Сиони извлекла Фенхеля из-под блузки. Если дождь на кладбище и добрался до него, то перемена обстановки должна высушить собачку.
Как только она развернула песика, тот немедленно ожил и принялся скрести бумажной лапой за ухом. Сиони рассмеялась и потрепала его по спине.
– Не убегай далеко, малыш!
Она двинулась вперед. Ее шаги эхом отдавались в галерее, а Фенхель двигался почти неслышно. Отбежав в сторону, он обнюхал керамическую кадку, в которой рос папоротник.
Слух Сиони уловил чей-то шепот. Она замерла и прислушалась. Звуки доносились из-за ближайшего угла. Помня о недавней встрече с обитателями сердца Эмери, Сиони решила соблюдать осторожность.
Она узнала оба голоса – первый принадлежал Эмери. Второй (тут ей пришлось максимально напрячь слух) – мг. Хьюзу.
Сиони высунулась из-за угла и обнаружила, что оба стоят, прислонившись к стене, возле двустворчатой двери, которая вела в соседнее помещение. Вот дверь-то и помогла Сиони понять, что к чему: она находилась в Парламенте. Ей довелось побывать здесь в детстве, когда ее отец еще работал шофером.
– …Сомневаюсь, что из этого что-то получится, – произнес Эмери, скрестил руки на груди и мрачно уставился на противоположную стену.
На нем было серо-зеленое пальто вроде индигового балахона, правда, пуговиц на этом наряде оказалось побольше.
– Я уделял ему мало внимания, – пояснил Бумажный маг. – Он однажды упомянул о чем-то подобном, я забеспокоился о его будущем и отложил его аттестацию. Эдвард – блестящий юноша. Он заслуживает лучшего, и вряд ли я буду заставлять его тянуть время.
– Да, время теперь не потянешь, – согласился мг. Хьюз, задумчиво потирая седую бородку. – Но они-то будут уклоняться от перехода! Сущность методики исказится! Придется заново перерабатывать пособия и доделывать учебные планы!.. Так что вам обоим необходимо убедительное обоснование.
– Альфред, мой брак разлетается вдребезги, – признался Эмери и вздохнул.
В его голосе послышалась такая тоска, что Сиони буквально припечатало к стене.
Мг. Хьюз ободряюще положил руку Эмери на плечо.
– Сочувствую. Я сам женат уже третий раз. Коллега, уверяю вас: наберитесь терпения и…
– Я подозреваю, что она Потрошительница, – перебил собеседника Эмери.
Он произнес эти слова чуть слышно, но они прогремели в пустом коридоре, как звон оркестровых тарелок.
Мг. Хьюз что-то промямлил пересохшим ртом и выдавил:
– Вы… шутите?
– Хотелось бы мне посмеяться вместе с вами, – ответил Тейн, – но я видел неоспоримые доказательства. Кроме того, ее я не видел целых четыре месяца, – добавил он, поколебавшись.
Оба замолчали на секунду, показавшуюся Сиони невыносимо долгой.
Когда Сиони уже решила уйти, мг. Хьюз сказал:
– Полагаю, Эмери, что данная… информация сослужит нам пользу. У меня есть знакомые – не из полиции, разумеется, – которые без устали трудятся над тем, как изгнать черную магию из владений ее величества. Если пожелаете, я мог бы представить вас…
Губы мг. Хьюза продолжали шевелиться, но Сиони не услышала ни звука. Она возбужденно смотрела то на мг. Хьюза, то на Тейна, надеясь почерпнуть из их разговора хоть какие-то сведения, но, увы, оба превратились в марионеток, а Сиони практически не умела читать по губам. Она чуть слышно застонала и подавила желание гневно топнуть ногой.
Фенхель зафыркал, принюхиваясь, а Сиони, глаза которой резало, будто в них песку насыпали, часто заморгала.
Сделав несколько шагов назад и вступив под гранитную арку, она обнаружила, что находится не в Парламенте, а на пересечении многолюдных коридоров и обшарпанных лестниц. Над головой раздавался резкий звон колокола.
Сиони очутилась в конце главного коридора Академии Грэнджера – средней школы, которую закончила.
Ученики вели себя как обычно. Молодняк прогуливался взад и вперед или поедал принесенные с собой завтраки. Особо игривая парочка целовалась возле витрины с теннисными кубками (последних было заметно меньше, нежели в то время, которое Сиони помнила лично). В конце концов мужчина в вязаном жилете легонько стукнул парня указкой по спине и велел подросткам убираться восвояси. Три девушки с высокими прическами и ярко накрашенными губами шептались позади Сиони, прикрывая рты ладонями. Самая низенькая из них так зашлась хохотом, что аж хрюкнула, и ее подружки тоже захихикали. Их сменила сухопарая дама в очках на кончике носа – преподавательница спускалась по лестнице с увесистой папкой в руках. Дама не замечала никого вокруг, в том числе и Сиони.
Сиони решила хорошенько изучить обстановку. Хотя она сразу узнала Академию Грэнджера, школа малость отличалась от той, которую помнила она, – пол покрывал не жесткий красно-коричневый ковер, по которому она четыре года прохаживалась на переменах, а нечто вроде линолеумной плитки. Лестничные перила были не дубовые, а сосновые, с полуоблезшей краской. В остальном здание ничуть не изменилось. Эмери учился в Академии Грэнджера – вероятно, именно так заведение и выглядело в его прошлом.
Сиони вдруг подумала об Энис Хэттер, но поспешно выкинула эти мысли из головы. Сегодня она шляется по сердцу Эмери, а не по своему собственному.
