В отеле под названием «Эконо Лодж» я сняла номер за сорок пять долларов за ночь. У меня все еще оставались наличные, которые ты мне давала, почти три тысячи долларов. Арендовав почтовый ящик, я заказала свидетельство о рождении. Провернуть это оказалось проще простого. Только моя ленивая и безответственная сестра могла хранить карточки социального страхования в бумажнике. Карточки ее и Бриэллы лежали там совершенно новые.
Со дня нашей с тобой прогулки по бульвару Эббот Кинни мои волосы сильно отросли, поэтому я отправилась в парикмахерскую под названием «Суперкатс» в торговом центре и вышла из нее с короткой угловатой стрижкой, как у Шелби, прикрывающей лицо по бокам. Заселившись в довольно приличный номер, я окинула его взглядом. Мебель из искусственного красного дерева, кровать застелена серым сатиновым покрывалом. На полу лежал черный ковер с нарисованными на нем по диагонали овалами с точкой посередине, напоминающими чьи-то глаза. Еще был плоский телевизор и, что особенно важно, небольшой холодильник.
Как грызун, готовящийся к спячке, я побрела в супермаркет, накупила там консервных банок с чили и зеленой фасолью, упаковок мини-кексов и бульварного чтива. Протягивая журналы кассиру, я увидела экран кассы и засаленные кнопки с цветовой маркировкой. Я никогда больше не буду нажимать эти кнопки, никогда не надену темно-синюю рубашку-поло и никогда больше не вернусь к прежней жизни. Кассир бросил журналы в пакет, и я вырвала его у него из рук.
Я пролистала все журналы. Тебя там не было. Другие актрисы тщеславно позировали перед камерами. Все страницы – от начала до конца – были заполнены лицами, обработанными фотошопом.
Будто страдающий беспамятством, каждый выпуск журнала воспевал очередную восходящую звезду как некий самородок, вот-вот готовый подняться на пьедестал славы. Печально осознавать, что каждую недавно прибывшую актрису жестоко обманывали, заставляя думать, что она уникальна, что она обладает какими-то необычайными способностями. Уверена, ты поймешь, как это печально, эта горькая правда уже совсем скоро обрушится на тебя.
Скрутив журналы, я выбросила их в мусорную корзину. Сидя в мотеле за небольшим столом, на клочке бумаги для рисования я написала письмо Полу, заслуживающему объяснений. Задумавшись на несколько минут, я написала, что мне нужно вернуться в Мичиган, чтобы увидеть свою новорожденную племянницу. Скорее всего, я пробуду там некоторое время, чтобы позаботиться о своем отце. В конце письма я обещала связаться с ним, как только пойму, когда смогу вернуться.
Я сложила письмо, оставив его лежать на столе, выключила свет и задернула плотные шторы, надежно защищающие от яркого света и бликов. Расстелив на ковре постельное белье, я погрузилась в Источник. Во сне, отворив дверь твоей комнаты со сферами на потолке, я обнаружила, что пол был черного цвета с зацементированной полостью посередине, похожей на ванну в индустриальном стиле, наполненной водой. Окунув палец в воду, я почувствовала ее теплоту. Облизнув его, я ощутила соль на губах. Забравшись в ванну, я опустилась в воду, и она, словно горячая кровь, окутала меня. Ты находилась где-то в доме, но не знала о моем присутствии. Вид комнаты вселял адский ужас, и я боялась, что дверь закроется и ты никогда меня не найдешь. Я боялась навсегда остаться в этой емкости, как в ловушке, и умереть, нахлебавшись соленой воды.
Я подскочила в постели, начав жадно глотать воздух ртом, но постепенно узнала свою комнату, глянцевый комод, объемное одеяло, покрывающее мои ноги. Первая мысль: сбросив одеяло, выбить стекло и выпрыгнуть в окно прямо на парковку, но мой мозг вовремя проснулся, давая мне возможность успокоиться. Я вспомнила, что комната была всего лишь ячейкой, которую я сама выбрала, и я в ней – не пленник. Я свободнее, чем когда-либо.
Я поднималась только чтобы сходить в туалет, принимать пищу и капсулы с экстрактом пажитника, купленные в аптеке. Укутавшись в одеяло, я касалась своей груди кончиками пальцев, слегка покручивая соски, пока они не становились твердыми. Сначала меня это возбуждало, и, не в силах сопротивляться, я скользила руками по своему телу, представляя рядом с собой мужчину. Я начинала с мыслей о Поле, но постепенно он превращался в Рафаэля. Однако со временем массаж сосков больше напоминал некий рутинный обряд. Я делала его восемь раз в день по двадцать минут, засыпая или погружаясь в транс, и снова, когда просыпалась. Мои видения мелькали перед глазами, как кадры в фильме. Я видела внутреннее убранство трейлера Шелби, ее рычащую собаку в клетке. Видела бегущую зебру со своим жеребенком и горящую саванну позади них.
Шесть дней спустя, ощутив начало нарастающей волны, я вылезла из-под одеяла и добралась до туалета. Вечером, в день летнего солнцестояния, я собрала свои вещи, выбросив остатки еды, приняла душ и вымыла волосы. Освободив номер, я направилась вниз, чтобы отдать карточку администратору у стойки, и поймала на себе ее пристальный любопытный взгляд. Выяснив у нее, что магазины «Пати Сити»[57] и «Бэйбис Р ЮС»[58] расположены в одном торговом центре в Викторвилле, я загрузила свои чемоданы в «шевроле» и отправилась туда.
