В итоге Генри Чарльз и Барбара разошлись. Последней каплей, как сам Буковски это представляет, был издевательский обед с улитками и прочими морскими гадами, который он устроил своей ненавидящей подобную пищу жене. Ее рвало. Через пару дней он получил бумаги на развод, который был доведен до конца только в 1958 году.
Чуть раньше, в 1956 году, Буковски внезапно узнал, что его мать попала в больницу. Он навестил ее, будучи с сильного похмелья и тогда еще в сопровождении Барбары. Мать была при смерти. Впервые за всю свою жизнь она сказала сыну слова, которых, вероятно, он ждал от нее очень давно: «Ты был прав, твой отец – ужасный человек». Вскоре она умерла. А в декабре 1958-го умер и Генри-старший. Какое-то время назад они разошлись с матерью Генри Чарльза, и последние годы отец жил со своей новой подругой. На его похоронах она, эта подруга, была очень эмоциональна: завидев Генри Чарльза, она в слезах кинулась к нему с объятиями, приговаривая, что он очень похож на своего отца. Позже в рассказе The Death of the Father I Буковски отомстит отцу и опишет, как после похорон он напивается вместе с подружкой покойника и трахает ее в отцовском доме. На деле этого не было. Дом, перешедший ему по наследству, Генри Чарльз оперативно продал. Вырученные деньги, которые для Буковски были весьма немалыми, он отложил. К сбережениям он, как ни странно, подходил очень ответственно.
За малый срок потеряв и жену, и мать с отцом, Буковски не изменился. Он продолжал писать, работал на почте, вернулся к пьянству и время от времени попадал в полицию – чаще всего за нетрезвое вождение. В тот период он вновь повстречал Джейн, которая к тому времени сильно постарела. Она работала уборщицей в отеле, и они начали вновь выпивать время от времени. Ее алкоголизм принимал нешуточные обороты. Как-то раз Буковски пришел к ней в комнату и увидел там кучу бутылок дешевого виски. «Если ты всё это выпьешь, это убьет тебя», – сказал он. Так и вышло. Через пару недель, когда он пришел вновь, Джейн в комнате не было. Там вообще ничего не было, а на полу виднелось большое кровавое пятно. Буковски выяснил, что Джейн попала в больницу. Последние ее дни он провел вместе с ней. Она умерла в январе 1962 года. Позже Буковски увековечит ее грустный образ в сценарии к «Пьяни» и во многих других своих текстах. В стихотворении с тем же названием «Пьянь» он напишет:
«Джейн, которая умерла в 31,
не смогла бы
вообразить, что я напишу сценарий о наших пьяных
совместных днях
и
что из этого сделают фильм
и
красивая кинозвезда будет играть
ее роль.
я слышу, как Джейн говорит: „Красивая кинозвезда?
да перестань!“
Джейн, это шоу-бизнес, так что возвращайся ко сну,
дорогая,
ведь как бы они ни старались, им
не найти кого-либо в точности как
ты
и мне не
найти»[35].
К 1960-м годам вся прежняя жизнь Буковски, персонифицированная родными и близкими ему людьми, будто бы отмирает, уступая место чему-то радикально новому. Этим новым была его литературная популярность, пошедшая в бурный рост – как будто в виде компенсации за «вторичный образ жизни» всех этих лет.
Через своего приятеля Джори Шермана Буковски связывается с Джоном Эдгаром Уэббом, владельцем литературного журнала The Outsider. Этот журнал специализировался на новейшей поэзии и прозе, в частности печатал битников и Генри Миллера. Буковски хорошо подошел к общей стилистике издания и стал печататься в хорошей компании современных маргинальных (правда, в 1960-е всё более популяризирующихся) авторов вроде Аллена Гинзберга, к которому, впрочем, Буковски всегда испытывал некоторую неприязнь, замешанную на желчной гомофобии и конечно же на цеховой зависти (ведь Гинзберг всегда был чуть-чуть популярнее).
При этом «Аутсайдером» всё не ограничивалось, и количество журналов, в которых регулярно печатался Буковски, постоянно росло. Но именно владельцы «Аутсайдера», чета Уэббов, издали в 1963 году в Новом Орлеане отдельную книгу стихов Буковски под названием It Catches Му Heart in Its Hands. Буковски был воодушевлен – как бы он ни притворялся в дальнейшем, что писательская карьера ему безразлична, на деле это было не так, и свои публикации он встречал с большой радостью. Деланое безразличие к своей славе – не более чем часть литературного мифа, которая, кстати, отлично работает именно на стяжание славы. Практично, удобно, изобретательно – и не пыльно.
