де в глаза, — гость повернул свое лицо в сторону бегущего сквозь облако ночного светила. — И вы и я — сумасшедшие, что отпираться! Видите ли, он вас потряс — и вы свихнулись, так как у вас, очевидно, подходящая для этого почва». Разве мог Булгаков произнести нечто подобное о себе? У сына профессора Киевской Духовной академии была не такая почва.
Он любил свой роман, он горел им, в последние дни жизни думал о его судьбе. А его герой?
«После некоторого молчания Воланд обратился к Мастеру:
— Так, стало быть, в арбатский подвал? А кто же будет писать? А мечтания, вдохновение?
— У меня больше нет никаких мечтаний и вдохновения тоже нет, — ответил Мастер, — ничто меня вокруг не интересует, кроме нее, — он опять положил руку на голову Маргариты, — меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал.
— А ваш роман, Пилат?
— Он мне ненавистен, этот роман, — ответил мастер, — я слишком много испытал из-за него».
Булгакова, так же как и Мастера в романе, травили в печати. В письме правительству СССР от 28 марта 1930 г. он писал: «Произведя анализ моих альбомов вырезок, я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных — было 3, враждебно-ругательных — 298». Но Булгакова не сломали. Он не переставал думать и творить. Он внес в образ Мастера еще чьи-то черты. Но чьи?
Во всей русской литературе есть только один писатель, который по всем (и внешним, и внутренним) приметам похож на Мастера. Это — Леонид Андреев. Небольшая бородка, длинные темные волосы, зачесанные назад, и непослушный клок волос, свешивающийся на лоб… Тревожные глаза человека, высветившего потемки человеческих душ и понимающего первопричину зла в мире, четкая линия носа, придающая лицу Андреева заостренность и решительность. Он был юрист по образованию, знал несколько европейских языков, включая и итальянский (много путешествовал по Италии). Как и Мастера, Андреева влекли к себе евангельские темы, он тоже стремился раскрыть пограничные состояния человеческой психики, мятежные порывы духа, приводящие либо к подвигу, либо к преступлению.
В последние годы жизни у Леонида Андреева было неважно с нервами, на двери его рабочей комнаты была надпись: «Палата № 6». В кабинете писателя, как вспоминает его дочь, висела картина, изображающая черта, сидящего на земном шаре и державшего на коленях большую раскрытую книгу. Ощущение от этой картины было такое, что какая-то высшая темная сила знает все о человеческой жизни. В своем творчестве Андреев пытался осознать меру той власти над миром, которой обладает эта сила. Он не признавал абсолютной власти Христа, и в этом смысле «не заслужил света». Зато, подобно булгаковскому Мастеру, признавал бесспорное существование сатаны.
Дочь писателя пишет: «…папа страдал головными болями, бессонницей и все чаще уходил во флигель, чтобы там, в тишине, немного отдохнуть. Закрывались ставни, опускались шторы, и мы не понимали, зачем это папа спит, когда кругом так ярко светит солнце и поют птицы» (Андреева В. Дом на Черной речке. М., 1986). Он искал покоя, «он заслужил покой…» Умер Леонид Андреев от паралича сердца. Схожим образом (схватившись за сердце) умирает и больной в клинике Стравинского, именовавший себя Мастером.
Леонид Андреев — автор знаменитой повести «Иуда Искариот». Ее можно назвать «Евангелием от Андреева». В ней писатель рассказывает свою версию предательства Иуды. Согласно ей, Иуда устраивает своего рода эксперимент с целью проверить, действительно ли любят Христа его ученики и те люди, которые восприняли его идеи. Он хочет посмотреть, заступятся ли они за своего Учителя, когда Того придут арестовывать, а затем поведут на казнь. Сможет ли кто-нибудь пожертвовать своей жизнью ради Спасителя? Сам Иуда готов к такой жертве. На горе, высоко над Иерусалимом, он нашел одинокое полузасохшее дерево, ветви которого нависали над крутым обрывом. Оно должно было послужить виселицей для печально знаменитого апостола. Своим самоубийством Иуда хотел продемонстрировать, что он — единственный, кто действительно любил Христа, кто не мыслил жизни без него в этом мире и кто будет первым возле него в загробном далеке.
Но Иуда — ученик дьявола! Он решается на предательство только после того, как в него вошел сатана (Евангелие от Иоанна 13, 27). А там, где дьявол, там всегда провокация. Как и в романе Мастера, есть в андреевской повести тайный смысл, которую комментаторы обходят молчанием. Иуда Искариот настойчиво повторяет, что, может быть, он сын козла. Обмолвка эта не случайная, Фома специально обсуждает этот любопытный факт Иудиной биографии, так что мы должны воспринять его как некую серьезную информацию. Андреевская аллегория возвращает нас к образу Бафомета. В России 1905 год стал годом возрождения масонства, когда были созданы новые и активизированы «усыпленные» ложи. Для православной Церкви масонство на тот момент стало врагом № 1. Поэтому противостояние Иисуса и сына Бафомета в андреевской повести, вышедшей в 1907 году, приобретало весьма знаменательный характер. Писатель ставил вопрос: кто кого? И многие это поняли.
