Стефания раскраснелась на морозе; ушла болезненная бледность. Пропал взгляд загнанного зверька.
Вблизи деревни лошади перешли на шаг, надобность поддерживать виконтессу пропала, но маркиз не желал убирать руку с её талии. Но пришлось, чтобы не компрометировать её в глазах спутников и встречных людей. Ивар с сожалением отъехал от Стефании, вновь переместившись во главу отряда.
Маркиз не отдал никому честь подать руку виконтессе, чтобы помочь ей спуститься с седла. На мгновение задержал пальцы Стефании в ладони и с галантным замечанием, что всегда рад услужить ей, поцеловал.
Виконтесса стыдливо опустила ресницы и промолчала. Ей нравилось внимание Ивара, но она не собиралась флиртовать с ним, рискуя репутацией.
Маркиз проявил себя истинным дворянином: ни разу не попытался воспользоваться положением и принудить Стефанию к близости. Наоборот, он был предупредителен, вежлив и не докучал расспросами. Она с удовольствием проводила время в его обществе и позволяла платить за себя, но с условием, что непременно вернёт долг. Разумеется, Ивар и слышать об этом не желал, хотя карманы его не были бездонны, а средства таяли с каждым днём.
Наконец на горизонте показались стены столицы.
Стефания невольно залюбовалась на величественные башни королевского замка, будто нависавшие над городом и одновременно охранявшие его. Ныне там заседал Совет благородных, собирались раз в пять лет представители всех трёх сословий, творился высший суд и жили почётные гости. Или пленники - и тех, и других одинаково тщательно охраняли. Сам монарх замок не любил - слишком сумрачно, сыро, холодно, поэтому высочайшие покои пустовали. В последний раз Его величество ночевал в них перед коронацией.
Королевская резиденция выросла чуть в стороне от замка - огромный дворец с парком и каналом, дабы монарх мог наслаждаться водными прогулками и праздничными представлениями. Канал упирался в местную реку - Сонну, протекавшую по западной окраине столицы. К слову, именно эту часть, в виду близости к дворцу, выбирали для своих особняков сиятельные дворяне. Где-то там жили и Амати.
Маркиз заплатил за Стефанию въездной сбор. Лавируя в людской толчее, прокладывая дорогу спутнице, он продвигался в сторону дворца. Виконтесса решила, что разумнее будет последовать за ним: Хлоя наверняка придворная дама, а место фрейлины в покоях королевы. Даже если она ошиблась, то там всё равно подскажут, как отыскать в этом муравейнике дом лорда Дугласа Амати.
Столица поразила её пёстротой красок. Она оказалась ещё больше, ещё колоритнее, нежели Грасс.
Отвыкнув от большого города, коротая свои дни среди просторов Атвера и замкнутых переходов Овмена, Стефания поначалу ощущала некоторый страх и стеснение, как любой провинциал, но потом освоилась и смотрела во все глаза.
Сколько же здесь церквей, как высоки их шпили, особенно кафедрального собора. Он на равных спорит с башнями замка, если не выше - божий дом должен во всём превосходить человеческие жилища. Собор увивало кружево камня - тонкая работа!
Дома тоже поражали разнообразием: от утлых мазанковых лачуг до дворцов. Такие стояли в Грассе на набережной, а здесь таились за решётками и садами.
- Вам есть, где остановиться? - в десятый раз поинтересовался маркиз.
- Не утруждайтесь: я не пропаду, - улыбнулась Стефания.
- А если ваша сестра не при дворе? - не унимался Ивар.
- Обращусь к кому-то из семьи Амати. Благодарю, милорд, - за время пути она сменила уважительное 'Ваше сиятельство' на привычное светское 'милорд', - но вы и так столько сделали для меня, что мне вовеки не отдать долга.
Маркиз не стал настаивать, решив, что при первой возможности навестит виконтессу. Хотя бы перед отъездом в Лагиш.
А Стефания ехала и гадала, получила ли Хлоя её письмо. От этого зависело многое. В том числе, где она проведёт предстоящую ночь.
Лошади остановились у ворот дворца. По обеим сторонам замерли солдаты, охраняя покой монарших особ.
Копья тут же сомкнулись, преграждая путь.
Маркиз спешился и подал подошедшему капитану охраны сложенную вчетверо бумагу. Тот развернул её, бегло пробежал глазами и велел пропустить.
Виконтесса въехала вместе с Иваром: тот величественно махнул рукой, бросив:
- Дама со мной.
Подъездная аллея вывела к полукруглому двору, с трёх сторон окружённому корпусами дворцовых построек.
Стефания с интересом рассматривала жёлто-коричневые стены, запаянные в свинцовые переплёты стёкла высоких окон, затейливую резьбу каменных наличников, высокие черепичные крыши, наполовину скрытые зубчатыми полосами песчаника. Раньше в просветах устроили бы бойницы, но дворец строился уже не для устрашения и обороны, а для услаждения взора и комфорта.
К ним подоспели грумы, ухватили лошадей под уздцы.
Спешившись сам, маркиз помог спешиться Стефании и повёл её к высокому подъезду, так же, как и ворота, охраняемому солдатами. Но на этот раз они без вопросов распахнули двустворчатые дубовые двери.
