оводителя которого, Михаила Александровича Берлиоза, бесследно исчезает после гибели председателя МАССОЛИТа на трамвайных рельсах.
Слова Воланда «Рукописи не горят» и воскресение из пепла «романа в романе» — повествования Мастера о Понтии Пилате — это иллюстрация широко известной латинской пословицы: «Verba Volant, scripta manent» Интересно, что ее часто употреблял М.Е. Салтыков-Щедрин, один из любимых авторов Булгакова. В переводе она звучит так: «Слова улетают, написанное остается». То, что имя сатаны в М. и М. практически совпадает со словом «volant», скорее всего неслучайно. То, что слова действительно улетают, свидетельствует шум, похожий на получающийся от взмахов птичьих крыльев. Он возникает во время шахматной партии Воланда и Бегемота после схоластической речи последнего о силлогизмах. Пустые слова на самом деле не оставили после себя следа и нужны были Бегемоту только затем, чтобы отвлечь внимание присутствующих от жульнической комбинации со своим королем. Роману же Мастера с помощью Воланда суждена долгая жизнь. Сам Булгаков, уничтоживший первую редакцию М. и М., убедился, что раз написанное уже невозможно изгнать из памяти, и в результате оставил после смерти в наследство потомкам рукопись великого произведения.
МЕЙРИНК (Майринк) (настоящая фамилия — Мейер), Густав (1868–1932), австрийский писатель, один из основоположников мистического реализма (другие определения — «магический реализм», «черная фантастика», «черная романтика»). Оказал влияние на творчество Булгакова, прежде всего в романе «Мастер и Маргарита». М. родился 19 января 1868 г. в столице Австрии Вене. Он был незаконнорожденным сыном австрийского государственного министра и театральной актрисы. Учился в гимназиях Мюнхена, Гамбурга и Праги. В 1888 г. М. окончил пражскую Торговую Академию. После этого совместно с племянником поэта Кристиана Моргенштерна основал торговый банк «Мейер и Морген-Штерн». В 1892 г. женился на Ядвиге Марии Цертель, однако брак их довольно быстро распался (официальный развод последовал в 1905 г.). В 1892 г. пережил острый духовный кризис, который привел его к идее самоубийства. То, что за этим последовало, М. описал в посмертно опубликованном автобиографическом рассказе «Лоцман»: когда он уже хотел совершить задуманное, ему в дверную щель просунули тонкую брошюру «Жизнь после смерти», что резко переменило намерения потенциального самоубийцы. М. увлекся оккультизмом, участвовал в учреждении пражского отделения теософского общества «У голубой звезды», там же в Праге вошел в кружок мистиков, возглавлявшийся Вебером Алоизом Майлендером. В 1892 г. М. был обвинен в использовании спиритизма при проведении банковских операций и, прежде чем была доказана его невиновность, два с половиной месяца провел в тюрьме. Однако, несмотря на недоказанность вины, этот случай негативно сказался на деловой репутации М., и он вынужден был оставить банковское дело. С начала 1900-х годов М. писал сатирические рассказы для журнала «Симплициссимус». В 1905 г. женился на Филомене Берндт. В Вене М. издавал сатирический журнал «Либер Аугустин». В 1906 г. у М. и Ф. Берндт рождается дочь Фелицитас Сибилла, в 1908 г. — сын Харро Фортунат. В Италии М. познакомился с эзотерической группой «Цепь Мириам» итальянца Чиро Формизано, писавшего под псевдонимом Джулиан Креммерц, был посвящен в ее герметико-тантрическое учение, отразившееся в его первом романе «Голем» (1915), имевшем большой успех и переведенном тогда же на многие языки, в том числе и на русский. Здесь М. дал свою версию средневековой иудаистской легенды о человекоподобном существе Големе, созданном пражским раввином Лоэвом. Вариант той же легенды — гомункулус средневековых алхимиков Германии и других стран, фигурирующий в «Фаусте» (1808–1832) Иоганна Вольфганга Гёте (1749–1832). В 1916 г. М. публикует второй роман «Зеленый лик» и сборник рассказов «Летучая мышь», также пользующийся популярностью. Однако третий роман, «Вальпургиева ночь» (1917), успеха не имел. Далее последовали романы «Белый доминиканец» (1921) и «Ангел западного окна» (1927). В 1927 г. М. принимает буддизм и полностью посвящает себя медитации. Согласно легендам, с помощью хатха-йоги он лечил все заболевания, не прибегая к услугам медиков. Хатха-йоге посвящена брошюра М. «На границе с потусторонним». Летом 1932 г. сын М. в возрасте 24 лет покончил с собой. М. потрясло такое совпадение с его собственным намерением свести счеты с жизнью в том же возрасте, что подтверждало его идею мистической передачи архетипов поведения от поколения к поколению. Через полгода после смерти сына, 4 декабря 1932 г., М. скончался на своей вилле «Дом у последнего фонаря» на берегу Штарнбергского озера. Вдова пережила мужа на 30 лет. М. чувствовал приближение смерти и просил жену не волноваться и воспринимать грядущее лишь как переход бессмертного «Я» из одного состояния в другое.
