– Ты ничего не понимаешь! – скулила Лира.
– Я пытался, – возразил Эмери, присел на край стола, вцепившись в него сильными пальцами. – Видит небо, Лира, я пытался. Но сейчас… тебе лучше… уйти.
– Не могу, – прошептала она. – Меня выследили.
– А остальные? – спросил Эмери. – Грат? Минайон? Сарадж?
Лира потупилась, изображая отчаяние.
– Я пришла одна. Эмери, ты должен мне поверить: я хочу порвать с темной магией! Навсегда! Но как мне обелить свое имя от обвинений, если Грат и его приспешники возвели на меня столько клеветы? Как мне начать все с чистого листа, если каждый бобби в синей каске норовит накинуть петлю мне на шею?
Эмери потер виски.
– Лира, обычных преступников постигает еще худшая участь за куда меньшие правонарушения. Или ты забыла…
– Я ни в чем не виновата! – опять повторила она и схватила Эмери за рукав. – Я была для них забавной игрушкой и требовалась им вместо козла отпущения! Они свалили на меня все грехи! Я – дура, но каждый заслуживает крошечный шанс на то, чтобы искупить свои ошибки! И… о, мои ошибки…
Сиони насупилась.
– Она врет, – предупредила она Эмери. – Посмотри ей в глаза: это же спектакль. Я сама в школе играла в театре и знаю такие уловки.
Но, увы, Сиони могла быть просто свидетелем сцены, которая разворачивалась в кабинете Бумажного мага. Она не могла предотвратить душевную боль, которой Лира обременила Эмери. Не могла помешать Потрошительнице вырвать сердце из его груди.
Но как же ей хотелось помешать Лире!
Она посмотрела на Эмери и в ужасе заметила, что его взгляд начинает смягчаться.
– Не верь ей! – завопила Сиони, и Фенхель гавкнул из-за хозяйки, подтверждая ее слова. У бумажной собачки ума больше, чем у человека! – Ты ведь сам ее раскусил! А скоро она превратится в настоящее чудовище!..
– Ох, Эмери, – прошептала Лира, хлопая густыми ресницами. Она оседала на пол рядом с Тейном, как полупустой мешок с песком. – Эмери, ты для меня – все на свете, но я разрушила наше счастье собственными руками. Я впустила их в свои мысли… Я думала, что ты…
Она сделала многозначительную паузу и отодвинулась.
– Ладно… неважно. Ты мне не веришь.
– Лира…
– Неужто мы не можем вернуться к тому, что было? – пролепетала Лира, уставившись на Эмери широко раскрытыми глазами, в которых блестели слезы. – Неужели нельзя сбежать и сбросить прошлое, как старую кожу?
Дурная метафора. Эмери начал приходить в себя.
– Но я один из них, Лира, – сказал он. – И я уже помогал выслеживать тебя.
– Знаю, – ответила она.
Сиони пристально всматривалась в глаза Лиры, но совершенно терялась в догадках. Будь она проклята, эта женщина с идеальными фарфоровыми чертами лица!
– Да, я заслужила твое презрение, Эмери… и я навеки потеряла тебя… – продолжала Лира, и Сиони оторопела, засомневавшись в своей оценке, которую она дала Лире.
Сколько же искренности в ее голосе! Теперь Сиони точно не уверена в своем мнении насчет Потрошительницы…
– Или нет? – с грустью добавила Лира.
«Мне надо идти. Я должна», – подумала Сиони, душа которой все равно ныла от горечи. Хватит с нее! Не стоит ей ждать конца видения! Она поплелась к двери, но, отворив ее, обнаружила коридор, уходивший в глубь дома. Ни калейдоскопа цветов, ни мясистых стен сердечной камеры здесь не было. «ПАМ-Пом-пуум» раздавалось где-то вне пределов досягаемости. Сиони надеялась, что звук такой слабый лишь из-за того, что она застряла в воспоминании двухгодичной давности.
Она повернулась к Лире и Эмери. Где-то в доме вновь громыхнуло. И почти сразу в дверь забарабанили – два редких удара и два частых. Эмери как-то напружинился, и Сиони поняла, что стук был условным сигналом.
Губы Эмери сжались в тонкую ниточку. Лира вцепилась в его рубашку.
– Умоляю, – прошептала она. – Поверь мне, Эмери, ты ведь знаешь меня лучше всех на свете. Выслушай меня! Прошу тебя!
После недолгого колебания Эмери взял Лиру за запястья и мягко оторвал ее пальцы от своей сорочки. Он направился в сторону Сиони, прошел прямо сквозь нее и устремился в холл. Он размашисто шагал, и вокруг проявлялся дом, как будто присутствие Бумажного мага позволяло Сиони видеть, что скрыто за пределами видения.
Она бросилась за ним. Во входной двери было прорезано маленькое окошко, но снаружи было слишком темно, и сквозь стекло Сиони различила только желтые размытые блики.
Эмери отпер дверь, за которой оказались двое полисменов с фонарями.
– Что случилось? – спросил он.
– Простите, мастер Тейн, за столь поздний визит, – произнес полисмен повыше ростом, – но мы уверены, что Лира Хоппсон вернулась в Лондон.
– Лира?
– Нет, – пробормотала Сиони и замотала головой. – Нет, Эмери, не надо их обманывать. Не защищай ее!
Полисмен хмыкнул.
– Мы полагаем, что она может вступить в контакт с вами или со своей матерью. Вы одни?..
Неловкая пауза растянулась на несколько секунд. Сиони затаила дыхание.
