Автомобиль остановился около ограждения.
— Ты не хочешь посмотреть мой кабинет?
— Дом еще не построен.
Таггарт показал на одинокий огонек наверху темной башни.
— Первым я всегда делаю свой офис.
— Мы можем сделать сначала кое-что?
— Конечно. Что?
— Мы можем посмотреть, какими стали витрины на Рождество?
— Сейчас? Но еще рано.
— Уже везде рождественские витрины. Мой отец любил водить меня по городу перед Рождеством. Он покупал мне подарки. Сейчас поздно, мы, наверное, одни здесь. Можем мы это устроить?
— Конечно.
Они направились на запад. За ними последовал старый автомобиль, которого Таггарт не заметил. Когда «роллс-ройс» остановился у магазина, автомобиль застыл двумя кварталами позади.
На витрине магазина пара вела за руку маленькую девочку.
— Прямо как это было у нас, — сказала Хелен.
Витрины были оформлены в духе тридцатых годов. Первая показывала родителей, которые, отправляясь на праздничный вечер, желали доброй ночи детям в пижамах.
— Тридцатые годы, — улыбнулась Хелен. — Мой дед бродил по улицам в это время. Тогда он и занялся производством спиртного.
— А мой дед был каменщиком. Он слег, когда закончилось строительство «Эмпайр стейт билдинг».
Она посмотрела на него:
— Почему ты говоришь мне это?
— Честно?
— Если можешь.
— Я втюрился в тебя по уши.
— Мистер Таггарт, в моем баре есть микрофоны, чтобы не допускать сделок с наркотиками. Такие признания я слушаю тридцать раз за вечер.
— Эти парни надеются, что их услышишь ты.
Она рассмеялась, поверив в его комплименты. Они перешли к следующему окну.
— А серьезно, почему? Что с тобой происходит?
— Я сказал тебе правду.
— Мы в разных мирах. Те люди, которых я сегодня видела, плюнули бы мне в лицо, если бы узнали, кто я.
— Но при мне они бы не посмели, — твердо сказал Таггарт.
Надо сказать, его теплота и нежность волновали ее. Но и он когда-нибудь наверняка вспомнит, кто она. Поэтому она сказала:
— Я не знаю, что с тобой. И что с нами будет.
— Ты помнишь, как мы увиделись в первый раз?
Она оглянулась. Никого рядом не было.
— Я была привязана, а ты важно расхаживал вокруг меня в маске?
— Нет. В ресторане.
— В каком ресторане?
— "Албателли". Это было десять лет назад.
— Моя помолвка, — вспомнила она с иронической улыбкой. Потом поколебалась — была причина не распространяться об этом вечере дальше, но сейчас ей хотелось откровенности.
— Я удивляюсь, почему ты не упомянул об этом раньше.
— А ты помнишь?
— Конечно. Ты глазел на меня всю ночь. А потом подарил прекрасную улыбку. Я все думала — кто это может быть?
— Я так и не смог выбросить тебя из головы.
Хелен улыбнулась. Она почувствовала себя как тогда, на стадионе с дядей Френком, и подумала, можно ли уйти от всего этого, как советовал дядя Френк. Но с тем питчером можно было уйти, он был из другого мира, а Крис и она были из одного.
— А что вы делали там? — спросила она.
— Ужинали, пока я не вступил в спор с доном Ричардом Цирилло. Помнишь?
— Я помню, как вы вышли вместе. А вернулся он один.
Таггарт потрогал шрам на губе и помрачнел.
— Я слышал, что Цирилло пытался тогда заключить мир между твоей семьей и Конфорти.
— Все было намного сложней. Мои родители не «продали» бы меня в обмен на мир, могу тебя уверить. Они — настоящие итальянцы, но не из низшего класса.
— Тогда почему они это делали?
Хелен пожала плечами, посмотрела вперед на мостовую и снова задержала взгляд на маленькой девочке, которая держалась за руку отца.
— Это бы убило многих зайцев. Я была диковатым ребенком. Они бы избавились от кучи хлопот. Мне нечего было делать в школе. Я была готова уйти из дома.
— Ты казалась моложе.
— Я была дьяволом на шпильках. Мне звонили тридцатилетние мужчины. — Она рассмеялась. — Половину своего времени мои братья тратили на то, чтобы ограждать меня от своих приятелей.
— И что случилось потом?
— Что случилось? Все это было трюком Цирилло, о чем я узнала позже.
Она подошла к следующей витрине. Здесь пара прощалась с гостеприимными хозяевами.
— Мой муж был красив. И действительно хороший человек. Но он не мог быть таким, как его отец, как все семейство. Он не хотел заниматься рэкетом. Поэтому он занялся продажей наркотиков. — Она убрала волосы с лица. — Когда он занялся наркотиками, я обнаружила, что почти все время одна.
Он всегда говорил, что любит меня, и это действительно было так, но три четверти времени он проводил в самолетах.
— А ты не летала с ним?
— Я пыталась. Но я не продавец наркотиков. Если это занимало больше двух дней, мне надоедало. И у меня появился друг.
Они перешли к следующей витрине. Все та же пара ехала по Центральному парку в санях. Хелен посмотрела на Таггарта. Ее глаза блеснули.
— Ты знаешь обо мне очень многое. И конечно, кто был этим другом, не так ли?
Таггарт отрицательно покачал головой.
