– Когда прибудет этот чертов поезд? – вопрос был адресован флегматичному чиновнику, который с ледяной надменностью сообщил, что до прибытия по расписанию еще четверть часа.
Хью возвратился к своей машине, забрался в кабину и стал напряженно всматриваться в лица пассажиров, выходящих на улицу. Вот и она! Его сердце было готово выскочить из груди. Филлис шла к нему, улыбаясь. – Что это за важный вопрос, о котором вы желаете говорить со мной? – спросила она, усаживаясь в кабину. – Скажу, когда мы выедем на Хогс-Бэк. Это вопрос жизни и смерти, – он отжал сцепление, и машина тронулась с места.
Он посмотрел на свою пассажирку украдкой, но она смотрела вперед с отрешенным выражением лица.
– Не надо вам было бросать трубку, – сказала она смущенно. – По крайней мере, при разговорах со мной.
Хью смущенно улыбнулся.
– Соединение оборвалось. Неполадки на станции. Телефонная сеть Лондона доведена до ручки.
– Странно. Я перепугалась, что с вами что-то не так. Конечно, если это были неполадки на станции…
– Они могли принять паузу за конец разговора или еще что-нибудь в этом роде.
– Они несерьезно относятся к своей работе, – согласилась она. И пару миль они молчали…
Несколько раз он смотрел на нее краем глаза, стремясь запечатлеть каждую деталь любимого профиля. За исключением их первой встречи в Карлтоне, это был первый случай, когда они оказались наедине, и Хью был полон решимости максимально использовать этот шанс.
Ему хотелось, чтобы эти мгновения не кончались. Хотелось протянуть руку и коснуться мягкого завитка волос позади ее уха; коснуться, обнять, прижать к себе и…
Тут она обернулась к нему. Автомобиль опасно занесло…
– Давайте остановимся! Тогда вы сможете сказать мне то, что никак не соберетесь сказать, – с улыбкой заметила Филлис.
Хью съехал на обочину дороги и заглушил двигатель. – Вы не справедливы, – проговорил он, и, если девушка заметила, что его рука дрожала, когда он открыл дверь, она не подала знака. Ее дыхание участилось, но незаметно для постороннего взгляда…
Он встал рядом с ней, будто желая положить правую руку ей на плечи.
– Вы не справедливы, – повторил он серьезно. – Я вел машину идеально, до последнего момента…
– Скажите же мне то, что собираетесь сказать, – заметила она немного нервно. Он улыбнулся; и ни одна женщина, которая видела, что Хью Драммонд улыбнулся, не смогла не улыбнуться в ответ.
– Милая! – прошептал он. – Любимая!
Не прошло и мгновения, как она очутилась в его объятьях, и его губы осторожно коснулись ее губ. На миг она замерла, потрясенная и удивленная, остро переживая красоту мира вокруг. Небо стало особенно синим, леса были особо зелены. Затем, с тихим стоном, она отпрянула от него.
– Вы не должны… Вы не должны, Хью, – прошептала она.
– И почему нет, моя маленькая девочка? – нежно ответил он. – Разве вы не знаете, что я люблю вас?
– Но посмотрите, там человек, и он видит нас.
Хью поглядел на невозмутимого чернорабочего и улыбнулся.
– И что здесь криминального?! Я же не предлагаю обчистить соседский огород!
Его лицо все еще склонялось к ней.
– Хорошо?
– Что? – прошептала она.
– Теперь твоя очередь. Я люблю тебя, Филлис, – просто люблю тебя.
– Но прошло только два или три дня, с тех пор как мы встретились, – прошептала она застенчиво.
– И, черт побери, какая разница? Мне что, нужно полжизни, чтобы понять, люблю я тебя или нет? Скажи мне, – тут она ощутила, как его рука сильнее привлекает ее к нему, – разве ты не чувствуешь ничего ко мне, ну хотя бы?..
– Какая разница? Нам сейчас надо думать не об этом… – она все еще пыталась сопротивляться, но уже сама не понимала, зачем.
И затем очень решительный молодой человек уладил вопросы своим обычным способом. Девушка оказалась у него на руках, словно ребенок: его глаза смотрели на нее одновременно насмешливо и нежно.
– Тут очень плотное движение. Я думаю, ты не хотела бы быть обнаруженной в таком положении.
– А почему бы и нет?..
Внезапно для самой себя девушка прильнула к нему, и ее губы нашли его губы.
– Достаточно? – спросила она очень тихо; и время остановилось…
Затем очень мягко он усадил ее в автомобиль.
– Предполагаю, мы должны вернуться к мелочам повседневности. У нас тут было весело те два или три года, что я тебя не видел, – сказал он с серьезным видом.
– Дурачок! Это было вчера утром, – сказала она счастливо.
– Время условно и относительно. Простые факты не учитываются, когда это ты и я!
Время покорно остановилось, им было хорошо, не хуже, чем в первый раз.
– Вернемся к делам. Я сожалею, но Поттс у них в лапах.
Девушка уставилась на него изумленно.
– Поттс? Боже, Хью! Что теперь будет?
– Будь я проклят, если знаю. Они узнали, что он в моем доме в Горинге. Их человек пришел туда под видом водопроводчика. Он, должно быть, отравил напитки или еду, потому что после ужина все мы заснули. Я успел заметить морду Лэкингтона, прилипшего снаружи к нашему окну, и затем я вырубился. Не помню ничего больше… Этим утром я проснулся с жуткой головной болью. Конечно, Поттс исчез.
