Чуть позже тем же утром Говард вновь оказался на парковке у музея ду́хов в компании дяди Роя, двух пропановых ламп и мощного фонарика. У дяди появилось «предчувствие», и он не мог успокоиться, пока не заедет в музей. При этом к полудню нужно было вернуться в Мендосино, чтобы Говард познакомился с Беннетом, который работал над домом с привидениями. А ведь Говард еще хотел пригласить Сильвию на обед. И как все успеть?
Ветви деревьев качались на ветру, отчего здание музея выглядело еще более заброшенным. На стоянке порывом вскружило сосновые иглы и осенние листья, а брюки Говарда прижало к ногам. Бычьи черепа глядели пустыми глазницами сквозь деревья на белые гребешки волн. Место казалось неприветливым, будто специально созданным для отпугивания людей. Идеальный выбор для призраков, но не самый подходящий для посетителей.
Камни за ступеньками у задней двери были раскиданы по земле.
– Сильвия вчера сложила их в кучку, – сказал Говард, неожиданно напрягшись.
– Они наверняка возвращались. Хорошо, что вы уехали, хотя, думаю, вам нарочно дали уйти. Не хотят прямого конфликта. Пока что. Естественно, эти ублюдки забрали ключ.
– Нет, вот же он. – Говард заметил ключ на земле рядом с бетонным основанием и подал его дяде. – Как думаете, почему они вернулись запереть дом? К чему такие хлопоты?
Пожав плечами, Рой грузно поднялся по лестнице. Здесь не дул ветер, зато светило солнце, и он вспотел.
– Возможно, не нашли то, что хотели, но подозревают, что оно все еще здесь.
Он открыл дверь и убрал ключ в карман. Затем поставил пропановые лампы на стол и зажег их.
Все то немногое, что оставалось внутри, было разобрано на кусочки. Рамки с фотографиями сорваны со стен, снимки валялись по полу. При этом ничего не было сломано или разбито. Взломщики действовали без злости, перебирали вещи тщательно и методично – и именно это беспокоило Говарда. Выходит, их противники, их «враг», как выразился дядя Рой во время тайной беседы за завтраком, спокоен, организован и довольно уверен в себе.
В небольшой ванной комнате с унитаза убрали крышку, шкафчик сняли со стены и весь распотрошили. Зеркало достали из рамы и даже хромированную штангу из-под полотенец разобрали на части. В основном помещении вскрыли вентиляционные решетки. Сквозь отверстие в полу Говард разглядел старый отопительный прибор в открытом бетонном колодце. В свете фонарика было видно, что с поверхности темного металла в некоторых местах стерта пыль. Кто-то свешивался вниз и все тут осмотрел.
– Значит, искали рисунок, – сказал Говард, помогая дяде навести порядок. – Подумали, что он спрятан за какой-нибудь фотографией или лежит внутри штанги свернутый в трубочку. Устроили доскональную проверку. Однако, насколько я понимаю, желаемого не нашли. Пока не нашли.
– Необязательно. Если нашли, им нужно время, а все это для отвода глаз. Хотят сбить нас с толку своими проказами.
– К чему тогда такая осторожность? Нет, они боялись повредить рисунок.
– Или делали вид. Тут главная хитрость – научиться отличать иллюзию от реальности. Эти негодяи – те еще ловкачи. Никогда не знаешь, какие цели они на самом деле преследуют. Никогда.
Дядя Рой внимательно посмотрел на Говарда, как бы намекая, что последняя фраза относится вообще ко всему – к северному побережью, к миру в целом.
– Жалко фотографии, – покачал головой Говард. – Они вроде целы. Можем повесить обратно.
Дядя улыбнулся, словно удачной шутке.
– Дело говоришь. Хотя это всего лишь копии. Все ценное я забрал домой еще два года назад, когда музей прогорел. Много все равно с собой не унесешь.
– Не вызвать ли полицию? – неожиданно предложил Говард. – Тут налицо следы грабежа. Натравим их на Хорька.
– Не надо, – ответил дядя. – Полицию сюда вмешивать не стоит. Государственная помощь нам не требуется.
Он погасил лампы и направился к выходу. Ключ дядя спрятал в новом тайнике, и через пять минут они выехали в сторону Мендосино. Дядя Рой показывал дорогу через город к Альбиону, где они припарковались возле дома, на крыше которого сидел Шалтай-Болтай. Того самого дома, где вчера утром Говард чуть не разбил машину.
На лужайке перед домом красовалась целая сказочная страна из миниатюрных мельниц и каруселей. Некрупный темноволосый мужчина в футболке с рукавами-бахромой набирал лопатой цемент из оцинкованной ванночки. У дома через дорогу миссис Лейми, одетая в красное кимоно и резиновые сапоги, поливала розы.
Говард не ожидал встретить ее вот так, среди людей, и тем более напротив дома с Шалтаем-Болтаем. Получается, у нее была своя жизнь, любимое кресло и даже, возможно, семья. До этого момента миссис Лейми ассоциировалась исключительно с кредитами и процентами. Что еще поразительнее, она узнала Говарда и помахала ему, словно была рада его видеть. Что ж, бизнес есть бизнес, а розы – совсем другое, наверное, к ним законы делового мира неприменимы. Говард помахал в ответ, чтобы не нарываться на неприятности, и перевел взгляд на мистера Беннета, который в процессе рукопожатия чуть не сломал Говарду пальцы.
Беннет говорил с едва заметным акцентом. Говард не сумел понять, откуда он родом.
