– Ну, как выпускной прошел? – поинтересовался я.
– Бен очень милый, – ответила она. – Мне было весело. Но потом мы страшно поругались с Беккой, она обозвала меня шлюхой, а потом встала на диван на верхнем этаже, попросила всех смолкнуть и закричала, что у меня ЗППП.
Я поморщился:
– Господи.
– Да, мне крышка теперь. Это… Боже. Это, честно, очень паршиво, потому что… это очень унизительно, и она знала, она этого и добивалась… так отстойно. Я пошла сюда, села в ванну, потом пришел Бен, и я попросила его оставить меня одну. Я против него ничего не имею, но он явно был не в состоянии слушать. Он же напился. А у меня даже нет ЗППП. Раньше было. Но я все вылечила. Неважно. Просто я не шлюха. Был один парень. Паршивец. Господи, я даже поверить не могу, что у меня хватило ума ей это рассказать. Надо было только с Марго поговорить, без Бекки.
– Сочувствую, – сказал я. – Бекка просто завидует.
– Чего ей завидовать? Она королева бала. У нее Джейс. Теперь она на месте Марго.
У меня от твердой ванны уже задница заболела, я попытался сесть как-то по-другому. Теперь мы касались друг друга коленями.
– Место Марго никто не может занять, – сказал я. – В общем, ей хочется иметь то, что есть у тебя. Ты нравишься людям. Все думают, что ты симпатичней.
Лэйси стыдливо улыбнулась:
– Ты думаешь, что я поверхностная?
– В общем, да. – Я вспомнил себя самого, как я стоял под дверью и ждал, когда разденется Бекка. – Но и я сам тоже, – добавил я. – Все такие.
Я частенько мечтал: «Вот бы у меня было тело, как у Джейса Ворзингтона. Уверенность в себе. Уверенность с девчонками».
– Ну, не настолько. Мы вот с Беном одинаково поверхностные. А тебе пофиг, что о тебе думают.
Это одновременно и было правдой, и не было.
– Увы, для меня это важнее, чем мне самому хотелось бы, – признался я.
– Без Марго так паршиво, – сказала Лэйси.
Она тоже была пьяная, но такие пьяные мне скорее приятны.
– Ага, – согласился я.
– Я хочу, чтобы ты меня туда свозил, – сказала она. – В торговый центр. Бен мне рассказал.
– Хорошо, поедем, когда захочешь, – ответил я. И рассказал, что этой ночью нашел там лак для ногтей и одеяльце Марго.
Лэйси какое-то время молчала, дыша через рот. А потом буквально прошептала:
– Она умерла, да.
– Я не знаю, Лэйси. Я то же самое думал до сегодняшней ночи, но теперь не уверен.
– Она умерла, а мы тут все…
Я вспомнил подчеркнутые строки из Уитмена: «Если об этом не знает никто во вселенной, я доволен, / Если знают все до одного, я доволен». И ответил Лэйси:
– Может быть, она так хотела. Чтобы жизнь продолжалась.
– На мою Марго это непохоже, – возразила она.
И я подумал про свою Марго, про Марго Лэйси, про Марго миссис Шпигельман – все мы смотрели на разные ее отражения в комнате кривых зеркал. Я собирался добавить что-то еще, но заметил, что рот у Лэйси открылся еще больше, она прислонилась головой к холодной серой плитке и уснула.
Только после того как в туалет дважды заходили поссать, я решил ее разбудить. Было уже почти пять утра, и мне надо было отвезти Бена домой.
– Лэйс, просыпайся, – сказал я, касаясь своим башмаком ее шлепанца.
Она покачала головой.
– Мне нравится, когда меня так называют, – сказала она. – Ты в курсе, что сейчас ты, типа, мой лучший друг?
– Я взволнован, – ответил я, хотя она была пьяная, уставшая и говорила неправду. – Слушай, мы сейчас вместе идем наверх, и если кто-нибудь что-нибудь о тебе скажет, я буду защищать твою честь.
– Хорошо, – согласилась она.
И мы пошли, народ к этому времени уже подрассосался, но у бочонка еще ошивались бейсболисты, включая Джейса. Почти все остальные уже спали – кто в спальниках, кто просто на полу; несколько ребят жались друг к другу на раздвижном диване. Энджела с Радаром лежали вместе на коротком диванчике для двоих, у Радара свисали ноги. Они спали.
Как раз когда я собирался расспросить ребят у бочонка, не видели ли они Бена, он влетел в гостиную. На голове у него был голубой чепчик, а в руках – меч из восьми пивных банок, склеенных скотчем, я так полагаю.
– Я ТЕБЯ ВИЖУ! – проорал он, указывая на меня мечом. – ВИЖУ КВЕНТИНА ДЖЕЙКОБСЕНА! ДАААА! Ко мне! На колени!
– Что? Бен, успокойся.
– НА КОЛЕНИ!
Я покорно опустился на колени, глядя на него.
Он дотронулся мечом до моих плеч:
– Силой пивного меча, скрепленного суперклеем, я нарекаю тебя моим эксклюзивным водителем!
– Благодарю, – сказал я. – Только не надо блевать в машине.
– ДА! – возопил он.
А когда я попытался подняться, он толкнул меня рукой, в которой не было пивного оружия, снова постучал мечом по плечам и сказал:
– Силой пивного меча, скрепленного суперклеем, я требую, чтобы во время вручения дипломов у тебя под мантией ничего не было.
– Что? – На этом месте я встал.
– ДА! Ты, я и Радар! Идем голыми, только мантии. На вручение! Будет нереально круто!
– Да уж, – сказал я, – сексуальная идея.
