Зажигалка ей так и не пригодилась. Но после боя она засунула её поглубже, в самый дальний карман. Как талисман.
А бой они, кстати, выиграли.
В камере ребята окружили Линкс, сидевшую на матрасе. Она устала – этот трюк с куполом ощутимо вымотал её больше обычного. Она подняла голову и молча обвела всех взглядом, спрашивая: ну, что ещё?
– Ждёте от меня тронной речи? – Линкс попыталась улыбнуться, но даже на это едва хватило сил.
Огонёк понял, что ей сейчас не нужна компания.
– Так, все молча выразили почтение герою дня и разошлись по своим делам.
Смог уже замахнулся было одобрительно похлопать Линкс своей ручищей, но вовремя притормозил. Рука его застыла в миллиметре от хрупкого плеча и пронеслась мимо. Искра кивнула, немного скривив физиономию, на которой читалось: о’кей, засчитано, – и не более того. Шенджи прижал руку к груди и склонил голову. Все разошлись. Огонёк задержался, секунду подумал и присел рядом с Линкс.
– Зажигалку можешь не возвращать. Я хоть и не суеверный, но меня не покидает ощущение, что она действительно теперь твой счастливый талисман.
– Забавно, что удачу мне принесло то, чего я боюсь.
– Так, может быть, это значит, что зря боишься?
– Раньше я даже не понимала, почему я боюсь. Но перед боем я достала зажигалку и попробовала её зажечь. Щёлк, и я вспомнила! Ночь, вагон, я лежу, меня трясёт и колотит, потому что то, на чём я лежу, никак не прикреплено ни к стенам, ни к полу. Зато моё тело туго стянуто ремнями. Пламя в лампах – не электрических, а с живым огнём, бьётся от толчков поезда. Лампы качаются. Ещё один крутой поворот дороги – и они полетят. Но тут кто-то прыгает с потолка, через люк с крыши вагона. Тёмные фигуры, тени которых искажает мечущееся пламя. Один из них дёргает стоп-кран. Вагон резко дёргается. И начинается огненный ад. Лампы падают и освобождают огонь. А тот – радуется своей свободе и пожирает всё вокруг. Одна из фигур разрезает ремни на моём теле и протягивает руку. Но пламя вокруг бушует так ослепительно, что я не могу оторвать от него глаз. Потом… потом всё обрывается. Но я там не сгорела, это уже неплохо, – попыталась улыбнуться Линкс.
И замолчала. Она будто снова оказалась там. Так явственно, что Огонёк почувствовал жар, исходящий от её тела. Ему показалось, что задымились даже шерстинки на поникших ушах. Мало того, Огонёк будто сам оказался там. Но не в её воспоминании. А в своём.
Глава 7. Мастер иллюзий
Огонёк и виду не подал, что история Линкс про поезд – это и его история. В этом он был уверен. Нападение на поезд с мутантами, пожар, даже керосиновые лампы – совпадением это быть не могло. Тот мутант, который хотел тогда сдать его охранникам поезда, – это была Линкс. Та самая Линкс, которая… к которой и с которой… Да, он стал слишком сентиментальным и потерял нюх на людей.
А может, наоборот, он слишком недоверчив и во всём видит подвох? Он набросился на неё тогда без всяких объяснений, и она решила, что он какой-то борец с мутантами и хочет её уничтожить. У неё просто сработал защитный инстинкт в критический момент. А если он сработает и сейчас – и сработает против него? Противоречивые мысли одолевали его второй день, и уже Шенджи не выдержал и подошёл к нему.
– Приди в себя, – сказал ему Шенджи. – Ходишь, как будто тебе выстрелили в голову, потом склеили её по осколкам, но не до конца, и ты пытаешься понять, чего же у тебя там не хватает.
– Примерно так, – признался Огонёк.
– Это не дело, – пожал плечами Шенджи, вытряхнул на стол магазин и начал внимательно рассматривать каждый патрон.
Выигранный финальный раунд внёс огромные коррективы в жизнь маленькой команды. Кажется, теперь они были на хорошем счету у владельца Арены – их перевели из заплесневелой комнаты в нечто вроде общежития для всех команд, которые «имеют шансы». Шансы на что именно – Огонёк решил не уточнять. Это могли быть шансы как на попадание в высший дивизион бойцов, так и на похороны за счёт бойцовского фонда.
В комнатах, расположенных по длинному коридору, было чисто и аккуратно, вместо брошенных на пол матрасов стояли кровати, кондиционер гонял свежий воздух, из крана текла чистая питьевая вода. В конце концов, тут были туалет и душ, в которые можно было ходить, когда понадобится, а не когда выведут конвоиры.
Здесь была и столовая. Еду больше не просовывали через заслонку на двери. А в столовой были другие команды, с которыми можно было бы поболтать. «Можно было бы». На контакт почти никто не шёл: максимум, чего можно было от них добиться, – улыбка, взмах рукой, «Привет» – «Привет» – «Пушка – огонь!» – «Спасибо». Да надо сказать, и команда Огонька особо не рвалась обниматься с каждым встречным. Все прекрасно понимали, что дружеские отношения ничего не значат на Арене, скорее, наоборот – мешают. Тогда зачем заниматься тем, что не нужно и даже опасно?
