На визоры Шенджи опустились заслонки. Как будто ему надо было заглянуть внутрь себя. А на самом деле его дроны сканировали окрестности и передавали картинку на визоры. Со спущенными заслонками было видно гораздо лучше, не отвлекал визуальный шум вокруг. Все умолкли и повернули головы к Шенджи. Но даже человеческий слух уже мог уловить звуки, шедшие снаружи.
В ангаре погас свет.
– Что за чёрт? – тихонько пискнула Искра.
– Валим, – скомандовал Огонёк. – Все знают куда.
В полной темноте раздались тихие шорохи разбегающихся в разные стороны бойцов. Даже Смог умудрился не грохотать – очевидно, иногда у него включался инстинкт самосохранения.
– Линкс! – шепнул Огонёк в ту сторону, где сидела за столом Линкс. – Догадываюсь, что ты видишь в темноте получше меня. Поэтому иди за мной. Пожалуйста.
Огонёк двинулся к потайному выходу. Он не слышал шагов за спиной, но был абсолютно уверен, что Линкс послушалась и беззвучно следует за ним. Он на ощупь нажал на кнопку в стене, появилась и стала расширяться щель. Снаружи было светлее, хотя ночь стояла уже глубокая, фонарей, понятное дело, не наблюдалось, а небо затянули плотные тучи. Огонёк оглянулся на всякий случай проверить, идёт ли за ним Линкс. Успел увидеть тусклый блеск на кончиках шерсти, и тут же голову его поглотила совсем непролазная тьма. Да к тому же вонючая и колючая.
Глава 5. Арена
Шапка-вонючка – вот что ему накинули на голову. Такими пользовались Чёрные Хантеры – самые отмороженные из всех охотников. Шапка была длинной и надевалась не только на верхнюю часть головы, но и на лицо. Изнутри в неё были вшиты силиконовые шипы. Их кончики от соприкосновения с кожей выпускали ядрёные нейролептики, которые подавляли волю и угнетали психику так, что человек палец бы себе откусил, лишь бы заслужить одобрение того, кто им пытался завладеть таким способом. Шапки были рассчитаны на мутантов, но Хантеры не смущаясь использовали на всём живом. Говорят, эти нейры делали по формуле «Мотивации», но такими палёными составами, что побочка потом ещё долго отзывалась. Если, конечно, пациент вообще оставался в живых после этого.
Огонёк очнулся в каком-то подвале, на куче матрасов, сваленных у сырой, покрытой мхом и чёрной плесенью стены. Штукатурка была такой рыхлой, что, казалось, дыхни – и продышишь дыру. Шапки на нём уже не было. Всё, что он помнил – только момент, когда ему накинули шапку и шипы присосались к лицу. Что он творил после – провал. Но это, наверное, и неплохо. Как говорится, всё, что происходит в шапке, остаётся в шапке. По крайней мере, все его органы и части тела на месте. И даже одежда. Всё, кроме оружия.
Он пошевелился. И еле сдержал стон. От одного этого лёгкого движения всё тело пронзила острая боль. Колющая, режущая, скребущая – все виды, известные и неизвестные. Он замер. Попробовал подвигать глазами – норм. Насколько хватило обзора, осмотрел помещение. Увидел громаду Смога на соседней куче. Вон Искра, Шенджи – все тут, лежат и постанывают, приходя в себя. Стоп! Линкс. Где Линкс?
Преодолевая боль, он всё-таки перевалился на бок и стал медленно поворачивать шею. У противоположной стены в углу сверкнуло серебристое. Линкс тоже здесь. Значит, охотились не конкретно за ней и явно не те же люди, что раньше. И они все до сих пор живы. Значит, их похищение – целиком всей команды – имеет совершенно иную цель.
Оставался один вопрос – кто навёл? Дроны Шенджи могли не только мониторить окрестности, они ещё и затирали их цифровые следы и глушили всякую активность, создавая своеобразный колпак над ангаром, шапку-невидимку.
Неужели Флокс? Но он не мог! Не успел Огонёк додумать эту мысль, как лязгнули запоры и в одной из тёмных сырых стен открылся проём. В него вошли несколько вооружённых людей. Разглядеть их лица было трудно – и не из-за темноты, а из-за того, что они были закрыты чёрными платками до самых глаз.
– Встать, – вяло сказал один из них и дёрнул дулом винтовки, как бы показывая даже самым глухим, что нужно встать.
Огонёк сделал лёгкое движение, но тут же повернулся к остальным ребятам. Они не спешили выполнять указание.
– Кто вы? – дерзко спросила Искра. – Что вам нужно?
– Встать, – всё так же вяло повторил человек и снова дёрнул дулом.
– Ага, разбежались, – высказался Смог.
Пулемётная очередь прошила стену над его головой. Смог вскочил, за ним неохотно поднялись и остальные. Огонёк внимательно вглядывался в оружие того, кто выстрелил, – это была не винтовка. Какая-то странная технология – гибрид винтовки и пулемёта, но без пулемётной ленты. Откуда берутся пули?
Рассмотреть он не успел – к нему подошли, раздражённо дёрнули за локоть, толкнули вперёд, приставили дуло этой винтовки-пулемёта к спине, и их всех куда-то повели. Огонёк сначала подумал, почему им не завязали глаза? Но вскоре понял. Вели их по белому коридору: сплошная белизна – пол, стены, потолок, даже повороты не были отмечены тенями, просто белизна внезапно заворачивалась, и они снова двигались в этой белизне.