— Давай, ты должен знать.
— Думаю, кто-нибудь из казино.
— Конечно. Кого еще я могу встретить в Лас-Вегасе? Угадай, кто?
— Вы любили друг друга?
— Да.
— Тогда я угадаю его отца. Он был владелец казино.
— Джекпот. Ты знаешь, он был моим свекром. Я хочу, чтобы ты был искренен со мной. Я с тобой откровенна, как ни с кем.
— Извини, — он как-то странно улыбнулся. — К этому я не привык. Я буду стараться.
— Спасибо. Это хорошо. Это действительно хорошо... Ты знаешь, что я была от него беременна?
— Нет.
— И никто не знал. Я не знала, что мне делать, и решила — ладно, я притворюсь, что это от моего мужа. Пусть оторвется от наркотиков и сидит дома.
— Логично, — заметил Таггарт.
— Но так не получилось. Настоящий отец был убит этими проклятыми Цирилло.
Она подошла к последней витрине. Супружеская пара, стоя на коленях, торопливо заворачивала игрушки. На столе стояло шампанское.
Десятилетняя девочка, стоя у витрины, смотрела прямо на Хелен. Она легонько тронула ее волосы. Девочка прошла мимо.
— И я вернулась домой и сказала: вы мне обязаны! Разрешите мне аннулировать свой брак и сделать аборт. И они согласились. А потом добилась от них разрешения ходить в колледж... «Сара Лоуренс колледж». Должно быть, ты его знаешь. Но твой чертов брат засадил моего отца в тюрьму, и я была вынуждена вернуться к Эдди и Френку помогать им вести дела.
Таггарт поймал себя на мысли, что не хочет использовать эту семью в качестве орудия мести.
— Ты говоришь, что другие люди — обычные. Но и ты такой же человек.
— Не такой. Они могут делать ошибки сколько душе угодно. В рэкете одна ошибка означает тюрьму. Но у кого жизнь без сложностей?.. А почему ты борешься против дона Ричарда?
Она застала его врасплох.
— Я думаю, что он убил моего отца.
— Ты уверен?
Она дотронулась до его шеи.
— Твой пульс бьется так, что кажется, вот-вот лопнет сосуд.
Таггарт прервал признания тем, что поцеловал ее в губы.
Она ответила на поцелуй, потом слегка отпрянула:
— Эй! Веселого Рождества!
У Таггарта поплыло перед глазами, и она взяла его за руку.
— Почему бы нам не найти какое-нибудь место, где можно обменяться подарками? Ты хочешь взглянуть на мои апартаменты?
Он пожала плечами.
— Почему? — уязвленно спросила она. — Почему я рассказала тебе все это?
— Ты думала, я знаю все это и так.
Она пристально посмотрела на него и улыбнулась:
— Боже, как ты понравился бы моей матери! Красивый, богатый, не связанный с рэкетом.
— Наполовину.
Она встала на цыпочки и с горечью прошептала ему на ухо:
— Чей брат посадил моего отца и кто его заменил? Просто поразительно!
— Мы едем?
«Роллс-ройс» подъехал к «Башне Таггарта». Невысокий человек с помятым лицом, одетый в пятнистую армейскую униформу, направился к ним.
— Сэр, у вас не найдется мелочи на кофе?
Охранники поспешили к Таггарту.
— Добрый вечер, мистер Таггарт.
— Добрый вечер. Мой лифт уже работает?
— Да, сэр.
Человека с помятым лицом охрана отвела в сторону. Таггарт заметил, что тот зябко ежится, и достал пару банкнот из бумажника.
— Холодно, — сказал он, и его собственная интонация напомнила ему голос отца. — Купи себе костюм.
Хелен прошла за Таггартом в вестибюль, еще заполненный строительным мусором. Цементный пол и стальные конструкции освещались несколькими лампами, кабели бросали причудливые тени на бетонные стены и плиты потолка.
— Здесь будет ваш клуб, мадам.
— Виктория и Чрил действительно классные дизайнеры?
— Если их снабдить соответствующим чеком, они устроят заход солнца на востоке.
— С деньгами не проблема. Ты приносишь удачу.
— Да?
Поколебавшись, она решила задать вопрос:
— Ты их любишь, не так ли?
— Они — мои очень хорошие друзья.
— Больше, чем друзья.
— Мы стали настоящей семьей. Я встретил их вскоре после того, как умер отец. Я помог им развестись: когда они устали от своих муженьков, я дал деньги на адвокатов. Иногда они мне как матери, а иногда я им как отец.
— Они показывали мне фотографии. Девочка Виктории очень похожа на тебя.
— Это Анни. Тони говорит, что она выглядит в точности как мать.
— Ты...
— Дети носят имена древней и богатой семьи Васпов. Нет двери в Америке, которая была бы закрыта для них. И дядя Крис приезжает к ним, когда мамочке нужен кто-нибудь по дому.
— Ты все еще продолжаешь жить с ними?
— Иногда.
— С обеими?
— Чрил и Виктория нераздельны. Либо две, либо ни одной, и это было одной из проблем в их замужествах.
— Этого я не могу понять, но выглядят они счастливыми.
— Они прекрасно разбираются в своей работе и разбогатели благодаря собственным рукам, а их бывшие мужья оставили им прекрасных детей. Не удивительно, что они выглядят счастливыми.