Как и у Булгакова, последний роман Андреева был посвящен дьяволу. Он называется «Дневник Сатаны». Роман выходил отдельным изданием в Финляндии, а потом в Советской России (в 1922 г.) 17 февраля 1923 г. в Ленакдраме состоялась премьера инсценировки «Дневника Сатаны». Очевидно, что Булгаков знал о последнем романе Андреева. «Дневник Сатаны» оригинален как по форме, так и по содержанию. Рассказ в нем ведется от первого лица, это исповедь сатаны. Андреев ломает традиционную схему восприятия духа зла и предоставляет ему слово, дает право высказаться! Может быть, первый раз писатель воссоздает ситуацию, когда читатель, безусловно, доверяет всему тому, что рассказывает ему дьявол, заклейменный всеми до этого как отец лжи и сеятель неправды. Но это, как говорится, еще цветочки. Перед нами предстает не хорошо известный и перетолкованный на тысячу ладов бесплотный дух пустыни, а вочеловечившийся демон, сатана в человеческом обличье, который может страдать, любить и… плакать.
В качестве своего земного образа сатана выбирает тридцативосьмилетнего американского миллиардера, которого предварительно тайно, без свидетелей убивает. Примерно так же Азазелло убивает Мастера. Неожиданно просто объясняется возраст булгаковского героя: писатель ссылкой на Леонида Андреева дает понять, что дьявол поселился в душе Мастера и отчасти водит его рукой.
Сопоставление Мастера с Леонидом Андреевым высвечивает в совершенно неожиданном контексте писательскую судьбу булгаковского героя. Сам Булгаков мало что рассказывает читателю в открытую. О многом надо догадываться. Например, о том, что Мастер был знаком с Берлиозом. Но в какой степени? Еще одна тайна романа? Нет, если принять нашу расшифровку, что Мастер — это отчасти Андреев, а Берлиоз — Горький. Вот уж об их дружбе-вражде можно написать не одну диссертацию.
В отношении Андреева к Горькому можно выделить три периода. Первый: сильнейшая душевная и интеллектуальная зависимость. Второй: попытка выбраться из-под влияния. Третий: ненависть и презрение. В романе Булгакова воссоздается ситуация третьего, последнего периода, когда от былой дружбы не осталось и следа. Но, подводя итог их отношений, Алексей Максимович признался: «Как это ни странно, это был мой единственный друг. Единственный»…
Мы ни в коей степени не хотим «плыть против течения». И со всей определенностью признаем, что основой персонажей Мастера и Маргариты стали сам Михаил Афанасьевич и Елена Сергеевна. Более того, мы готовы привести дополнительные доказательства в пользу такого взгляда. Это, в первую очередь, касается знакомства Булгакова с членом «Ордена Света» режиссером Ю.А. Завадским, для которого Михаил Афанасьевич писал пьесу «Полоумный Журден». Он был также дружен с М.А. Волошиным — масоном со стажем (вступил в ложу в 1900-х годах), у которого гостил в 1925 году в Коктебеле. Можно также говорить об интересе писателя к теме «добрых людей» (полемике с учением Ордена). Вот инженер Тимофеев из пьесы «Иван Васильевич». Иоанн Грозный говорит про него: «И то правда. Ты добрый человек…» Или, к примеру, Дон Кихот из одноименной пьесы признается Санчо: «Перед тобой нет более мирного идальго Алонсо Кихано, прозванного Добрым». Идеи Иешуа как бы апробируются в разных временах и в разных социальных условиях.
Писателя больно ранило, что его не пустили в заграничную поездку, и он сравнивал себя с арестантом, узником. В дневнике Елены Сергеевны не раз и не два можно найти упоминания о глубокой хандре, посещавшей мужа, и тогда он действительно напоминал Мастера, заключившего себя в больницу с решетками. Не чувствовал свободы он и в театре — месте своей службы. Вот и Константина Сергеевича Станиславского он вывел в романе в образе Александра Николаевича Стравинского.
Почему мы так думаем? Потому что в соответствии с системой Станиславского доктор всякий раз предлагает Ивану вжиться в ту роль, которую он хочет сыграть. Если, к примеру, называешь себя нормальным, то действия твои должны быть обыденными и разумно выверенными. А еще Стравинский часто повторяет слово «славно». Скажет его и ему становится славно, а сам он Станиславским. Зная, кого имеет в виду Булгаков, с особым весельем читаешь ту часть диалога психиатра с Иваном, где, последний, морща лицо, спросил:
«— Вы профессор?
На это Стравинский предупредительно-вежливо наклонил голову.
— И вы — здесь главный? — продолжал Иван.
Стравинский и на это поклонился».
Профессором Стравинский в действительности не является, а главным, безусловно, является. Но он оба раза дал кивком положительный ответ. Выходит, что режиссер следует своей системе, но при этом обманывает нас, читателей. Впрочем, Мастер говорит, что Стравинский «гениальный психиатр».
Мастер, но не Булгаков… И мы настаиваем, что Мастер — это лишь отчасти Булгаков. Образ Мастера — собирательный, в нем присутствуют также черты Леонида Андреева. Но и такой «дуализм» тоже не вся правда о Мастере. Леонид Андреев умер своей смертью в 1919 году. Тогда о каком убийстве рассказывается в романе?