– Да, я что-то слышала об этом, – безучастно ответила ты в своей угодливой манере. – Это очень удобно.
– Девушка, проводившая для меня экскурсию, была очень увлечена детьми. То есть, я думаю, это как раз тот энтузиазм, который тебе нужен, но все же это немного раздражало. Она все время повторяла, что ей не терпится родить собственного ребенка.
В знак согласия ты покачала головой:
– Таких женщин очень много, согласна? Им так не терпится завести детей. Как будто они приравнивают материнство к женскому подвигу. Любые другие амбиции просто улетучиваются.
Облокотившись на барную стойку, я задумчиво кивнула.
– Я думаю, это особенно касается женщин там, откуда мы родом. Увидев Кристи Питерс на встрече выпускников, мне показалось, она так довольна ролью матери. Это печально. Она была такой интересной личностью, когда мы были моложе, – я сделала паузу. – Но эта девушка из Ризомы – другая. Ее страстное желание иметь ребенка выглядело как-то тревожно.
Ты смотрела на меня, как рыба на вьющуюся вокруг нее приманку.
– Кто она? Ты знаешь, как ее зовут?
– Таша.
– Не думаю, что мы знакомы, – задумчиво отве- тила ты.
Оторвавшись от барной стойки, чувствуя кайф, который должна испытывать актриса, зная, что ее речь произвела нужный эффект, я сделала небольшую паузу, как бы обдумывая, что сказать дальше, и продолжила, слегка пожимая плечами:
– Я сама этого не понимаю. К тому же я не так хорошо управляюсь с младенцами. Если честно, я их боюсь.
Ты странно на меня посмотрела. Возможно, ты вспомнила мое предложение помочь тебе вырастить ребенка, но вряд ли ты думала, что я говорила серьезно.
– О, Эбби! – наигранно воскликнула ты. – Я уверена, что, если бы у тебя был ребенок, ты бы отлично справилась. Когда он твой родной, все по-другому. По крайней мере, так говорят.
Подойдя ко мне сзади, ты положила руки мне на плечи и крепко нажала один раз; я почувствовала давление твоих пальцев на мышцах, после чего ты опустила руки.
Ты мучилась утренней тошнотой, но все равно тащилась обедать в модные рестораны, где тебя могли застать репортеры. Одетая скромно, но презентабельно, я всегда сопровождала тебя, твой невзрачный, но верный спутник, лучшая подруга, без которой ты бы ничего не смогла сделать.
– Полли говорит, что во время съемок важно оставаться на виду, – пояснила ты. – Но мне это не нравится. Я весь день работаю на съемочной площадке и, наоборот, предпочла бы тихое, уединенное место. Когда съемки закончатся, будет намного проще. Я сейчас хотела бы избежать всего этого.
– Почему ты не можешь?
– Просто это так не работает. Ты должен подкидывать пищу этой машине, иначе она кого-нибудь сожрет.
Я закатила глаза. Мне было все равно, что кто-то мог увидеть.
– Но ведь ты не обязана? Разве все так делают?
– Мужчинам не обязательно, по крайней мере, не так важно. Заметила, что Раф почти никогда не ходит куда-то обедать? – в твоем голосе прозвучала нотка презрения.
Я на секунду замолчала, думая о желтом «Ягуаре».
– Интересно, что он делает, пока нас нет дома?
– Понятия не имею, что он, черт возьми, делает, – выпалила ты.
Мы сидели в просторном ресторане с высокими потолками и белыми сиденьями из искусственной кожи – слишком огромном, так что посетители за соседними столиками не могли нас слышать.
Над нами висели люстры-спутники, похожие на морских ежей, с ослепляющей лампочкой на конце каждого ответвления. Твой полосатый хлопковый топ, спущенный на одно плечо, обнажал бретельку бюстгальтера. С распущенными волосами ты была олицетворением легкости, и только вблизи, наблюдая, как ты тыкала вилкой в салат с капустой и курицей, можно было заметить твое напряжение.
В другом конце ресторана я увидела актрису, имени которой я не знала. Она сидела во главе стола, заполненного «служанками», словно на троне. Когда я прокомментировала эту сцену, ты усмехнулась:
– Таких актрис очень много. Они любят, когда им поклоняются, и манипулируют своими поклонниками. Это как в средней школе. Одна девушка пожинает лавры, а другая становится отвергнутой.
– Ты не такая, – произнесла я сладким голосом. – Тебе не нужно множество слуг. Лишь одна.
– Нет, я считаю это дурным тоном. И ты знаешь, что я не доверяю здешним женщинам. Им всем что-то нужно, – ты улыбнулась мне. – Мне так повезло с тобой, Эбби. В последнее время я была очень занята, но хочу еще раз сказать, как я рада, что ты приехала и осталась со мной. Не знаю, как бы я справлялась со всеми делами в одиночку. Мы еще не обсуждали это, но я надеюсь, что мы найдем тебе жилье рядом с домом, чтобы ты легко могла заскакивать ко мне. Разумеется, за мой счет.
Я смотрела на тебя в изумлении. Слышать это было просто смешно. Но ты, должно быть, была уверена, что я настолько жалкая, чтобы курсировать между твоим домом и своей «конурой», как маленькое домашнее животное. Ты не понимала, что для меня больше не осталось достойного места рядом с тобой. Перестав жевать, я ответила:
– Уверена, мы что-нибудь придумаем. Я поищу квартиру, пока у тебя будет медовый месяц.
