Бумажный грааль. Все колокола земли — страница 72 из 74

Человек задуман сомневающимся в себе, но не в истине[28].

Г. К. Честертон. Ортодоксия

Дрова были сырыми и вначале не выказывали ни малейшего желания возгораться. Только нещадно дымили. Как дым, подумал я, всегда предшествует пламени – так и сомнение предшествует принятию решения.

Дональд Грант Митчелл. Размышления холостяка

Глава 24

– Как думаете, что это?

Отец Махоуни взял одну из банок – ту, в которой покоилось отрезанное веко, – и покачал головой:

– Не знаю. Говорите, вы что-то услышали, когда сняли крышку?

– Человеческий крик. Так же отчетливо, как сейчас слышу вас.

– А мог это быть ветер?

– Мог. Но крайне сомневаюсь, – ответил Бентли.

– И что же это, на ваш взгляд?

– Точно не знаю. Не хочу сгущать краски, но меня беспокоит, не таятся ли на участке Лероя вещи похуже.

Махоуни молчал.

– Не подумайте, я не собираюсь бросить эти банки у вас на пороге, как двух младенцев-сироток. Но, насколько я могу судить, мы с вами оба стали участниками странных событий. – Бентли взмахом руки обвел сакристию: витражные окна, местами забитые досками, недавно побеленные стены со следами грязных слов… Второй слой краски тут явно не помешал бы. – Лерой разгромил вашу обитель. А кто-то еще из его шайки обрушил колокол в церкви Святого Антония и убил Симмса! Такое им с рук не сойдет! Настал час расплаты! И вот что я скажу. Хоть прежде у нас имелись разногласия – вы ведь, в конце концов, католик, – я всегда считал вас честным малым, и, надеюсь, обо мне вы того же мнения.

– Конечно, – кивнул Махоуни. – Протестант вы или нет, ваша преданность Церкви достойна восхищения. – Он улыбнулся.

Бентли ненадолго притих, погрузившись в раздумья.

– Я вам сейчас кое-что расскажу, – наконец произнес он. – После этого, возможно, вы заберете свои слова обратно.

Его собеседник с серьезным лицом предложил:

– Не хотите ли пройти в исповедальню?

– Да чтоб вас! – рявкнул Бентли. – Это не смешно! Я не намерен исповедоваться! Просто хочу рассказать, что случилось.

– Прошу прощения, – опустил глаза Махоуни. – Честное слово, простите. Я не удержался. Продолжайте.

– Хорошо, – вздохнул пастор. – Сразу скажу вам как есть. Долгое время я вел в какой-то степени двойную жизнь и в той, параллельной, жизни творил нечто постыдное.

– Всем нам есть чего стыдиться…

– Это другое. Мои проступки гораздо хуже, чем вы себе представляете. Мюррей Лерой знал меня – или думал, что знает, – как служителя Дьявола. Сатанинского падре по фамилии Флэнаган.

– Падре?

– Ну, пастора. Какая разница. В общем, я подкинул Лерою и еще одному типу – Джорджу Нельсону – идею продать свои бессмертные души. В буквальном смысле. Вы знаете Нельсона – он юрист, работает на Главной площади. Это он нашел в переулке сгоревшее тело Лероя. Вместе они втянули в это дело третьего – Роберта Аргайла, который пребывал в затруднительном положении после какого-то конфликта с властями. У Аргайла имелись… назовем их деловыми контактами. В Восточной Азии. Так или иначе, с моей помощью эти трое – Лерой, Аргайл и Нельсон – продали души Дьяволу. – Он сделал паузу, подождав реакции Махоуни.

– Как продали?

– За деньги. И очень неплохие. Вижу по лицу, что вам в такое не верится, – да я и сам, признаться, сначала поверить не мог.

– Хотите сказать, они возомнили, что продают свои души? Как Фауст? А контракт был? Они подписали какую-то бумагу?