Увидев чью-то черную шевелюру, Сиони вздрогнула, но это оказалась всего лишь девочка, моложе Сиони и имевшая сходство с Лирой, правда, лицо у нее было покруглее и линия носа порезче.
Однако Сиони скрипнула зубами и вполголоса произнесла:
– Кто знает, с чем мы здесь столкнемся, Фенхель…
Она была вынуждена признаться себе, что спонтанный всплеск ностальгических школьных воспоминаний не очень соответствует тому настроению, которое породили в ней предыдущие видения сердца Тейна.
Сейчас ей надлежит быть начеку, постараться не упустить ни единой детали и надеяться на любопытство Фенхеля. Он-то не оставит необычное без внимания!
Сиони прикоснулась к цепи-щиту, обнимающей ее грудь. Если звенья и пострадали от воды и крови, то они уже успели восстановиться и высохнуть. Отлично! Хорошо бы еще Сложить на твердом школьном полу пару-тройку птиц, подумала Сиони, но быстро отвергла эту идею. Слабенькое бумажное сердце, которое она вложила Тейну, не позволяло ей свободно распоряжаться временем.
Придется ей для самообороны положиться на магию щита и веера.
Сиони пробиралась по коридору, по обеим сторонам которого тянулись крючки для одежды и шкафчики с книгами, помятыми тетрадками и коробками для завтраков. Подростки, вырвавшиеся на свободу, никак не могли угомониться. Сперва Сиони пыталась уклоняться от столкновений, но потом махнула на все рукой. Когда она шла прямо, ученики попросту проходили сквозь Сиони, напоминая ей о том, что она чужеродная аномалия или призрак. И она, и Фенхель.
Но вот рассосалась основная масса учеников, подгоняемая миссис Гудвезер (кстати, та преподавала алгебру в классе Сиони, но была полнее и моложе, чем в ее собственных воспоминаниях). Учительница прошагала мимо, шурша обтягивающей красной юбкой, а Сиони увидела группу мальчишек. Трое стояли, четвертый сидел на полу с книгой на коленях. В руках он держал Сложенный лист бумаги. Сиони кинулась к нему.
– Э-э… – начала она и осеклась на полуслове.
Сиони ошиблась.
Да, он был курчавым брюнетом, но его изрытая оспой кожа оказалась чересчур бледной, а нос – слишком острым. К тому же он носил очки в изящной тонкой оправе. Кисти его рук покрывали (в точности как у Сиони) бесчисленные веснушки, а глаза имели светло-карий, а вовсе не зеленый оттенок.
Зато Сиони распознала бумажный предмет, который он вертел и так и сяк. Эта была «коробка случайностей». Или ее заготовка.
– Думаешь, бумага – это единственное, что согласится даться тебе в руки? – спросил один из стоящих, и его спутники захихикали. – Или у тебя нет ничего лучше, а, Прит? Думаю, ты попусту занимаешь свое место!
Сиони обошла мальчишек стороной. Она не выносила наглых задир, но уповала на то, что видение позволит ей пообщаться с ними хотя бы косвенным образом. Однако едва Сиони открыла рот для отповеди, как слова застряли у нее где-то между нёбом и языком и высыпались из губ нечленораздельным бормотанием.
У мальчишки, который дразнил парня в очках, были коротко подстриженные эбеново-черные волосы и ярко-зеленые глаза.
Эмери.
Он был непохож на себя – юный и долговязый Эмери Тейн. Наверное, он рос как на дрожжах, поскольку уже на полголовы возвышался над своими товарищами. Что за незрелый юнец! Вряд ли ему даже исполнилось семнадцать, подумала Сиони.
Она пристально посмотрела на его худое лицо, узкий подбородок и не увидела в зеленых глазах Эмери ни единого намека на сострадание. Только желание поиздеваться, как частенько бывает у подростков.
– Ты оглох, что ли? – спросил мальчишку в очках какой-то дружок Эмери – круглый крепыш – и толкнул Прита ногой. – Тебе что, заняться нечем? Ишь расселся у нас на пути!
Прит помрачнел и нахмурился. Он хотел расправить «коробку случайностей» на книге – учебнике астрономии, – чтобы сделать следующую Складку, но Эмери подсунул носок башмака между коленями Прита и поддел книгу. Она вылетела из рук Прита, перевернулась в воздухе, шлепнулась на «коробку случайностей» и смяла ее. Не настолько сильно, чтобы испортить ее окончательно, но все же изрядно сплющила бумажный макет.
Эмери и его дружки расхохотались, а Прит молча подобрал «Астрономию» и встал. Он повернулся спиной к Эмери – гонимых всегда учат поступать именно так. «Игнорируй их, дорогая», – советовала Сиони мать в подобных ситуациях, но Сиони знала по собственному опыту, что, старательно не замечая свиней, от них не избавишься. В ее памяти всплыл облик здоровяка Микеля Филсдона, который в седьмом классе, когда у Сиони еще не выровнялись зубы, прозвал ее моржом. Она упорно игнорировала Филсдона целых два года, но бесконечные издевки становились только изощреннее. Так продолжалось вплоть до перехода в среднюю школу – там, в первый же день, Сиони налетела на Микеля, яростно выпалила ему все, что о нем думала, и заставила его прекратить хамские «забавы». С тех пор Сиони не сомневалась, что хулиганы понимают самый примитивный и недвусмысленный отпор. Микель после того случая стал ее избегать.