Малшу – западнотехасский городок неподалеку от фермы, которую держал дедушка Карла.
Марфа – город в пустыне, где иногда можно наблюдать блуждающие огни.
Карлу удалось снять загадочное явление на пленку и выжить, чтобы рассказать о нем другим. Именно эта фотография открывает его книгу «Путешествие во времени».
А еще у него в чемодане был портрет девушки, стоящей на фоне выжженного солнцем пустынного пейзажа. На шее он носит ее подвеску в виде ключика. Девушка явно имеет для него какое-то значение.
Я прибавляю скорость. Мой следующий пункт назначения – блуждающие огни Марфы. Если Карла там нет, отправлюсь на ферму его дедушки.
Карл не знает, на что я готова. Да и никто не знает – кроме меня.
Название: БЛУЖДАЮЩИЕ ОГНИ
Из книги «Путешествие во времени: фотографии Карла Льюиса Фельдмана»
Марфа (неподалеку от трассы № 90), 2000 год
«Хассельблад» 50 мм, штатив
Комментарий автора:
Я всегда скептически относился к историям о призрачных огнях, блуждающих огнях Марфы, огнях Чинати или как бишь их называют местные. В своих увеселительных поездках по западному Техасу я, глядя через долину Митчелл-Флэт на горы Чинати, порой замечал пляшущие в небе шарики света, похожие на НЛО, однако фотографировать их не пытался: оставлял это занятие туристам, что собираются здесь после захода солнца. Ученые регулярно развенчивают миф о блуждающих огнях, объясняя необычное зрелище движением высокоэнергичных частиц, электромагнитных потоков и даже светом фар проезжающих по шоссе автомобилей. Люди суеверные вам скажут, что фары тут ни при чем: индейцы хранят легенды об этих «призраках» с незапамятных времен.
Тем вечером, направив объектив на звезды, я вдруг увидел над долиной шесть светящихся шаров, выстроившихся в ряд. Они слились в один огромный шар и на огромной скорости двинулись в мою сторону. Я испугался и убежал. Перед этим я успел поставить камеру на автоспуск, иначе этого снимка бы не было.
49
Стоит мне отъехать от Остина на час, как в голову вновь забирается Карл.
Будь он сейчас рядом, то высовывался бы из окна, фоткая на воображаемую или настоящую камеру пухлые мультяшные облака из «Истории игрушек», заставляя тормозить возле палаток с персиками, сбитых животных и у каждого моста через извилистую реку Педерналес, чтобы мыть там золото, разумеется.
Он ухмылялся бы, проезжая мимо городка под названием Хай и винодельни «Жирный зад».
Нет, я по нему не скучаю. Но с ним я хотя бы не клевала носом за рулем.
До блуждающих огней Марфы еще семь часов езды. Я планирую ехать почти без остановок. «Официальная» смотровая площадка раньше была обыкновенным дорожным карманом, пока одна зажиточная техасская семья не помогла превратить огни в достопримечательность, построив на этом месте небольшую парковку и общественный туалет.
В эти семь часов я заложила три короткие остановки – сходить в туалет, напоить Барфли и заправиться (дабы соблюсти правило «бак всегда наполовину полон»). На трассе мне встречаются почти одни пикапы, и больше половины из них – белые. Я стараюсь рассматривать всех водителей и пассажиров, но я – далеко не единственная жительница Техаса, прячущаяся за тонированными стеклами и солнцезащитными очками.
Чувствую себя все более уязвимой и незначительной – по мере того, как передо мной раскидывается бескрайнее техасское небо, а я стремительно уменьшаюсь в размерах по сравнению с ним. Кто-то однажды прозвал этот край «Великой пустотой». Признаться, трудно придумать более меткое название.
За последние полчаса зеленые холмы резко сменились коричневой пустошью, на которой тут и там торчат рукастые кактусы.
Единственный раздражитель, который не дает мне сейчас уснуть, – древний голубой «Жук», за рулем которого сидит блондинка в красной бейсболке. Окна ее машины широко открыты, что посреди техасского июля может означать только одно: нищету.
У нее на коленях лежит что-то пушистое – домашнее животное или меховой плед. Машина то и дело виляет, заезжая одним колесом на встречную полосу. Наконец она обгоняет меня. Я обгоняю ее. И так – четыре раза. Заправок на дороге становится меньше с каждой милей, машин тоже.
Голубой «Жук» пролетает мимо, а я съезжаю на захудалую заправку, над которой гордо реет огромный техасский флаг – при желании в него можно целиком завернуть все заведение. Среди бледной пыли торчит табличка с надписью: «Девчонки! Не умирайте девственницами – на небесах вас будут ждать террористы».
Других машин на заправке нет. Окна забраны железными решетками.
Ладно, ради холодной содовой можно и рискнуть. На пороге меня встречает морозный кондиционированный воздух, вонь тамале и задорная музыка техано.
Я прошу у подростка за стойкой «Доктор Пеппер», и тот показывает пальцем на холодильник с пивом. Он слишком мал, чтобы торговать алкоголем, но жаловаться здесь некому. Среди пива «Корона» и воды «Озарка» затесалось несколько бутылок моей газировки.
