я ее ударить), щелкнул каблуками и также отвел к губернатору с женой.
— Мадам баронесса фон Грир, — браво отрапортовал он и ушел встречать следующих приглашенных.
Губернаторская жена была тучной, туго затянутой в корсет, с узкими губами, сжатыми так, что они сливались в одну сплошную красную полосу, и со злыми, бегающими глазами, которые шарили по всем сторонам, не задерживаясь на лице того, кто стоял перед нею. Жесткий корсет ей ужасно мешал — это было понятно по ее тяжелому, с присвистом, дыханию и красным пятнам на лице. И эта неприятная, отталкивающая внешне особа была вся увешана бриллиантами, переливаясь, как рождественская елка. Они были у нее в ушах, на груди, в волосах, на запястьях, на пальцах… У Тани против воли алчно загорелись глаза.
При появлении молодой девушки жена губернатора нахмурилась (Таня ей не понравилась), зато сам губернатор был сплошная любезность.
— Мадам баронесса, мы счастливы приветствовать вас в наших краях, — он галантно поцеловал ей руку. — Мы получили письмо от вашего супруга только третьего дня. Что же он, не собирается к нам?
— Господин барон задерживается в Берлине, — ответила Таня так, как ее учили, — я же приехала в Одессу день назад и просто очарована!
— Мы счастливы! Прошу! — Губернатор любезным жестом предложил ей следовать в зал.
Барон Франц фон Грир был лицом реальным — авантюристом с темным прошлым, немецким шпионом, одновременно работавшим на французскую разведку. Во время боев в Европе он попал в плен к русским и был отправлен в Петропавловскую крепость в Петербург, где предложил свои услуги российской разведке. Его быстро переправили в Польшу, а оттуда он добрался до Берлина, где и устроил нечто вроде своей штаб-квартиры, став тройным агентом. Фон Грир был невероятно отталкивающей личностью. Он никогда не был женат, но время от времени, если это требовалось в интересах дела, выдумывал себе русскую жену, под видом которой выступали самые различные шпионки.
В Одессе его действительно ждали, но месяцем позже, к концу осени. Город просто был покрыт шпионской сетью всевозможных разведок, и разные агенты чувствовали себя здесь, как рыбы в воде. Среди них активно действовала и деникинская контрразведка, сотрудничавшая с французами, и барон фон Грир должен был явиться в Одессу как французский агент.
Появление же его «жены» на месяц раньше было совершенно оправданным и не казалось странным, так что никаких подозрений вызвать не могло. Один из французских агентов помог Мишке Япончику получить пропуск для липовой баронессы, появление которой было весьма ожидаемым в определенных кругах.
Все это Тане за день до бала поведал Майорчик, но она ломала себе голову: зачем Японец влез во всю эту грязную шпионскую историю, связываясь с нечистоплотными агентами каких-то разведок?
Только ли губернаторские драгоценности были тому причиной, то ли он затеял какую-то свою тонкую игру, о которой не собирался никому сообщать? Таня не сомневалась, что действительно идет игра, правила и ходы которой держатся в глубокой тайне. Не таким человеком был Мишка Япончик, чтобы рисковать понапрасну, втягиваясь в шпионские разборки. Расчет был, и расчет серьезный. Однако Таня не собиралась во всем этом разбираться. Лично ее устраивали деньги, которые Японец собирался ей заплатить.
Зал был полон, а гости все прибывали и прибывали. Вышколенные лакеи в ливреях разносили бокалы с шампанским. Таня увидела Майорчика, любезничающего с какой-то перезрелой дамой. Он еле заметно кивнул ей, и у нее стало на душе полегче. Расхаживая по залу, она присматривалась к гостям. В углу музыканты исполняли музыку Шопена, и легкие, танцевальные звуки как нельзя лучше соответствовали атмосфере непринужденности, которая здесь царила.
— Позвольте предложить вам бокал шампанского? — Внезапно за спиной Тани вырос губернатор, и она сморщилась от этой досадной помехи. Тем не менее, улыбнулась своей самой любезной улыбкой:
— Благодарю вас!
Приняв из рук лакея хрустальный бокал, Таня следовала по залу за губернатором, а он представлял ей многих из присутствующих. Она поняла, насколько важной птицей был барон фон Грир, и губернатор был заинтересован в нем лично. Ей ничего не оставалось, кроме как следовать правилам игры.
Чиновники и генералы, банкиры и биржевые маклеры, потомственные аристократы, сбежавшие из охваченных пламенем Санкт-Петерурга и Москвы, — на балу были сливки белой, аристократической верхушки, которые концентрировались в Одессе в ожидании прихода союзных войск. Все они мечтали, что союзники разобьют красных, уничтожат мятежников подчистую, и старый мир будет восстановлен. Все они жили ради возвращения этого старого мира, так как не мыслили иной жизни. А пока, в ожидании обновленного прошлого, они устраивали светские рауты и балы, наслаждаясь отзвуками своего былого величия.
Таня словно сквозь пальцы смотрела на одинаковые, ненужные ей лица этих местных царьков. Она была отлично загримирована и надеялась, что без грима ее не узнает никто, если вдруг встретит потом. Наконец губернатор подвел ее к группе беседующих мужчин.