– Я строю всякое. – Этой фразой он как будто подвел итог всей своей жизни. Смывая шлангом с лопаты влажный цемент, Беннет показал на двор, где разместилась огромная коллекция безделушек, работающих от ветра: человечки распиливают доски, утка хлопает крыльями, рыбки плывут вокруг столба, от океанского бриза вращаются голландские мельницы и карусели с коровами. – Они всегда в движении. Никогда не останавливаются. – Он закурил и глубоко затянулся.
Вдоль дома выстроились клумбы с цветами из крашеного дерева – резные тюльпаны и маргаритки, замысловатые розы, склеенные из отдельных деталей. За деревянными цветами сидели деревянные животные, их головы без конца качались на ветру. Вся лужайка постоянно двигалась: вверх-вниз, вперед-назад и вбок. Крыша была утыкана флюгерами, которые повернулись на восток, а среди них, скрестив ноги, точно судья на скамье, сидел фанерный Шалтай-Болтай в коротких штанишках и знакомых туфлях с красной подошвой. Он хитро поглядывал в сторону миссис Лейми, опрыскивающей розы. С океана прилетел мощный порыв ветра, и рука Шалтая-Болтая опустилась в приветствии, а затем пружиной ее вытолкнуло наверх.
Мистер Беннет отключил воду, провел рукой по волосам и, поднявшись на крыльцо, ушел внутрь дома. Дядя Рой последовал за ним, на ходу бросив Говарду:
– По-моему, он заполонил тут все этими крутилками, лишь бы довести старушку. Отчасти поэтому она так меня ненавидит – я ведь дружу с Беннетом. Говорит, что это позор всей улицы. Две недели назад пыталась устроить здесь пожар. Тогда мы и посадили на крышу яйцеголового. Машет ей круглые сутки, а она жутко бесится. Даже пробовала добиться судебного запрета.
– Серьезно? – с искреннем удивлением спросил Говард. – Она пыталась сжечь дом?
Дядя Рой кивнул с серьезным и решительным видом, под стать Оливеру Харди, при этом ухмылка и поднятые брови снова его выдали, как и вчера во время разговора о погребенных под землей «бьюиках».
Мистер Беннет снял с плиты стальной кофейник и разлил кофе по трем тяжелым фарфоровым чашкам с коричневыми пятнами внутри. Кофе был горьким и чуть теплым, с частичками гущи, однако Беннет пил его с невероятным удовольствием, словно в последний раз, между глотками затягиваясь сигаретой. Обстановка была скромная: простая деревянная мебель, сосновый пол в гостиной, старый ковер, скатанный в рулон. Комод из дуба лежал в разобранном состоянии посреди моря опилок; в одном из ящиков остался шлифовальный станок и три-четыре листа абразивной ленты.
– Небольшой проект, – кивнул мистер Беннет в сторону комода. – Хозяйка живет у гавани, хочет привести его в порядок. Бедная старушка. – Он покачал головой. – Миссис Девентер, – добавил Беннет, обращаясь к Рою.
– А, точно, миссис Девентер. Ее миссис Лейми тоже пытается выселить, – объяснил дядя Говарду. – С обеих сторон земля принадлежит миссис Лейми. Думают построить там банк, а миссис Девентер прямо посередине. Но она не сдастся. Она ведь голландка, как и я.
– А это все равно что немец без мозгов, – закивал Беннет. – Никакой ты не голландец, – сказал он Рою. – На прошлой неделе говорил, что ты… Как там? – Он посмотрел на Говарда в ожидании подсказки. – Какой-то островитянин из Южных морей. С Фиджи, что ли.
– Вообще-то я говорил, что мой дед жил в Южных морях. – Дядя устало качнул головой. – Но он был не местный. Занимался гостиничным бизнесом.
– Я запомнил совсем по-другому. – Мистер Беннет поджал губы и внезапно сменил тему: – Я тут изучал цифры.
Дядя Рой закивал:
– Он выиграет в лотерею.
– Назовем это принципом универсального притяжения. Цифры – они как люди, прямо как мы с вами. Понимаешь?
– Как люди? – переспросил Говард.
– Вот именно. Например, отправляется кто-то на банкет или на пикник. И никого там не знает. Ни одного знакомого лица. Только вдумайся. Ходит туда-сюда, потом, возможно, присядет на раскладной стул. Вскоре заведет беседу с совершенно чужим человеком, и вдруг выясняется, что они оба любят бейсбол. Фанатеют от «Джайантс». Или им нравится одна и та же порода собаки, или их жены вечно заняты одной и той же глупостью. Улавливаешь мою мысль?
– Конечно, – ответил Говард. Через окно было видно, что миссис Лейми сидит на крыльце, защищенном от ветра, читает книгу и пьет что-то горячее из кружки. Говард вдруг понял, что недооценил миссис Лейми. Если она действительно пыталась сжечь дом Беннета и если она настоящий монстр, каким ее представляет дядя Рой…
– Еще кофе? – предложил Беннет, глядя на их полупустые чашки.
– Если только добавишь к нему сладких леденцов. – Дядя толкнул Говарда локтем, чтобы тот оценил его смешную шутку. – А то кофе твой на вкус прям крысиный яд. Из какой дряни ты его варишь?
– Тоже мне знаток! – Мистер Беннет с презрением отмахнулся и сказал, обращаясь к Говарду: – Так вот, с цифрами все точно так же, как с людьми. Бросаешь их в ко