– Она здесь, да? – выкрикнула Сиони, перекрывая свист ветра, и удивилась своей хрипоте.
Птичка дернулась.
Сиони, наверное, дюжину раз провела голубка по кругу, постепенно опускаясь все ниже и ниже. В конце концов она наметила для посадки каменистую часть суши, изрядно удаленную от воды.
– Сомневаюсь, что могу приказать тебе приземлиться… или могу? – спросила она у голубка. – Опусти меня сюда, только осторожно, ладно?
Бумажный голубь, похоже, услышал ее, как и птички, которых Сиони смастерила накануне. Он спикировал вниз – да так лихо, что у Сиони скрутило все внутренности. Потом голубок сделала вираж, сбросил скорость и плавно опустился на полоску земли, поросшую какими-то жесткими травами.
Сиони потрясла руками, но затекшие пальцы опять болезненно скрючились и приняли прежнее положение. Голубок продолжал скользить, а Сиони всматривалась вперед, чтобы птица не попала в лужу и не намокла.
– Прекратись! – скомандовала она, и голубок послушно сложил крылья и скособочился на левую сторону.
– Прекратись! – повторила Сиони, обращаясь к птичке, и та сразу же замерла.
Сиони положила ее в бумажный сгиб, который тянулся вдоль спины голубка, надеясь, что она высохнет и ее не унесет ветром.
Держа Фенхеля на руках, Сиони всмотрелась в очертания скалистого берега. Смеркалось. Солнце проложило в воде золотую дорожку, поблескивающую пурпурным и оранжевым.
Сиони поняла, что очутилась в совершенно незнакомой местности. Пустынный берег ощетинился черными скалами самых разнообразных форм и размеров. Вокруг не было ни единого деревца. Сиони не заметила и песчаных отмелей, лишь крутые обрывы, бывшие когда-то чревами уже погасших вулканов. Один неверный шаг по каменистому краю, и она свалится вниз и погибнет.
Сиони медленно втянула воздух сквозь зубы и вытащила из сумки ломтик сыра.
– Фенхель, веди себя смирно, – велела она песику, опуская его на землю. – Держись подальше от луж, и дай мне знать, если почуешь что-нибудь нехорошее.
Неторопливо откусывая сыр, Сиони направилась к скалам, чтобы отыскать безопасную тропу. Она думала о том, что Лира очень умна. Будь Сиони преступницей, она после столь омерзительного деяния постаралась бы улизнуть из Англии как можно скорее. Бросилась бы к побережью, что бы ее подобрал корабль сообщников. Быстрее покинуть страну можно лишь с помощью бумажного планера, как у Сиони, но девушка сомневалась, что Лира располагала чем-то подобным.
Сиони достала из сумки револьвер и прижала стальной ствол в деревянной оправе к груди таким образом, чтобы дуло было направлено вверх по диагонали.
Побродив по берегу, Сиони обнаружила между двумя скальными зубцами вроде бы не особенно крутой проход и принялась осторожно спускаться вниз. Фенхель фыркнул и побежал следом за Сиони, поскользнувшись только один раз. Оказавшись на твердой каменной террасе возле самой воды, Сиони поправила юбку и двинулась дальше. Здесь не нужно было красться, как вор, поскольку грохот прибоя у подножия скал заглушал ее шаги (правда, от этого грохота у нее тряслись руки). Она старалась держаться поближе к нависающим над ней скалам. Сердце колотилось как безумное, и, хотя океанский ветер уже остудил ее кожу, кровь в жилах жарко пульсировала. Сиони казалась себе натянутой, как гитарная струна.
Очередной порыв соленого ветра окончательно растрепал ее волосы. Сиони торопливо скрутила рыжеватые пряди в узел на затылке и спустилась на следующий уступ. Брызги волн, разбивавшихся о камни, постоянно попадали на ее щеки. Она решила загородить от воды возбужденно принюхивавшегося Фенхеля, который, похоже, что-то учуял.
Вдруг ее хлестнул по ушам громкий, неестественный крик, раздавшийся со стороны моря. Она обернулась, вскинула пистолет, но увидела перед собой не человека, а чайку. Птица уставилась на Сиони круглыми глазами, испещренными алыми прожилками. На полуощипанной шее пестрели свежие порезы. Вокруг клюва с обломанной до середины верхней половиной и на тонких лапах клочьями болталась содранная шкурка.
Сиони замерла, стиснув в ладонях револьвер. Мертвая птица. Живая мертвая птица. Работа Потрошителя.
Чайка вскрикнула, оторвалась от земли и полетела в море. Когда она скрылась из виду, сердце Сиони забилось вновь.
Она поймала себя и на том, что стучит зубами, но решила, что виной всему влажный морской климат.
Могут ли Потрошители оживлять убитых? От этой мысли Сиони пробрала дрожь до кончиков пальцев. Но почему чайка? Или она была посланником? Сиони не увидела на изувеченных птичьих лапах ничего, похожего на записку. Может, чайка уже доставила сообщение, а теперь шпионит здесь… Сиони почти ничего не знала о Потрошении, чтобы строить какие-нибудь теории. Вероятно, кто-то пытался связаться с Лирой и помочь ей сбежать.
Съеденный сыр тяжело осел в желудке. Сиони подхватила Фенхеля на руки и отвернулась от моря – и ради него, и ради себя. Она хотела хоть немного успокоиться.
Сиони преодолела по скалистому берегу еще около четверти мили и наконец различила угольно-черное пятно в виде половины яйца – вход в пещеру. Идеальное укрытие. Прижав Фенхеля к груди, она взяла пистолет на изготовку и направилась туда.
