желтые ботинки и голубой жилет». «Троекратно прозвучал призыв со страниц «Старгородской правды». Но молчала великая страна. Не нашлось лиц, знающих местопребывание брюнета в желтых ботинках». Узнав, что Остап объявился в Москве, вдова бросилась в столицу, где узнала, что двести тысяч москвичей носят желтые ботинки. Но счастье все же улыбнулось ей, и она увидела-таки своего героя в малиновых башмаках, запорошенных штукатуркой.
Авторы «Двенадцати стульев» не раз и не два упоминают про туфли своего героя. Цвета они, надо признать, преоригинального, и Ильф с Петровым не жалеют красок, описывая их. «Маленькие друзья» Бендера светятся то малиновым, то канареечным, а то просто желтым цветом. Солнечные оттенки их цвета символизируют внутренний настрой их обладателя, его праздничное отношение к жизни.
Булгаков, в свою очередь, обратил внимание на особую примету бендеровского гардероба и нарядил поэта Двубратского в желтые туфли на резиновом ходу. Но кого из двух — Ильфа или Петрова, он вывел прототипом поэта. И почему поэта?
У Булгакова каждое слово значимо. Вот фамилия Двубратский. Ее можно истолковывать в балагановско-паниковском духе. Балаганов и Паниковский, как и Бендер, представляются сыновьями лейтенанта Шмидта, и Бендера можно именовать Двубратским. Но есть и более серьезное истолкование.
В предисловии к «Золотому теленку» Ильф и Петров в свойственной себе манере разыгрывают читателя, представляясь литературными братьями:
«Как мы пишем вдвоем? Да так и пишем вдвоем. Как братья Гонкуры. Эдмонд бегает по редакциям, а Жюль стережет рукопись, чтобы не украли знакомые».
Если рассматривать писательский дуэт как единое целое, как одного автора, то ему чрезвычайно подошла бы фамилия Двубратский. Но кто же из двух «Гонкуров» носит эту фамилию в «Мастере и Маргарите»?
В качестве решающей «детали» надо вспомнить, что Булгаков называет Двубратского поэтом. И это вынуждает нас сделать выбор в пользу Ильфа, первые литературные опыты которого были связаны с поэзией. В Одессе он был членом «Коллектива поэтов» — литературного клуба, участники которого, собираясь ежедневно, говорили на литературные темы, читали стихи и ставили любительские спектакли. На этих импровизированных вечерах часто бывали Юрий Олеша, Валентин Катаев, Эдуард Багрицкий и Исаак Бабель. Именно на вечерах «Коллектива поэтов» состоялись его первые выступления. Юрий Олеша вспоминал: «Он прочел стихи. Стихи были странные. Рифм не было, не было размера. Стихотворение в прозе? Нет, это было более энергично и организованно… чувствовалось, что автор увлечен французской живописью и что какие-то литературные настроения Запада, неизвестные нам, ему известны». Поэтом Ильф не стал, но Булгаков наверняка знал о его юношеском пристрастии, как и то, что напечатать свои вирши юный поэт так нигде и не смог. Что ж, умел Михаил Афанасьевич прикалываться!
Стоит еще добавить, что в «Коллективе поэтов» Илья Ильф познакомился с Митей Ширмахером, называвшим себя «сыном турецкоподданного» и «великим комбинатором». По мнению друзей Ильфа, именно Митя стал прототипом Остапа Бендера. И потому Ильфа, как непосредственно знавшего ловкого одессита, более оправданно было бы сопоставить с Бендером. Что Булгаков и сделал.
Сочинитель скетчей Загривов — Евгений Петров
У Ильфа и Петрова есть смешной фельетон, который называется «Журналист Ошейников». Задача у Ошейникова крайне серьезная — написать художественный очерк о юбилейном заседании, посвященном заслуженному работнику Ботанического сада. Но писательская мысль неудержима и своенравна, и когда под утро, после ночи непрерывного творчества, очерк был окончен, то в нем были упомянуты все начальники, от которых в той или иной степени зависела будущность Ошейникова. Вот только имя юбиляра в свое художественное произведение он не вписал.
«Как же без юбиляра? — удивилась жена. — Ведь сорок лет беспорочной деятельности в Ботаническом саду.
— А на черта мне юбиляр? — раздраженно сказал Ошейников. — На черта мне Ботанический сад! Вот если бы это был фруктовый сад, тогда другое дело!
И он посмотрел на жену спокойным, светлым, уничтожающим взглядом».
Ошейник одевается на шею, загривок. Загривов, по смысловой ассоциации, то же, что Ошейников. Вот и объяснение происхождения фамилии автора популярных скетчей. Само это слово английского происхождения и обозначает небольшую пьесу комедийного или острого содержания с двумя, реже — тремя персонажами. Что ж, Евгений Петров (настоящая фамилия Катаев), действительно, был мастером их изготовления.
Денискин — Юрий Олеша
Про Денискина Булгаков сообщает только лишь, что он был маленький. Примета важная, но явно не определяющая. Поэтому начнем с фамилии. Ее корень восходит к имени бога Диониса. Это уже важная «зацепка», поскольку пристрастие к мифологии — черта довольно редкая. Приведем на этот счет отрывок из катаевского «Венца», где автор передает разговор молодого Юрия Олеши с офицером, пришедшим попросить его написать стихи на заказ:
«Виноват, а вы, собственно, кто? Командарм?
— Никак нет, отнюдь не командарм.
— Ну раз вы не командарм, то, значит, вы ангел. Скажите, вы ангел?
Молодой человек замялся.
