невидимка.
Карл не садится со мной в машину – впрочем, он и не обязан.
Он весело машет мне на прощанье. На плече у него моя сумочка, под мышкой две половинки книги. Уверена, что пистолет теперь тоже у него – за ним он и полез под футболку.
В сумочке, которую я ношу крайне редко, лежат ключи от пикапа и рулончик наличных из чемодана. Все остальное (что не присвоил Карл) спрятано в ванной комнате нашего люкса. Пряча деньги, я думала о сокровенных тайнах: своих, Карла, Рока Хадсона.
– Ни о чем не волнуйся! – успевает проорать Карл.
И двери машины захлопываются.
Неподалеку от мечтательной Марфы, оказывается, есть Алпайн, городок с собственным пунктом неотложной помощи. Ну, то есть как неподалеку – в тридцати милях. Хорошо, что у меня всего лишь перелом, а не инфаркт миокарда. Всю дорогу до Алпайна в салоне «Скорой» орет местное радио, по которому в данный момент зачитывают тексты лучших кантри-песен за всю историю человечества.
Жаль, не текут из носа деньги – я б их все прошмыгал на тебя.
Эндрю явно плеснул мне в капельницу что-то веселенькое, потому что слова «Знай, если твой телефон не звонит, это я» надолго вгоняют меня в ступор.
С огромным трудом я пытаюсь переварить новость о том, что кто-то хочет меня убить. Возможно, это уже вторая попытка. Могут ли у Карла быть сообщники? Или мне настолько плохо дается роль невидимки?
Через два часа после «несчастного случая» молодой врач приемного отделения хмуро разглядывает рентгеновский снимок моей руки. Осложненный перелом. Потребуется операция, которая ему не по зубам. Сегодня мне просто наложат шину, которую я должна носить до тех пор, пока не спадет отек – тогда мне необходимо обратиться к хирургу-ортопеду.
– Три дня – это максимум, – строго предупреждает врач. – Ни в коем случае не тяните!
Киваю. Врачу я представилась липовым именем и вежливо улыбнулась на его комментарий о моем удивительном сходстве с секретаршей из сериала «Безумцы», который он сейчас смотрит в «айтюнсе». Минуты бегут, а я думаю только о том, где сейчас Карл, машина, мой пистолет, деньги, бумаги, липовые документы, одежда и краска для волос (воспользоваться последней теперь будет непросто – одной-то рукой).
– Готовы? – спрашивает доктор. – Сейчас будем накладывать шину. Процедура не из приятных.
– Ну… рука у меня и так адски болит, – говорю я, вместо того чтобы процитировать только что сочиненную песенку в стиле кантри: Маньяк украл мою собаку и авто – не жизнь, а долбаное шапито.
– Не волнуйтесь, я вам выпишу болеутоляющее.
Пока врач бережно накладывает повязку, я скрежещу зубами.
– Вы местная?
Какой лапочка, изо всех сил пытается меня отвлечь!
– Нет, – отвечаю, – я ехала в гости к сестре.
День восьмой
Мой блокнот с советами по выживанию. Составлен в возрасте 11 лет.
Как не бояться уколов
1. Морально подготовиться.
2. Напрячь мышцы ног.
3. Взять за руку сестру.
4. Ни в коем случае не смотреть на кровь.
53
Яуставилась в белый потолок – судя по неровным завиткам на штукатурке, маляр был любителем Ван Гога.
Итак, я потеряла кучу времени. Потеряла Карла. Снова.
Сломанная рука лежит на животе, в повязке. Она очень болит, и спина тоже – я несколько часов пролежала на кушетке в той же самой палате, где мне накладывали шину. Свет выключен, жалюзи закрыты, но сквозь пластинки пробивается немного солнца.
Вежливая медсестра, вколовшая мне дурман, сказала, что я могу полежать в смотровой до тех пор, пока она им не понадобится. Видимо, до сих пор не понадобилась.
Я пытаюсь вспомнить, что к чему. Перед тем как отключиться, я успела заполнить враньем и подписать целую стопку бланков. Еще я пообещала заплатить за медицинские услуги чуть позже, а вот это уже правда. Наверное.
Морщась и охая, пытаюсь встать. Приоткрываю дверь, вижу электронные часы над сестринским постом: 10.17 утра.
Забираю свою единственную на данный момент вещь – клочок бумаги. В коридоре всего один посетитель – спящий прямо на стуле могучий здоровяк. Он сложил руки на груди и громко храпит. Я выхожу на улицу и моргаю от яркого солнечного света. Боль в руке невыносима. Я стискиваю в ладони рецепт и лихорадочно соображаю, что у меня есть такого, что можно продать, а на вырученные деньги купить болеутоляющее.
И тут я слышу короткий гудок клаксона. Он напоминает тихое и вежливое тявканье Барфли, когда он чего-то просит.
На парковке, в пятидесяти ярдах от меня стоит белый пикап. Фары вспыхивают один раз. Потом второй. Я направляюсь в его сторону. Он медленно трогается в мою.
– Ну что, пришлось отрастить новенькую руку? – спрашивает Карл, как только я открываю дверь.
Примерно это же чувство, должно быть, испытывала Патти Херст – благодарность по отношению к человеку, который лишил ее всего. Первым делом я с удивлением замечаю на консоли свой пистолет, а на полу под сиденьем – сумочку.
