выбрала. И ты тоже меня выбрал. – Вот тут Марго посмотрела на меня. – А это сродни клятве. По крайней мере, на эту ночь. В болезни и здравии. В печали и радости. В бедности и богатстве. Пока рассвет не разлучит нас.
Я завел мотор и выехал со стоянки. Если отставить в сторону всю эту ее фигню про то, что мы якобы команда, я все еще чувствовал себя так, словно делаю это из-под палки, и мне хотелось сказать последнее слово.
– Да, но когда руководство «Морского Мира» пошлет письмо в Дьюк с сообщением, что негодяй Квентин Джейкобсен проник на их территорию в полпятого утра в сопровождении какой-то безумной девицы, в университете очень разозлятся. И мои родители очень разозлятся.
– Кью, да поедешь ты в свой Дьюк. Станешь успешным адвокатом или кем-то там еще, женишься, заведешь детишек, проживешь долго и помрешь, но перед смертью, захлебываясь собственной желчью в доме престарелых, ты скажешь: «Черт, я всю жизнь прожил зря, но хотя бы мы с Марго Рот Шпигельман однажды в пять утра пробрались в «Морской Мир», хотя бы в тот день я carpe diem[3]».
– Noctem, – поправил я.
– Ладно, ты снова Словарный Король. Трон опять твой. А теперь вези меня в «Морской Мир».
Мы молча ехали по I-4, и я вдруг вспомнил того мертвого в сером костюме. «Может, она поэтому меня выбрала», – подумал я. И только в этот момент я наконец сопоставил, что она тогда сказала про него и про ниточки, а сегодня – про себя и про ниточки.
– Марго, – нарушил я наше молчание.
– Кью, – ответила она.
– Ты говорила… Когда тот мужик умер, ты сказала, что у него, наверное, все ниточки внутри оборвались, а сегодня ты и про себя сказала, что у тебя порвалась последняя нитка.
Она напряженно засмеялась:
– Ты слишком переживаешь. Нет, я не хочу, чтобы меня, всю в мухах, нашли детишки в Джефферсон-парке субботним утром. – Марго сделала паузу, чтобы подчеркнуть самое главное: – Я для такого слишком самолюбива.
Я облегченно засмеялся и свернул с шоссе в Интернейшнл-драйв, туристическую столицу мира. Там были тысячи магазинов, в которых продавалось одно и то же: дерьмо. Дерьмо в морских раковинах, брелоки из дерьма, дерьмовые стеклянные черепашки, магниты на холодильник с Флоридой, розовые пластмассовые фламинго, всякая фигня. Там было даже несколько магазинов, которые торговали самым настоящим дерьмом в буквальном смысле: какашки броненосца – всего четыре бакса девяносто пять центов за мешочек!
Но в 04:50 утра туристы спят. Дорога казалась совершенно вымершей, как и все вокруг: мы ехали мимо магазинов, мимо стоянок, и нигде никого.
– «Морской Мир» прямо за магистралью, – сказала Марго.
Она снова полезла назад и принялась рыться в рюкзаке или где-то там еще.
– Я распечатала спутниковые карты и нарисовала план нападения, но что-то, блин, никак найти не могу. Но все равно давай по этой дороге, слева будет магазинчик с сувенирами.
– Слева у меня примерно семнадцать тысяч магазинчиков с сувенирами.
– Да, но один будет прямо, как закончится съезд.
И, естественно, там он был только один, я въехал на пустую стоянку и встал прямо под фонарем, потому что в этом районе постоянно тачки угоняют. Конечно, на «крайслер» может позариться только отъявленный мазохист, но меня идея объяснять маме, как тачка могла пропасть на рассвете в будний день, все равно не прельщала.
Мы вышли, прислонились спинами к минивену, воздух был такой теплый и густой, что одежда липла к телу. Мне снова стало страшно, казалось, будто на меня смотрят люди, которых я сам не вижу. Мы столько уже всего сделали в темноте, у меня от многочасового напряжения болел живот. Марго нашла свои карты и в свете фонаря показала мне синим пальцем маршрут.
– Думаю, забор там, – сказала она, показывая на участок, который мы видели, как только переехали через дорогу. – Я о нем в сети прочитала. Его поставили несколько лет назад, после того как среди ночи в парк зашел какой-то алкаш и решил искупаться с Шаму, которая немедля его прикончила.
– Серьезно?
– Да. Так что, если уж пьяный залез, мы, трезвые, тоже справимся. Ну, мы же ниндзя.
– Ну, ты, может быть, и ниндзя, – сказал я.
– Ты тоже ниндзя, просто очень шумный и неуклюжий, – ответила Марго. – Мы оба ниндзя.
Она убрала волосы за уши, надела капюшон и затянула шнурок; свет фонаря подчеркивал черты ее бледного лица. Может, и так, может, мы оба ниндзя, но костюм подходящий только у нее.
– Ладно, – сказала она. – Изучи карту.
Самым трудным участком, судя по плану Марго, был ров с водой длиной в полмили. «Морской Мир» имеет форму треугольника. Одну его сторону защищает дорога, которая, по расчетам Марго, регулярно патрулируется ночными сторожами. Еще с одной стороны – озеро, по меньшей мере, милю в длину, а с третьей – водоотводная канава; согласно карте, по ширине она – как двухполосная дорога. А во Флориде в таких канавах рядом с озерами часто обитают крокодилы.