– О да, – ответил Эмери. – Но благодарю за предупреждение. Я постараюсь обезопасить дом.
– Возможно, вам нужно сменить место жительства до тех пор, пока мы не поймаем ее, – заявил второй полисмен. – Но если вы узнаете какие-нибудь новости…
– Я незамедлительно сообщу вам, – ответил Эмери. – Обязательно. Благодарю вас.
Оба полисмена дружно кивнули и сошли с крыльца. Сиони почувствовала, как ее собственное сердце провалилось в желудок, вызвав у нее приступ тошноты.
Она привалилась к стене, чтобы удержаться на ногах, и услышала над ухом скрип дверных петель. Вокруг нее сгустились сумерки, но она не перенеслась в другое видение. Напротив, она вернулась вместе с Фенхелем в рабочий кабинет Эмери, где все еще находилась Лира.
Эмери закрыл за собой дверь.
– Спасибо тебе, – вымолвила Лира.
– Ты этого нисколько не заслужила, – ответил Эмери, сверля взглядом половицы.
Лира нерешительно шагнула к нему и обняла Эмери за талию, а потом уткнулась лицом ему в шею и тихо произнесла:
– Спасибо тебе.
Сиони прикусила губу и опомнилась, лишь почувствовав во рту вкус крови. Ее мышцы одеревенели. Будущее могло сложиться совсем по-другому, если бы мг. Тейн порвал с Лирой! Почему он не воспользовался этим шансом? Почему?
Теперь Сиони застряла в его сердце, пытаясь спасти его жизнь, – а все потому, что он не нашел в себе сил отправить эту ужасную женщину в тюрьму!
Лицо Сиони пылало, в глазах закипали жгучие слезы. Она не могла пошевелиться.
«Отпустите меня, – молила она. – Позвольте мне оказаться в другом месте. Где угодно».
Эмери негромко сказал что-то – Сиони не уловила смысла его слов.
Лира прижалась к нему, и Сиони бросило в жар. А Лира бормотала:
– Эмери, я люблю тебя. Так люблю тебя. Ты не можешь отрицать…
– Лира…
– Ты не отослал бы их, если бы не знал этого, – не унималась Лира. – Ты любишь меня, я знаю…
Ее длинные пальцы пробежались по шее подобно паучьим лапам, и каждое их прикосновение как будто впрыскивало в Тейна яд. Лира наклонила голову Эмери, чтобы их губы соприкоснулись. Он поначалу сопротивлялся, но, как отравленное насекомое, прекратил борьбу и разрешил Лире затянуть себя в сеть.
Из глаз Сиони выкатилась слеза. Она должна бежать, но они загораживали дверь… они…
Она попятилась и врезала по стене кулаком. Никакого результата. Не дожидаясь второй слезы, Сиони сгребла бумажного Фенхеля в охапку.
– Выпусти меня, Эмери Тейн! – заорала она, и у нее зазвенело в барабанных перепонках. – Ну!..
Кабинет погрузился в тень, а затем и растаял в воздухе. Теперь Сиони слышала сонное «ПАМ-Пом-пуум», казавшееся ей сейчас бледной имитацией ее собственного отчаянного сердцебиения.
«Ничего, еще одно препятствие, и все. А уж потом я как-нибудь выберусь на свободу», – подумала Сиони, пытаясь вернуть себе спокойное расположение духа.
Но мрак третьей камеры не закончился. Вместо красных стен ручья крови и тугого клапана, который должен был привести ее в четвертую камеру, Сиони перенесло в незнакомый город. Над ее головой нависало сумеречное небо, и со всех сторон раздавались резкие полицейские свистки.
Глава 12
Сиони растерянно озиралась по сторонам.
Она стояла на узкой улочке, вымощенной брусчаткой. Сточные канавы были завалены подтаявшим снегом, который успел перемешаться с липкой грязью. Небо окрашивало город в сизые тона. Похоже, близился вечер, но тучи так плотно скрывали солнце, что Сиони засомневалась в правильности своего предположения. Фенхель выскользнул из рук хозяйки и заскулил, а Сиони почувствовала, как в жилах на ее шее застучал пульс. Из ее рта вылетали облачка пара. Куда ее занесло? Куда ни глянь – повсюду тянулись кирпичные стены высотой в два этажа. Одну из них разрывал сводчатый проход, а таких архитектурных «излишеств» в Лондоне отродясь не бывало.
С одной стороны улица упиралась в цементную лестницу, проходившую с краю казенного здания, а с другой – в дом, фасад которого нагло выдавался вперед из ряда соседей.
Пронзительные, надрывные полицейские свистки, гулко отдававшиеся от кирпичей, взывали к Сиони, словно рой банши. Сиони заткнула уши и зажмурилась. Она не хотела тут находиться.
«Отпусти меня, отпусти меня, отпусти меня».
Но она не могла по собственной воле покинуть очередной эпизод. Царивший здесь холод моментально вцепился ей в пальцы, полез под одежду, обжег ноздри изнутри. Свистки стали громче, к ним присоединился топот форменных военных башмаков.
Сиони бросилась наутек.
Она бежала, а Фенхель тявкал где-то позади, и она притормозила лишь для того, чтобы подхватить песика, который легко мог промочить бумажные лапы. Через сводчатую подворотню она выскочила на соседнюю улицу, вымощенную редкими и неравномерно уложенными булыжниками, и едва не упала в огромную лужу. Ледяная вода незамедлительно облила ей юбку и чулки.
Сиони затравленно посмотрела на сумрачные здания. Банк с темными окнами и ресторан с закрытыми ставнями как будто хотели сдавить ее в своих объятиях.