К тому моменту, когда Сиони добралась до пещеры, величественный лик солнца уже на треть скрылся за горизонтом. У Сиони не было ни фонаря, ни факела, но каменное убежище не показалось ей бездонным колодцем.
Что ж, делать нечего, подумала Сиони и, войдя внутрь пещеры, прислонилась к шероховатой стене.
Фенхель сдавленно тявкнул. Сиони шикнула на него. Она и без напоминаний бумажной собачки понимала, что мозги в ее черепе никуда не годятся.
Ощущая, как в груди трепыхается сердце, Сиони делала маленькие шаги в глубь пещеры. По пути она заметила пару женских туфель. Здесь кто-то был, и причем недавно, поскольку туфли были на удивление чистыми… хотя и не в этой обувке Лира расхаживала по дому мг. Тейна.
Пам-пум… пам-пум… Удары сердца. Но не ее.
Сердце билось гораздо медленнее, чем у нее.
Сквозь горловину пещеры сочился тусклый свет, и Сиони продолжала на цыпочках двигаться вперед. Внезапно она различила какой-то странный блеск. Прищурившись, Сиони поняла, что основание стены представляет собой нечто вроде неровной полки высотой фута в четыре. И на этой полке что-то лежало.
Сиони ахнула. В неглубокой впадине поблескивало винно-красное озерцо крови, обрамленное золотым контуром и черными камнями. А в середине ровно билось сердце мг. Тейна, точно такое же, каким Сиони видела его в руках Лиры.
Чувствуя, что она покрывается гусиной кожей, Сиони приблизилась к сердцу.
Она нашла его.
И это слишком легко ей удалось.
Фенхель взвизгнул и спрыгнул наземь в то самое мгновение, когда Сиони обернулась, сжимая пистолет обеими руками. В нескольких шагах от входа в пещеру стояла Лира.
Она не изменилась, за исключением того, что на ее левой штанине повыше колена зияла дыра, а волосы, отяжелевшие от сырости, плотно облепили череп. Темные глаза язвительно смотрели из-под густых длинных ресниц, ничуть не похожих на белесые ресницы Сиони. От этого Потрошительница казалась одновременно и красивой, и страшной. Она не могла быть старше мг. Тейна и вряд ли являлась его ровесницей.
– Значит, ты решила пожаловать ко мне в гости, – сказала она, мельком взглянув на револьвер Сиони. – А я тебя не сильно приложила.
Лира не могла похвастаться наличием огнестрельного оружия, зато обладала кое-чем действительно весомым. С одной стороны ее кожаного пояса было засунуто несколько флаконов с кровью, а с другой болтался длинный кинжал.
– Зря ты сюда притащилась. Я оставила тебе жизнь, а ты решила швырнуть столь щедрый дар мне в лицо, – добавила Лира и улыбнулась, как будто удачно пошутила.
– Лира, если я не ошибаюсь? – осведомилась Сиони, прицеливаясь. Она надеялась, что Лира не заметит, как пистолет дрожит в ее руках. – Я забираю сердце. Не мешайте мне, и я вас не застрелю.
Застрелить! Сиони никогда не стреляла в живых людей. Только по мишеням.
Лира шагнула вперед. Ладони Сиони вспотели.
– Ты хоть знаешь, как им пользоваться? – протянула Лира, ухмыльнувшись.
Сиони проигнорировала издевательский вопрос и взвела курок. У нее никогда не хватало денег на заколдованные пули или пистоны, которые всегда попадали в цель, но она не без основания гордилась своей меткостью.
Потрошительница сделала еще шаг вперед и спокойно вынула из-за пояса стеклянный флакон. Сиони из всех сил старалась твердо держать револьвер. За ее спиной громко билось сердце мг. Тейна – или то был ее собственный пульс?
– Положи склянку, – произнесла Сиони, откашлялась и повторила: – Положи склянку, или я убью тебя. Клянусь, Лира. Сердце я забираю с собой.
Потрошительница скривилась, и Сиони даже толком не заметила мгновения, когда на лице Лиры появилась уродливая гримаса.
– Я не позволю какой-то рыжей потаскухе забрать то, что принадлежит мне по праву.
Ногтем большого пальца Лира сорвала с флакона крышку, плеснула крови себе на ладонь и приблизилась к Сиони еще на один шаг.
Сиони попятилась и крикнула:
– Я убью тебя!
Лира начала произносить заклинание на неведомом языке. Сиони не понимала ни слова – слишком непохоже было это колдовство на то, что девушке преподавали в школе Таджис-Праффа. Руки Лиры излучали золотое сияние. Потрошительница сделала очередной шаг к направлению к Сиони…
И Сиони выстрелила.
Револьвер дернулся в ее руках. «Бум!» – гулко раскатилось по пещере, и у Сиони заложило уши. Резкий запах пороха ударил в нос и ощутился на языке. Фенхель, жавшийся к ногам Сиони, заскулил.
Глаза Лиры широко раскрылись – на ее груди расцвело влажное пятно, темное, как высушенные лепестки розы. Негромко зарычав, Лира упала на колено, но ее руки продолжали светиться. Губы что-то неразборчиво бормотали, и Сиони ничего не могла расслышать.
Сиони опустила револьвер. Ее глаза, похоже, едва не выскочили из орбит. Она ощутила в пересохшем рту горечь пороха, а ее руки сделались ледяными. Все мысли сразу улетучились и вернулись как раз в ту секунду, когда Лира прижала свою золотистую ладонь к ране на груди.