– В общем и целом я тебя понимаю, – сказал Шенджи, начиная разбирать дробовик. – Мутанты могут быть обаятельными – это необходимо для выживания. И это часть их генетической программы. Человеческий мозг всё равно видит, что перед тобой мутант, – и он тревожится. Ты начинаешь испытывать к мутанту безотчётную неприязнь. Чтобы мутантов не распознали, в их генетическую программу вкатывают немного обаяния. Иногда происходят сбои – этого обаяния слишком много, оно не только нивелирует тревожность, которую ты ощущаешь, но и, наоборот, заставляет тебя испытывать к мутанту симпатию. Линкс вкололи слишком много симпатии, а это означает, что ты должен был очень сильно тревожиться при встрече с ней.
– Но она действительно опасна, – пожал плечами Огонёк. – Ты же видел её в деле.
– Видел. И могу сказать тебе вот что: ты заметил, что она не всегда использует свою силу на полную катушку? Да, тебя ослепляет пламя, которое вылетает прямо перед тобой, но я могу увидеть сквозь него. Иной раз она специально промахивается, иногда находится не там, где должна быть, и, наоборот, оказывается там, где быть не должна. Другим это не заметно, тут бы за собой уследить.
– А тебе-то зачем следить за собой? – рассмеялся Огонёк, пытаясь убедить самого себя в несерьёзности обвинений Линкс.
Шенджи внимательно посмотрел на него своими визорами.
– Я – часть мира, за которым надо следить в принципе. Я успеваю и тут, и там.
Он достал баллончик оружейной смазки, снял колпачок зубами – да так и оставил его в них. И, что-то насвистывая, начал полировать механизм дробовика. Огонёк понял, что разговор окончен.
– Ты ничего не заметила странного, – спросил он позже у Искры. – Ну, как сражается Линкс?
Та исподлобья взглянула на него и пожала плечами:
– Что именно? Вообще-то, я бы сказала, что она вся странная. Ах да, она ведь мутант.
– Ну, ты не видела, чтобы она… саботировала?
Искра посмотрела на него внимательнее.
– Не скажу, что она привлекает всё моё внимание во время боя… Но нет, я не видела. А что? У тебя какие-то подозрения?
– Да нет, нет… Ладно, забудь.
– Когда людям говорят «забудь», они уж точно этого никогда не забывают, – буркнула Искра.
– Слушай, – спросил Огонёк у Смога тем же вечером. – А скажи, ты никогда не думал, что Линкс сражается вполсилы?
– Думал, – ответил тот, жуя бутерброд. – Мне кажется, она просто не замечает, что может делать больше, чем делает. Или не хочет замечать. Если посмотреть на неё, то её мышцы развиты больше, чем она…
– Смог… Я спрашиваю тебя не о её мышцах. Тебе не кажется, что она саботирует бой?
– Она что, дура? – Смог подавился бутербродом. – Её же первую и грохнут.
– Значит, я что-то напутал, – быстро свернул разговор Огонёк, заметив, как в глазах Смога зажёгся ненужный интерес.
Уже потом, задним числом, Огонёк осознал, что он наделал. Он зародил во всех сомнения по поводу Линкс – сомнения, которые должны были принадлежать только ему и Шенджи. Как команда теперь будет реагировать на Линкс? Будет ли она ей доверять на поле боя? А ведь это было жизненно важно.
Но ничего не произошло – ни Искра, ни Смог не стали держаться от Линкс подальше. Не бросали на неё недоверчивых взглядов, не обсуждали её за спиной. Словно, наоборот, начали ей доверять. «Мутанты могут быть обаятельными – это необходимо им для выживания», – всплыли в памяти слова Шенджи – и червячок сомнения начал глодать Огонька по новой.
И он снова пошёл к Шенджи. Тот сидел в позе лотоса с закрытыми глазами – то есть отключёнными визорами – и на ощупь собирал и разбирал дробовик.
– Ты же разбираешься в мутантах? – спросил его Огонёк.
– Не так чтобы очень, – уклончиво ответил Шенджи.
– Но ты уверен, что Линкс не на нашей стороне?
– Мутанты никогда не бывают ни на чьей стороне, – сказал Шенджи. – Только на своей. Они могут предать, когда им это выгодно. Они могут нанести удар в спину. Это в их природе. Я не могу винить их за это – они такими созданы.
Огонёк набрал воздуху в лёгкие.
– Хорошо, я кое-что тебе расскажу. Только пусть это останется между нами. Мне нужен твой совет.
И Огонёк рассказал Шенджи две истории про поезд с мутантами – свою и Линкс.
– Вот так, – закончил Огонёк.
Шенджи помолчал.
– И что ты хочешь от меня услышать? – спросил он.
– Что ты думаешь по поводу этого всего?
– Я всё сказал ранее, – пожал плечами Шенджи. – И не вижу смысла повторять.
Слово «вижу» он выделил ухмылкой.
Огонёк скрипнул зубами.
– Может, я что-то не так понял? – с надеждой спросил он.
Шенджи пожал плечами.
– Я всё сказал, – повторил он.
И передёрнул затвор.
И Огонёк снова рухнул в бездну воспоминаний, пытаясь восстановить каждую деталь того далёкого происшествия, которое теперь как мхом обросло новыми подробностями, и он уже не понимал – реальными или внушёнными ему Линкс и Шенджи. Зря он рассказал всё Шенджи. Тот вовсе не был нейтральным по отношению к мутантам, это же очевидно! И, значит, его позиция никак не могла помочь Огоньку принять верное решение. Зато помог Смог. Всего одним словом!