– ДА! – подтвердил Бен. – Поклянись, что ты с нами! Радара я уже заставил поклясться. РАДАР, ТЫ ЖЕ ПОКЛЯЛСЯ?
Радар чуть повернул голову и приоткрыл глаза.
– Поклялся, – буркнул он.
– Ну, тогда и я клянусь, – сказал я.
– ДА! – Тут Бен повернулся к Лэйси: – Я тебя люблю.
– Я тебя тоже, Бен.
– Нет, я тебя люблю. Не по-братски и не по-дружески. Я люблю тебя, как реально пьяный чувак любит самую классную на свете девчонку.
Она улыбнулась.
Я сделал шаг вперед, стараясь спасти его от всех этих глупостей, и положил руку ему на плечо.
– Если ты хочешь попасть домой к шести, пора выходить, – напомнил я.
– Хорошо, – согласился Бен. – Но я должен поблагодарить Бекку за такую роскошную вечеринку.
Мы с Лэйси пошли вслед за Беном вниз по лестнице, он открыл дверь в комнату Бекки и сказал:
– Ты крутую вечеринку закатила! А вот ты сама – такая отстойная. У тебя даже по жилам отстой вместо крови течет! Но за пиво спасибо!
Бекка уже была в комнате одна, она лежала на кровати, таращась в потолок. На Бена она даже не взглянула, только тихонько пробормотала:
– Надеюсь, твоя подружка наградит тебя своим букетом.
Без тени иронии он ответил:
– Рад был поболтать! – после чего закрыл дверь.
По-моему, он даже не понял, что ему нахамили.
Потом мы снова поднялись наверх и направились к выходу.
– Бен, – сказал я, – пивной меч надо тут оставить.
– Ладно, – согласился он.
Тогда я взялся за конец и потянул, но он не выпустил. Я уже было собрался наорать на эту пьянь, но вдруг заметил, что Бен просто не может его выпустить.
Лэйси рассмеялась:
– Бен, ты что, сам к мечу приклеился?
– Нет, – ответил он. – Суперприклеился. Чтобы его никто не украл!
– Железная логика, – невозмутимо ответила Лэйси.
Нам удалось оторвать все банки, кроме той самой, что была приклеена к Беновой руке. Как я ни тянул, вялая рука тянулась вместе с банкой, как будто он был марионеткой на пивной нитке.
Наконец Лэйси напомнила:
– Пора уже ехать.
И мы поехали. Бена мы посадили на заднее сиденье и пристегнули ременем безопасности. Лэйси осталась с ним, «надо следить, чтобы он не блеванул или не забил себя до смерти этой банкой».
Сам Бен был уже где-то далеко, так что она говорила о нем, не стесняясь.
– Знаешь, вот насчет того, как он старается. Ну, по-моему, как-то чересчур, но что в этом такого плохого? Он милый, разве нет?
– Наверное, – сказал я.
Голова Бена болталась из стороны в сторону так, будто и не была прикреплена к позвоночнику. Мне он особо милым не казался, но это было неважно.
Сначала я высадил саму Лэйси на противоположной стороне Джефферсон-парка. Когда она наклонилась и чмокнула Бена в губы, он оживился достаточно, чтобы снова пробормотать «да».
Потом она пошла домой и, когда проходила мимо моей дверцы, сказала «спасибо». Я просто кивнул.
После я поехал через микрорайон. Была уже не ночь, но еще и не утро. Сзади тихонько похрапывал Бен. Я остановился перед его домом, открыл дверь, отстегнул ремень, который удерживал его.
– Бенище, пойдем.
Он засопел, покачал головой, потом проснулся. Потом ему захотелось протереть глаза, но, к его удивлению, на руке оказалась пустая пивная жестянка. Он попытался сжать руку в кулак и немного погнул банку, но снять ее все равно не удалось. С минуту он на нее смотрел, а потом кивнул и констатировал: «Ко мне прилипла Тварь».
Выбравшись из машины, он на заплетающихся ногах пошел к дому; дойдя до крыльца, обернулся и улыбнулся. Я помахал ему рукой, и пивная банка задергалась в ответ.
Я поспал несколько часов, а потом все утро рассматривал найденные накануне путеводители. Я ждал до обеда, чтобы позвонить друзьям. Сначала я набрал Бена.
– Доброе утро, солнышко.
– О боже, – ответил он жалобным голосом. – Господи Иисусе, приди и утешь своего несчастного старика Бена. Боже мой. Да снизойдет на меня твоя благодать.
– Я узнал кое-что новенькое по делу Марго, – взволнованно сообщил я, – так что приезжай. А я пока Радару позвоню.
Бен меня, похоже, даже не услышал.
– Старик, когда в девять утра ко мне зашла мама, я начал зевать, захотел прикрыть рукой рот, и вдруг мы с ней увидели у меня на руке пивную банку. Что все это значит?
– Ты склеил суперклеем несколько банок, чтобы сделать из них пивной меч, а его потом приклеил к руке.
– А, да. Пивной меч. Что-то припоминаю.
– Бен, приезжай ко мне.
– Старик, мне паршиво.
– Тогда я к тебе приеду. Когда?
– Не, старик. Мне сначала надо проспать десять тысяч часов. Выпить десять тысяч литров воды и десять тысяч таблеток анальгина. Завтра в школе встретимся.
Я вдохнул поглубже, чтобы скрыть свое бешенство.
– Я, значит, среди ночи ехал за тобой через всю центральную Флориду, я один оказался трезвым на вечеринке, где текли реки бухла, я тебя, поганца, до дома довез, а ты теперь… – Мне еще было что сказать, но тут Бен повесил трубку. Прямо посреди нашего разговора. Урод.