— Льеу! Льеу!
Мальчик увидел Чо и подбежал к нему.
— Куда ты бегал? — строго спросил Чо.
Льеу скрестил руки на груди и весело засмеялся.
— Я… я был на большаке и поставил там несколько фальшивых мин. — и добавил уверенно: — Если французы захотят устроить облаву, они заметят на дороге свежевырытую землю и, наверняка, начнут искать мины. Им придется потратить не один час… — И он снова весело засмеялся.
Те, которые были в кустарнике, не слышали, что сказал Льеу, но по его веселому лицу догадались, что мальчишка задумал обмануть французов.
Все заулыбались.
Тик. который стоял рядом с Чо, сказал Льеу:
— Если ты снова задумаешь пойти туда, то предварительно поставь нас в известность. Твое счастье, что сегодня Чо узнал тебя. Может случиться так, что кто-нибудь из партизан не узнает тебя и бросит гранату или поднимет тревогу.
Но Льеу только усмехнулся и, не дослушав, убежал.
Поля тонули в утреннем тумане. Приближалось самое тревожное время: обычно в эти ранние часы французы устраивали налеты на деревню. Крестьяне прислушивались к каждому шороху у защитного забора. Все позабыли о беседе, прерванной по вине Чо. Пора идти по домам. Здесь останутся только те, которые караулят у забора, остальные должны вернуться к своим делам. Сидеть в кустарнике у забора небезопасно. Люди перекинулись несколькими словами и разошлись.
У Тика стало спокойнее на душе, сомнения, одолевавшие его ночью, рассеялись. Пока еще он не знал, что нужно делать, но после беседы с Хоатем, Дау, Май, Хоэ и Чо, и в особенности после выдумки сообразительного Льеу, пытавшегося обмануть французов фальшивыми минами, он почувствовал новую уверенность в своих силах.
— А где учитель? Почему его нет до сих пор? — спросил Тик.
Чо ответил:
— Он узнал, что мы здесь, и пошел караулить в другое место.
Глава четвертая ФРАНЦУЗСКИЙ ПАСПОРТ
Спустя некоторое время жители, переселившиеся в общину Тхай-Хок, один за другим стали приходить в свою деревню за продуктами. Обычно они отправлялись в путь вечером, после захода солнца, когда им не угрожала вражеская облава. Люди приходили для того, чтобы взять немного риса, соли, бататов, маньоки, кое-что из одежды и посуды. Затем они вновь торопливо покидали родную деревню. Немногие осмеливались остаться дома, хотя бы на день или полдня, потому что французы непрерывно устраивали облавы и смерть подстерегала людей на каждом шагу. Крестьянка Бай поселилась в хижине Фан, у родной тетки Хьеу. Муж Фан работал в городе у французов, сама она занималась торговлей, у нее всегда водились деньги. Фан частенько давала взятки французам и До Бьену, поэтому она жила относительно спокойно. Хьеу попросила у матери разрешения сходить в родную деревню, но Бай страшно боялась облавы и даже слышать не хотела об этом. И все же, спустя два дня после облавы, Хьеу отправилась домой, сказав, что пошла за сушеным картофелем и медной кастрюлей. В хижине Фан было все, но многое приходилось прятать. Хьеу это было на руку. Воспользовавшись первым предлогом, Хьеу ушла из дому.
Тян тоже тайно жил в Тхай-Хоке и часто бывал у Фан. Узнав, что Хьеу пошла в деревню, Тян отправился за ней. Миновав защитный забор, Тян повернул прямо к своему дому.
В это время Хьеу, встретив кого-то по дороге, рассказывала о жизни в чужой деревне.
В Тхай-Хоке с наступлением дня ни один человек не осмеливался выйти на улицу. С раннего утра жители беспокоились о том, как бы спастись от облавы, а вечером, после захода солнца, наспех готовили какую-нибудь пищу, затем гасили свет и ложились спать…
Французские и африканские солдаты совершали грабежи и насилия. Солдаты марионеточной армии рубили бамбук, ловили кур. Они соревновались, кто больше наворует платков и шляп, кто больше награбит в садах бананов и орехов. Кроме того, в Тхай-Хоке крестьянам приходится платить за комнаты. Сколько денег на это уходит!
Хьеу направилась к своей хижине и неожиданно услышала голос Тяна. Тян начал уговаривать ее скорее вернуться в Тхай-Хок, но Хьеу не стала слушать его. Тян пошел за ней следом, говоря, что он хочет повидать Чо.
Хьеу только что видела Дау. Он сообщил ей, что Сон находится на излечении у лекаря Куанга, а Чо ушел домой отдыхать. Дау прибавил:
— Чо еще очень слаб. Я велел ему отдыхать, но он не слушает меня и плетет бамбуковую веялку{[8]}.
Дау с улыбкой добавил:
— Если Чо захочет что-нибудь сделать, то обязательно сделает по-своему, его не остановишь.
Хьеу пошла навестить Чо.
Чо сидел во дворе и плел бамбуковую веялку, на голове у него еще была повязка. Когда вошли Хьеу и Тян, Чо взглянул на них, но тут же сурово нахмурился и опустил глаза, хотя и видел, что Хьеу приветливо улыбается ему… Только когда они подошли к нему, он поднял глаза и протянул:
— А, это вы…
Затем вновь склонился над работой. Хьеу весело спросила:
— Что ты плетешь? Кажется, веялку?
— Ага… — угрюмо пробормотал Чо.
Хьеу продолжала улыбаться:
— Ты уж совсем поправился?
