Между тем любой, кто хоть чуть-чуть интересовался квантовой механикой, знает современную гипотезу, состоящую в том, что, возможно, история микромира, история взаимодействующих частиц – это не одна, а бессчетное множество одновременно происходящих историй, в которых наблюдаемая нами побеждает просто потому, что остальные взаимоуничтожаются. И побеждает, кстати, нередко под воздействием ничтожного перевеса сил, и не исключено, что побеждает только в нашем мире.
Я вовсе не хочу сказать, что параллель между микромиром и макромиром корректна, но хочу отметить, что наши представления о мире никогда не окончательны. Более того: консервация этих представлений искажает картину мира и обкрадывает нас. Обсуждение альтернативных историй есть удел зрелого ума, способного разглядеть исторические развилки.
У английского писателя Роберта Харриса есть роман «Фатерлянд», там действие происходит в 1960-х, и Гитлер победил и жив, и Кеннеди прилетает к нему с официальным визитом, а Красная Армия отброшена за Урал, – но жить в этом победившем Рейхе, с его тайной полицией и доносами, так же тяжело и невыносимо, как и в победившем в реальности СССР.
Впрочем, реально мне не хватает альтернативных подходов к изучению войны. Какова, например, была в деньгах цена победы, за которой мы не постояли? Как отличались цены различных сражений – уже в пересчете на жизнь? Или взять военную психологию: как связана та же цена победы с изменением уверенности в победе?
Постановка таких вопросов и поиск на них ответов – это и есть живая история и, если угодно, преемственность поколений. А вовсе не распевание военных песен по всем каналам ТВ, что дико напоминает мне 8 марта, с цветами и тостами «за милых дам».
Потому что когда 8 марта кончается, баба неизменно безропотно убирает со стола и шлендрает на кухню мыть посуду.
19 мая 2011
Клятва жилтоварищаОб ужасе общих собраний ТСЖ и о тяжком труде организации общественной жизни
http://www.podst.ru/posts/5804/
В нашем товариществе собственников жилья недавно было собрание. Утверждение отчета, сметы, плюс «разное». Это товарищество не первое, где я другим товарищам товарищ, и я всякие собрания видал. Даже такие, где председатель прятался за железной дверью. А первое собрание я провел, расселив питерскую коммуналку и собрав весь подъезд, чтобы собрать деньги на ремонт. И одна бабушка из стометровой «сталинки» чуть не упала в обморок, услышав, что раз это наш подъезд, то и ремонтировать его должны мы – и не приходила в себя до тех пор, пока ей не пообещали ветеранскую льготу. Кстати, я до сих пор думаю, что это было верной идеей – идти в переговорах на компромиссы.
Но ТСЖ, на собрание которого я отправился, было жилтовариществом в новом дорогом доме. Средняя машина в нашем дворе – «четверка» ауди. Я шел на собрание с глупой надеждой, что богатые всегда между собой договорятся.
Однако стоило собранию открыться, как запахло серой. В ад его превратила группа блондинок. Это были идеальные блондинки – с подкачанными губами и прочими достоинствами. Стоило председателю произнести первое слово, как одна закричала: «Ужас! Мы платим за услуги по метражу! У нас триста метров квартира, и я отказываюсь платить три тысячи за консьержек! Нам нужно заменить их профессиональной охраной!» (Я быстро подсчитал, что квартира блондинки стоит 60 миллионов рублей, а жена сосчитала, что ее лицо стоит еще сто тысяч). «Вы можете сказать, во сколько обойдется такая охрана?» – спросил председатель. «Это вы нам должны говорить! – закричала подруга блондинки. – Только мы вас не желаем слушать!»
Этот содом продолжался три часа кряду. Потому что жилтоварищам из дорогих квартир важно было не выслушать, а высказаться – они демонстрировали себя точно так же, как наряды и машины, то есть кричаще. А пиком было сообщение председателя, что арендаторы первых этажей, платившие раньше за электричество всего дома, по причине роста тарифов платить отказываются, и платить всем придется по счетчикам.
«Что?! – взвыли блондинки. – Мы что, сами должны платить за электричество?! А зачем мы тогда выбрали вас?!»
И знаете, о чем я к концу третьего часа думал? Что будь у нас не собрание, а, скажем, распродажа, блондинки бы тихо и быстро свой шопинг провели. Потому что торговля – это увязывание интересов покупателя и продавца посредством товара. А собрание – это увязывание интересов граждан напрямую. И вот напрямую у нас плохо получается. А поэтому я постараюсь с блондинками не ругаться, а буду им улыбаться, и перед лицом своих жилтоварищей торжественно обещаю на все собрания приходить.
Надо товарищи дорогие, нужно учиться превращать частный интерес в общий.
24 мая 2011
Гимн во славу победителямО предателях, о перебежчиках и о гимнах, спетых за деньги
http://www.podst.ru/posts/5832/
Я на днях застыл в изумлении, случайно открыв петербургскую газету Free Time, смысл которой – подвигнуть читателя на осмысленный шопинг, что тоже дело. Меня потрясла колонка главного редактора. Вот о чем он пишет, цитирую.