Три напитка на весь магазин: хозяин заведения явно знает свою аудиторию. Я выуживаю из холодильника пару бутылок «Доктора Пеппера» – его заграничную топовую версию с настоящим сахаром, которую так любит Карл. Заодно прихватываю упаковку вяленой говядины и последние пять тампонов из вскрытой пачки (по два доллара за штуку). Все-таки хозяин магазина и впрямь знает, на что готов его отчаявшийся покупатель.
Расплачиваясь за покупки и дорогой бензин, который я намерена закачать в бак, сквозь замызганное окно я вижу, как на парковку въезжает голубой «Жук». Мальчик отдает мне сдачу почти не глядя – это хорошо, а то я сегодня почти не маскировалась. И даже не красилась.
Когда я открываю дверь, «Жука» нигде не видно. Быстро осушив бутылку, я выбрасываю ее вместе с чеком в старую пластиковую урну с надписью «утиль». Как приятно наконец не думать о расходах, не вычитать каждый грош из бюджета! С тех пор как Карл сбежал, я ничего не считаю. Ни деньги, ни шаги.
Рывком открываю дверь пикапа.
Впереди сидит водительница «Жука» – прямо, как штык. Или, скорее, как манекен для краш-тестов. Словно кто-то приставил к ее виску дуло пистолета. Я вижу нижнюю часть лица, бейсболку и волосы цвета карамели – спутанные и липкие, как у старой Барби.
Вот она поворачивается ко мне лицом, одновременно стягивая кепку и парик.
Карл.
– Умора, да? – гогочет он. – Волосы приклеены прямо к бейсболке. Купил эту штуку на Ламаре, в «Гудвиле». Такие сувениры, помню, раньше продавались в парке аттракционов «Шесть флагов над Техасом».
– Где ты был?! – Я зла. И при этом испытываю огромное облегчение – оно просачивается сквозь каждую пору на моем теле.
– Прокатился автостопом с двумя девчатами, которые ехали в Остин.
– А потом?
– Не знаю. Опять что-то с памятью. – Он стучит себя по лбу. – Потом я раздобыл тачку и нашел тебя на Гваделупе-стрит. Думал, ты меня увидела. Проследил за тобой до кондитерской и стал ждать, когда лицо у тебя станет попроще.
Я осматриваюсь. «Жука» нигде нет.
– Ты угнал машину?! Где она?
– За магазином. Ключи в замке.
– Ты от меня сбежал, Карл. Мы так не договаривались. Про условия помнишь?
– Да, но девчата были такие милые. Немного под кайфом. – Он бросает кепку на заднее сиденье. – Валяй спрашивай. Я же вижу, тебе не терпится.
– Что… что ты с ними сделал?
– Ни-че-го!
Карл явно ловит кайф от происходящего. Я очень хочу ему верить.
Заливаю в бак бензина на пятьдесят долларов и сажусь обратно за руль. Карл вскрыл мою вяленую говядину и уже впился в нее зубами. Вторая бутылка «Доктора Пеппера» наполовину пуста.
Я шарю рукой за сиденьем в поисках рюкзака – не хочу, чтобы Карл увидел вскрытую упаковку тампонов. И вдруг нащупываю что-то мягкое.
Я знаю, какой Барфли на ощупь – мягкий, как плед. Но это явно что-то другое. Я резко оборачиваюсь. На заднем сиденье как ни в чем не бывало растянулся пес в компании нового друга.
– Кот!..
– Ага. По кличке Сосис. На удивление шустрый для трехногого зверя.
Сосис. Жирный черный кот с листовки, которую кто-то сунул мне под дворник. Чистоплотный и безобидный инвалид.
– У нас нет кошачьего туалета, – бормочу я.
– Не понял?
– Карл, мы не можем взять кота.
– Где-то я это уже слышал. – Он допивает мой «Доктор Пеппер». – Ну, за какой покойницей едем на сей раз?
50
Карл не признается, зачем поставил крестик возле Марфы. Он юлит и уклоняется от ответов. Я раскладываю карту и показываю ему все крестики.
– Кто это начиркал? – вопрошает он. – Ни черта не разберешь. Кстати, Уолт обиделся, что ты с ним не поздоровалась.
Я пытаюсь умерить злость и напоминаю себе, что необязательно еду навстречу настоящей могиле. Возможно, нам удастся попасть в то место в голове у Карла, где он хранит свои тайны. Нашего конечного пункта назначения может и вовсе не быть на карте.
Мне важна не только сестра, но и все остальные девушки. Не только Викки, Виолетта и Николь, не только близняшки Мэри, девушка под дождем или девушка в пустыне, но все до единой убитые и пропавшие без вести из моих списков.
Знаю, я стою над пропастью – у того самого живописного обрыва, на краю которого запечатлена девушка в пустыне. Если не опомнюсь вовремя, то очень скоро окажусь на дне каньона.
Но я одна знаю правду и могу дойти до конца. Никто другой не заберется так далеко.
Джек Кеворкян помогал людям совершать самоубийства – задолго до того, как это признали гуманным. Один из главных составителей первого Оксфордского словаря загремел в психиатрическую клинику для преступников – после того как убил отца шестерых детей. Гениальный математик Пифагор не ел фасоль, полагая, что вместе с газами человеческое тело покидает частица души.
Психи решают вопросы, ага.
Карл не просто так хранит в чемодане фотографию девушки с ключиком. Этот снимок до сих пор с нами. И ключ до сих пор висит на шее у Карла – помню, как он блестел на солнце, когда я беседовала с Гретхен.