— Поправился.
— Для чего ты плетешь веялку?
— Нужно. Пригодится в хозяйстве.
Хьеу хорошо знала характер Чо. И все же Чо вел себя очень странно. Последний раз они виделись позавчера вечером, в хижине крестьянина Тоая. Хьеу варила кашу, когда пришли Хоэ и секретарь партийной ячейки. Секретарь перевязал Чо и сделал ему укол. Затем Чо съел кашу, немного пришел в себя и рассказал Хьеу о том, что случилось в деревушке Выон-Соай. Он говорил ей о том, что ему пришлось пережить, когда он сидел вместе с партизанами в тайном убежище, зная, что Фан, Баи и Тхиет поднимаются на верхний этаж убежища, прислушиваясь к взрывам гранат, крикам врагов, выстрелам… Он взволнованно сказал ей в тот вечер:
— Мои товарищи погибли ради того, чтобы я остался жить!
Глаза его наполнились слезами. Хьеу тоже с трудом сдерживала слезы.
Сейчас Хьеу вспомнила все это. Да, это было позавчера вечером. И в ту же ночь Хьеу вместе с матерью эвакуировалась в Тхай-Хок. Только сегодня ей удалось повидаться с Чо. Больше ничего не произошло за это время. Тян, до сих пор молча стоявший рядом с Хьеу, шагнул вперед. Он хотел завязать разговор с Чо. Хьеу насторожилась. Тян подчеркнуто резко окликнул:
— Чо!
Громкий оклик Тяна заставил Чо оторваться от работы. Он нехотя поднял голову и посмотрел на Тяна. Тян продолжал тем же вызывающим тоном:
— Ты не знаешь, почему это ходят слухи, что якобы из-за меня было обнаружено убежище и погибли Фан и Баи?
— Не знаю! — резко ответил Чо и тотчас склонился над работой.
Тян продолжал срывающимся от злобы голосом:
— Если ты не знаешь, то кто же тогда знает? С нами были ты, Тхиет и Льеу. Льеу не посмеет так сказать. Значит, сказал ты или Тхиет.
Чо ничего не ответил и продолжал работать.
— Ты должен знать, кто и зачем пустил этот слух! — зло настаивал Тян. — Мы слишком медленно отступали в тот день: французы шли за нами по пятам. Если они случайно заметили, когда я прятался в убежище, то они должны были увидеть и Тхиета, который нес тебя на руках… Все дело в том, что мы слишком поздно приняли решение отходить, а нужно было разойтись вовремя…
Чо сосредоточенно стучал молотком по бамбуковым палочкам.
Тян продолжал в том же резком тоне:
— Вспомни, сколько раз я предупреждал тебя, что пора отступать. Но ты не послушал меня. Если бы мы отступили вовремя, это несчастье не произошло бы…
Чо оторвался от работы, поднял голову и быстро спросил:
— Но ведь в тот момент крестьяне не успели еще угнать всех буйволов?
Тян с раздражением ответил:
— Буйволы? Разве буйволы дороже человека? Вот погибли Баи и Фан, а могли бы погибнуть все. Можно ли в такой момент думать о буйволах? Буйвол тетушки Бай все равно был убит…
Тян замолчал и криво усмехнулся:
— Тебе, конечно, надо было спасать этого буйвола, которого твой отец купил вместе с Хоатем и Ча.
Тян обернулся к Хьеу.
— Ну, пойдем.
Хьеу заметила, что Чо совсем прекратил работу. У него изменилось выражение лица. Он поднял голову и с недоумением посмотрел на Тяна. Тян же, не оборачиваясь, быстро пошел в сторону хижины Хьеу.
Чо снова наклонился, несколько раз подряд с силой ударил молотком по куску бамбука. Хьеу растерянно пробормотала:
— Ну, я пойду.
И направилась к своему дому. Войдя в дверь, она словно не замечала Тяна, не слышала, что он говорил ей.
Она взяла картофель и кастрюлю, за которыми пришла. Потом долго стояла, задумавшись, не двигаясь с места.
Тян поторопил ее:
— Пошли, Хьеу, скоро стемнеет.
Хьеу посмотрела прямо в лицо Тяна и сказала, будто отрезала:
— Иди!
Она поставила на место кастрюлю, высыпала в корзину картофель. Взяв свою широкополую шляпу, она направилась к выходу.
Тян растерянно спросил:
— Ты куда?
Хьеу ответила, не оборачиваясь:
— К лекарю Куангу, навестить Сона.
— Ты пойдешь в деревню Минь-Кхай? Когда же ты вернешься?
Но Хьеу не ответила ему и вышла из дому.
Тян обозлился, хлопнул дверью и направился в Тхай-Хок.
Чо, оставшись одрш, бросил молоток, обеими руками обхватил голову. Хотелось лечь, забыться, но он должен был сплести веялку к завтрашнему дню, чтобы отнести ее лекарю Куангу и получить гранаты. Чо продолжал работу.
Всему району было известно врачебное искусство Куанга, излечивавшего любые раны. Если случалось, что раненого или избитого французами вьетнамца не было возможности устроить в больницу, то обращались за помощью в Куангу. Позавчера вечером Дау отнес к нему раненого Сона. Чо, возвращаясь от Тоая, зашел к лекарю, чтобы навестить брата. Куанг показал Чо американские гранаты, которые он нашел в деревне после облавы. Чо, увидев гранаты, попросил отдать их ему, но Куанг согласился на это со следующим условием:
— Иди домой и сплети мне веялку. Взамен получишь гранаты.