– Не закрывайтесь, – сказал Телло. – Наблюдайте.
Передо мной появился куст с листьями красного цвета. Он выглядел знакомым, напоминая горящий куст из моей детской Библии. А вот змея с черно-желтыми полосами скользит под кустом. Поддаваясь инстинкту, мой мозг, как обычно, повесил ярлык. Внезапно задрожав, змея и куст исчезли прочь, как будто кто-то сорвал с катушки пленку. Открыв глаза, в кресле напротив я увидела Телло с легкой улыбкой на лице.
– Отличное начало, – сказал он с таким видом, будто знал, что я видела. Мое лицо вспыхнуло. – Попробуйте снова.
Я закрыла глаза.
– Все то же самое, – дал он указания. – Потрите глаза, затем выберите подходящий фрагмент и следуйте за ним.
На этот раз маленькие белые точки, похожие на падающий снег – видимо, как результат свечения встроенных потолочных светильников, – выстроились в ряды. Они превратились в рыбок, плавающих искусно организованной стаей. В воде было тепло. Отыскав усатого обитателя дна океана довольно внушительных размеров, я вскарабкалась на него верхом и, опираясь на его чешую, понеслась сквозь темные глубины. Он поднимался на светлую поверхность воды, а затем снова погружался в темноту. Наконец последний всплеск на поверхности – и мои глаза открылись мощному лучу солнца на вершине холма. Солнце вдруг превратилось в белоснежный дом из моего сна, и я оказалась в голубом озере у подножия холма.
– Возможно, в ваших видениях будет вода, – вмешался Телло. – Так часто бывает.
Проигнорировав его слова, я взобралась на холм, подойдя к дому. Дверь была синего цвета с бронзовым дверным молотком в форме человеческой головы с крыльями вместо ушей по бокам. В гостиной на позолоченной кушетке и в розовых креслах с подлокотниками сидели дети. Они улыбнулись, как будто узнали меня, и мое сердце наполнилось радостью.
– Если увидите воду, опуститесь в нее, – подсказал Телло.
Маленькая девочка с черными кудрями кивнула мне, указав на стул. Остальные дети наблюдали, как я вошла в комнату и села. Раскрыв ладони, девочка ослепила меня светом. Резко моргнув, я обнаружила сидящего в кресле Телло, смотрящего на меня своими черными мраморными глазами и пускающего луч света мне прямо в лицо.
– Это был отличный сеанс. У вас большой потенциал, Эбби.
– Откуда вы знаете?
– Я уже давно этим занимаюсь. И я всегда это вижу.
Я невольно покраснела. Я хотела сказать ему, что технически это был не первый мой сеанс, что я много лет практиковалась по программе Перрена. Но было гораздо приятнее чувствовать себя вундеркиндом, отличницей, лучшей ученицей.
– Надеюсь увидеть вас снова на следующем сеансе. – В подарок я получила из его рук красивый кожаный дневник с тисненым изображением глаза на обложке. – А пока используйте этот дневник, чтобы записывать любые проявления Источника: творческие всплески, синхронность событий, интуитивные прозрения или образы из снов.
Я просто поблагодарила его, решив не говорить, что он только что перечислил все то, чем я занималась всю свою жизнь.
Вернувшись к стойке регистрации, я робко попросила администратора провести мне небольшую экскурсию, и уже через несколько минут молодая женщина по имени Таша, с собранными на затылке волосами, вела меня обратно по лестнице. Без прелюдий она сразу стала рассказывать про лагерь и детский сад.
– Не знаю, есть ли у вас дети, но даже если у вас их нет, вы должны знать об этих программах. Я работаю воспитателем в детском саду, поэтому не могу оставаться равнодушной, – она широко улыбнулась, продемонстрировав свои крепкие белые калифорнийские зубы. – Я не могу дождаться, когда у меня будут собственные дети, еще и потому, что знаю, какой замечательный здесь детский сад.
Таша открыла дверь в комнату, уставленную миниатюрными столиками c художественными принадлежностями.
– Это комната творчества для детей, посещающих дневной лагерь, – пояснила Таша. В тот момент женщина снимала с веревки уже высохшие акварельные рисунки. Улыбнувшись нам, она подняла одну из работ – сине-черный водоворот с размытой человеческой фигурой в центре. – У детей есть доступ к любым материалам, их всячески вдохновляют на перенос на бумагу и раскрашивание образов из своих сновидений.
Взяв из рук женщины стопку работ, Таша протянула их мне. Все картины были написаны яркими, кричащими цветами: стада красных антилоп, разноцветные, точно конфетти, перья, переливающиеся, как драгоценные камни, цветы. Изумительные и такие необычные, рисунки рвали мое сердце на части.
– Разве они не потрясающие? – не переставала восхищаться Таша. – Это работы детей дошкольного возраста. Было бы прекрасно, если бы мы все были похожи на них. У этих детей больше шансов установить долгую и прочную связь с Источником и оставаться творцами всю жизнь. Обычно чем старше они становятся, тем больше ограничивают и критикуют себя, и тем менее интересными становятся их творения. Здесь этого не происходит.
Затем Таша повела меня по коридору в детский сад.