Марго схватила меня за плечи и развернула лицом к себе:
– Вероятно, нас поймают, и когда это произойдет, ты молчи, говорить буду я. Ты постарайся принять вид посимпатичней и просто стой со смесью уверенности и невинности на лице. И все будет отлично.
Я закрыл машину, постарался пригладить свою пышную шевелюру и прошептал: «Я ниндзя». Я вообще-то не хотел, чтобы Марго это услышала, но она тут же отреагировала:
– Так и есть, черт возьми! Ну, идем.
Мы побежали через дорогу, а потом принялись продираться сквозь плотные заросли высокого кустарника. Я начал беспокоиться, что там может расти ядовитый сумах, но ниндзя-то из-за ядовитого сумаха не переживают, так что я оставил эту мысль и стал просто раздвигать руками ветки с колючками, пробираясь вперед, ко рву. Наконец заросли кончились, и мы вышли на открытый участок, справа лежала дорога, а прямо перед нами был ров. С дороги нас могли бы увидеть, но в такое время там не было ни одной машины. Мы бросились бежать через дубовую чащу, потом резко свернули к дороге. Марго сказала: «Давай, давай!» – и я полетел через шестиполосное шоссе. Даже несмотря на то что машин не было, внутри у меня все бурлило от волнения, казалось, что бежать через такую широкую трассу – неправильно в принципе.
На другой стороне вдоль шоссе росла трава по колено, и мы опустились в нее. Марго показала на ряд деревьев, которые росли между бесконечно огромной стоянкой «Морского Мира» и черной, недвижимой водой в канаве. Около минуты мы бежали под этими деревьями, а потом она потянула меня за майку сзади и тихонько сказала:
– Теперь через ров.
– Девушки вперед, – сказал я.
– Да ладно. Я уступаю, – ответила она.
Я не думал ни об аллигаторах, ни о мерзких водорослях. Я просто разбежался и прыгнул как можно дальше. Оказавшись по пояс в воде, я пошел к другому берегу, высоко задирая ноги. Пахла вода гадко, и сама была какая-то склизкая, но хотя бы там оказалось не глубже, чем по пояс, и сверху я не намок. По крайней мере, до тех пор пока в воду не прыгнула Марго, забрызгав меня всего. Я развернулся и обдал ее в отместку. Она притворилась, что ее рвет.
– Один ниндзя не должен брызгать на другого, – пожаловалась она.
– Настоящий ниндзя сам первый не брызгается, – ответил я.
– Ну ладно, ты меня сделал.
Я смотрел, как Марго выбирается изо рва. И ужасно радовался тому, что крокодилов все же нет. Даже пульс был приемлемый, он разве что слегка участился. Кофта с капюшоном на Марго была расстегнута, под ней оказалась черная майка, которая намокла и липла к телу. В общем, почти все шло весьма неплохо, и тут я краем глаза заметил, что рядом с Марго в воде кто-то скользит. Она уже сделала шаг на берег, ахиллово сухожилие напряглось, и прежде чем я успел хоть что-то сказать, змея укусила ее за левую щиколотку, прямо под нижним краем джинсов.
– Черт! – выругалась Марго, опустила взгляд и повторила: – Черт!
Змея все еще висела на ней. Я кинулся к Марго, схватил змею за хвост, оторвал ее от ноги и бросил в ров.
– Боже мой. Что это было? Мокасиновая змея?
– Не знаю. Приляг, приляг, – сказал я, взял ее ногу в руки и задрал штанину.
На щиколотке, куда вонзились клыки, выступили две капли крови, я наклонился, прижался к ране ртом и принялся что было мочи высасывать яд. Сплюнув, я снова наклонился к ноге, но Марго воскликнула:
– Погоди, я ее вижу. – Я в ужасе подскочил, а она сказала: – Господи, это просто уж.
Она показывала в сторону рва, в свете прожектора было видно, что это, действительно, уж. Издалека да еще и на свету змея казалась не страшнее маленькой ящерки.
– Слава богу, – выдохнул я и сел рядом с Марго, чтобы отдышаться.
Посмотрев на место укуса, которое уже перестало кровоточить, она спросила:
– Ну и как тебе целоваться с моей ножкой?
– Очень неплохо, – сказал я честно.
Она наклонилась ко мне, слегка навалившись, ее плечо легло мне на грудь.
– Я сегодня именно ради такого случая побрила ноги. Я подумала, мало ли, вдруг кто-нибудь решит припасть к ним губами, чтобы отсосать змеиный яд.
Перед нами находился забор из проволочной сетки, но был он всего где-то шесть футов. Как сказала Марго: «Да что такое, сначала ужи, а теперь – такой забор? Для ниндзя это просто оскорбительно». Она резво полезла вверх, ловко перебралась на другую сторону и спустилась – словно это была лестница. Мне тоже удалось не упасть.
Потом мы побежали через небольшую аллею, прижимаясь к огромным непрозрачным контейнерам, в которых, может быть, держали животных, и через некоторое время выбрались на асфальтированную дорожку, откуда открылся вид на большой амфитеатр – я помню, там меня обдала водой Шаму, когда я был еще ребенком. Над аллеей висели небольшие динамики, из которых лилась какая-то тихая попсовая музычка. Может, чтобы животные не бесились.
– Марго, – сказал я, – мы в «Морском Мире».
Она ответила: