– Поссорился с другой женщиной, – сонно пробормотал он.
– С другой женщиной?
– Боюсь, что так. Жутко вздорная.
– С другой? А первая тогда кто? Если есть другая, должна быть и первая.
Сильвия кокетничала, но у Говарда не было сил поддерживать игру.
– Может, ты, – ответил он, поглядывая в ее сторону полуприкрытыми глазами.
Сильвия ухмыльнулась, однако отрицать не стала. Интересно, она так соглашается – или, наоборот, хочет его оттолкнуть? Вид у нее был тревожный и усталый. Вся семья держалась на ней: она работала сверхурочно, продавая странные товары всяким миссис Мойнихан, а в свободное время спасая Говарда и дядю Роя от самих себя.
– Ты молодчина, – сказал Говард. – Поможешь мне завтра пробраться в дом Джиммерса?
– Все, хватит! Угомонись уже.
– Нет, карусель крутится слишком быстро. Сойти невозможно.
Сильвия вздохнула и пожала плечами. Говард сжал ее руку.
– С ним правда все будет хорошо, не сомневайся.
Сильвия слегка улыбнулась и, вспомнив о том, что из себя представлял ее отец, подмигнула ему.
По трассе мимо них промчалась патрульная машина, которая повернула на Лэнсинг-стрит.
На следующее утро Говард проснулся от завываний бензопилы. Было одиннадцать утра, солнце ярко светило в окна. Значит, дядя Рой не провел ночь в тюремной камере. Говард проспал без снов и сейчас мог запросто перевернуться на другой бок и снова уснуть. Однако впереди много дел. Он проверил колено – оно болело и по-прежнему плохо сгибалось, но по сравнению со вчерашним вечером наметился прогресс. Говард вновь обернул его эластичным бинтом, взял трость и, хромая, подошел к окну. С пилой в руках дядя склонился над остатками досок. Бросил какие-то обрезки в кусты, положил очищенную доску поверх стопки и отпил кофе из кружки.
Взбодрившись при мысли о кофе, Говард оделся и пошел на кухню. При ходьбе колено немного расслабилось, и он почувствовал себя Железным дровосеком, который, заржавев на дожде, постепенно возвращается к жизни.
Появилась тетя Эдит с метелкой для пыли в руках. На лице у нее было выражение тоски по старым временам, когда все казалось проще.
– Доброе утро, – проговорила она. – Кофе, наверное, уже остыл.
– Еще горячий. – Говард добавил молока и сахара в кружку, которую ему подала тетя. Она смотрела на него внимательным, оценивающим взглядом, словно Говарду опять было тринадцать лет и его поймали, когда он швырял сырые яйца в дома соседей. Интересно, много ли тетушке известно об их вчерашних похождениях? – У дяди Роя все хорошо?
– У него всегда все хорошо. Этот человек не умеет в себе сомневаться. Просто летит на волне собственного энтузиазма.
– Он вчера поздно вернулся?
– Да, после двух. Говорит, сидели в «Тип-топ лаунж» до закрытия, но он не пил.
– Все было не так, – сказал Говард. – Я попал в неприятности в Мендосино, и он пришел мне на выручку.
– Могу представить, что за неприятности. – Тетя Эдит убрала волосы с глаз, но несколько локонов вновь упали обратно. На лице не было и намека на улыбку. – Он благословлен, прямо как полевые лилии. А вот за тебя я переживаю. И неделю здесь не пробыл, а уже во что-то ввязался. Я чувствую, дело серьезное. Знаю, ты не виноват. Оно поджидало тебя здесь, под открытым небом. И ты попал в самый эпицентр, точно корабль в шторм. Наверное, еще можно уплыть, еще можно отступиться.
Говарда поразила категоричность в словах тети. Он прекрасно понимал, что она вовсе не грубит и не выгоняет его из дома.
– Уговори Сильвию поехать на юг вместе с тобой. Тут ей нечего делать, а там что-нибудь да получится. Я давно об этом думаю. Откроет магазинчик в большом торговом центре и обязательно добьется успеха. А потом откроет второй, третий – и так целую сеть. Я читала про женщину, которая торговала печеньем и заработала на этом целое состояние. Здесь Сильвии тесно. Никаких перспектив. Она не уезжает только из-за нас, но мы справимся.
– Может, она сама хочет остаться с вами.
– А может, она хочет уехать с тобой.
Эти слова тоже поразили Говарда. Странно было слышать такое от тети, хотя она частенько говорила что думает. Он пожал плечами.
– Я пока не могу уехать. Нужно завершить одно дело.
– Какое?
– Точно не знаю. Что-то в связи со стариком Грэмом…
– Что именно, Говард? Расскажи мне. Или ты и сам не понимаешь, о чем речь?
Он покачал головой. Во дворе опять загудела пила, постукивали друг о друга доски.
– Возможно, оно и к лучшему, – сказала тетя Эдит. – Наверное, тебя что-то оберегает. Главное, позаботься о моей дочери. Сил у нее не так много, как ей кажется. Мы все от нее зависим.
Тетя с гордостью улыбнулась, и в этот момент, когда ее лицо стало мягче, на нем проступили черты Сильвии. Пила снаружи завизжала и резко стихла.
– Chingatha! – выругался по-испански дядя Рой, и на лице тети Эдит вновь проступили морщины от многих лет тревоги, труда и заботы.
Вместе они выглянули во двор – дядя сражался с доской, в которой застряло полотно пилы.
– Крови вроде нет. – Тетя Эдит открыла окно. – В чем дело?
– Ни в чем. – Дядя Рой принялся стучать по доске кулаком.
– Выключи пилу, не то поранишься, когда освободишь ее из доски.
– Предохранитель уже сработал, и теперь она не включается. Проклятье! – Дядя осмотрелся в поисках предмета, которым можно по ней ударить, заметил небольшой брусок и схватил его с таким видом, как будто намерен хорошенько проучить эту застрявшую доску. Стукнул по ней бруском, доска раскололась, и половинки упали на землю. Дядя продолжал бить, чтобы наверняка, и разнес ее в щепки. Постоял, широко расставив ноги, наконец выпрямился и поправил подтяжки.
Тетя Эдит наблюдала за происходящим через открытое окно, прикрыв рот рукой.
Дядя Рой изумленно глянул на нее в ответ.
– Пришлось добить пациента! – Он нащупал на корпусе предохранитель и снял его, попробовал включить пилу – работает. После этого дядя Рой нажал на кнопку выключения. – Иногда засранцам взбучка на пользу.
Тетя Эдит молча посмотрела на Говарда, и тот понял, что очень мало с ней общался. Вот бы сесть вместе за стол с чашечкой кофе, все обсудить, узнать друг друга получше… Говард хотел бы задать тетушке сотни вопросов: про ее отношения с мистером Джиммерсом, про дядю Роя, про музей ду́хов и жизнь на северном побережье. Однако дядя как раз вернулся в дом, и момент был упущен.
В дальнем углу кухонного шкафчика сидел керамический Шалтай-Болтай – точная копия того, который упал и разбился во время землетрясения.
– О, еще один, – показал на фигурку Говард.
Тетя Эдит достала его с полки.
– Нет, все тот же. Сильвия его склеила. Руки у нее золотые, она прекрасно справляется с тонкой работой. Стыков почти не видно.
Говард осмотрел фигурку:
– И правда, словно просто краска потрескалась. Мне нравятся такие вещицы – вроде старинного фарфора из антикварного магазина. К тому же теперь он выглядит мудрым, а не надменным.
Тетя Эдит улыбнулась:
– Сильвия умеет хорошо влиять на людей.
– Это у нее от мамы, – сказал дядя Рой, целуя жену в щеку. Затем он вдруг крепко обнял ее, неуклюже наклонил и поцеловал в губы. – Ха! – Оба выпрямились. – Чудесный вчера был ужин, да? Сильвия посоветовала нам отличное местечко.
– И правда, – с улыбкой ответила тетя Эдит. – Мы не так уж часто выбираемся из дома. Рой, когда мы последний раз куда-нибудь ходили вместе?
– Кажется, в восемьдесят третьем. Помнишь вечер польки? Я тогда еще мог танцевать. – Он подмигнул Эдит. – Жаль, что вчера мне пришлось уехать сразу после ужина. Бедняга Беннет…
– Не надо врать, Говард мне все рассказал, – перебила Эдит. – Ничего, будут и другие вечера.
– Действительно! – радостно воскликнул дядя Рой, точно ему в голову пришла интересная мысль. – Сегодня тоже будет вечер. – Он еще раз поцеловал Эдит. – Я ненасытный мужчина.
– Ты старый дурак, – сказала тетя Эдит, стряхивая метелкой опилки с его рубахи. – Вы продолжайте жить припеваючи, а меня еще ждет уборка, – добавила она и ушла.
Дядя с тоской посмотрел ей вслед и вздохнул.
– Нельзя недооценивать супругу. – Немного взбодрившись, он вылил остатки холодного кофе в пустую чашку и спросил: – Как колено?
– Вроде лучше.
– Будешь сэндвич?
– С удовольствием, – ответил Говард, понимая, что уже проголодался.
Дядя Рой достал горчицу, майонез, листовой салат, колбасу и плавленый сыр квадратиками.
– Ну что, мы вчера сумели отбиться.
Он выглянул из-за двери в гостиную, чтобы проверить, ушла ли тетя Эдит.
– А четыреста долларов зачем? – спросил Говард.
– Чтобы заплатить миссис Лейми за аренду.
Дядя Рой выдавил на хлеб горчицу и поймал удивленный взгляд Говарда.
– Мы с Беннетом, говорю я копу, только что вернулись из Петалумы – мол, привезли целый грузовик куриного помета для Кэла из Альбиона. Он заплатил нам и отдал долг за шесть предыдущих заказов. Я высадил Беннета и, хотя было поздно, решил зайти к миссис Лейми, чтобы заплатить просроченную сумму за аренду, чтобы она уже завтра – то есть сегодня – положила деньги в банк. Естественно, я сказал, что миссис Лейми никак не просыпалась, поэтому я постучал сильнее, а ей, видать, приснился плохой сон, вот она и подумала, что к ней ломится какой-то придурок.
Усмехнувшись, дядя Рой положил на хлеб кусок колбасы и сыра, прижал все сверху листом салата.
– Значит, она получила свои четыре сотни?
– Да, отдал деньги прямо на глазах у полиции. Она жутко взбесилась.
– И они так легко поверили в историю с навозом?
– Еще чего. Провинциальные копы вовсе не дураки. Тут же позвонили Кэлу с телефона Лейми и устроили ему допрос. Но мы-то, естественно, его предупредили. Железное алиби.
– Разбитое окно она тоже пыталась на вас повесить?
– А как же. Только вот в кустах валялась пепельница, которую явно кто-то швырнул туда еще до моего приезда. Зачем? Вот и я спросил. Очевидно, что окно разбили пепельницей с