спасительное забытье нельзя было впасть усилием воли.
И тогда, чтобы вызвать, словно демона, свою последнюю надежду —безумие, избавляющее от страданий, — цесаревич страшно, но совершеннонеестественно расхохотался.
— Глупо все-таки вышло, извини, — Аля достала очередную папиросу,приложила к ее кончику палец, пока та не затлела, раскурила и неловко улыбнулась. — Если честно, я хотела, чтобы он ползал у меня в ногах, вылот страха, дрожал как осиновый лист. А получилось...
— Такие вещи вообще мало радости приносят, поверь моему опыту, —ответила задумчиво Марьям.
Они стояли на краю вокзальной площади, посреди которой молодой человек в форме железнодорожника с наспех повязанной на левом рукавекрасной лентой зачитывал немногочисленным слушателям — торговкам,дворникам, носильщикам, ранним пассажирам — постановление об упразднении самодержавия. Не до конца проснувшийся вокзальный люд реагировал без особого энтузиазма — впрочем, побить смутьяна или отвести «кудаследует» тоже никто не порывался.
— А что теперь? —спросила Аля, глубокозатянувшись. — Мы построим социализм или этобудет все равно такой жеобман? Если мы простопризраки внутри машины,если все это — не настоящий мир, не будет лииздевательством играть вреволюцию?
— Почемутыдумаешь, что у меня естьготовый ответ? — вопросом на вопрос ответилаМарьям. — Я знаю толькоодно: ты умеешь бороться, любить и ненавидетьтак, как не каждый можетв мире, который ты зовешь «настоящим». Длянескольких девочек там,снаружи, ты уже послужила нравственным образцом, можешь поверить. Так почему твоймир должен быть менеенастоящим, чем наш? Может, мы и разные, но естьодна по-настоящему универсальная ценность, которая нас объединяет.
— И какая же?
— Революция.Революция должна продолжаться. Пойдем поближе, послушаем, — Марьям положила руку Але наплечо. — Что-то мне подсказывает, что работы у нас еще ой как много.
Солнечные лучи, перехлестнув через здание вокзала, осветили крышии окна верхних этажей на противоположной стороне площади. Тени с каждой минутой становились все короче.
Утро нового дня вступало в свои права.
Александр РуберПоследнее слово
Слабый вечерний бриз, дующий в сторону моря, нес с собой запаххвои с прогретых горных склонов, поросших соснами. Освещенный лучами клонящегося к закату осеннего солнца, небольшой приморскийгород жил своей обычной жизнью. Жители все так же прогуливалисьпо набережной, сидели в небольших уютных кафе, за столиками на открытомвоздухе — по крайней мере те из них, кто могли себе это позволить. Казалось,все шло, как прежде, казалось, что жизнь течет своим чередом. Некоторые все так же работают допоздна, некоторые все так же предаютсяпраздности, но бриз, дующий с окраин, доносил не только аромат сосновыхрощ. Оттуда веяло уже не глухим недовольством, как было примерно годназад, но холодной решимостью… и угрозой.
Доктора Бланко все это не беспокоило. Мужчина за пятьдесят с седеющей шевелюрой и аккуратно подстриженной бородкой, в дорогом светломкостюме — практически воплощение успешного бизнесмена — доктор неспеша проезжал по нешироким улицам городка на автомобиле с открытымверхом. Он действительно обладал докторской степенью, с гордостью именовалсебя ученым и посвятил годы своей жизни исследованиям в областигенной терапии. Сейчас он был главой исследовательского подразделениякрупной фармацевтической компании, а кроме этого, и входил в совет директоров.
За его жизнь случилось немало бунтов и восстаний, но сам доктор невидел ни одного. Все они были где-то там, в нехороших местах, все обходилиего стороной. «Пошумят и успокоятся», неизменно говорил он. Конечно,последний кризис был хуже всех предыдущих, но даже такой катаклизм немог поколебать неисчерпаемого оптимизма доктора. Не так давно он наконец-тосделал свое величайшее открытие! Свое открытие! Пусть над ним итрудилась в течение десятилетия целая лаборатория. Более того, испытанияпрепарата уже завершились, и сейчас почти все было готово к запуску промышленногопроизводства. А мировой кризис сюда, в этот тихий небольшой город, не доберется. Окраины, конечно, побузят, но они утихнут. Должныутихнуть.
Он припарковал машину на личной стоянке, около десятиэтажного зданияисследовательского корпуса, наверху которого располагался роскошныйпентхаус. Осенью в домике на берегу становилось не так уютно, и к зимедоктор перебирался сюда, поближе к лаборатории. А сегодня здесь у негобыла назначена встреча.
Тот, с кем должен был состояться разговор, явно не хотел опоздать ипришел заранее. Молодой человек, лет двадцати пяти, в очках, в скромномсером пиджаке и джинсах, ждал доктора, то прохаживаясь около входа вздание, то присев на скамейку в маленьком сквере перед фасадом. По скамейке,быстро перебирая лапами, пробежал крупный то ли жук, то ли паук,но молодой человек, похоже не страдал арахнофобией — он не обратил напаука никакого внимания.
Наконец доктор подъехал. Пройдя в здание, они поднялись на лифте ирасположились за небольшим изящным столиком, под прозрачным куполомзимнего сада, находящегося на крыше корпуса.
Доктор догадывался о теме предстоящего разговора. Молодой человекприехал на стажировку из университета Буэнос-Айреса, хотя его имя —Олег — свидетельствовало о русских корнях. Он искренне интересовалсяпоследней разработкой лаборатории, тем самым великим открытием и егодальнейшей судьбой, был великолепно подготовлен, но без данных, хранящихсяв компьютерах лаборатории, воспроизвести технологию конкурентамне удастся...
Доктор не слишком привык торопиться, а сегодня это было и вовсе ни кчему. Он разлил вино по бокалам, и потекла обычная беседа о погоде и последнихновостях науки — о политике доктор говорить не любил.
Работа хакера, пытающегося проникнуть в далекую компьютерную сеть,внешне выглядит очень скучно и совершенно не подходит для остросюжетного повествования. Программы-сканеры, долгий поиск уязвимостей, проверки,