небо в телескопы ближнего действия, прогнозировать, записывать вероятности и составлять запутанные уравнения, которые мало кто из них мог решить. Они предчувствовали дуновение неизвестной ещё бури, гуляющей вблизком будущем, поэтому бросили всё, что успели воспринять из своихнаучных занятий, на поле исследования самого странного астрономическогофеномена в истории Земли. После того как переселение успешно завершилось,опытные учёные на Луне, в свою очередь, взялись за свои точные телескопы и сосредоточили своё внимание, с одной стороны, на дорогой импланете, и с другой стороны, на комете. На Земле и на Луне никто из них несмыкал глаз в непрестанном ожидании.
Взгляд молодого учёного был обращён на комету, заслонившую собойпочти всё небо. Сердце Самера сжималось при мысли о катастрофе, котораяпостигнет людей, единственным преступлением которых была бедность. Онтосковал по Земле, по городку, где прошло его детство, вспоминал своиежевечерние прогулки и в особенности ту, последнюю, после которой пришли известия о катастрофе. И снова к доктору вернулся образ женщины столпой детей, остановившейся у лотка торговца кукурузой. Слеза вытеклаиз глаза Самера, но он смахнул её, стоило ей попасть на щёку.
О, жестокие и горькие воспоминания о тех временах, когда он отправилсяна войну между своей страной и её врагами! Несколько раз Самер был наволоске от смерти, но и тогда он не испытывал ни сомнения, ни страха. Онведь защищал свою семью, родину и сограждан. Разве это не главная обязанностьчеловека?
Но теперь Самеру не казалось, что люди стоили жертв. Изувеченные телаубитых не окупились и не отвратили опасности. А тем, ради кого он сражался,теперь предстояла жизнь в новых условиях, для которых и строилисьтанцевальные залы, бассейны, парки, бары и прочие увеселительные заведения,и чувства людей, оставшихся на далёкой Земле, их не беспокоили.
Теперь Земля, на которой остались бедняки, стала игрушкой для стихий.Без сомнения, её обитатели испытывали чрезвычайные страдания, как телесные,так и духовные, видя своё хрупкое будущее, кружащееся в водоворотевремени.
Самер разглядывал ядро кометы в свой телескоп. Кроме него, в обсерваториибыл только профессор Кент, физик-атомщик, погружённый в вычисления. Катастрофы в космосе были крайне редки, и между ними были огромные временные промежутки. Откуда взялась эта комета? И почему еёстолкновение с Землёй было неизбежно? С тяжёлым сердцем Самер чувствовал,что прогнозы о столкновении кометы с Землёй становились реальностью.
От этих мрачных мыслей у доктора заболела голова. Он вынул таблеткуболеутоляющего из пузырька в кармане своего жилета и проглотил её с трудоми отвращением.
Вдруг профессор Кент позвал Самера. Тот подошёл и увидел, что наспектроскопе горит красная лампочка. Профессор Кент сказал:
— Согласно результатам анализов, комета содержит большое количестворадиации.
— В таком случае, она представляет огромную опасность.
— Если на Землю попадёт хотя бы часть этой радиации, её хватит, чтобыуничтожить всё человечество.
— Атмосфера, конечно, может поглотить часть радиации, но очень малую.
— Остального, я думаю, хватит, чтобы лицо Земли полностью изменилось.
— Выдержит ли это хоть кто-то из тех несчастных?
— Невозможно переправить сюда всех жителей Земли. Этот выход былединственным для Верховной комиссии.
— Они были обязаны найти другой, менее отвратительный, путь к спасению.
— Они попытались сбить комету с курса, ударив по ней ракетами сядерными бомбами, но им это не удалось. Если они повторят это сейчас, тов космос будет выброшено большое количество радиоактивной пыли, и значительная её часть попадёт на Землю. Так что даже если комета изменитсвой курс, на Земле появится новая угроза.
У доктора Самера больше не было сил поддерживать этот разговор, да ибыло ясно, что словами тут не поможешь.
Поэтому он сердечно попрощался со старым другом, покинул обсерваторию и направился в маленький отсек, выделенный его семье в одном иззданий станции «Дельта». В этот час всё вокруг внушало доктору жалость иненависть — жалость к тем, кто продолжал жить в роскоши, делая вид, чтовсё идёт, как полагается, и ненависть к фальши и лицемерию, пронизывающимкаждый уголок Луны.
Открыв дверь, Самер увидел жену, лежавшую на постели с толстойкнижкой. Она грустно взглянула на мужа, когда он вошёл. Его сын тем временемсмотрел какую-то передачу по маленькому телевизору.
Доктор Самер склонился к Рим и потрогал её лоб, а другой рукой потрепалсына по голове. Он прошептал ей на ухо:
— Ты не больна?
Рим поднялась, чтобы помочь ему снять жилет, карманы которого былинабиты устройствами с множеством проводков, которые на лунных станцияхиспользовались для связи, и громко ответила:
— Просто я не могу отогнать чувство отвращения.
— Постарайся успокоиться, любимая. Необходимо привыкать к новойжизни.
— А она надолго?
