Иероним Поприхин — Самуил Маршак
Про Иеронима Поприхина автор сообщает одну пикантную подробность: жена его больна базедовой болезнью, и Поприхин никак не может отправить ее пожить на даче в Перелыгино. Базедовая болезнь — эндокринное заболевание, характеризуемое увеличением щитовидной железы. Ярко выраженным ее проявлением служит пучеглазость. Заболевание это серьезное и, что называется, на виду. Конечно, первая мысль — поискать писателей, у которых жены имели как раз такое заболевание. Но для Булгакова такие прямые «наводки» нехарактерны, они слишком примитивны. Значит, больна не жена, а какая-то значимая для Поприхина дама. Если вопрос развернуть в такой плоскости, то ответ находится достаточно быстро. Имя дамы — Надежда Константиновна Крупская. Очевидно, упоминание «жены» — очередной шифр Михаила Афанасьевича, отвлекающий маневр, но вместе с тем это и указание, что прототип Поприхина следует искать среди любимчиков Крупской. А поскольку Надежда Константиновна имела отношение, прежде всего, к детской литературе, то фигура прототипа обозначается мгновенно — Маршак.
В 1907 году Маршак опубликовал сборник «Сиониды», посвященный еврейской тематике. Одно из стихотворений было адресовано Теодору Герцлю, «отцу сионизма». В 1911 году Самуил Маршак вместе с группой еврейской молодежи совершил путешествие в страны Восточного Средиземноморья — Турцию, Грецию, Сирию, Палестину. Интерес к древней и, прежде всего, еврейской истории был у него не случайным. По признанию старшего внука поэта, Самуил Яковлевич был пламенным сионистом. Фамилия «Маршак» является сокращением выражения, которое на иврите буквально означает: «Наш учитель рабби Аарон Шмуэль Кайдановер» и принадлежит потомкам этого известного раввина и талмудиста (1624–1676). Булгаков, естественно, не мог пройти мимо такого замечательного факта. Поприхину-Маршаку он дает имя Иероним, в честь Иеронима Стридонского (342–420) — церковного писателя, аскета, создателя канонического латинского текста Библии. Правда, Иероним почитался в христианской (как православной, так и католической) традиции, и к иудаизму не имел никакого отношения. Но и Маршак жил в стране, обличавшей сионизм. При всем при том Булгаков не забывает про главное направление литературной деятельности Маршака — переводы. Святой Иероним считается покровителем всех переводчиков. А Маршак был автором переводов сонетов Шекспира, песен и баллад Бернса, стихов поэтов самых разных народов.
Это что касается имени писателя. Теперь о фамилии. Здесь нам придется привести очень содержательную цитату[15]: «Обратим внимание на такие фонетически похожие фамилии, как Поприщин (Гоголь «Записки сумасшедшего») и Поприхин (Булгаков «Мастер и Маргарита»). Очевидно, что образованы они от слова «поприще» — «область деятельности», и именно род занятий и объединяет гоголевского и булгаковского героев. Оба они — чиновники: Поприщин служит в департаменте, а Поприхин — в МАССОЛИТе. Интересно отметить, что слово «поприще» родственно слову «попрать» (через старославянское пърати — «давить, топтать»). По отношению к значению этого слова семантика фамилий гоголевского и булгаковского персонажей различна: Поприщин — попираемый, а Поприхин — попирающий. Следует подчеркнуть, что имена этих героев гоголевского и булгаковского произведений можно объединить на основании способа сочетания имени и фамилии (Аксентий Поприщин и Иероним Поприхин). Он состоит в том, что редкое, высокопарное, часто античное имя сочетается с вполне обычной, даже заурядной фамилией, что порождает, во-первых, комический эффект, а во-вторых, подчеркивает необычность, странность, ирреальность персонажа».
Маршак действительно тяготел к руководящей работе. В 1920 году, еще живя в Екатеринодаре, Маршак организует комплекс культурных учреждений для детей, в частности создает один из первых детских театров. Он является основателем и первым заведующим кафедрой английского языка в Кубанском политехническом институте (ныне Кубанский государственный технологический университет). В 1922 году Маршак переезжает в Петроград, где становится одним из руководителей студии детских писателей в Институте дошкольного образования Наркомпроса. В 1923 году он возглавляет детский журнал «Воробей» (в 1924–1925 гг. — «Новый Робинзон»), на протяжении нескольких лет руководит Ленинградской редакцией Детгиза, Ленгосиздата, издательства «Молодая гвардия».
Интересная деталь. Поприхин упоминает, что уже три года платит денежки, чтобы отправить жену в перелыгинский рай. Поскольку, как теперь ясно, речь идет о взносах в Союз писателей, то время действия — 1937 год. Бабель (Глухарев) еще не репрессирован. Маршак с семьей переселился в Москву годом позже, где ему тут же предоставили шикарную по тогдашним меркам квартиру на улице Чкалова, где проживали Прокофьев, знаменитые Кукрыниксы, родственники Чапаева и сам Чкалов. Внук писателя Я.И. Маршак добавляет к этому: «Деду предложили дачу в писательском Переделкине. Это была освободившаяся дача Исаака Бабеля, которого как врага народа расстреляли. Дед, не раздумывая, отказался». Так что Маршак и впрямь никак не мог отправить свою жену отдыхать в Переделкино ни до, ни после переезда в Москву. Хотя, видимо, все-таки очень хотел. Доверимся в этом Булгакову…
Драгунский — Всеволод Иванов
Драгуны — название конницы (или кавалерии), способной также действовать в пешем строю. Про драгун вроде бы никто из советских писателей историй не сочинял, но не будем забывать, что Михаил Афанасьевич был большой шутник и любил придумывать веселые аллегорические прозвища.