– Нет. Точнее, не совсем. Вместо подписи каждый взял барную салфетку, укусил ее, сильно сжав челюсти, а затем натер следы от зубов углем. А еще они передали мне… нечто вроде залога. Прошу заметить, об этом я не просил. Это устроила, так сказать, третья сторона – человек по фамилии Обермейер, живущий в Санта-Ане. Нельсон отдал прядь волос. Мюррей Лерой – отрезанный кончик пальца. Жуткий был садомазохист, не иначе. Полнейший выродок. Аргайл предоставил маленький пузырек с кровью. Все эти предметы я получил в обычных стеклянных банках для консервирования. Теперь вы понимаете, почему я не в восторге от сегодняшних находок? – Он махнул в сторону банок на столе.

– Мне они тоже не слишком-то нравятся, – заметил Махоуни.

– Понимаю. И перестаньте так на меня взирать поверх очков! Вы еще и половины не знаете. Нельсон с Лероем и до этого занимались спиритизмом, баловались оккультными практиками, порой весьма омерзительными. Лероя я знал много лет и сильно недолюбливал. Даже будь у него совесть, она давно прогнила. А Джордж Нельсон никогда не блистал умом. Двадцать лет назад он добился лишь одного – наконец понял, что высот ему не достичь. Едва держался на плаву, занимаясь мелкими делами о разводах. И когда он оценил свои перспективы, то малость огорчился. Что до Аргайла – один Бог знает, куда завела бы его судьба, не провались он в яму, которую вырыли ему эти двое. Да и я помогал, чего уж там. Вот что я пытаюсь донести. Я и сам трудился как экскаватор. В общем, план был прост. Этот Обермейер намекнул, что мог бы оформить нашу сделку за определенную сумму, комиссию. В то время никто из участников в золоте не купался, но и первоначальный взнос не сильно бил по карману. Мы договорились, что позже, если всех все устроит, они заплатят мне серьезные деньги. Само собой, на эту сумму я и не надеялся. Я всего лишь задумал мелкий розыгрыш: вытрясти пару долларов у Дьявола и направить во благо Церкви.

– Уж простите, но я скептически отношусь к таким вот благодеяниям, – вклинился Махоуни.

– А как, по-вашему, следовало распорядиться деньгами? Купить «кадиллак»?

– Возможно, вообще не стоило их брать?

– Тогда ими завладел бы кто-то еще. Как-никак, у нас в стране капитализм. Одни отдают деньги, другие забирают себе. В тот день забрал я.

– Кажется, я понял. Вы продали собственную душу, чтобы взамен получить… Нет, не весь мир. Вы были выше этого. Задумали стать благотворителем. Эдаким Робин Гудом от Церкви.

– Ну… – протянул Бентли, – вроде того. Полагаю, что так. Знаю, это тщеславие. Но если я и продал душу – видит Бог, я продал ее не для собственной выгоды.

– Я вам верю. Хотя рассказываете вы об этом как-то нерадостно.

– Разумеется, я не рад.

– И что же вас гнетет?

– История на этом не закончилась. Те трое разбогатели, а я нет, так что время от времени я напоминал им о себе. И договор оставался в силе. Я не раз давал себе слово бросить, но затем либо ломался фургон с бесплатными обедами, либо прорывало трубу, и я через посредника выходил на связь с Аргайлом или Лероем, чтобы попросить об «услуге». Да, так я это называл. Аргайл поднялся выше других, поэтому к нему я обращался настойчивее. И представьте, мой план работал, потому что они мне верили. И того хуже – боялись. Как вам это нравится? Стыд и позор, согласны?

– Пожалуй, – кивнул священник.

