Илья Эренбург родился в 1891 году в Киеве в зажиточной еврейской семье. В 1895 году семья переехала в Москву. С 1905 года участник революционного движения, сторонник большевиков. В январе 1908 года был арестован, полгода провел в тюрьмах, но был освобожден до суда, после чего эмигрировал во Францию, жил в Париже более 8 лет, занимаясь литературной деятельностью. Летом 1917 года вернулся в Россию. В 1921 году снова уехал за границу, первые три года жил в Берлине, а потом много путешествовал по Европе. С 1923 года он работает корреспондентом «Известий». С начала 1930-х годов регулярно приезжал в СССР. Во время Гражданской войны в Испании 1936-39 годов Эренбург был военным корреспондентом. С 1940 года до конца жизни жил в Советском Союзе.
Эренбургу, как никакому другому советскому писателю, подходило прозвище «генерал», которым Глухарев наградил Бескудникова. Настолько колоссальным был его авторитет и обширны международные связи. В 1922 году Эренбург опубликовал философско-сатирический роман «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников». Рисуя портрет Учителя — главного героя романа, автор отмечает: «Будда воплотился в этого высокого, худого человека с глазами, полными движения, но обладавшими непостижимой силой останавливать время». Не напоминают ли они вам глаза Бескудникова? У булгаковского беллетриста — неуловимые и внимательные глаза, у Хулио Хуренито — полные движения и останавливающие время. Характеристики не просто схожие, а, что называется, один в один. Кстати, именно Бескудников, глядя на часы в ожидании Берлиоза, фиксирует точное время действия.
В фамилии «Бескудников» и первый, и второй (согласно словарю Даля) слоги имеют значение «черт». Бескудников, таким образом, — это «черт» в квадрате. Вот уж кто сразу бы узнал Воланда и членов его компании и смог бы проникнуть в тайну их пришествия на московские «подворья». В связи с этим важно указать, что в упоминавшемся эренбурговском романе присутствует свод удивительных по точности пророчеств: автор предсказал германский фашизм и его итальянскую разновидность, а также атомную бомбардировку японских городов. Объявлять Эренбурга на основании этого прорицателем было бы опрометчиво. А вот предположить, что он был причастен к сильным мира сего и знал о разрабатываемых ими сценариях развития человечества, более чем уместно.
Исследователь романа «Мастер и Маргарита» В. Мершавка также отождествляет Бескудникова с Эренбургом14, но его система аргументации основывается на принципиально иной интерпретации фамилии персонажа. Он полагает, что фамилия Бескудников образована от слова «бескунник» и обозначает человека, взявшего невесту без приданого (без куна, бесплатно). Таковым, по утверждению В. Мершавки, был гражданский брак Эренбурга с Екатериной Шмидт (1910–1913 гг.). Не будем возражать, очень может быть, что Булгаков думал и об этом значении фамилии, но оно определенно было вторичным, производным от изначальной формы — Бескудников.
Чердакчи — Аркадий Гайдар
Не скроем, вопрос о происхождении фамилии Чердакчи отнял у автора больше всего времени. Казалось, при чем здесь чердак? Слово разбивалось на части, искались анаграммы из входящих в него букв, созвучные параллели с иностранных языков. В общем, фамилия долго не поддавалась разгадке. При этом она еще ставила под сомнение и всю систему расшифровки. Ведь если принять, что свои персонажи Булгаков придумал на основе произведений их прототипов, то исключений быть не должно. Значит, надо было обязательно найти литературную предысторию фамилии.
Решение проблемы, однако, пришло мгновенно, как только удалось познакомиться с неканонической биографией Аркадия Гайдара. С середины 1930-х годов Гайдар живет один. Жена бросила его, устав от беспробудного пьянства мужа. К тому времени он превратился в мрачного мужчину неопределенного возраста, рано полысевшего и грузного. Но он охотно общался с молодежью. Пионеры его боготворили, и среди них у него были настоящие друзья. Гайдар дарил им немыслимые по тем временам подарки: настоящие компасы со светящимися цифрами, перочинные ножи с несколькими лезвиями, серебряные зажигалки. Наиболее приближенных, к огромному неудовольствию их родителей, он периодически водил на экскурсии на крышу своего дома в Столетниковом переулке и в каморку на чердаке. Там писатель разговаривал с подростками за жизнь и потчевал спиртным. Для ребятишек он выступал хозяином чердака, их лидером или, на иностранный манер, шефом (chief — по-английски). Поэтому, как нам представляется, фамилия Чердакчи образована от словосочетания Чердак-chief. Последний звук при написании был отброшен Булгаковым для удобства произношения и более благоприятного (при всей тяжеловесности фамилии) звучания.
В самой известной повести писателя «Тимур и его команда» на чердаке располагается штаб мальчишеской организации. Гайдар увековечил и опоэтизировал любимое место своего уединения и дружеских посиделок с молодежью. В художественной литературе это, наверное, единственный пример, где чердаку придается столь важное сюжетное и смысловое значение. Правда, эта повесть вышла в 1940 году, в год смерти Булгакова, и текста ее Михаил Афанасьевич, скорее всего, не читал. Но о чердаке известного московского отшельника знал наверняка.
Поэтический бомонд МАССОЛИТа
Булгаков не любил стихи советских поэтов. Не случайно Мастер в его романе уничижительно отзывается о поэзии Ивана Бездомного, известнейшего в стране поэта, а сам автор откровенно смеется над Маяковским-Рюхиным. Вместе с тем Михаил Афанасьевич выделяет поэтическую элиту МАССОЛИТа, состоящую из пяти человек — Богохульского, Павианова, Шпичкина, Сладкого и Адельфины Буздяк. Фамилии у них забавные, но теперь уже нет никакого сомнения, что даны они неспроста. Каждая из них несет зашифрованную информацию, по которой можно определить прототип поэта.
Поэт Богохульский — Демьян Бедный
Фамилию Богохульский Михаил Афанасьевич подарил Демьяну Бедному (настоящее имя Ефим Алексеевич Придворов). В нападках на православие ему не было равных. Литературные упражнения поэта вызывали оторопь даже на фоне истерической антирелигиозной пропаганды Емельяна Ярославского. Перу отчаянного богоборца принадлежат — книга стихов «Отцы духовные, их помыслы греховные», бесконечные фельетоны против «церковного дурмана», ернический «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна».
В 1920-е годы Бедный достиг огромной популярности. Общий тираж его книг на тот момент превысил два миллиона экземпляров. Луначарский оценивал его как великого писателя, равного Горькому. Поэту была предоставлена квартира в Кремле и личный автомобиль «Форд». Страстный книголюб, он собрал одну из крупнейших частных библиотек в СССР (свыше 30 тысяч томов). Но в начале 1930-х годов за откровенно русофобские сочинения Бедный попадает в опалу. Его выселяют из кремлевской квартиры. В 1936 году он пишет либретто комической оперы «Богатыри» (о крещении Руси), которая возмутила посетившего спектакль Молотова, а затем и Сталина. В июле 1938 года Демьян Бедный был исключен из ВКП(б) и из Союза писателей с формулировкой «моральное разложение».
В булгаковском романе прообраз Бедного — Богохульский, однако еще числится в списках писательского союза и потому допущен в грибоедовский «ад».
Поэт Павианов — Анна Ахматова
Фамилия Павианов привлекает своей экстравагантностью. Павиан — обезьяна, обитающая в Африке. Как в российских пределах могла родиться такая фамилия?
Но в русской поэзии есть автор, который использовал образ павиана в своем творчестве. Это Николай Гумилев. В его новелле «Лесной дьявол», рассказывающей о необычном происшествии, произошедшем в Африке, павиан является главным действующим лицом.
Этот большой старый павиан давно покинул стаю и скитается по лесу свирепым бродягой. Однажды его ужалила ядовитая черная змея. Чтобы спастись, павиан должен добраться до брода, но он занят. «Искусно сложенные стволы деревьев составили широкий и довольно удобный мост, по которому двигалась нескончаемая толпа людей и животных». В отчаянии животное прыгнуло на шею одного из коней, «который поднялся на дыбы <…> и бешено помчался в лес. Сидевшая на нем девушка схватилась за его гриву…» Конь вскоре упал «с горлом, перегрызенным страшным зверем», упала и девушка, но быстро поднялась и прислонилась к дереву. Павиан стал на четвереньки и залаял. «Его гнев был удовлетворен смертью коня, и он уже хотел спешить за своей целебной травой, но, случайно взглянув на девушку, остановился. Ему вспомнилась молодая негритянка, которую он недавно поймал один в лесу, и те стоны и плач, что вылетали из ее губ в то время, как он бесстыдно тешился ее телом». Павианом овладела дикая похоть, и он направился к перепуганной девушке, которая в страхе молилась богине Иштар. Яд змеи, однако, «делал свое дело, и, едва павиан схватился за край шелковой одежды и разорвал ее наполовину, он вдруг почувствовал, что какая-то непреодолимая сила бросила его навзничь». Позже девушку нашли лежащей без чувств в трех шагах от издохшего чудовища.
Жрецы обвинили девушку в том, что животное лишило ее невинности, и вынесли ей смертный приговор. Однако властитель Карфагена Ганнон отменяет его. «По выражению глаз и по углам губ связанной девушки он видел, что жрец был не прав и что лесной дьявол не успел исполнить своего намерения». Он решает жениться на девушке, отмеченной милостью богини. После свадебного пира девушка направилась к шатру жениха, но увидела голову мертвого павиана, воткнутую на кол и выставленную посреди лагеря, чтобы каждый мог выразить ей свое презрение. Девушка остановилась и внезапно в ней пробудилось «странное сожаление к тому, кто ради нее осмелился спорить с Не-оборной и погиб такой ужасной смертью». Она целует чудовище, и «первый девственный порыв ее души достался умершему из-за нее лесному дьяволу».
Литературоведы увлеченно обсуждают различные толкования гумилевского сюжета, но нам будет интересна автобиографическая подоплека новеллы. Впервые она была опубликована в ноябре 1908 года. Известно, что до этого (с июня 1907 по октябрь 1908 гг.) Гумилев переживал тяжелейшую психологическую драму, сопряженную с неудачами личного характера. Осенью 1906 года в ответ на повторное предложение руки и сердца Анна Горенко (Ахматова) дала согласие быть женой молодого поэта. В мае 1907 года поэт поехал в Киев повидаться с невестой, и это «свидание его окрылило». Однако через месяц, в июне того же года, он получил решительный отказ. Гумилев стоически перенес это испытание и по прошествии двух с половиной лет сделал очередное предложение, которое в этот раз было принято. 25 апреля 1910 года они обвенчались. Однако брак двух поэтов не сложился. Анна Андреевна вспоминала: «Скоро после рождения Левы (сентябрь 1912 года. —