Самер молча лёг на диван. Слишком тяжело было ему ответить на её вопрос.
— Не знаю, что тебе сказать, Рим.
— Я надеюсь, ты не сошёл с ума и не решил остаться здесь навсегда?
— Рим, пойми наше положение. У нас нет выбора.
— О чем ты говоришь? Хочешь сказать, мы предпочли бегство борьбе?
— Борьбе против чего? Ты называешь самоубийство борьбой? Нам угрожалаверная смерть.
Она яростно прервала его, дрожа:
— А здесь мы медленно умрём среди притворства и лжи, не имея возможностиничего решать или жить так, как нам захочется!
Самер воспитывался в таком же духе, как и Рим, но переехать на Лунуон решил лишь из преданности жене и сыну. Свой отъезд Самер попыталсяскрыть. Но Рим была упряма, как и всегда:
— Мы сказали нашим родным и соседям и всем нашим знакомым, чтоуезжаем на каникулы и скоро вернёмся. Я была уверена, что мы не сломаемся и не покажем своей слабости перед лицом испытаний, а напротив, вернёмсяна Землю более сильными и стойкими, чем прежде, и будем готовыпреодолеть любые или почти любые препятствия. И если наше поражениенеизбежно...
— Разве ты не знаешь, что самоубийство — великий грех?
— Самер... Не пытайся ускользнуть от ответа, прикрываясь приятнымитебе словами, у тебя это всё равно никогда не получалось. Я знаю, что ты зачеловек, любимый, я вижу это по твоему потерянному взгляду. Я прекраснознаю, что ты не веришь в то, что говоришь, но моя жизнь и жизнь нашегосына не стоят твоей добродетели. Самер, ты — человек, с которым я обещалажить в радости и в горести. Если ты и дальше будешь существовать посреди этой роскоши и притворства наперекор своим принципам, рано или поздно ты позволишь им запятнать себя.
— Рим... Любимая...
— Не пытайся отговорить меня от возвращения. Жизнь среди этих отвратительных личностей стала для нас болезненным уроком. Я верю в то,что говорю, любимый. Противостояние катастрофе вместе с людьми тамнамного лучше медленной смерти здесь, с... ними. Неужели ты сам рад, чтокупил наше выживание ценой унизительной жизни в условиях, в реальностикоторых мы сами не вполне уверены?
— Но...
— Достаточно, Самер. Неужели ты так легко предал собственное окружение и обратил свой ум на службу тем, кто пил и до сих пор пьёт твоюкровь? Клянусь, я не позволю тебе поддаться этому смертельному искушению.
— Рим, послушай меня. Я не отрицаю, что ошибался насчёт жизниздесь, но я тоже страдаю. Я лишь делал вид, что рад и доволен, чтобыскрыть мои страдания и сомнения от тебя.
— Поверь мне, я никогда не предполагала, что мы останемся здесь.Здесь! Я ждала, что однажды ты скажешь: «Собирайся, мы возвращаемся наЗемлю». Но в последнее время я читаю твои мысли, заботы и волнения, какоткрытую книгу. Я притворяюсь, что сплю, и вижу, как ты встаёшь посрединочи и нервно ходишь туда-сюда, как будто на твоих плечах лежат бедывсего мира. Достаточно, Самер. Пора положить конец этой пустой жизни ивернуться на Землю.
— О, Рим. Как же я желаю, чтобы этот кошмар закончился и нас с тобойоставили в покое. Сегодня же вечером я попытаюсь подать прошение о возвращениина Землю.
— Ты хочешь сказать, что кто-то может быть против?
— Естественно. Здесь нужны учёные, любые учёные. Конечно, они несобираются разбрасываться купленными умами. А если им что-то не понравится,меня могут отправить без скафандра на прогулку за пределами капсулы.К тому же, температура Луны очень сильно различается днём и ночью.
Рим опустила голову на грудь и заплакала:
— Самер, умоляю тебя, попытайся совершить невозможное. Жизньздесь хуже смерти.
Он ласково похлопал жену по спине, хотя и сам чуть не плакал, и прошепталей:
— Мы вернёмся на Землю, любимая, обещаю.
Мальчик подошёл к ним и сказал:
— Папа, я хочу к дедушке, когда мы поедем?
Мама ответила ему:
— Скоро, милый.
— Рим, зачем ты внушаешь ему такие мысли?
— Потому что мы и правда вернёмся.
Самер присел рядом с сыном:
— Ты разве не ходил сегодня в компьютерный центр?
— Нет, папа. Мама говорит, что в центре детей учат плохому.
Самер вопросительно посмотрел на Рим, да так, что та даже попятилась.
— Что ты ему наговорила?
— Послушай... Я сказала ему правду. Я ещё давно была в компьютерномцентре и обнаружила, что данные, которые вводят в устройства, содержатсущественные ошибки. Например, я спросила один компьютер: «Что естьнесправедливость?» И он ответил мне: «Несправедливость есть отказ полностьюподчиняться по первому же приказу». Тогда я спросила: «Что есть человек?», и он ответил: «Человек есть тот, кто выполняет любые приказынаших господ и готов ради них собой пожертвовать». Тогда я спросила...