Шенджи шёл впереди, сложив руки за спиной и подёргивая ими, как будто у него был нервный тик. Странно, Шенджи никогда не страдал от подобного, – подумал Огонёк. – Неужели так на него подействовала шапка-вонючка? Но вдруг он разобрал повторяющиеся движения в этом нервном тике и догадался: Шенджи пользовался старым, ещё детским языком жестов. Все дети лет в семь знали его, а потом забывали, точнее, не пользовались: именно потому, что пользоваться всем известным языком, чтобы что-то утаить, было бы глупо.
Но сейчас Шенджи делал именно это. Конвоиры молчали – то ли не обращали на это внимания, то ли забыли этот язык, то ли то, что передавал Шенджи, было не так уж важно. Огонёк вгляделся в переплетение пальцев и напряг память. «Чёрное», – говорил Шенджи. «Чёрное». Он повторял «чёрное» на все лады – это слово чаще всего появлялось во фразе, которую Огонёк пытался расшифровать. «Чёрные», «битва», «чёрные», «арена», «чёрные взять».
– Шевелись, – зло сказал над плечом Огонька конвоир.
Шенджи вздрогнул и перестал сигналить. Дуло в спину подтолкнуло Огонька вперёд.
И тут белизна закончилась. На них обрушилась тьма и грохот металлической двери, которая захлопнулась у них за спиной. Ещё одна камера?
– Что происходит? – прогудел Смог.
– Я думал, вы меня поймёте, – вздохнул в темноте Шенджи. – Это чёрные рекрутёры, они поставляют бойцов на Чёрную Арену, чтобы те сражались в…
– …чёрных боях, – сказала Искра. – Спасибо за такую поэзию. Твою мать, что происходит?
– Нас привели умирать, – сказала тьма голосом Шенджи.
И тут вспыхнул свет. Точнее, им показалось, что он вспыхнул. Лампы были тусклые – ровно настолько, чтобы создать переплетение света и тени, странное обманчивое переплетение, но после тяжёлой темноты любой свет казался ослепительным.
– Итак, дамы и господа, – сказал Шенджи. – Чёрная Арена!
Чёрными тут были только стены – гладкие, блестящие. «Словно недавно отмытые», – подумал Огонёк, но решил не гадать, от чего отмывали эти стены.
Пол, расчерченный квадратами, был слегка подсвечен. Свет, идущий сверху, чуть мерцал, словно проходил через силовое поле, – и точно так же мерцал далёкий гул. Человеческих голосов – понял Огонёк.
Конечно, он слышал о Чёрной Арене – как и все. Не было никого в городе, кто не знал бы о ней. Это была живая арена с живыми боями, где новички и будущие пилоты тренировались и проходили кастинг для фракций… ну, так это называлось. На самом деле там шли бои жестокие, отчаянные. Спорт, который погубил все остальные виды спорта, драка, которая стала официальной, война, которая свелась до мелких стычек в ограниченном пространстве. Миллионы просаживались каждый день в тотализаторе Чёрной Арены. Зрители приходили посмотреть вживую, как бьются неподготовленные салаги, и делали ставки. Кто-то проигрывал горсть монет, кто-то выигрывал две горсти, кто-то ставил на карту бизнес, а кто-то закладывал даже себя. Но не было никого, кто оставался бы равнодушным.
– У-у-у… – восторженно прогудел Смог, но тут же осёкся.
Огонёк прекрасно понял его. Арена манила многих. Как место, где ты можешь рискнуть всем и получить всё. Как идеальное место, где могли бы исполниться твои желания. Но как только ты понимал, что это место, где могут исполниться чужие желания за счёт твоих или даже за счёт твоей жизни, манящая сила Арены сходила на нет. Вот и сейчас Смог прошёл путь от восхищения до осознания произошедшего.
– Но разве там не подписывают контракты? – спросил Огонёк у Шенджи. – Разве нас не должны были уведомить? Дать хотя бы дойти сюда своими ногами?
Шенджи расхохотался.
– Мы никто, и звать нас никак. Мы не новички и не будущие пилоты, мы – мясо для новичков и пилотов. Ты ведь не спрашиваешь, как звали корову, из которой была сделана котлета для твоего гамбургера?
Гул голосов усилился – там, за стенами, что-то происходило. Кого-то приветствовали.
– А вот и наши противники, – сказал Шенджи. – Минут через десять они до нас доберутся, если не будут спешить. Но, скорее всего, они будут спешить – никто не хочет, чтобы бой тянулся долго. Кроме зрителей, конечно.
– И что нам делать? – быстро спросила Искра.
– Сражаться, – ответил Шенджи. – Или можешь лечь и умереть.
– Чем сражаться, голыми руками и зубам? Оружие у нас отобрали.
– Я думал, слепой здесь только я один. Обернись.
Искра резко обернулась, остальные посмотрели туда же.
У входа на полу было аккуратно разложено их оружие – начищенное, блестевшее смазкой.
– Если мы мясо, это не означает, что мы должны умирать, как скот, – сказал Шенджи. – Все хотят зрелища. Готов поспорить, что и магазины полные.
– Да, – кивнул Смог, легко подкидывая в гигантских ладонях свой пулемёт.
– И никак не сбежать? – спросил Огонёк.
– Только выжить, – поглаживая свой дробовик, сказал Шенджи. – И я бы хотел, чтобы мы это сделали.
И они сделали.