Придвинувшись ближе, ты неловко обняла меня. На твоем животе еще не было видно округлости, но мне показалось, будто я чувствую вибрацию новой жизни внутри тебя.
– Меня снова тошнит, – сказала ты, отодвигаясь.
После этого мы сидели в тишине. Я смотрела в свою тарелку, аккуратно отрезая блинчик, и украдкой поглядывала на тебя. Было непохоже, что ты себя плохо чувствовала.
На фоне волос твои бирюзовые серьги выглядели завораживающе. Ты это знала. Ты с детства использовала цвет в своих интересах. Мне вспомнились ленточки, которые ты заплела в косы в четвертом классе, превратившись в Майскую Королеву, и то, как все девочки после школы пошли домой искать себе такие же. Я была единственной, кто этого не сделал, единственной, кто никогда не пытался тебе подражать.
Ты оплатила счет, и мы вышли на улицу под палящее солнце. Репортеры уже ждали. Послышались щелчки фотокамер, заблестели объективы, и я почувствовала, как, прежде чем сесть в машину, ты приложила усилия, чтобы повернуться к ним лицом и, покопавшись глубоко внутри, достать оттуда свою обворожительную улыбку.
В ту ночь мне снился сон, будто я проснулась, услышав чьи-то голоса. Встав с постели, я тихо открыла дверь своей комнаты и прислушалась. Голоса доносились снизу, из твоей комнаты для сновидений со свисающими с потолка переливающимися сферами. Тихо войдя в коридор, я услышала шепот и смех. Дверь в комнату сновидений была приоткрыта. Оттуда раздался голос Рафаэля: «Да, вот так». Я толкнула дверь.
Потребовалось какое-то время, чтобы понять, что происходит. Сферы исчезли, а на полу можно было разглядеть несколько человеческих фигур. Как только я бросила взгляд на ближнюю к двери фигуру, ко мне пришло осознание, еще до того как мой разум успел уловить все подробности. Обнаженная женщина стояла на четвереньках, она повернулась в мою сторону. К ее спине было пристегнуто седло. Это могло бы показаться смешным, если бы не узда, надетая на ее лицо. Удила, тугие, словно кляп, растягивали края ее рта. Я окинула взглядом комнату и обнаружила еще несколько обнаженных женщин в лошадиных седлах. Я снова посмотрела на первую женщину и, когда наши взгляды пересеклись, увидела в ее глазах столько страдания и выдержки. Тогда я узнала в ней французскую актрису Мирель Соваж. На ее шее неуместно красовалось ожерелье из драгоценных камней желтого цвета.
Потом, у дальней стены комнаты я заметила Рафаэля, единственного, кто был полностью одет, в черной рубашке и джинсах.
– Привет, – сказал он. – Я надеялся, что ты придешь. Хочешь присоединиться к нам?
Я неподвижно стояла в дверном проеме, а он подошел ближе, держа в руках маленькое ведро.
– Это последний штрих, – пояснил он, поднимая ведро. – Если хочешь, можешь просто посмотреть, но я был бы рад, если бы ты присоединилась к нам.
И он опустил руку в ведро.
– Смотри, – сказал он, вытаскивая из ведра что-то. Он посмотрел мне прямо в глаза, и меня словно прошибло электрическим разрядом. Я знала, что он действительно был там и тоже видел этот сон. – Это немного напоминает мне твой другой сон, – сказал он. – Тот, о котором ты мне не рассказала. Скольжение по твоему животу.
Затем он подошел к Мирель, и я увидела, как он кладет ей на бедро что-то небольшое и темное. Присосавшись к ней, это существо начало ползать по ее коже, оставляя за собой мокрый след.
– О боже, так медленно, – прокомментировал он низким хриплым голосом. Женщина дернула бедром, седло качнулось, и она закрыла глаза. – Прекрасно, – сказал ей Рафаэль. – Не двигайся, вот так.
Я стояла и наблюдала, как слизняк ползет по телу женщины от бедра к туловищу, соскальзывает на грудную клетку, исчезая под ее опущенной грудью. Ее глаза все еще были закрыты, как будто она усиленно медитировала. Подойдя к другой женщине, Рафаэль приложил слизняков к каждой из ее ягодиц. Повернувшись ко мне, он произнес:
– Я так возбужден.
Скользнув рукой вниз к промежности, он начал медленно поглаживать себя в причинном месте.
– Уверена, что не хочешь попробовать?
Я сделала шаг навстречу, и он рассмеялся:
– Нет, Эбби, не ты. Это была всего лишь шутка.
Женщина тоже засмеялась сквозь тугие удила во рту. Попятившись, я упала назад в дверном проеме и, поднявшись, бросилась бежать по коридору в свою комнату. Посмотрев вниз, я увидела, что нахожусь в нескольких сантиметрах над полом. Зайдя в ванную, я закрылась и села на сиденье унитаза. В комнате был полный мрак, только тонкая полоска света из щели под дверью отражалась в зеркале.
Съемки наконец-то закончились. Я решила не идти на устроенную в честь этого вечеринку с тобой и Рафаэлем, а остаться дома. Мне не хотелось даже смотреть на него. Каждый раз, когда наши взгляды встречались, это было непреодолимо томно и могло выдать нашу тайну. Я не хотела находиться рядом ни с одним из вас.