Кто-то оттягивал в сторону створку ворот. Раздались жуткие дребезжание и визг, и створки рывком разошлись. Машина все еще гремела, но уже не с такой силой. В открытые ворота лился полуденный свет, и ночное небо над головой сменилось дневным, когда мистер Джиммерс протиснулся мимо Говарда и ладонью шлепнул по втулке латунного колеса, намертво его останавливая. Потусторонние шумы стихли, мглистая голова исчезла.
Но над машиной еще мерцало призрачное лицо, точно негативный отпечаток на внутренней стороне век, какой оставляет по себе фотовспышка. Говард моргнул и, присмотревшись внимательнее, понял, что физиономия каким-то образом отпечаталась на рифленой жести стены, точно снимок на чувствительной к привидениям пленке. Медленно-медленно она поблекла и исчезла.
14
После полуденного сна в кресле мистер Джиммерс был помят и всклокочен и на Говарда уставился совсем как школьный учитель, у которого на уме березовые розги.
– Что, скажи на милость, ты тут делал? – спросила Сильвия, из-за плеча мистера Джиммерса рассматривая уже остановившуюся машину. Говард заметил, что она улыбается. Она взялась бранить Говарда прежде, чем за него примется мистер Джиммерс. – Гараж просто ходуном ходил. Мы даже из дома услышали. Что у вас тут, мистер Джиммерс, граммофон? – Она с невинным видом поглядела на устройство.
– Так, ничего, – замахал на них мистер Джиммерс, чтобы они уходили из гаража. – Я это самое и хотел сказать. Граммофон. На самом деле – дряхлый телевизор, который выжимает энергию из эфира. Но инструмент деликатный. Нельзя, чтобы кто попало к нему совался… Как, скажите на милость, вы сюда попали? – спросил он вдруг и, прищурившись, вперился в Говарда.
Говард протянул ему ключ.
– Извините. Это проникновение со взломом. В основном из любопытства. Вам стоит вызвать полицию.
– Из любопытства, – безжизненно повторил мистер Джиммерс, снова навешивая замок, потом демонстративно надел веревку на шею и опустил ключ под рубашку. Тут на его губах мелькнула улыбка, словно он хотел сказать, что против любопытства ничего не имеет. – Полиция нам не нужна. Сейчас – не нужна.
Говард почувствовал себя по-настоящему виноватым. Когда он стоял так на солнце, и будничный мир кругом был вещественным и ясным, ему вдруг показалось, что загадочное приключение произошло в какой-то другой реальности. И что же, скажите на милость, он там видел? Привидение?
– Мне правда очень жаль, – сказал он, а Сильвия внезапно улыбнулась ему и одними губами произнесла: «Вот видишь?» Он ее проигнорировал. – Я не знал…
– В этом вы совершенно правы, – отозвался Джиммерс. – Не знали. Какие еще ключи вы у меня украли?
– Никаких. Только этот.
– Я за него ручаюсь, – весело вставила Сильвия. – Он хочет как лучше, просто он олух. Всегда таким был. У него комплекс Несносного Дэнниса[11]
Это мистера Джиммерса как будто утешило. Словно чтобы отпраздновать это событие, он поцеловал Сильвии руку и потрепал ее по волосам.
– В следующий раз спроси, – снисходительно сказал он Говарду, кладя руку ему на плечо. – Я как-нибудь позволю тебе одним глазком посмотреть в мой телескоп. Может, хочешь взять пару экземпляров моей литературы?
– Конечно, – ответил Говард с огромным облегчением, что так легко отделался.
Но мистер Джиммерс никаких памфлетов не выдал, а только сказал:
– Мне нечего прятать, решительно нечего. Можете перешерстить мои пожитки. У меня-то в рукаве ничего нет. – Он оттянул рукав крутки, открывая застиранную в матрасных полосах рубашку. Потом покивал над рукой, поворачивая ее то в одну, то в другую сторону, и наконец спросил: – Почему черепаха перешла через шоссе?
Совершенно захваченный врасплох этим сумасбродным, ни к селу ни к городу вопросом, Говард смог только тряхнуть головой.
– Потому что у кур выходной, – очень серьезно ответил самому себе мистер Джиммерс.
Удостоверившись, что висячий замок надежно заперт, он подобрал тяпку и опять вернулся к своему странноватому огородику. Там они его и оставили. Говард еще раз извинился и уехал, чувствуя себя препогано. За такими выходками его уже лет двадцать как не ловили, и он забыл, какое унижение при этом испытываешь.
Он попытался объяснить, что почувствовал при виде призрачной головы, Сильвии, которая заставила его повторить наиболее дикие моменты.
– Знаешь, что я об этом думаю? – спросила она. Говард не знал. – Тебя загипнотизировало. Ты видел сон наяву. Ты только думал, что видишь… Кто там был? Призрак Джона Раскина? Который говорил голосом, похожим на жужжание деревянных пчел? – Она кивнула, но в лице у нее была растерянность, и Говард поймал ее на том, что она искоса за ним наблюдает. Ей, по-видимому, было приятно знать, что Говард лицом к лицу столкнулся с Неведомым и каким потрясением для него это обернулось. Они уже тормозили перед бутиком, когда Сильвия вдруг вспомнила про корзинку для пикника.Они забыли ее у мистера Джиммерса.
– Вот черт, – сказала она. – Она даже не моя, а Рози, женщины, которая работает у меня в магазине. Адски дорогая, там же ее тарелки, скатерть, всякие приборы. Что я ей скажу?