Я вела машину в темных очках и с опущенным козырьком, так как слизистая моих глаз все еще была пересушена из-за кондиционера, пыли и сухого воздуха в номере отеля. Я массировала руль ладонями. Ощущение свободы вождения было таким знакомым и желанным – эта простая американская штука, стальной корпус и бензобак, педаль, для нажатия на которую достаточно одной ноги. Она как будто являлась продолжением меня, проводником моих собственных «лошадиных» сил.
Из магазина доносились звуки какой-то дребезжащей мелодии. Я прошла вдоль рядов магазина, быстро купив все необходимое. Вначале я точно не знала, что искала в «Пати Сити», пока не наткнулась на меховую мантию, меховую маску с перчатками и бараньи рога. Я притащила все это на кассу. Из-за нее на меня смотрели прибитые к стене фольгированные воздушные шары, отдаленно напомнившие мне о воздушных змеях Пола. Перед кассой стояли емкости со светящимися кольцами, которые я тут же схватила и оплатила со всеми остальными покупками.
Добравшись до Калабасаса, я отключила функцию отслеживания моего местоположения и, остановившись в почтовом отделении лишь для того, чтобы отправить письмо, продолжила свой путь в горы, следуя обозначениям на карте. Дорога Лас Вирхенес проходила мимо Мулхолланд Драйв, мимо индуистского храма и въезда в Ризому. Проехав приблизительно еще милю, я свернула с главной дороги и двинулась по полосе без каких-либо обозначений, которая вела в обратном направлении, петляя вверх по горной местности. Можно было съехать с дороги к деревьям, и тогда не составило бы особого труда спрятать машину среди дубов и густых зарослей кустарников. От этого места до края территории Ризомы было всего несколько сотен ярдов пешком. Отсюда было хорошо видно два холма, именуемые Козьими горками, те самые, что я видела из окон яслей.
Опустившись на землю в ожидании наступления темноты, я вдруг заметила, как обострились мои ощущения. Легкий ветерок едва шевелил воздух, и я уловила древесные нотки жженого креозота и запах полыни с тонким ароматом марихуаны. Были слышны птичьи голоса: щебет калифорнийского тауи, пронзительный крик сойки. Положив на язык капсулу с экстрактом пажитника, я запустила руки под рубашку и коснулась кончиками пальцев своей груди, наблюдая, как медное сияние солнечного света, похожее на пламя в гуще деревьев, постепенно исчезает за холмами. Наконец огонь погас, погрузив деревья во мглу. В это мгновение на фоне сумеречного неба цвета индиго мне открылась картина проносящейся мимо зебры и ее детеныша. Я моргнула, заставив видение раствориться в воздухе.
Тот день был самым длинным в году, и полная темнота не наступала до десяти часов. Когда последний отблеск света в небе осветил горизонт, я надела меховой плащ и маску так, чтобы они полностью закрывали мое лицо и тело, и поправила резинку на голове, на которой держались рога. Мне хотелось бежать, но я насильно заставляла себя идти медленно. Спокойно и сосредоточенно я проложила свой путь к Ризоме, слыша звук своего дыхания и шелест сухой травы под ногами. Через каждые несколько ярдов я вынимала из своей сумки кольцо, светящееся в темноте, и бросала его на землю. Чтобы подойти со стороны фасада, я проделала и пометила таким образом широкую дугу вокруг территории Ризомы. Наконец я вышла к автомобильной стоянке, где из припаркованных машин марок «Порше» и «БМВ» выходили их владельцы в маскарадных костюмах. Я целенаправленно прошла рядом с ними к тропинке у входа, по обеим сторонам которой располагались фонари. Костюм покрывал все мое тело, моя маскировка была непроницаемой, а моя уверенность – непоколебимой. Я чувствовала себя в безопасности в своем собственном сне наяву. Достав членский билет своей покрытой мехом рукой, я предъявила его человеку в костюме черного леопарда на входе и вошла внутрь, следуя за парой в костюмах фокусника и кролика.
Повторяющихся с прошлогоднего маскарада костюмов я не встретила, что было неудивительно, поскольку присутствующие не входили в число людей, которые надевали одни и те же наряды на ежегодные мероприятия. Это были новые образы, недавно добытые ими из их свежих сновидений. Там были: Зеленый человек, смотрящий по сторонам сквозь маску из листьев; Ара, носящий на себе свою золотую клетку; женщина в боди телесного цвета с надписью “Trompe l’oeil”[59] на груди и полостью, в которой поблескивало сердце.
В вестибюле снова был организован открытый бар. Я попросила стакан воды, просто чтобы держать что-нибудь в руках и не привлекать внимания. Окруженный горящими факелами сад во внутреннем дворике напоминал сияющее огненное кольцо. Я прошла в глубь сада. Приблизившись к свету факелов с внешней стороны, где он соединялся с тенями листвы деревьев, я заметила танцовщицу в темно-синем леотарде. Ее рыжие волосы были убраны назад, на ней была блестящая маска с головным убором из перьев. Из ее висков торчали бараньи рога. Не было сомнений, это была ты.