— Нет, нет, не отпирайтесь, — сказал ключик, продолжая лежать в непринужденной позе на жесткой кровати. — Я уверен, что вы ангел: у вас над головой крылья. Если бы вы были Меркурием, то крылья у вас были бы также и на ногах. Во всяком случае, вы посланник богов. Вас послала к нам богиня счастья, фортуна, сознайтесь.
Ключик сел на своего конька и, сыпля мифологическими метафорами, совсем обескуражил молодого человека, который застенчиво улыбался».
Итак, Олеша — любитель и знаток мифологии. Но это лишь первый шаг в понимании смысла фамилии. Дионис — бог виноделия и веселья, а писатель, как известно, был отмечен великой страстью к возлияниям в его честь. Булгаков очень деликатно обыграл эту черту своего персонажа. И опять-таки, поскольку Олеша был маленького роста, Михаил Афанасьевич использовал в его фамилии уменьшительно-ласкательный суффикс «ск». Ей-богу, и смешно, и не обидно.
Примечательно, что, в отличие от других писателей, Денискин танцует в паре с гигантской Штурманом Жоржем. В этой сцене, помимо внешнего сатирического эффекта, основанного на противопоставлении «маленький — гигантская», присутствует и скрытый намек на Олешу, связанный непосредственно с его творчеством. В 1927 году Олеша опубликовал роман «Зависть», главный герой которого — Кавалеров — схож с самим автором. Булгаков, обыгрывая этот момент, обязал кавалера Денискина пригласить на танец Настасью Лукиничну Непременову. Знали бы вы ее прототип, улыбнулись бы пошире, но всему свое время.
Сценарист Глухарев — Исаак Бабель
Братья Катаевы, Ильф и Олеша были одесситами. Как и Бабель, которого Булгаков вывел в своем романе в образе писателя Глухарева. Но почему Михаил Афанасьевич выбрал такую фамилию?
В бабелевской «Конармии» есть рассказ «Иваны» — грустная история дьякона Ивана Агеева, который притворился глухим. Лекари, провозившись с ним неделю и не сломив упорства мнимого больного, решили отправить его на испытание в более высокую медицинскую инстанцию. Обратился тогда санитар Сойченко за помощью к другому Ивану — Акинфиеву:
«Иван, — сказал ему Сойченко, — отвезешь глухаря в Ровно.
— Отвезти можно, — ответил Акинфиев.
— И расписку мне доставишь в получении…
— Ясно, — сказал Акинфиев, — а какая в ней причина, в глухоте его?..
— Своя рогожа чужой кожи дороже, — сказал Сойченко, санитар. — Тут вся причина. Фармазонщик он, а не глухарь…»
Вот отправились Иваны в путь, только повозочный взялся сам испытывать дьякона. По несколько раз на день, во время каждой остановки он стрелял из револьвера над ухом симулянта. Путешествие их в силу непредвиденных обстоятельств затянулось, и на третьи сутки Иван Агеев оглох по-настоящему, в чем и признался бойцу Лютову, случайно встретившемуся Иванам по дороге.
Вот такая история военного времени. Дьякон — пацифист и не хочет воевать. Дважды дезертирство ему прощалось, но третьего Иван Акинфиев уже не простит самолично, такое беспощадное наступило время.
В лице конармейца Лютова Бабель изобразил себя. Фамилия эта, надо признать, совершенно не соответствует его поведению в военных действиях. Он, как и дьякон, пацифист, и в атаку ходит с незаряженным наганом, что проницательно заметил неугомонный Иван Акинфиев. Вот Булгаков и награждает Бабеля прозвищем его персонажа — Глухарев. С художественной точки зрения — безупречно.
В «Мастере и Маргарите» Глухарев назван сценаристом. Этому были основания — Исаак Бабель участвовал в создании 19 фильмов. Но опять-таки за этой Бабеле-идентификацией слышится задорный булгаковский смех. Ведь тексты сценариев не имели никакого отношения к литературе, они были одним из способов заработка. К тому же история самого знаменитого из фильмов, к которому приложил свое перо Бабель, уже упоминавшегося «Цирка», давала реальный повод хохотать над ним. История со сценарием фильма, в самом деле, получилась уморительной. Режиссер Александров попросил Бабеля рукою мастера поправить диалоги в первоначальном тексте, написанном Ильфом, Петровым и Катаевым. Узнав об этом, трио последних, разумеется, обиделось, и попросило убрать свои имена из титров.
Отметим, однако, один тонкий момент в нашей расшифровке. У Бабеля была дача в Переделкино. Между тем, при обсуждении дачной темы Глухарев ведет себя на удивление заинтересованно:
«Ну вот видите, — продолжала Штурман, — что же делать? Естественно, что дачи получили наиболее талантливые из нас…
— Генералы! — напрямик врезался в склоку Глухарев-сценарист.
Бескудников, искусственно зевнув, вышел из комнаты.
— Один в пяти комнатах в Перелыгине, — вслед ему сказал Глухарев».
Из отрывка вроде бы следует, что у Глухарева нет дачи. Но со всей очевидностью этого утверждать нельзя. Булгаков оставляет возможность для различных толкований. Зачем это сделано? Может, потому, что вопрос с дачами, как ни крути, третьеразрядный. Проблему жизни и смерти он не затрагивает. А вот то, что Глухарев явно обнаруживает свой конфликт с «генералами», и лично с Бескудниковым, очень серьезно. Таким способом Булгаков показывает, что прототип Глухарева вскоре наживет неприятности (Бабель был расстрелян в 1940 году).