— Господа, позвольте вам представить… Мадам баронесса Ольга фон Грир. Мадам, позвольте отрекомендовать… Наследник старинной аристократической фамилии, князь Владимир Сосновский.
Таня замерла, не смея дышать, в то время, как Володя, галантно целуя ей руку, не сводил с нее поблескивающих ироничных глаз.
— Губернатор, позвольте мне поухаживать за вашей очаровательной гостьей?
— Да, прошу вас, князь, развлекайте нашу прекрасную даму. Надеюсь, она не станет скучать в вашем обществе. Но я хотел бы лично представить вам и мадам баронессе зал Театра теней, когда буду приглашать всех.
— Театр теней? — машинально повторила Таня, когда широкая спина губернатора растворилась среди все прибывающих гостей.
— Новомодное светское развлечение, — отозвался Володя. — В одной запертой комнате подготовлен Театр теней, и гостям будет показано представление мистически-эротического содержания. Танцы до упаду и шампанское больше не в моде, дражайшая баронесса фон Грир…
— Мне надо идти, — Таня машинально попятилась.
— А куда? Солдат я и сюда позвать могу, — прищурившись, Володя смотрел на нее со злобой. — Что ты делаешь здесь? Что ты, воровка, делаешь здесь?
— Пришла воровать, — глухо ответила Таня, глядя прямо ему в глаза.
— Ты хоть понимаешь, что я могу позвать охрану и рассказать им, кто ты такая?
— Позови. И расскажи, князь… — Таня выплюнула его титул как оскорбление, не отрывая от него глаз. Ей вдруг стало действительно все равно — сдаст он ее или отпустит, предаст или не предаст. В ее душе стала подниматься волна ненависти, с которой она жила последние дни, и эта ненависть душила ее сильнее, чем душили бы живые руки, схватившие за горло. Она даже не подозревала, что в тот момент, когда глаза ее метали яростные молнии, была особенно хороша, и взгляды многих мужчин замирали на ее пылающем лице, от красоты которого просто захватывало дух.
— Ты странная, — Володя пожал плечами, — ты всегда была странной. Не боишься, что тебя поймают, и ты попадешь в тюрьму?
— Я ничего не боюсь, — Таня не смогла скрыть ненависти к нему в голосе.
— И что же ты собираешься делать? Воровать кошельки? — ухмыльнулся Сосновский.
Таня промолчала.
— Уходи, — лицо Володи искривилось. — Лучше бы я никогда не видел тебя и не знал, чем видеть такой. Уходи. Убирайся, воровка.
И Таня ушла в толпу, все еще дрожа, боясь и одновременно надеясь, что он окликнет ее в самый последний момент.
Она нервно двигалась через зал, обжигаемая жгучими, горящими глазами Майорчика. Пребывая в страшном нетерпении, он был так же напряжен, как и она. Внезапное появление Володи Сосновского выбило Таню из колеи, уничтожило все ее мысли. Даже смекалка, не подводящая никогда в жизни, вдруг отказалась работать. И Таня почувствовала что-то, похожее на панику.
Платье взмокло от пота и неприятно прилипло к стене. Время шло, бал был в самом разгаре, а до драгоценностей было так же далеко, как неделю назад. К тому же Таню мучила мысль, как именно поступит Володя — донесет или не донесет? По всем правилам и понятиям ей было необходимо шепнуть Майорчику, что в зале находится враг. Но она не могла. Она знала, что в этом случае Володю попросту поставят на ножи, и рисковать его жизнью она не могла. Оставалось молчать. Но в этом случае она рисковала сама. И то, зачем она пришла в этот зал, находилось под страшной угрозой. В поисках выхода Таня металась по залу, провожаемая жгучими глазами Майорчика.
Губернаторская жена шествовала по залу вальяжно, как массивный галеон-тяжеловес с высоко поднятыми парусами. На лице ее застыло выражение самодовольства. Таня не могла знать, что губернатор шепнул своей жене о том, что появление жены афериста фон Грира на балу — хороший знак. Это означает, что французская разведка берет их сторону — сторону тех, кто тайком хотел сдать власть в Одессе союзникам. Фон Грир и ему подобные действовали на тайном фронте и удобряли почву для того, чтобы увести власть прямиком из-под носа красных. А на этом фоне дела его, губернатора, обстоят прекрасно — люди фон Грира помогут ему выскользнуть из Одессы со всем наворованным. Поэтому необходимо хорошенько ухаживать за связной фон Грира (губернатор почему-то решил, что дамочка — такая же шпионка, а совсем не жена) и не спускать с нее глаз.
Таня не могла знать, что разыскивая именно ее, губернаторша шествовала по залу, но быстро догадалась о чем-то подобном, когда с самой угоднической улыбкой та чуть не налетела на нее, не сбила с ног.
— Мадам баронесса… — начала губернаторша, но задохнулась от быстрой ходьбы. И в этот момент, когда губернаторша восстанавливала дыхание, пытаясь отдышаться под невероятной тяжестью массивных грудей и трех подбородков, Таню осенило.
— Вас-то я и ищу, — схватив губернаторшу за руку, она чуть ли не вцепилась в нее ногтями, — вы должны… ах… вы просто обязаны мне помочь!