Творчество М. хорошо знал друг Булгакова писатель Евгений Иванович Замятин (1884–1937). В частности, в статье «Новая русская проза» (1923) он отмечал: «На Западе сейчас десятки авторов — в фантастике философской, социальной, мистической: Гаральд Бергштедт, Огэ Маделенд, Коллеруп, Бреннер, Мейринк, Фаррер, Мак-Орлан, Бенуа, Рандольф, Шнуда, Бернард Шоу, даже Эптон Синклер… В этот же поток понемногу начинает вливаться и русская литература: роман «Аэлита» А. Толстого, роман «Хулио Хуренито» И. Эренбурга, роман «Мы» автора этой статьи; работы писателей младшей линии Каверина, Лунца, Леонова». В этот же поток влились и булгаковские фантастические повести «Дьяволиада», «Роковые яйца» и «Собачье сердце» и роман «Мастер и Маргарита». Но с произведениями М. обнаруживаются и прямые параллели в булгаковском творчестве. Так, в рассказе М. «Ж. М.», переведенном в 20-е годы на русский язык, главный герой Жорж Макинтош, человек с явными инфернальными чертами, возвращается в родной захолустный австрийский городок и, под предлогом обнаружения крупного месторождения золота, провоцирует земляков на снос домов по определенным улицам, а в финале выясняется, что разрушенные участки образуют в плане города его инициалы — Ж. и М. Интересно, что улицы Москвы, на которых подручные Воланда устраивают пожары четырех зданий, при продолжении формируют фигуру, напоминающую его инициал — «дубль-вэ»(W).
Главный герой «Голема» мастер Атанасиус Пернат, резчик по камню, в финале воссоединяется со своей возлюбленной Мириам на границе реального и потустороннего миров — «у стены последнего фонаря». У Булгакова Мастер и Маргарита воссоединяются и обретают покой в последнем приюте на границе бытия и небытия.
В «Големе» обладающая явно инфернальными чертами рыжая Розина танцует голой в ресторане «У Лойзичека», где собираются литераторы-декаденты. На ней во время танца остаются только шляпка и фрак, являющиеся униформой официанток данного заведения. В «Мастере и Маргарите» рыжая ведьма-вампир Гелла предстает перед буфетчиком Театра Варьете Соковым в наколке и кружевном фартуке официантки, надетом на голое тело, хотя скупец (или скопец?) никакого разврата со своими сотрудницами и в мыслях не допускает. Сама же атмосфера ресторана «У Лойзичека» очень напоминает атмосферу ресторана Дома Грибоедова. Вот как Атанасиус Пернат описывает то, что последовало за появлением в ресторане Розины: «Картины, мелькающие передо мной, становятся фантастическими: как в чаду опиума. Ротмистр обнял полуголую Розину и медленно в такт кружится с ней… Шеи вытягиваются, и к танцующей паре присоединяется еще одна, еще более странная. Похожий на женщину юноша, в розовом трико, с длинными светлыми волосами до плеч, с губами и щеками, нарумяненными как у проститутки, опустив в кокетливом смущении глаза, — прижимается к груди князя Атенштадта. Арфа струит слащавый вальс. Дикое отвращение к жизни сжимает мне горло».
Точно так же в «Мастере и Маргарите» автор-рассказчик, наблюдая веселье в грибоедовском ресторане, проникается отвращением к жизни: «…Ударил знаменитый грибоедовский джаз… Заплясал Глухарев с поэтессой Тамарой Полумесяц, заплясал Квант, заплясал Жукопов-романист с какой-то киноактрисой в желтом платье… Плясали неизвестной профессии молодые люди в стрижке боксом, с подбитыми ватой плечами (намек на сотрудников ОГПУ в штатском. — Б. С.), плясал какой-то очень пожилой с бородой, в которой застряло перышко зеленого лука, плясала с ним хилая, доедаемая малокровием девушка в оранжевом шелковом измятом платье… И плавится лед в вазочке, и видны за соседним столиком налитые кровью чьи-то бычьи глаза, и страшно, страшно… О боги, боги мои, яду мне, яду!..» Подобным же образом мысль о яде малодушно посещает Пилата, когда он понимает, что ему придется утвердить смертный приговор Иешуа Га-Ноцри. Столь же обоснованными оказываются слова о яде в связи с грибоедовской публикой. Ведь, как выясняется из дальнейшего повествования, именно эти люди погубили гениального Мастера. И у Булгакова, и у М. писательские рестораны символизируют низкое материальное, чему привержено большинство литераторов. Этому противостоит стремление Атанасиуса Перната и Мастера к высшим проявлениям духа.
«Ресторанные» мотивы роднят «Мастера и Маргариту» также с романом «Вальпургиева ночь», где фигурирует заведение «Зеленая лягушка». Этот ресторан, как можно судить уже по одному только названию и имени владельца, охарактеризован с большой долей авторской иронии: «Великие головы всех времен и народов украшали стены в виде многочисленных портретов; их строгий подбор свидетельствовал, вне всяких сомнений, о лояльных взглядах хозяина, господина Венцеля Бздинки — с ударением на «бзд» — одновременно они клеймили бесстыдные утверждения подлых клеветников, что в юности господин Бздинка был, якобы, морским разбойником». В булгаковском романе этот остроумный пассаж развернут в колоритный образ директора ресторана Дома Грибоедова и мнимого пирата Арчибальда Арчибальдовича: «И было в полночь видение в аду. Вышел на веранду черноглазый красавец с кинжальной бородой, во фраке и царственным взором окинул свои владения. Говорили, говорили мистики, что было время, когда красавец не носил фрака, а был опоясан широким кожаным поясом, из-за которого торчали рукоятки пистолетов, а его волосы воронова крыла были пов