Вторая новость – лежать Барфли теперь негде. Он сидит, весело высунув язык и часто дыша. Все заднее сиденье забито нашими сумками, автомобильным холодильником, скомканными спальными мешками, грязной одеждой и огромным открытым пакетом «Читос», который я не покупала. Кота нигде нет.
– Давно ты меня караулишь?
Карл пожимает плечами.
– В отель мы не вернемся?
– Шутишь?! А вдруг там засели головорезы на тачке? Они ведь явно хотели тебя задавить. Мне в отличие от тебя жить еще не надоело. Пора двигать.
– Они могли и за «Скорой» проследить. Может, они прямо сейчас за нами наблюдают.
– Разберемся.
Карл вручает мне розовую бумажку – из тех, которыми я помечала нужные страницы в его книге. Буквы и цифры, нацарапанные его рукой, скачут у меня перед глазами, словно блохи. Я пару раз моргаю, но все равно не могу ничего разобрать.
– Голова кружится? – спрашивает Карл. – Это номер той машины, которая тебя чуть не задавила. Я запомнил и записал. Пробить можешь? Есть такие знакомые?
– Почему ты так уверен, что это была не случайность?
– Слишком уж яростно заревел двигатель на повороте.
– Я сейчас ничего не соображаю, – говорю. – Мне нужны болеутоляющие.
Порывшись в сумочке, достаю бумажник. Вроде бы ничего не пропало. Я выкладываю на приборную доску немного наличных и нахожу липовое удостоверение личности с именем, которое указано в рецепте.
– Так, меня не будет минут двадцать – забегу в больничную аптеку.
Уже на улице я вспоминаю про спрятанные в номере деньги.
– А ты, случайно, ничего не находил в ванной?
– Две пачки наличных в рулоне туалетной бумаги. Они сейчас во внутреннем кармане твоего чемодана. Это все?
– Да.
Странно все-таки устроен его разум. Такие мелочи подмечает, а главного не помнит.
Я медлю, но все-таки задаю вопрос:
– Куда кота дел?
– Заплатил сотню хорошенькой официантке из «Пайсано», чтобы она подержала его у себя несколько дней. Обещал еще три сотни, когда вернусь. Сосис явно не создан для путешествий в отличие от Барфли.
– И где ты возьмешь триста долларов? – ехидно осведомляюсь (ну, не могу ничего с собой поделать!).
– А ты как думаешь?
Я все еще держу в руке бумажник с наличными. Не знаю, сколько моих денег осталось у Карла, но все же отсчитываю ему три сотни.
Ведь он за мной вернулся. Значит, и за котом вернется – по крайней мере можно тешить себя этой надеждой.
54
– Прежде чем ты проглотишь эти пилюли, я должен задать несколько вопросов, – мрачно говорит Карл.
– Валяй. – Принимаюсь зубами разрывать бумажный пакет из аптеки. – У тебя есть ровно шестьдесят секунд. На всякий случай: я не знаю, кто пытался меня задавить. Можешь не спрашивать.
Мы все еще сидим на больничной парковке: стекла опущены, двигатель выключен.
– Почему ты так спокойна?! – возмущается Карл.
– Я не спокойна. Мне тоже страшно. У тебя тридцать секунд. – Я пытаюсь открутить крышку с защитой от детей. Не вижу смысла рассказывать Карлу про двух громил из «Черного пони». И про то, что именно они скорее всего пытались размазать меня по асфальту.
– Я открою тебе пузырек при одном условии, – говорит Карл. – Ты позвонишь своему человеку.
– Какому еще человеку?
– У тебя явно есть связи, иначе как ты узнала обо мне? И откуда у тебя в багажнике был мой старый фотоаппарат? Я точно знаю, что полиция забрала его в качестве улики. Короче, продиктуй своему человеку номер этой машины, пусть пробьет. Нам нужна информация.
Выходит, Карл все-таки нашел Джорджа. Но почему не забрал? Я вспоминаю разбросанные по песку осколки объектива и тут же начинаю жалеть о содеянном. Слишком неосмотрительный поступок – камера могла понадобиться мне для переговоров. Но сейчас я мечтаю только об одном: приставить к виску Карла дуло своего пистолета.
– Я бы не хотела, чтобы… мои люди узнали, где мы находимся.
– Так позвони им и потом выбрось телефон в окошко. У тебя в рюкзаке еще два одноразовых мобильника как раз на такой случай.
Пока я лежала в больнице, Карл явно не спал. И не самородки пересчитывал. Он рылся в моих вещах!
– Давай кое-что проясним. Мы с тобой – не команда! – Я бросаю ему пузырек с таблетками.
– Звони, говорю! Я не отвинчу эту крышку и никуда не поеду, пока ты не позвонишь. А вести машину с переломанным крылышком ты не сможешь.
Карл достает из нагрудного кармана мой мобильник. Последний раз я видела его на асфальте. Однако он не сломался.
Энди снимает трубку со второго гудка.
– Куда ты пропала?! Ты одна? – Или Энди врет, или мне в самом деле удалось избавиться от трекеров.
– Вчера вечером меня хотели задавить. Я успела записать номер машины. Пробьешь?
Молчание.
– Я же велел тебе прекратить это безумие. В чем дело, Рейчел?
– Ты знаешь, кто эти люди?