– Я слышала, как автомобиль подъехал в середине ночи. Думаешь, он в «Вязах»?
– Именно это я предлагаю узнать сегодня вечером. Мы сыграем небольшую комедию для Петерсона и его чудесных дружков, и я надеюсь на лучшее.
– Прошу тебя, будьте осторожнее! – она посмотрела на капитана с тревогой. – Я никогда не прощу себе, если бы что-нибудь случится. Я этого просто не вынесу!
– Моя милая маленькая девочка… – прошептал он нежно. – Ты просто восхитительна, когда говоришь это. Но теперь я не отступлю! – Вмиг Хью стал решительным и мрачным. – Все в целом зашло слишком далеко, и они показали себя полностью вне рамок приличий. Теперь вопрос чести для меня – остановить их! А когда мы победим… – он держал ее за руки. – Тогда, моя девочка, мы заставим Питера Даррелла стать шафером на нашей свадьбе!
И время остановилось для них снова и покорно стояло, пока переполненный галдящими туристами, жующими бананы, автобус не вынырнул из-за поворота…
Они медленно ехали назад в Гилдфорд, и Хью рассказывал Филлис о гибели секретаря американца и о своем рандеву с самозванцем.
– Это люди без тормозов. Они считают себя вправе делать то, что захотят, не считаясь ни с кем и ни с чем. Я знаю, что они нацелились на жемчуга герцогини Лэмпшир. Красотка Ирма уже вертит хвостом перед старшим сыном герцога. Но есть что-то еще у них на уме, что-то гораздо грандиознее и страшнее!..
Автомобиль остановился у станции, и он прогулялся с нею до платформы. Все вопросы были подвергнуты обсуждению, и теперь Хью знал не только чего он хочет, но и то, что мнение Филлис по этому поводу совпадает с его мнением.
Поезд прибыл, и он посадил ее в вагон. И две минуты спустя, все еще ощущая прикосновение ее губ и все еще слыша ее шепот: «Осторожнее, мой любимый! Береги себя!» – он сел за руль, направляясь в отель, ужинать. От любви пора было переходить к войне. Противник ждать не будет. И в этом раунде игры ошибаться не стоило!
Без четверти десять Драммонд спрятал свой автомобиль в тени деревьев недалеко от ворот «Вязов». Было пасмурно, что играло ему на руку, и в тени кустов он быстро пробрался к дому. Кроме света в гостиной и в спальне наверху, фасад дома был темным, и, шагая бесшумно по торфу, Хью обогнул логово врага. Из комнаты на нижнем этаже доносился хриплый звук мужских голосов, и он обозначил для себя это место, как курительную банды преступников и подлецов, под чутким руководством Петерсона. В окне спальни в задней части дома горел свет, и на занавеске он увидел тень человека. Тот встал и отошел от окна, только для того, чтобы возвратиться через мгновение.
– Это одна из тех двух спален, и пленник здесь, если он здесь вообще, – пробормотал Хью, разговаривая сам с собой.
Притаившись в тени кустов, Драммонд ждал. За деревьями с правой стороны от себя он отлично видел Лашез, и однажды там, в окне, мелькнул стройный девичий силуэт, заставив его сердце заколотиться чаще. Но это был лишь миг…
На часах было еще только десять. Деревья тихо скрипели на слабом ветру. Ночь шумела и бормотала вокруг, превращая нервы в натянутые струны. Кусты, казалось, внезапно оживали и начинали двигаться; жуткие формы ползли по земле, но они существовали только в его воображении. Вновь он переживал острые ощущения, как в ночной разведке.
Он помнил немца, который лежал неподвижно в течение часа в небольшом овраге, пока Хью безуспешно пытался его выследить. Но тут немец решил переместить ногу – и слабый шорох выдал его. И затем… конец. Той ночью тени шевелились вокруг не менее зловеще. Капитан привык к этому. Ночь не вселяла в него страха, а лишь заставляла быть непрерывно начеку. Пульс его оставался ровным, а сердце билось мерно, но тело было готово к броску.
Наконец, издали донесся гул автомобиля. Он стал громче, и Хью мрачно улыбнулся, когда до него донеслось нескладное пение пяти пьяных голосов. Они приблизились, раздался грохот и лязг. Затем повисла тишина, но только на мгновение.
Голос Питера пророкотал в ночи:
– Ты, старая задница! Зачем ворота-то сносить?
Джерри Сеймур ответил. Его голос был громогласен. – Эта… Ну черт! Вот ведь… Мы должны пойти и и-и-ик… извиниться!.. Я… Я… Я… прошу прощения… Довольно нехорошо… Вы это… мы тут это…
Хью слушал бесплатный спектакль вполуха. Теперь, когда момент для действия наступил, весь его разум сконцентрировался на поставленной задаче. Он видел, как полдюжины мужчин выскочили в сад через боковую дверь, и затем еще двое выбежали и помчались прямо к нему. Они проскочили мимо, и ему стало интересно, что они делают. Немного позже он смог это узнать…
Тут раздался звонок в парадную дверь, и он решил не ждать больше. Он бросился через дверь сада, чтобы проскользнуть в черный ход, и в следующий момент был уже на первом этаже. Проскочив веранду и коридор и повернув за угол, он поднялся по главной лестнице – туда, где боролся с Петерсоном две ночи назад.