– Разумеется, малыши с самого рождения имеют связь с Источником. В этом возрасте для них нет никаких преград, – понизив голос до шепота, она тихонько открыла дверь в комнату с рядами детских кроваток. Стены были выкрашены в бежевый цвет; в комнате не было ни декора, ни музыкальных каруселей над кроватками. – Их естественная среда намеренно остается простой, никаких отвлекающих моментов. Здесь я работаю.
Мы вместе пробирались сквозь ряды детских кроваток, в каждой из которых лежал спящий или тихо кряхтящий малыш. Я не сказала ни слова, но неожиданно что-то внутри меня изменилось, словно мое сердце вдруг распахнулось.
– Как бы я хотела, чтобы родители привели меня сю- да в детстве. Я стала бы совсем другим человеком, – с сожалением вздохнула Таша. – Я – актриса, но чувствую, что начала слишком поздно. Многие из нас, взрослых, собравшихся здесь, пытаются вернуть свои детские творческие способности. Только представьте, если бы мы не теряли их с самого начала? Как бы то ни было, я работаю в Ризоме в обмен на возможность посещать сеансы с наставником. Это отличное условие, и я счастлива быть частью такой первоклассной команды. Здесь по заслугам оценивается творческий потенциал каждого. При принятии на работу кандидаты должны прикладывать свое портфолио и результаты кинопроб, поэтому все, кто здесь работает, являются профессионалами наивысшего уровня, им действительно не все равно. Штатным работникам тоже нет равных. А некоторые даже работают в ночную смену, чтобы клиенты могли оставлять своих детей на более длительный срок, если нужно. Трудно представить лучшее место для ребенка.
Мы остановились перед колыбелью, где лежал младенец, раскинувшийся в форме морской звезды. На кроватке висела табличка с выгравированным на ней именем «Линкольн».
Таша с обожанием посмотрела на маленькое тельце.
– О, безумно люблю этих малышей, – с нежностью произнесла она. – Я так привязываюсь к ним, что, когда кто-то перестает приходить, это разбивает мне сердце.
Откинув назад прядь светлых волос, она бросила на меня свой взгляд, в котором, как в зеркале, отражалась острая жажда материнства, глубокое и всепоглощающее желание. После этого Таша провела меня мимо отдельных комнат для индивидуальных сеансов и показала ресторан. Куда бы мы ни шли, глазами я везде искала Перрена. Возможно, в тот самый момент он находился под одной крышей со мной. Ты говорила, что он приезжает сюда раз в несколько месяцев. Так что такая вероятность была.
После экскурсии у меня появилась возможность самостоятельно исследовать территорию. Я бродила по двору и по тропинкам в саду, заросшем цветущими деревьями и можжевельником. Проходя мимо спа-центра, я заметила небольшое строение из камня, оказавшееся бутиком. Обследовав всю периферию здания (по крайней мере, мне это показалось периферией), я удивилась, что вокруг него не было никакого ограждения, указывающего границы, лишь естественные очертания на местности в виде поврежденной почвы. Увидев все это, я побрела в лабиринт, окруженный живой изгородью. Я прошла по всем его дорожкам, возвращаясь назад и снова проходя вперед, пока, наконец, не перестала ориентироваться в пространстве. Словно лабораторная крыса, после нескольких неудачных попыток я отыскала правильный маршрут.
Наконец, опустившись на скамью из тика возле фонтана, я предалась блаженному забвению, ощущая, как одна минута плавно перетекала в другую. С закрытыми глазами, прислушиваясь к журчанию фонтана и громкому стрекоту насекомых, я попыталась представить перед собой Перрена. Он мог появиться в любой момент, направляясь по любой из этих тропинок прямо ко мне. Мое зрение затуманилось, я ждала его появления. Сквозь шелест листьев и топот приближающихся шагов я увидела мерцающий силуэт бледного призрака прямо перед собой.
Вместо Перрена я увидела тебя, прикрывающую лицо рукой от солнечных лучей. Заметив тебя без сопровождения, я на мгновение забеспокоилась, но ты выглядела расслабленно. В этом месте слава – не помеха.
Я встала со скамейки.
– Как прошел твой сеанс?
– Отлично. Мой наставник считает, что это был мой лучший сеанс. Он сказал, что мои сновидения становятся глубже, и я должна обращать особое внимание на посыл, который они несут. Он всегда считал, что сновидения могут быть правдивее, чем действительность.
Я представила тебя, сидящую с закрытыми глазами в комнате с наставником в попытках заставить свое воображение работать. Эта идея показалась мне полным абсурдом. Даже сейчас, когда ты смотрела на меня, твои зрачки были похожи на драгоценные камни или кусочки льда, такие же твердые и непроницаемые. Но они не окатывали волной холода и не пронзали, не способны были найти ответы на вопросы. Их нужно было растопить.
– А как твои впечатления от первого сеанса? – тут же спросила ты.
– О, это было даже лучше, чем я могла себе представить.
Ты широко улыбнулась:
– Я так рада, Эбби.
Я ждала, что ты захочешь подробностей, но ты, просто убрав волосы с шеи, сказала: