– Значит, дядя Рой – тайный клейщик?
– По-моему, это как-то связано с Грэмом.
– Точнее, вот с этой штукой. – Говард поднял руку с медным футляром.
– Такое желание собирать вещи отец называет «комплексом Шалтая-Болтая».
– Кстати, а фигурку тети Эдит ведь ты склеила? – спросил Говард.
– Ага. Люблю, когда все цело.
– У тебя нигде случайно не припрятана машина, обклеенная рыбками-оригами?
– А как же, целый гараж в Уиллитсе. Незаметно пробираюсь туда по выходным с миссис Девентер… И что будет, если мы заведем эту штуковину?
– Может, она взлетит?
– Джиммерс построил этот замысловатый аппарат в подвале. Куда ему тут лететь или ехать?
– А он и не собирался приводить его в движение. Просто хотел обклеить. Давай заводи, – сказал Говард.
– Сам заводи.
– Помнишь, как ты звонила в китайскую прачечную? А затем повесила трубку, так и не узнав, что же значил твой странный сон? Вот шанс все исправить, не упусти его. Испытай судьбу.
На мгновение задумавшись, Сильвия пожала плечами, внимательно посмотрела на Говарда и дважды повернула заводную рукоятку, держась за нее обеими руками, поскольку механизм был тугой. Звякнули десятки миниатюрных колокольчиков, начали вращаться оловянные пропеллеры. Существа на велосипедах бешено крутили педали: передние колеса двигались, а задние, приклеенные к кузову автомобиля, были неподвижны. Под гул поездов цирковые животные били в барабаны и стучали тарелками; Шалтай-Болтай взмахивал палочкой, дирижируя бурлящей массой игрушек. Послышался гул вентилятора, и вся плита вместе с аппаратом приподнялась над полом. Снизу хлынул поток воздуха, взъерошив людям волосы.
Через полминуты игрушки наконец замерли, и вся конструкция с грохотом опустилась на пол.
– Ничего себе, – произнес Говард. – Заводная летающая тарелка. Джиммерс просто гений.
– Потрясающе. Как думаешь, долго он ее собирал?
– Даже не представляю. На ферме Ноттс-Берри я однажды попал на выставку миниатюр, там один мастер вырезал цепочку из зубочистки. На работу ушло много лет, и в процессе он ослеп.
– И при чем тут это?
– Да так, – ответил Говард. – Удивительно, сколько внимания люди уделяют совершенно бесполезным вещам. Создают что-то лишь ради того, чтобы создать.
Сильвия кивнула:
– Такую машину надо выставлять в музее. Детям понравилось бы.
– А если бы на ней еще прокатиться… Только представь, в восемь утра въезжаешь на ней в Форт-Брэгг, а на голове – шапочка из фольги. Так, что тут у нас еще? – спросил Говард, показывая на кипы труб и листы металла. Он положил трость и медный футляр на верстак и достал из коробки чертеж. Будь там схема летающей тарелки, Говард даже не сильно удивился бы. Однако на чертеже была изображена в масштабе та самая призрачная машина, а на полях – множество непонятных символов и неразборчивых примечаний. – Ух ты…
Говард показал чертеж Сильвии. Присмотревшись, она тоже поняла, что на нем нарисовано, и пожала плечами.
– Разве это что-то меняет? Какая разница, откуда взялся этот проклятый аппарат? Я и не сомневалась, что его кто-то построил. А ты думал, он и правда вызывает духов?
– Не знаю, – пожал плечами Говард. – Может, и думал. Три дня назад я рассмеялся бы при одной мысли об этом, но теперь не очень-то и смешно.
– Вот и не смейся. Если на свете и есть человек, способный создать устройство, вызывающее призраков, то это мистер Джиммерс. А твой скептический настрой объясняется тем, что построил он его в подвале дома на побережье. Если бы аппарату было лет сто, тебя еще получилось бы убедить. Хотя, по-моему, ничего не изменилось. Да и откуда тебе знать, кто именно нарисовал эти чертежи? На вид они довольно старые.
– Возможно. Давай посмотрим, что тут еще есть.
– Хватит копаться в вещах мистера Джиммерса. Скоро уже шесть. Пора искать выход. Да и не нравится мне тут рыскать. Это ведь личное, не зря он все спрятал. В этой комнате хранятся последние тридцать лет жизни Джиммерса. Не стоило мне запускать эту машину…
– Ничего страшного. Я бы и сам не удержался.
– Идем, – сказала Сильвия.
Говард свернул чертеж и положил обратно в коробку, затем взял свою трость и медный футляр. Вместе с Сильвией он прошел через следующую дверь и спустился по лестнице, которая вела в еще одну комнату. В свете фонарика они разглядели один-единственный стул, стол с лампой и электроплитой, а над ним – полки, заставленные книгами, консервами с мясом и кашами и упаковками цикория. Из бетонной стены торчал кран. За небольшим дверным проемом скрывался туалет и еще одна тяжелая дверь, вроде той, что вела в шкаф на чердаке.
– Ну вот. – Говард открыл ее, за дверью была темнота. Снаружи на двери не было ручки. Вела она не внутрь дома, а на улицу. – Нужно чем-то ее подпереть. Неизвестно, куда мы выйдем, хотя думаю, что проход небольшой. Посвети-ка сюда.
В туннеле, словно в шахте, были проложены рельсы и дальше они поднимались куда-то наверх.
– А теперь свети на полки.
Говард вернулся обратно в комнату, взял одну банку консервов и подложил ее под дверь, чтобы она не закрылась. Они двинулись вперед по темному коридору и через двести футов вышли к очередной двери, которую перекрывал огромный деревянный брус. К середине крепилась гигантская пружина – на ней и держалась дверь.
Говард вытащил брус из пазов и зацепил его каким-то хлипким зажимом. Он осторожно надавил на дверь и немного ее сдвинул, но потом, судя по звуку, она уперлась в сухие листья и ветки. Пахнуло океаном, вечнозелеными деревьями и эвкалиптом.
– Держи. – Говард подал Сильвии медный футляр и забрал у нее из рук фонарик. Вернулся к открытой дверце, поставил банку с консервами обратно на полку, снова зашел в туннель и закрыл за собой дверь. Быстрым шагом направился к Сильвии, желая поскорее отсюда выбраться.
В темноте на ветру шелестели деревья, в лунном свете колыхались тени от веток. Сильвия помогла еще немного сдвинуть дверь, зажатую ворохом листьев. Пружины заскрипели от напряжения, и Говард и Сильвия выскользнули из туннеля, пригибаясь под нависающими папоротниками. Дверь за ними захлопнулась, перекладина встала на место. Сама дверь была установлена в склоне холма и скрыта растительностью. Ее поверхность украшали изображения веток, листьев и кустарников, хотя под влиянием погодных условий почти все они облупились и выцвели до темно-серого цвета.
Где-то наверху с ревом пронеслась машина. Говард и Сильвия побрели по узкой заросшей тропе и вскоре вышли на трассу, откуда до «тойоты» оставалось пройти четверть мили. Солнце клонилось к горизонту, наступал вечер. Отчетливо виднелся дом на утесе. И внизу, и наверху горел свет, из трубы вился дымок, – мистер Джиммерс вернулся домой и даже успел разжечь камин. Наверное, когда они завели аппарат, Джиммерс ходил где-то прямо над ними. Возможно, к тому времени он уже несколько часов был дома и прекрасно понимал, что задумал Говард, однако не собирался его останавливать.
– Давай посидим тут немного, – предложила Сильвия, садясь в машину. В небе не было ни облачка, далекий край океана мерцал в последних лучах солнца. Говард обнял ее за плечи, жалея, что сиденья в «тойоте» не такие широкие. – Не сейчас, – откликнулась Сильвия. На мгновение она повернула голову и с улыбкой посмотрела на Говарда, затем снова перевела взгляд в сторону океана.
Говард взял медный футляр, лежавший на приборной панели. Он был теплым – быть может, потому, что Говард все время нес его в руках. Однако это тепло казалось другим, словно оно исходило от живого существа или от какой-то несдерживаемой силы. Говард снял зажимы и достал рисунок, в солнечном свете почти прозрачный. Бумага была сделана с добавлением листьев и цветочных лепестков; зажатый внутри стебель пшеницы, испещренный сотней складок, напоминал водяной знак.
– Дай посмотреть, – попросила Сильвия.
Говард не сразу отдал ей рисунок. В голове все кружилась мысль о том, что изображение принадлежит именно ему, в особом таинственном смысле, и что не стоит выпускать его из рук ради удовлетворения чьего-то любопытства.
– Конечно, держи, – сказал он наконец, чувствуя себя глупо. – Бумага очень хрупкая. Чудо, что она выдерживает столько складок. Обычная дорожная карта уже давно бы развалилась.
– Наверное, с этой целью ее и создавали, – проговорила Сильвия. – Получилось что-то вроде головоломки. Вот тут элементы самых разных фигур. Если сложить вдоль этих двух линий, получится воздушный шарик.
– Или яйцо?
– Нет, никакого яйца не вижу.
– А что еще видишь?
– Возможно, рыбу. Пока не соображу. Когда начнешь складывать, будет понятнее. Это как идти по карте или пробираться через лабиринт. Связи возникают последовательно, друг за другом.
– Так давай, попробуй сложить.
Сильвия глянула на него и покачала головой.
– Не хочешь? Почему?
– Ощущение такое, будто я копаюсь в чужих вещах, – ответила Сильвия. – С аппаратом в подвале было то же самое.
– Но рисунок ведь принадлежит не Джиммерсу, а мне. Так ведь?
– Разве?
– А кому тогда?
Сильвия повела плечами:
– Мне показалось… что я как будто вторгаюсь.
– Странное слово ты выбрала, – промолвил Говард. – Что ты имеешь в виду? Куда вторгаешься?
– Не знаю. И что же это такое, как думаешь?
– Твой отец считает, что это Грааль.
– Тогда сам и сворачивай свой чертов Грааль, я его даже трогать не буду. – Сильвия отдала Говарду рисунок, но продолжала внимательно его рассматривать. – Он как-то на тебя воздействует, да?
– Как там на пляже, в «студебекере», – ответил Говард.
– Зря мы. Мы ведь давным-давно поняли, что это плохая идея.
– Что сделано, то сделано. Было здорово, правда?
– Здорово, это да, – кивнула Сильвия. – Хотя, возможно, ничего хорошего не выйдет.
– Как знать. Что получится, если свернуть его вот так, продольно?
Говард сложил бумагу по центру, и ее даже не пришлось разглаживать пальцем. Она сама примялась, точно вернула себе естественное положение. Машину вдруг качнуло порывом ветра, и Сильвия вздрогнула от неожиданности.