Помимо литературных успехов, которыми были отмечены для Буковски 1960-е годы, случился успех и совсем иного рода: он стал отцом. Матерью его ребенка была Фрэнсис Элизабет Дин, также поэтесса. Она довольно быстро переехала жить к Буковски и принялась всячески мешать ему работать (или просто выпивать в одиночестве, как он любил) тем, что собирала у них дома что-то вроде поэтического кружка. Но хуже всего было то, что в кружок этот входили те самые левые интеллектуалы, которых Буковски, и в целом не филантроп, ненавидел больше всех остальных представителей человечества. Сама Фрэнсис была такой же – она посещала поэтическую мастерскую и любила поговорить о всевозможных социальных проблемах, которые, разумеется, сильно мешали ей жить. Буковски тоже как-то раз сходил на поэтические курсы и составил о них следующее впечатление. «От препода во мне всё сразу опустилось, – говорит он. – Парень был полное МУДЛО. Чай с печенюшками и студенты у ног на мягком коврике. Если это поэзия, то я бабуин с полосатой жопой!»[36]
Несмотря на довольно холодное, видимо, отношение к самой Фрэнсис, их общего ребенка Буковски по-настоящему полюбил. Марина Луиза Буковски родилась 7 сентября 1964 года. Вскоре они начали жить раздельно, но Генри Чарльз старался регулярно видеться с дочерью, не говоря уже о том, что он ответственно и исправно выплачивал Фрэнсис деньги на содержание их ребенка. Любовь к дочери не обошла стороной и его поэзию:
«величественная, волшебная
бесконечная
моя маленькая девочка это
солнце
на ковре —
за порогом
срывающая
цветок, ха!
некий старик,
изрядно потрепанный,
встает со своего
кресла
и она глядит на меня
и видит только
любовь,
ха! и я становлюсь
кротким
и отвечаю любовью
в точности как и был
должен»[37].
Тем временем Уэббы выпускают вторую его стихотворную книгу – Crucifix in a Deathhand. Это был 1965-й, а уже в следующем, 1966 году произошло одно из решающих в жизни Буковски событий.
Как-то раз он сидел на диване и открывал очередную бутылку пива, когда в дверь настойчиво постучали. Буковски открыл и увидел на пороге лысоватого, лобастого и краснолицего мужичка, представившегося Джоном Мартином, большим поклонником его произведений. Буковски, как это ему будет свойственно и в дальнейшем, спокойно впустил поклонника к себе. И не прогадал, потому что Мартин был поклонником не простым, а в каком-то смысле золотым. Он запустил свое издательство Black Sparrow Press, которому суждено было стать невероятно влиятельным. Порывшись в бумагах Буковски, Мартин отобрал что-то для публикации. Буковски без колебаний отдал свои тексты этому незнакомцу задаром. Чуть позже, впрочем, Мартин предложил за них аванс. Так всё и закрутилось. Очень скоро Джон Мартин предложит Буковски уйти с почтовой службы и полностью посвятить себя литературе. Он предложит также платить писателю по 100 долларов ежемесячно – вне зависимости от того, напишет тот что-нибудь или нет. Просто 100 долларов гарантированного ежемесячного дохода. Мартин знал, что Буковски будет писать. Так и вышло. Благодаря Джону Мартину Чарльз Буковски стал профессиональным литератором, то есть таким, которого кормит его литература.
Первой книгой Буковски в Black Sparrow Press был сборник At Terror Street and Agony Way, выпущенный в 1968 году. Книга имела нешуточный успех, а с Уэббами, которые не особенно любили платить авторам за публикации, пришлось расстаться. С того момента издательство Мартина печатало книги Буковски до самой смерти писателя – и после нее тоже. И до самой своей смерти Буковски получал свой гарантированный чек от благодетеля Мартина. То был чистой воды меценат, которых сегодня пора записать в вымирающий вид. Порадуемся, что для Буковски один такой экземпляр всё же нашелся. Кто знает, возможно, без Мартина у нас бы не было повода сейчас здесь собраться.
В конце 1960-х Буковски обратил на себя широкое внимание в качестве поэта, но прозу писать от этого не перестал. Напротив, его поэтические и прозаические успехи шли в ногу. Так, в качестве прозаика он прославился популярной скандальной колонкой в маргинальном издании Open City (как позже в одном из рассказов переиначит это название сам Буковски, Open Pussy) – она, то есть колонка, называлась Notes of the Dirty Old Man, что переводят, неточно, но хлестко, как «Записки старого козла» (вариант: кобеля).
Буковски вел свою колонку с 1967 по 1969 год. Это был самый ходовой материал в журнале, и именно из-за него сам журнал стал знаменитым. Конечно, это еще не вышколенная и выдержанная проза «Почтамта», дебютного его романа, который появится только в 1971 году, однако уже здесь проявляются многие формальные и содержательные особенности, благодаря которым проза Буковски вскоре станет узнаваемой. Среди этих особенностей прежде всего выделим фрагментарность. В этом отношении колонка – это образцовая форма, в которой Буковски удачно соединяет свой стилистический минимализм, заметный уже по стихам, со стремительно разворачивающейся фабулой. Изначально заданные границы колонки избавляют от искуса многословия, они требуют самого мяса рассказа – это тем самым и замечательное упражнение в письме, и более того, готовый шаблон для рассказчика-минималиста. Выбранной форме Буковски уже не изменит – все его последующие рассказы будут в той или иной степени напоминать колонки из