«Определенно, тучи потихоньку рассеялись и луч надежды на жизнь лучшую (полную потребностей, адекватных возможностям) осветил рынок товаров и услуг. Мы все на этом рынке реализуемся творчески: кто в бизнесе, кто в формате глянцевого журнала. Реализация такая особенно бывает хороша на сытый желудок». Ну, и далее – про то, что в газете Free Time редакционная часть – это отражение рекламного рынка. И все это искренне, с напором, с прославлением брендов, маркетинга и делового партнерства.
Я, знаете ли, не вчера родился и знаю, что деньги от изобильного производства вещей – в результате которого вещи в нашем гардеробе умирают не от ветхости, а от выхода из моды – помогают действительно важным жизненным потребностям. Деньги, полученные от продажи еще одной пары туфель, помогают, в том числе, старикам, детям-сиротам и журналистам, смысл профессии которых – следить за общественным развитием и, кстати, вопить во все горло, если по их мнению что не так.
Но все же задача журналиста – служить обществу, а не кошельку, из которого журналист получает деньги. Как задача любого ответственного гражданина – служить обществу, пусть даже такому малому, как собственная семья, или дом, или двор. А кошелек, дающий деньги, можно поблагодарить в частной беседе, потому что, между нами говоря, давать деньги на общее благо – это скорее обязанность, чем право.
Восторг перед деньгами, умиление перед рынком, щенячья покорность в признании себя колесиком и винтиком бизнеса может быть простительна менеджеру низшего звена, только что принятому на работу. Менеджер среднего звена уже должен понимать, что рынок, бизнес вторичен по отношению к сущностным интересам людей. А журналист должен понимать, что интересы его профессии во многом противоположны интересам бизнеса. Журналист – он критик и контролер, а не певец производства денег.
Людям, не умеющим отделить главное в жизни от второстепенного, инструментального, полезно задуматься, что от них останется, когда они из жизни уйдут. Деньгами и рынком можно пользоваться, но глупо им посвящать жизнь, поскольку глупо быть самым богатым покойником на кладбище.
Журналистика и PR, публицистика и реклама – не просто разные, но диаметрально противоположные профессии, между которыми идет (и должна идти) война. Предателей – к стенке. Газету Free Time – на помойку.
31 мая 2011
Плотность на квадратный литрО сравнительной цене старых кирпичей и свежего новодела, о бордоских винах, а также о возможности обналичить историю
http://www.podst.ru/posts/5853/
Я только что вернулся из Бордо, где занимался дегустацией совсем молодых вин. По-французски такое вино, еще не розлитое по бутылкам, называется primeurs.
Регион Бордо не сказать чтобы велик, он меньше какой-нибудь Ленобласти в десять раз, однако вмещает 15 тысяч винодельческих хозяйств, и среди них 1000 знаменитых. Причем, некоторые знаменитые знамениты настолько, что к ним не ведет никакого указателя, дабы не набежали толпы туристов.
И вот, стоя на краю виноградника у знаменитого замка Розан-Сегла, откуда рукой подать до знаменитого Шато-Латур или до знаменитого Шато-Мутон-Ротшильд, я вдруг с удивлением подумал, что если идеально возделанные виноградные лозы заменить на пшеницу, а вылизанный замок на разрушенную церквушку, то это будет пейзаж возле деревни Мезгино Шуйского района Ивановской области. Причем разница Мезгино и Розан-Сегла вовсе не в разнице между виноградом и пшеницей, не между сетью великолепных дорог и бездорожьем с умирающими деревнями и даже не между вином и водкой. А в том, что основную часть цены каждой бутылки бордо составляет история. История виноделия, история королевской Франции, история революции, история семейства Ротшильд, доказавшего, что виноград может быть прибыльней банковского дела, – и эту историю можно было, приехав, посмотреть и даже налить в бокал. То есть наше путешествие по Бордо было путешествием по истории, по историям, по смыслам, а не просто дегустацией вин, которым вскоре предстояло быть розлитыми по бутылкам с ценником до тысячи евро. То есть цена вина в тысячу евро была не просто ценой качества – надо признать, фантастического – но и ценой истории.
Россия же под Иваново или Уфой – пока что просто большая, но исторически рыхлая страна. Ты едешь и видишь просто лес, просто поле или просто деревню. С этой проблемой – незаполненного историей ландшафта – столкнулись когда-то финны, начав уплотнять страну сюжетом «Калевалы», попутно организовывая главный местный трюк – идеальное сожительство человека и природы. В России есть оба инструмента для уплотнения земли – и природа, и история. Я думаю, не самая глупая идея – вести летопись своего дома или фотоальбом своего поселка, или даже местных пшеничных или ржаных полей, из которых потом пекут хлеб с неповторимым вкусом. Иначе получится как в Иваново, где не пройти по следам группы «Дискотека «Авария», или как в Уфе, где не найти, в какую школу ходила Земфира и в какой рюмочной выпивал Шевчук.