– Давай я за ней съезжу, – тут же предложил Говард, хотя ему вовсе не хотелось встречаться еще раз с мистером Джиммерсом. Но ведь именно так поступают настоящие рыцари. – Тут всего десять минут пути. Я через полчаса вернусь с корзинкой. А Рози… Рози пока скажи, что я по ошибке увез корзинку в багажнике и что как только я это пойму, то сразу же привезу ее назад. А потом я и правда ее привезу. Видишь, как просто.
– Какой ты милый, – сказала Сильвия и перегнулась, чтобы поцеловать его в щеку, а потом отстранилась, прежде чем он успел среагировать. – Видел бы ты свое лицо, когда Джиммерс на тебя напал, – сказала она с притворно свирепым видом.
– Довольно удрученный, э?
– Жалостный. Прекрасно помню эту твою мину, ты то и дело ее в детстве корчил. Помнишь, как тебя застали в саду с Джанеллой Шелли? Не отрицай. Твоя мать отправила ее домой а потом прочитала тебе нотацию о том, что тебя Бог покарает. Помнишь?
– Я… Что? Откуда ты… – Говард лишился дара речи. Он сообразил, что отчаянно краснеет, когда теперь ему поставили на вид тот давний унизительный проступок.
– Я подслушивала на подъездной дорожке, у ворот гаража. Помнишь, я ведь стояла там, когда ты вышел такой пристыженный? Как бы то ни было, на сей раз у тебя был в точности такой вид. Мы с мистером Джиммерсом увидели, что гараж вибрирует, совсем как камертон, и я закричала: «Что же это такое?!», а Джиммерс завопил: «О Господи!», и, по правде говоря, я даже не знала, что мы обнаружим. Помню, думала только: «Он там с Джанеллой Шелли». Если уж на то пошло, кажется, я сказала это вслух, чем, наверное, совсем сбила мистера Джиммерса с толку. Он небось сейчас размышляет, кто такая Джанелла Шелли и где ты ее спрятал после того, как по-свойски обошелся с ней в гараже.
Говард обнаружил, что ему решительно нечего ответить, поэтому хитро улыбнулся, как человек, который старается быть славным малым и не портить другим игры.
– Только посмотри на себя, – сказала она вдруг, делая вид, что сожалеет, что так его срезала. – Я ужасно себя веду, да? Но ты такая удобная мишень. – Она опять его поцеловала опять неожиданно, а потом скользнула к дверце и вылезла из грузовичка. Просунув голову в открытое окно, она добавила: – Спаси корзинку, ладно? Пока Джиммерс не превратил ее в санаторий для мышей или еще что-нибудь.
Сделав несколько шагов, она обернулась и помахала, пока Говард, почти счастливый, выруливал задним ходом на улицу. Он помахал в ответ и медленно поехал прочь, невольно чувствуя электрическое покалывание на щеке там, куда она его поцеловала. Он поглядел в зеркальце заднего вида и заметил следы красной помады, которые стер рукавом свитера. Настроение у него настолько поднялось, что, насвистывая, он нажал на акселератор и двинулся по шоссе на юг, внезапно ощутив в себе достаточно мужества, чтобы еще раз встретиться с курьезным мистером Джиммерсом.
Но мистер Джиммерс больше не окучивал грядки. По пустому лугу вокруг дома гулял ветер, всюду залегли предвечерние тени. Говарда тянуло к жестяному гаражу, он ведь и вполовину не удовлетворил своего любопытство. Если бы только в гараже были одни садовые инструменты, он был бы счастлив и преспокойно занялся бы собственными делами. Но ключа у него больше не было, и, уж конечно, он не мог позволить, чтобы его снова застал за возней у гаража мистер Джиммерс, который на сей раз – и плевать на машину! – вызовет полицию. Или чего доброго выстрелит в него зарядом соли.
Поэтому Говард направился прямо к дому, на ходу усиленно размышляя о мистере Джиммерсе. Кто он такой? Фокусник средней руки и чудаковатый профессор паранормальных наук? А может, хитроумный гений огромного таланта, трудящийся над разгадкой глубокой и подлинной тайны? Жаль, что нельзя просто взять и спросить его. Говард поднялся на крыльцо, снял ботинки и поднял руку, чтобы постучать.
Входная дверь была на несколько дюймов приоткрыта. Несколько удивленный, Говард помедлил. На пороге прилипла грязь, и внутрь тоже уходили следы, будто грязь отвалилась с чьих-то рифленых подошв, – причем этот кто-то явно вошел не по приглашению бдительного Джиммерса. Говард вжался в стену, подальше от того места, где его можно было бы заметить в приоткрытую дверь.
Внезапно подобравшись, он огляделся по сторонам. Теперь он увидел машину – красный «камаро» стоял позади длинной деревянной пристройки, в которой находилась мастерская и прикорнула пилорама. Первым его порывом было уехать – бегом к грузовичку, завести мотор и убраться подобру-поздорову в Альбион, а там вызвать из телефонной будки полицию. Вот только шум мотора насторожит неизвестных в доме и к тому времени, когда приедет полиция, они уже скроются, а мистер Джиммерс… с ним будет… что? Мертв? Ограблен?
А может, тут вообще ничего дурного не происходит? Собравшись с духом, Говард прислушался. И ничего не услышал. Тогда он толкнул дверь, ожидая, что она скрипнет, ударится о стену или загремит, но она распахнулась беззвучно и тем ему помогла.