– Из-за того, что случилось на пляже. Не хотел, чтобы мои слова звучали чересчур рационально, не хотел искать причины, которые оправдают нашу… влюбленность.
– Что-что? – переспросила Сильвия. – Ты то же самое говорил Жанель Шелли тогда, в гараже? А теперь повторяешь это мне, только в сарае?
– Ладно. Когда мы были в подвале у Джиммерса, ты возилась с его игрушками и не обращала на меня никакого внимания. Вот я и решил оставить эту информацию на потом, чтобы утереть тебе нос, если ты опять начнешь болтать про Жанель Шелли или про ледяные планетоиды. И как я сразу не догадался про тебя и Джиммерса… Вы же одного поля ягоды. Сразу видно, что ты его дочь.
– Ну держись, я очень злопамятная. – Сильвия сонно зевнула. – Еще посмотрим, кто кому утрет нос.
В этот момент грузовик попал в колею и зашатался, Говарда отбросило в сторону, и он плюхнулся на фанерный пол. Шезлонг Сильвии тоже повалился, и она упала поперек Говарда, цепляясь за него, чтобы не откатиться к закрытой двери сарая.
Затем грузовик притормозил, сворачивая с шоссе. Сильвия лежала рядом с Говардом, обняв его и тихонько дыша ему в ухо. Локон ее волос упал на лицо Говарду. Сильвия поцеловала его.
– И почему мы сразу об этом не подумали? В сарае обстановка не менее романтичная, чем в разбитом «студебекере».
Еще один поцелуй, долгий и крепкий, и Говард скользнул руками под ее куртку вдоль поясницы. Ее рубашка еще не высохла после дождя, хотя под курткой было тепло. Он держался за Сильвию, пока грузовик полз по гравийной стоянке у музея современных тайн и наконец затормозил.
Они молча разомкнули объятия. Говард напряженно прислушался. Открылась дверь грузовика, кто-то вышел и направился к музею, постучал в дверь. Хорек с кем-то заговорил. Послышался смех, затем вдруг:
– Чего? Почему это?
Спрашивали про Джиммерса. Снова тихая болтовня – не разобрать ни слова, но собеседник явно был раздражен. Отчетливо донесся недовольный голос Тачи.
Говард прекрасно понимал: им ни за что не выбраться из сарая без страшного скрипа, поэтому оставалось только ждать. Когда наступит нужный момент, придется резко открыть двери и выскочить наружу. Хорек даст знак, что пора идти, если, конечно, ему по-прежнему можно доверять…
Сигнала от Хорька все еще не было. Гвендолин Банди засмеялась и спросила:
– Ну и где он?
– В «Морских брызгах», – ответил Хорек. – Сидит привязанный к стулу.
– Привязан, говоришь? Сейчас отправлюсь туда с ним поиграть. – Она звонко хихикнула.
– Наверное, и я поеду с тобой, дорогая, – сказал Гленвуд. – Мы могли бы…
– Нет-нет, – перебила его Банди. – Тебе он достанется только после меня. Ты чересчур кровожадный! Практикуйся лучше на тех двоих. Знаешь, Хоречек, пять минут назад Гленвуд предлагал мне отправиться в лес. Рассказать, что он хотел со мной сделать?
– А где Элоиза? – спросил вдруг Гленвуд.
– Дома, – с напускной радостью ответил Хорек. – Все прошло успешно. Она собирает вещи и скоро приедет сюда.
– Вещи? Зачем?
– Ей нужен небольшой отпуск. Элоиза много трудилась, да и впереди у нее полно забот. Ты ведь в курсе, насколько грандиозны ее планы.
– Она мне до сих пор не заплатила, – сказал Тачи, повышая голос. – Пусть только попробует не явиться. Обещала приехать еще полчаса назад. У нас тут люди связаны, а она вещи собирает!
– Угомонись, – вставила Гвендолин. – Возьми себя в руки. Не поздновато ли для таких подозрений? Когда она не пришла в назначенное время, я сразу сказала, что что-то не так, но ты слишком тупой для…
Раздался звук пощечины, и Гвендолин вскрикнула.
– Ни хрена я не угомонюсь! – завопил Тачи. – Хорек, Элоиза сказала, что деньги у тебя. Это ведь ты ее гребаный деловой партнер. В чем дело? Она получила свой драгоценный рисунок, а меня решила прокатить? Или как?
После непродолжительной тишины послышался возглас удивления и крик госпожи Банди, открылась дверь со стороны Джиммерса.
– Ах ты лживый ублюдок, я всю неделю к тебе присматривался и… – в ярости начал Тачи.
– Убери на хрен пистолет! – крикнул Хорек.
Гвендолин заорала, донеслись звуки потасовки.
– Жалкий извращенец! Только твоего заменителя члена нам и не хватало!
– Заткнись! – завизжал Тачи.
Еще одна пощечина, кто-то упал на землю, а затем ночной воздух сотрясло звуком выстрела.
Говард распахнул двери сарая, проклиная себя за слишком долгое ожидание. Перелез через край платформы, стараясь наступать на здоровую ногу. Лишь бы Тачи снова не выстрелил, а Банди на него не набросилась…
Мистер Джиммерс как раз обходил грузовик спереди, размахивая руками, как бы желая всех успокоить. Хорек с Тачи боролись на земле, а Гвендолин яростно пинала их обоих. На Говарда она посмотрела со смесью невероятного изумления и злобы. «Сейчас набросится», – подумал Говард и выставил вперед руки, чтобы от нее отбиться.
Однако Банди кинулась за угол здания и оттуда в сторону трассы. Говард не стал ее догонять. Хорек и Гленвуд все еще катались по гравию; лицо Тачи перекосилось от безумной ярости, и он кричал в ухо Хорьку какие-то бредовые слова.
Сильвия пробежала мимо Говарда ко входу в музей. В этот момент Тачи снова выстрелил и попал в ветки эвкалипта над головой. Сильвия вздрогнула и поспешила взобраться на крыльцо, после чего скрылась внутри здания.
Правую руку Тачи, с пистолетом, Хорек держал за запястье, пытаясь выбить оружие. Тачи тыкал пальцами в глаза Хорьку и норовил ударить его по спине, стеная и повизгивая, хватая ртом воздух. Говард обошел их кругом и аккуратно взялся за ствол пистолета, как будто это была голова ядовитой змеи. Другой рукой он отцепил от рукоятки пальцы Тачи.
Тот внезапно обмяк, словно растерял всю свою силу, и надул губы – маленький капризный мальчик, готовый заплакать. Привстал среди грязи и гравия, осмотрелся и заорал:
– Гвендолин! Гвендолин! Твою мать! Чертова сука!
– Она тебя бросила, – сказал Говард. – Сразу убежала к дороге.
– Пошел к черту! – прохрипел Тачи и, закрыв лицо руками, громко всхлипнул. – Вам меня здесь не удержать! Вы тоже виновны!
Хорек поднялся и отряхнул брюки.
– Всем привет, – сказал вдруг кто-то. В дверном проеме стоял дядя Рой. Видимо, Сильвия успела его развязать. Вид у него был помятый, волосы всклокочены, лицо с одной стороны налилось сине-черным. – А где домовладелица?
– Утонула, – ответил Говард.
– Я так и знал! – крикнул Тачи Хорьку, едва не задыхаясь от ярости. – Предатель! Вонючая свинья!
Он набрал в ладонь гравия и швырнул в Хорька, взмахнув рукой так, словно хотел пришлепнуть муху на кухонном столе. Камешки попали Хорьку в грудь, и тот, разозлившись, схватил Гленвуда за рубашку.
– Довольно! – проревел дядя Рой. – Отстань от этого мерзавца, пусть идет.
Хорек тут же оттолкнул Тачи, и тот растянулся на спине в тени эвкалиптов. Затем встал, отплевываясь, пристально посмотрел на Хорька, будто желая разорвать его на части, но не решаясь по какой-то чертовски веской причине. Все ждали, что Гленвуд еще что-нибудь скажет напоследок, но он развернулся и зашагал следом за Гвендолин Банди по направлению к шоссе. На углу здания он ненадолго замер и в припадке безумной ярости показал непристойный жест, причем с таким чувством, что в процессе едва не сломал себе запястье.
– Он заслуживает другого, – тихо проговорил Говард, глядя, как Тачи скрывается за краем музея.
– Все мы заслуживаем другого. – Дядя Рой размял руки, поводил туда-сюда плечами. – Я вот заслуживаю немного выпить. – Он сделал шаг на крыльцо, но едва не упал и поспешил ухватиться за перила. – Моя пятая точка онемела после трех часов сидения. Чего вы так долго?
Со стороны дорожки, по которой ушел Тачи, послышались шаги. Закричал мужчина. А потом, как ни странно, раздался пронзительный визг Гвендолин Банди:
– Это он! Это он застрелил толстяка! И пытался убить старую голландку!
Говард помчался через парковку, Джиммерс, Хорек и дядя Рой за ним. Возле забора с бычьими черепами Беннет и Лу Гибб окружили Гленвуда Тачи. Госпожа Банди стояла сзади, прикрыв рот руками, и взволнованно наблюдала за происходящим. Тачи набросился на них в праведном гневе.
Беннет ударил Тачи в грудь, одновременно с этим Лу Гибб нанес удар ему в живот. На мгновение Гленвуд словно завис в кувырке, потом рухнул на землю.
– Бей еще! – завопила Банди, пританцовывая на обочине у машины Гибба.
Говард подбежал к ним вместе с Хорьком, крича на ходу:
– Все целы, все целы!
Он оттащил Беннета и стал его трясти, приводя в чувство. Дядя Рой, хромая, тоже вышел из-за угла, что-то выкрикивая, но, только когда Джиммерс три раза посигналил в клаксон в автомобиле Гибба, Лу и Беннет наконец-то успокоились и пожали плечами, как бы говоря, что с удовольствием добавили бы Тачи еще парочку ударов – и совершенно бесплатно.
Тачи свернулся на земле, поджав колени и накрыв голову руками. Он всхлипывал, изо рта вырывались бессвязные ругательства.
– Рой! – Беннет ухватил друга за плечо. – Тебя не убили!
– Ни капельки.
– Тогда зачем мы избиваем этого парня? – Беннет, тяжело дыша, отступил немного в сторону, а Гвендолин подбежала к Тачи и, опустившись рядом с ним на колени, стала гладить его по голове.
– Все позади, – нежно ворковала она. – Прости меня. Я думала… я думала… Я так на тебя злилась. Я не подозревала, что они… Больше моего мальчика никто не обидит. – Она помогла Гленвуду привстать и обняла его. Он уткнулся лицом в ее грудь, и вместе они раскачивались из стороны в сторону.
– Жуть какая, – с отвращением произнес Гиббс.
Гвендолин бросила на него яростный взгляд:
– Как вы жестоки!
С ее помощью Гленвуд выпрямился. Из его носа тонкой струйкой текла кровь, рот превратился в подрагивающую щелку. Он сурово на всех посмотрел, но, как только Банди коснулась его щеки, взвыл и отмахнулся. Вместе они направились к его машине. Тачи тихонько стонал и хватался рукой за бедро Гвендолин, а та говорила с ним как с малышом и нежно поглаживала.