Холл поражал великолепием и полнился людьми. Лавируя между ними, Ивар вёл свою спутницу вперёд, к новым дверям, безмолвным стражам, переходам и лестницам. Он неплохо ориентировался во дворце, и виконтесса целиком и полностью полагалась на него. Она не могла не заметить косых взглядов, которые бросали на маркиза, того, что с ним сухо здоровались, но не протягивали руки. Зато собирались группками и шушукались за спиной. Значит, судьба герцога Лагиша ещё не решена, а маркиз, пусть и восстановлен в титуле, не обласкан королевским прощением.
- Полагаю, вам в покои королевы, миледи. Да хранит вас бог и прощайте.
Ивар склонился над её рукой и указал на полускрытые малиновой драпировкой двери. Получив в ответ очередную благодарность и улыбку, он направился в противоположную сторону. Пару раз обернулся, чтобы взглянуть на Стефанию, убедиться, что её беспрепятственно пропустили. Тряхнул головой, крепко сжал губы и подал знак спутникам следовать за ним. Шаги его были быстрыми и решительными - как и подобает человеку, идущему в бой за победой.
Стефания с замиранием сердца - что говорить, если остановят? - прошла мимо солдат, откинула бархатную драпировку и оказалась в королевской приёмной.
Без маркиза вдруг стало страшно: она терялась среди придворных, в этих огромных комнатах, полных шёпота разговоров. Виконтесса замерла у дверей, беспомощно оглянулась, будто надеялась, что Ивар последовал за ней. Слишком привязалась, привыкла, что он заботится о ней, решает все вопросы. Теперь придётся самой. Ничего, она освоит правила игры, нужно просто представить, что она в Грассе.
Глубоко вздохнув и уняв волнение, виконтесса гордо вскинула голову, расправила плечи и с привычной светской полуулыбкой направилась к ближайшей группе придворных дам.
Её появление не осталось незамеченным: новички во дворце сразу бросались в глаза. Иные манеры, иной взгляд, да и лица местных завсегдатаев всем знакомы.
- Простите, не подскажите, где я могу найти миледи Хлою Амати?
Стефания с достоинством выдержала осмотр, стараясь не думать о том, что её платье не выдерживает сравнения с нарядами местных модниц. Безусловно, перед въездом в столицу, на постоялом дворе, она привела себя в порядок, но дорожная помятость и специфические запахи никуда не делись.
Дамы презрительно скривили нос и фыркнули.
- Полагаю, вам следовало спросить у какой-нибудь горничной.
Стефания вспыхнула, развернулась к насмешнице и с чувством собственного достоинства ответила:
- Вы с кем-то перепутали меня, миледи. Я не ваша камеристка, а виконтесса Сибелг. Я устала с дороги и желала бы видеть сестру.
Дама пробормотала что-то невразумительное и предпочла ретироваться.
Все разговоры мгновенно прекратились, а взгляды обратились на Стефанию. Она оказалась в центре круга из любопытствующих.
Оказалось, что в столице уже известно о смерти виконта Сибелга, поэтому Стефанию одарили букетом соболезнований.
'И наверняка гадают, почему я не в трауре', - подумала виконтесса.
Снова облачаться в гейбл и чёрные одежды она не желала, надеясь, что при дворе действуют какие-то послабления. Но понимала, что не носить траур вовсе невозможно. Что ж, придётся на время полюбить чёрный цвет и скромные платья. Последние, впрочем, были выгодны для кошелька, да и ловить декольте ухажёров виконтесса не собиралась.
Наконец Стефания выяснила, что Хлое теперь при королеве, услаждает слух Её величества чтением.
Паж проводил виконтессу к дверям королевской гостиной. В ней занималась вышиванием дюжина придворных дам. Ещё несколько прохаживались с кавалерами, ведя с ними шутливые беседы. Вполголоса, чтобы не мешать Её величеству. Стефания уловила обрывки сонетов, сочинённых во имя прекрасных глаз.
Отведя глаза от вычурной обстановки - такими тканями обивки не могли похвастаться даже Амати, а тут ещё были гобелены с изображением сцен известного куртуазного романа, виконтесса обратила взор на хозяйку гостиной, восседавшей в массивном кресле с ножками - львиными головами.
Королева оказалась уже немолодой женщиной, с первой сединой в волосах, однако её умению ухаживать за собой могли позавидовать многие. Мелкие морщинки у глаз не испортили лица, если не присматриваться, они и вовсе не видны. Благородная кровь читалась в каждом жесте. Высокая, тонкая, несмотря на рождение двух сыновей и трёх дочерей, она была королевой не только по праву. Верилось, что в честь такой женщины можно устраивать турниры. И любить. Король и любил. Или безмерно уважал - иногда в монарших семьях это одно и то же.
Впрочем, какая-то привязанность бытовала: последний ребёнок, младший принц, родился пять лет назад. Надобности посещать спальню супруги у короля, казалось бы, не было, однако что-то его туда привело. Правда, он предпочитал проводить ночи с разнообразными фаворитками, ни одна из которых, однако, не имела на него достаточного влияния.
Королева слыла умной женщиной, со снисходительной улыбкой сносила увлечения мужа. Она знала, что за советом и поддержкой тот обратится к ней.