В повести Всеволода Иванова «Бронепоезд 14–69» присутствует необычная батальная сцена. Она разворачивается вблизи железнодорожного полотна, по которому движется бронепоезд. Цель его — прорваться через баррикаду из бревен, сооруженную партизанами. Бронепоезд мечется по путям, то подходя к затору, то двигаясь обратно, а его стрелки методично расстреливают мужиков, прячущихся в близлежащем лесу и за разного рода препятствиями. Руководит партизанами походный штаб из трех человек — Вершинина, Знобова и Васьки Окорока. Походный, потому что все трое находятся в телеге и гоняются на ней за бронепоездом.
«Вершинин погнал лошадь вдоль линии железной дороги вслед убегающему бронепоезду:
— Не уйдешь, курва!
Лохматая, как собака, лошаденка трясла большим, как бочка, животом. Телега подпрыгивала. Вершинин встал на ноги, натянул вожжи:
— Ну-у!..
Лошаденка натянула ноги, закрутила хвостом и понесла. Знобов, подскакивая грузным телом, крепко держался за грядку телеги, уговаривая Вершинина.
— А ты не гони, не догонишь! А убить-то тебя за дешеву монету убьют.
— Никуда он не убежит. Но-о, пошел!
Он хлестнул лошадь кнутом по потной спине.
Васька закричал:
— Гони! Весь штаб делат смотр войскам! А на капитана етова с поездом его плевать. Гони, Егорыч!.. Пошел!
Телега бежала мимо окопавшихся мужиков. Мужики подымались на колени и молча провожали глазами стоящего на телеге, потом клали винтовки на руки и ждали проносящийся мимо поезд, чтобы стрелять.
Бронепоезд с грохотом, выстрелами несся навстречу. <…>
Среди огней молчаливых костров стремительно в темноте серые коробки вагонов с грохотом носились взад и вперед.
А волосатый человек на телеге приказывал. Мужики подтаскивали бревна на насыпи и, медленно подталкивая их впереди себя, ползли. Бронепоезд подходил в упор и бил».
Вот и нашлись литературные драгуны. Вершинин, Знобов и Васька воюют и не в пешем, и не в конном строю. Булгаков сопоставляет Всеволода Иванова с его героями, сражающимися с движущейся железной «крепостью» на телеге. Булгаков посмеялся над писателем, который, если и не выдумал сам сюжет, то уж заведомо исторически недостоверно описал его. Судите сами, белогвардейцы ни разу не решились атаковать партизан, чтобы разобрать баррикаду. Судя по тексту, причиной тому их малочисленность по сравнению с числом мужиков-партизан. Но тогда как этот небольшой отряд подавит восстание, прорвавшись в город? Повторимся, может быть, такой случай и происходил в действительности, но сама сцена боя не выписана и выглядит неправдоподобной. И автору «Белой гвардии» это было абсолютно ясно.
Штурман Жорж — Новиков-Прибой
Образ Настасьи Лукиничны Непременовой, купеческой сироты, пишущей морские батальные истории под псевдонимом «Штурман Жорж», пожалуй, является самым гротескным среди всех писательских персонажей. В добавление ко всему, Булгаков изображает женщину еще и гигантской. Были ли среди женщин-писателей такие яркие фигуры? В «Булгаковской энциклопедии»13 называются сразу три возможных прототипа — французская писательница XIX века Жорж Санд (Аврора Дюпен), Лариса Рейснер (1895–1926) — прототип женщины-комиссара в пьесе Всеволода Вишневского «Оптимистическая трагедия» (1933 г.), и драматург Софья Александровна Апраксина-Лавринайтис, писавшая под псевдонимом «Сергей Мятежный».
Версия Б.В. Соколова, однако, представляется нам совершенно неприемлемой. Ну, при чем здесь Жорж Санд? Что, если совпали имена псевдонимов, то уж надо непременно зачислять писательницу в прототипы? А Рейснер с Апраксиной-Лавринайтис? Зачем Булгакову поминать никому не интересных графоманок? Да еще вводить их в избранный круг членов правления МАССОЛИТа? Версия слабая, никчемная. Другое дело, и это надо признать, что образ Штурмана Жоржа — очередной сюрприз от Михаила Афанасьевича и вызов литературоведам, обладающим чувством юмора.
Давайте рассуждать логически. Среди советских женщин-писателей морских баталистов никогда не было. Значит, делаем вывод, Штурман Жорж — мужчина. Все просто. Если же учесть, что известных мужчин-баталистов в советской литературе было совсем немного, то угадывание прототипа гигантского штурмана не составит труда. Это Алексей Силыч Новиков-Прибой, автор двухтомной эпопеи «Цусима».
Будущий писатель родился в 1877 году в крестьянской семье. Его отец Силантий Филиппович пробыл на военной службе 25 лет. Алексей обучался грамоте у дьячка, а затем в церковно-приходской школе. В 1899 году он был призван в армию, где вначале служил матросом Балтийского флота. Но после ареста в 1903 году за революционную пропаганду, как «неблагонадежный», был переведен во 2-ю Тихоокеанскую эскадру на броненосец «Орел». Участвовал в Цусимском сражении, попал в плен. Вернувшись из плена в родное село, Новиков написал два очерка о Цусимском сражении: «Безумцы и бесплодные жертвы» и «За чужие грехи», изданные под псевдонимом А. Затертый. Брошюры были сразу же запрещены правительством, а в 1907 году писатель был вынужде