Все началось с того, что в Германии в 1507 г. крещеный еврей Иоганн Пфефферкорн с горячностью неофита обрушился на своих былых единоверцев. Он утверждал, что главным источником их «злодеяний» являются еврейские священные книги. Пфефферкорн предлагал их незамедлительно отобрать и все, за исключением Ветхого Завета, уничтожить. Тогда евреи, уверял он, образумятся и, наверное, примут христианство. Поддержанный кельнскими доминиканцами, стоявшими на страже католического правоверия, и рядом влиятельных обскурантов, Пфефферкорн добился императорского указа, который давал ему право конфисковать еврейские книги и расправиться с ними по своему усмотрению. Ссылаясь на этот указ, Пфефферкорн предложил знаменитому гуманисту Иоганну Рейхлину, правоведу, писателю и всеми признанному знатоку древнееврейского языка, принять участие в этой благочестивой акции. Рейхлин, понятно, решительно отказался. Более того, он вступил в полемику с Пфефферкорном. В 1511 г. Рейхлин выпустил памфлет «Глазное зеркало», в 1513 г. — статью «Защита против кельнских клеветников», а в 1514 г. — «Письма знаменитых людей» — сборник писем, написанных в его защиту рядом известных писателей и вельмож. Как отмечает Т.Н. Грановский, статьи за Рейхлина писал рыцарь Ульрих фон Гуттен, активно включившийся в борьбу против доминиканцев.
В 1516 г. вышла первая часть книги «Письма темных людей». Она была задумана как своего рода сатирический противовес серьезным «Письмам знаменитых людей». «Действие этой книги было ужасное: книга эта состояла из переписки доминиканцев между собой; они сообщали друг другу известия о частной жизни своей, об ученых новостях и т. д. Она написана плохой латынью. Доминиканцы высказывают здесь прямо все стремления, цели свои. Но с такою резкостью, таким цинизмом выведены темные стороны направления, грешные стороны в жизни западного монашества, так сильна ирония и зла, так груба и беспощадна, что можно, наверное, сказать — в целой литературе мы мало найдем сочинений, которые так подействовали бы на общественное мнение» (Т.Н. Грановский).
Каламбур о свете и тьме представляет собой уже заглавие книги. «Темными» названы люди, призванные нести в мир свет Евангельской Истины. На гербе доминиканцев была изображена собака, держащая в зубах горящий факел, что символизирует преданность делу очищения католичества от ересей и еретиков. (Не забудем также, что французское «фагот» происходит от латинского «факел» — fax). Насмешка, заключенная в названии книги, толкуется на разные лады уже в первом письме второй книги, причем и для доминиканцев — магистров ордена, и для эпигонов эти толкования одно обиднее другого:
«…все полагают, что вы… несете истинный свет веры католической. И полагают вас… великими подсвечниками, или же светильниками… И не сумлеваюсь, что ежели бы вас… с вашей мудростью привязать покрепче к столбу да привалить добрую кучу сухих дровишек, получился бы славный светоч миру… Но, окромя шуток, пребываю в надёже, что вы поистине станете светочем мира: ведь нельзя же, чтоб превеликая мудрость, какую вы емлете, так и осталась в дерьме».
За подобную «шутку» над Святой Католической Церковью Господь Бог имел полное основание осудить Гуттена на шутовство в аду.
Ульрих фон Гуттен родился в 1488 г. Он принадлежал к одному из знатных рыцарских немецких родов (Коровьев-рыцарь). Отец имел в отношении сына честолюбивые планы: он отдал мальчика в 11 лет в монастырь, чтобы со временем юноша смог занимать высшие духовные должности. В 15 лет Ульрих бежал из монастыря, и отец отказался от сына. Чтобы заработать на жизнь, Гуттен стал давать уроки, писать сочинения на ученые степени и продавать их, а также читать лекции.
В неполных тридцать лет Гуттен уже признанный ученый, отец прощает его. К тому же времени относится и выступление Гуттена в поддержку Рейхлина. В 1523 г. Гуттен вместе с рыцарем Францем фон Сикингемом открывают военные действия против курфюрста Трирского. Цель мятежа — вытеснить из Германии всех мелких князей и поставить во главе императора, так, чтобы между низшим сословием и императором было бы только одно сословие — рыцарство. Войско Сикингема было разбито, сам Гуттен бежал в Швейцарию. Он умер в бедной хижине, лишенный всего, но исполненный надежд. Последние его слова: «Наука процветает, умы пробуждаются, весело жить на свете». Принимая во внимание все, что мы сказали о прототипе-рыцаре Ульрихе фон Гуттене, удел Коровьева стать рыцарем-шутом вполне понятное наказание для еретика.
Та же часть натуры воландовского слуги, которая отзывается на прозвище «Фагот», досталась ему в «наследство» от личности Иоганна Рейхлина. Рейхлин был человеком низкого происхождения. За звучный голос он был взят певчим в церковную капеллу местным епископом (Коровьев — бывший регент). Благодаря покровительству епископа Рейхлин сумел стать образованным человеком. Наконец, он был переводчиком Библии с древнееврейского на современный ему немецкий язык (Коровьев именует себя переводчиком при особе иностранца-полиглота).
Пролагая путь к изучению Библии, Рейхлин имел еще и другую цель: он мечтал о единой науке, в которой должны слиться все науки, он думал найти такую универсальную науку о каббале, в коей, по его мнению, был ключ всемирной символики. Согласно учению каббалы, Библия рассматривается как зашифрованный текст, который можно постигнуть с помощью различных приемов (перестановки букв в определенном порядке, подстановки числового значения букв и т. п.). Пользуясь такими головоломными способами чтения Библии, каббалисты якобы постигают сокровенное и предсказывают будущее. Этим весьма успешно занимается и Коровьев.
Но почему рыцарь назван темно-фиолетовым и почему у него никогда не улыбающееся лицо?
Суд божий ждет каждого христианина за гробом, т. е. сразу после смерти. Душа, покинувшая тело, устремляется к Горнему Престолу, но на пути ее в воздушном океане легионы бесов чинят ей страшные мытарства. Тем временем Великий Судия оценивает уклонения ко греху христианской души и выносит решение, чего она достойна: вечной жизни или вечной смерти, рая или ада. Бездна адова уготована лишь «диаволу и ангелам его» (Евангелие от Матфея 25, 41) да тем нераскаявшимся грешникам, что явно отвергли Искупителя: души их нисходят в ад во власть сатаны сразу по разлучении с телом.
Если осмелиться предположить, что фиолетовый Рыцарь — душа мятежного Ульриха фон Гуттена, то, значит, шутник-рыцарь после смерти нелицеприятным судом божиим был признан виновным в грехе гордыни и нарушении заповедей Господних. Совращенный дьяволом, он считал себя правым перед Богом и людьми и ни в чем содеянном не раскаялся, сомневался в Церкви Христовой, имя Господа и обеты Его осквернял шуткой и поруганием, клеветал на пастырей ее, убивал и сеял раздор, ненависть и крамолу между живыми, отнимая у них мир и ввергая в войну.
Теперь душа эта в неволе у сатаны и пребудет в адской бездне, пока не возвестят, что «и смерть и ад отдали мертвых, которые были у них; и судим был каждый по делам своим». Рыцарь печален, он заранее знал, что за воскресением из мертвых следует вторая вечная смерть для тех, «кто не был записан в книге жизни». Но будут сам диавол «и смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая» (Откровение Иоанна Богослова 20, 10–15). По воле сатаны, покинув ад, скитаясь среди живых, душа эта пропащая несла на землю смерть и разрушение. И вот счет оплачен и закрыт: зло посмертное уравновесило зло прижизненное, печальный Рыцарь теперь готов ждать конца — он отмечен цветом смерти.
Глава 12Берлиоз, не композитор
Подробный рассказ о трагической смерти Михаила Александровича Берлиоза, «председателя правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, и редактора толстого художественного журнала», кажется читателю поначалу совершенно необъяснимой деталью в сюжете романа. Ну, действительно, зачем Булгаков «заставляет» умереть Берлиоза? Неужто сатана так измельчал, что тщится доказать свое существование каждому образованному безбожнику? О времена!
Берлиоз является на страницах романа дважды. Но если в первой главе он предстает перед читателем «из плоти и крови», то в главе двадцать третьей у редактора вид самый фантастический — мертвая голова на золотом блюде.
Итак, случай первый. Берлиоза хорошо знали и Иван Бездомный, и Мастер: поэт сотрудничал с редактором, а у Мастера тоже имелась какая-то возможность заключить, что редактор — человек «не только начитанный, но и хитрый».
В связи со случаем вторым приходит на память история Иоанна Крестителя. Сей великий аскет и пророк, о котором Иисус говорил, как об ангеле (вестнике. — Прим, авт.), посланном Богом «приготовить путь» Спасителю — убедить людей отказаться от низменных помыслов и деяний. Иоанн Креститель заплатил головой за обличение грехов сильных мира сего. И отрубленная голова его на золотом блюде была доставлена Иродиаде, преступной жене преступного царя.
Конечно, Берлиоза трудно сравнивать с пророком Иоанном. Но отрезанная голова редактора, поданная на блюде духу зла, есть доказательство его вины. Кто, как не председатель МАССОЛИТа, мог оценить значение романа Мастера и похлопотать об его опубликовании? И хотя сам Берлиоз не обличал зло, но с его помощью другой «сын человеческий» — Мастер — смог заявить и быть услышанным многими, что если сейчас и нет места Христову учению о спасении мира каждой раскаявшейся душою, то это не означает, что это Учение не истинно и оставлено людьми навсегда в прошлом.
Хитрый Берлиоз был настоящим фарисеем — тем «порождением ехиднины», задумавшим «бежать от будущего гнева» и праведных и злых (Евангелие от Луки 3, 7). Он помог Мастеру напечатать отрывок романа, но «пристроил» рукопись не в своем журнале, а в одной из газет. А затем, увидев, что скандал вокруг отрывка слишком велик, решил обезопасить себя публикацией антирелигиозной поэмы о христианском Иисусе, «которого на самом деле никогда не было в живых». Не было, стало быть, и Учения.