– Но главная беда вот в чем: все трое добились чего хотели. Как видите, я обманул их, и в то же время на обман это не походило. Напротив, я обзавелся довольными клиентами. Прошло несколько лет, и что бы вы думали? Джордж Нельсон заработал себе имя, став главой юридической империи. Он уехал в Вашингтон, где лоббировал сенаторов и проворачивал с ними бог весть какие аферы. По всей стране открылись филиалы его фирмы. В честь него даже юридический колледж назвали! Спустя восемнадцать лет Нельсон вернулся сюда, чтобы отдохнуть от суеты. Купил огромный дом в Панорама-Хайтс. А что насчет Аргайла? Он стал воплощением Мидаса. Все, чего касаются его руки, возвращается к нему сторицей. Конечно, половина его состояния – результат махинаций и откровенного криминала, однако властям теперь плевать, даже несмотря на его темное прошлое. Такое чувство, что у него появились влиятельные защитники. Лерой же потерпел полный крах. Преуспел в продаже недвижимости, но промотал все свои миллионы на грязные делишки. Прямо здесь, в центре города. В конце концов он превратился в невидимку. Жизнь выбросила его на обочину.

– Думаю, вас должен утешать тот факт, что вы такого не предвидели, – сказал Махоуни. – Ведь дело должно было кончиться иначе? Так вы думали? Против чувства вины я ничего не имею, однако настаиваю, что вина должна иметь под собой основание.

– Нет, увы, меня это ничуть не утешает. И знаете почему? Потому что я понял, как все было на самом деле. Вот вам решающий довод: никакого розыгрыша не вышло. Эти люди твердо вознамерились продаться Дьяволу, а тут подвернулся я и указал им путь. Я притворился каким-то сатанинским… пастором, и, видит Бог, я им стал. Нет понятия «понарошку», если имеешь дело с душой. Я совершил страшную вещь, причем с улыбкой. И вот что я увидел с ужасающей ясностью. Все мы: Лерой, Нельсон, Аргайл и я тоже – стали союзниками Дьявола, отца всей лжи. И тогда я прекратил просить деньги. И взмолился про себя, чтобы все закончилось.

– Значит, пришло время дать Дьяволу отпор.

– О том и речь. Вот почему я пришел к вам. Я все испортил. Одному мне не справиться. Я слишком слаб. Несколько дней назад мне позвонил Аргайл – хотел переговорить с Флэнаганом. Он решил заплатить мне и расторгнуть сделку. Как заплатил много лет назад, чтобы эту сделку заключить.

– И что вы ему сказали? Правду?

Бентли помотал головой:

– Не помогло бы. Он предложил мне сто тысяч долларов.

Махоуни покачнулся на стуле, взглянул поверх очков и тихо присвистнул.

– Да-да, сто тысяч. Бери – не хочу. Я внушил себе, что этот гад и так уже мертвец. Что дьяволу плевать, сколько чеков выпишет Аргайл и кому конкретно. А значит, надо брать деньги и бежать, пока этот человек совсем не сгинул. Ведь то, что случилось, необратимо.

– Вы же не обналичили чек?

– Нет. Но я его взял, поддавшись слабости, и теперь немного боюсь, потому что… – Он передернул плечами.

– Что ж, – начал Махоуни, взяв одну из банок, – я вам помогу. Я в деле. И да пребудет с нами Бог. – Он повертел банку перед глазами. – Одну такую вы уже открыли. Теперь моя очередь. Простите мои сомнения, но я хочу знать наверняка, с чем вступаю в борьбу.

Не успел пастор возразить, как Махоуни открутил крышку. Раздался человеческий крик, а затем – трепет крыльев, словно в церковь впорхнула птичка и затерялась меж стропил. У Бентли перехватило горло от чего-то светлого, щемящего. Подобно ветру, его окутали страхи, сожаления и десятки безымянных чувств – пронзили и мгновенно растаяли. Порхающий звук тоже оборвался, и церковь погрузилась в тишину. Лишь тихо постукивал за окнами дождь.

– Простите, – прошептал Махоуни.

– Что ж, теперь вы знаете.

Хотя что именно они оба знали, для Бентли по-прежнему оставалось загадкой.

Глава 25

Незадолго до полуночи зазвонил телефон. Уолт мгновенно проснулся, переполз через кровать и схватил трубку прежде, чем до нее доберется Айви. Он не сомневался, что звонит Аргайл: мяч на его стороне. Или это грузный почтовый инспектор?

Однако голос на другом конце провода, смутно знакомый, не принадлежал ни Аргайлу, ни инспектору.

– Кто это? – спросил Уолт.

– Уолт, это Джек. Муж Дарлы.

– Джек! – Уолт сел на кровати, жестом подзывая поближе Айви, которая уже открыла глаза и с любопытством глядела на него. – Как дела, дружище?

– Куда, черт возьми, подевалась Дарла и дети? Айви, случайно, не знает? Никак ей не дозвонюсь. В садике сказали, что детей забрала она.

На заднем плане слышались голоса – разговоры, смех, нечто похожее на звон бокалов. Джек звонил из бара. Впрочем, судя по голосу, ни выпить, ни обдолбаться он еще не успел. Прикрыв ладонью трубку, Уолт тихонько повторил вопрос жене.

– Расскажи ему правду, – шепнула Айви. – Такого не утаишь. Нет смысла темнить. О детях пусть не волнуется. Мы что-нибудь придумаем.

– Дело вот в чем, – произнес Уолт в трубку. – Айви говорит, что Дарла улетела домой, в Анн-Арбор. Хочет навестить родителей или вроде того.

– И почему, черт ее дери, она не сообщила мне?

– Как не сообщила?

– Ни слова не сказала, стерва! Когда она улетела?

– Видимо, сегодня. Позвонила Айви, попросила ненадолго забрать детей. Может, она записку оставила?

– Ни фига. Что вообще за дела? Дарла не взяла с собой Нору и Эдди? Они сейчас у вас?

– Да. Они внизу, спят. Черт, я думал, ты в курсе. Айви пообещала присмотреть за детьми, пока Дарла разберется с делами, – уж не знаю, что там у нее случилось. Думаю, она соскучилась по родителям. Рождество на носу, все такое. Старики не молодеют…

Повисла пауза, и Уолт услышал, как Джек неразборчиво с кем-то болтает. Его собеседница хихикнула, Джек тоже усмехнулся. Уолт едва не повесил трубку.

– Так что насчет детей? – наконец вернулся Джек. – Как мне с ними быть, пока она торчит у стариков? У меня, вообще-то, работа. А она об этом на хрен забыла.

Уолт глубоко вздохнул. Вправлять мозги Джеку было опасно. Не хватало еще, чтобы он в пьяном угаре примчался к ним домой, заколошматил в дверь…

– Не беспокойся, – жизнерадостно сказал Уолт. – Я к тому и веду. Пусть дети погостят у нас. Мы вовсе не против. Мы давно сбирались их пригласить, и сейчас идеальный момент. Я работаю из дома. Джинкс и Генри приехали на зиму. Ты же помнишь Джинкс? Она души не чает в ребятишках.

– Ну не знаю, – пробурчал Джек. – А как же… Вот срань! Дарла меня вообще не предупредила!

– Фигово, понимаю. Не знаю, что еще сказать. Мы без проблем приютим детей на неделю или около того. Да хоть на две, если ты не против. Знаешь что? Только между нами. Мне кажется, Айви это нужно. Гормоны, все такое. Она последнее время только о детях и говорит. Наверное, материнский инстинкт проснулся. Хочет побыть наседкой. – Он ухмыльнулся, глядя на жену, та злобно прищурилась в ответ. – В любом случае они уже все обговорили с Дарлой.

– Ясно, – сказал Джек. – Все обо всем договорились, а про отца забыли.

Приемного отца, мысленно поправил Уолт. Отца, который тискался в пивнушке с новой пассией.

– В общем, Джек, о детях не беспокойся. Джинкс уже приучила их мыть за собой посуду. А завтра отвезет их в зоопарк, если погода прояснится.

– Ладно, черт с вами, – проворчал Джек. – Думаю, вреда не будет. Ты уверен, что эти двое вам не помешают?

– Разумеется. Я же говорил – Айви уже все распланировала.

– Тогда отлично. Надеюсь. Судя по всему, у вас все схвачено. Передай детям, что завтра я им звякну – скорее всего, поздно вечером. Дел много.

– Хорошо, передам, – отозвался Уолт. – Если хочешь, могу их сейчас разбудить, и вы…

– Нет-нет, – поспешно перебил Джек. – Не нужно. Сперва потолкую с Дарлой.

– Хорошо. Только не волнуйся.

– Лады. До скорого.

Джек положил трубку, и Уолт облегченно вздохнул.

– Опять надрался? – спросила Айви.

– Вроде несильно. Его взбесило, что Дарла отправилась к родителям без его ведома, а вот на отъезд детей ему, похоже, плевать. Он только обрадуется, если мы освободим ему недельку-другую.

– Не думаю, что он так просто отстанет. Вот поговорит с Дарлой – и начнется…

Глава 26

К трем часам ночи Сентер-стрит почти погрузилась во тьму. Фонари почему-то не горели, и всего у пары домов светились лампы над крыльцом. Аргайл уже выруливал в переулок, ведущий к Гранд-стрит, как вдруг заметил гирлянду. Вместо того чтобы свернуть, он выключил фары, остановил машину у обочины и перевел рычаг передач в положение «парковка», оставив двигатель работать вхолостую.

Уставший и совершенно измотанный, Аргайл какое-то время сидел в нерешительности.

Темнота вызывала у него дрожь. Воздух отдавал серой, в голове словно копошились насекомые. Он уловил в стеклянном кругляше спидометра свое отражение – поверх размытого мерцания рождественских огней. На него смотрел мертвец: молочно-белое лицо, безжизненные, распахнутые глаза. Облизав губы, он отвел взгляд. За нараставшим жужжанием он различил другие звуки: хлопок металлических дверей, отдаленные голоса.

Страх подтолкнул Аргайла к действию. Он повернулся, пошарил по полу за сиденьем и достал рукоять от метлы с крюком на конце. Удостоверившись, что улица пуста, он распахнул дверцу и вышел на тротуар. Он тихо пересек газон и притаился под карнизом. Быстро подцепив крюком гирлянду, он потянул ее вниз и практически бесшумно обрушил в кусты. Это падение наполнило его ликованием; он ухватился за провод между двумя огоньками и дернул. Раздался треск, одна из лампочек с громким хлопком лопнула, а следом погасла и вся гирлянда. Аргайл выпустил шнур, раздавил пару лампочек, а затем пулей рванул к автомобилю, забрался внутрь и дал по газам.

Тридцать секунд! На мгновение он почувствовал прилив сил. Опьяненный успехом, он свернул за угол и погнал по Палм-авеню. И вдруг – как будто щелкнул выключатель – его вновь охватил страх. Он поглядел в зеркало заднего вида, ожидая увидеть разъяренного хозяина дома, бегущего по улице и грозящего кулаком.

Девять домов за одну ночь – более чем достаточно. Девять домов с потенциальными свидетелями; девять дорожек к полному краху…

Пошел бы он на убийство, чтобы этого избежать?

– Убийство, – прошептал он одними губами.

Слово манило и слегка… будоражило. Аргайл опять ощутил восторг, предвкушение. Шум в голове стих. Он понял: нужен еще один дом! Чтобы довести счет до круглого числа, десятки. Он вспомнил светящуюся Вифлеемскую звезду, которую сбросил на землю, посетив первый из домов, и, громко расхохотавшись, уже в третий раз за ночь подъехал к Католической церкви Святого духа. Поборов желание нанести краткий визит на колокольню, он все же двинулся дальше по тихим улочкам, бесцельно сворачивая то налево, то направо, пока не очутился на Оук-стрит, где тихо затормозил возле дома Стеббинсов.

Стоило прийти в себя, как накатила паника, и Аргайл рванул прочь. Это уже слишком! Они оставили гирлянду включенной! Идиоты! Его словно приглашали на танец. На углу он повернул налево, объехал квартал и вновь медленно покатил по Оук-стрит. Один последний дом. И станет десять. Загадочная сила, что гоняла его по городу этой ночью, наконец привела его сюда.

Он разрывался между нетерпением и страхом. Попасться у Стеббинсов во дворе – на такое способен только полный кретин! Он рисковал уничтожить все – абсолютно все. А главное – вызвать презрение у Айви. Если б его обвинили в убийстве, предательстве – да в чем угодно, – он посмотрел бы ей прямо в глаза и объяснил, что на то имелись причины. Но, шныряя по городу после полуночи, он вставал в один ряд со всякими упырями вроде Мюррея Лероя, к чему Айви точно отнеслась бы с отвращением.

Пальцы на руле дрожали. Во рту пересохло. Мысли бежали по замкнутому кругу; все доводы против он исчерпал.

Аргайл свернул в переулок и припарковался на пустынной стоянке у медцентра, чтобы машину не было видно с улицы. Он вышел на свежий воздух, держа в руках черенок метлы и ежась от ветра в черном шерстяном свитере. Внезапно Аргайл осознал, что его губы двигаются, как будто он ведет беседу с кем-то или с самим собой. Эта мысль привела его в ужас.

А затем, спустя мгновение, он уже стоял в тени у террасы Стеббинсов, едва понимая, как туда добрался. Разве он не вернулся в машину? Аргайл растерянно, в страхе поглядел по сторонам. Машины не было, улица пустовала.

Так он же припарковался у медцентра! Разумеется. Зубы у него застучали, и он крепко сжал челюсти, пытаясь совладать с нервами. Кусты, деревья, мебель на террасе – все лучилось скрытым смыслом, жило своей пугающей, насмешливой жизнью. Фанерный Санта-Клаус на крыше дома напротив, как грозный часовой, взирал на него нарисованными глазами. А гирлянда, висевшая над головой, островками света и тепла отражалась в лужицах на газоне.

Мысли бешено метались. Аргайл буквально фонтанировал идеями. Где бы только достать пилу, банку краски, садовые ножницы, консервный нож? А еще что-нибудь мерзкое, чтобы размазать по стенам! Ночной город был чистым холстом, нетронутым куском мрамора. Осквернение! Он попробовал это слово на вкус. А если заглянуть в дома… Там спали супруги, дети… Так хотелось состроить им в окно жуткую рожу, громко завопить, а потом сбежать, как грабитель с места преступления. Кто заподозрит его, Роберта Аргайла? Вот бы сейчас маску! Рассказывали, будто Мюррей Лерой атаковал пожилого священника, напялив маску козла…

Аргайл представил себя в таком образе: на подбородке и ушах торчат жесткие волосы, язык вывален наружу. А еще лучше – целый костюм из козлиной шкуры, чтобы зашить себя внутри… Поддавшись мрачному пылу, он сунул руку в карман и достал коричневый восковой мелок. Наверное, прихватил его в одном из своих детских садов. Зажав мелок пальцами, он нацарапал на стене дома непристойную надпись, стараясь не стучать по деревянной обшивке. Поднявшись на крыльцо, он поглядел в окно на потрепанную мебель – штрихи и кирпичики никчемных, убогих жизней.

И тогда, подобно лезвию ножа, его пронзило осознание, что Айви тоже сейчас спала в этом доме. Перед глазами поплыло, и Аргайл нетвердыми шагами спустился с крыльца, все еще сжимая мелок. Палка с крюком лежала на газоне, освещенная луной. Когда он успел ее выронить? Видно, в голове опять помутилось. Аргайл заметил, что изо рта капает слюна, и вытер губы рукавом. А затем, подчинившись той тьме, что заполняла его, как черная вода – колодец, он поднял палку и поднес к гирлянде.

Надо сбросить ее и поскорее уносить ноги! Подпрыгнув, он зацепил крюком провод и, навалившись, сорвал часть гирлянды с карниза. Затем пробежал чуть дальше вдоль стены и дернул еще раз. Провод с лампочками провис, стуча по обшивке дома. Аргайл потянул в третий раз, изо всех сил, и, порвав наконец гирлянду, рухнул навзничь в мокрую траву. Огоньки погасли.

Шумно, по-собачьи дыша, он поднялся на четвереньки. И вдруг в фургоне на подъездной дорожке мигнул свет. Аргайл метнулся прочь от дома и притаился за пышной камелией.

Дверь трейлера со скрипом открылась, и чьи-то домашние тапочки зашаркали по бетону. Осторожно раздвинув ветки, Аргайл поглядел в прореху. На дорожку вышел старик в халате и теперь боязливо озирался. Он сделал несколько шагов к дому, потом заглянул через живую изгородь на соседний участок.

Аргайл стоял не шелохнувшись. Он замер в тени, да и темная одежда служила отличной маскировкой. Вряд ли старик его заметит. Облизнув губы, Аргайл медленно запустил руку во внутренний карман пальто, где нащупал перцовый баллончик.

Тут пожилой мужчина посмотрел в его сторону – на камелию, на гирлянду, свисавшую с кустов, – и с опаской зашлепал по газону к брошенной палке. Затаив дыхание, Аргайл медленно вытащил баллончик. Он вновь облизнул губы, предвкушая, как поведет себя старик: согнется от боли, захрипит или, может, охнет от изумления?

Тот застыл над рукоятью метлы и ткнул ее носком тапка, словно змею. Затем вновь поглядел на сорванную гирлянду, соображая, что к чему. Аргайл тем временем беззвучно просунул руку с баллончиком сквозь куст и, держась за самую крепкую ветку, подвинулся ближе. Прекрасная позиция, чтобы зарядить старикану прямо в глаза!

Но тут дед заметил надпись на стене. Распрямившись, он попятился, а после этого припустил по дорожке и скрылся за углом дома. Аргайл вышел из-за куста и проследил за стариком: тот направлялся к незапертой задней двери. Сейчас он поднимет на уши весь дом!

Аргайл подобрал палку и как можно тише поспешил прочь, оглядываясь через плечо на фургон: вдруг там раздвинут шторы? Он как будто оказался у всех на виду, темные окна домов обратились в глаза. Вновь его захлестнула уверенность, что он рискнул всем, бросил вызов самой Преисподней. Внезапно подступила дурнота. Согнувшись пополам и не в силах с собой совладать, он блеванул на собственные брюки и ботинки. Затем пробрался вдоль изгороди в переулок, где безопасно, и его вновь начало тошнить – неистово, безудержно.

Он рывком распахнул дверцу машины, рухнул на сиденье и завел двигатель. Вихляя, выехал задним ходом со стоянки, а уже потом попытался разглядеть, что творится у Стеббинсов. На втором этаже горел свет: они проснулись. Возможно, уже вызвали полицию?

Аргайл поехал дальше по переулку. Свернув на первую попавшуюся улицу, он наконец успокоился, вернул самообладание. Ему вдруг вспомнилось, как он едва не пшикнул в старика из перцового баллончика. Зачем? Просто для удовольствия, подумал он. Веселья ради. Захотелось, и все.

Он медленно выехал на перекресток в конце квартала, где жили Стеббинсы. Старик все еще пялился на гирлянду и надпись, бурно жестикулируя. Рядом маячил Уолт, уперев руки в бедра. Аргайл вновь воспрял духом, даже расплылся в улыбке. В тот же миг Стеббинс круто развернулся и поглядел в сторону перекрестка – прямо на него! Вскинул голову, указал пальцем. Аргайл не удивился бы, пустись тот в погоню – на своих двоих, без машины. И тогда…

Он сбил бы ублюдка и проехал ему по лицу!

Не в силах терпеть, он расхохотался. А Стеббинс так и стоял на месте в своей идиотской пижаме, раззявив рот. Аргайл свернул на свою улицу. Все еще смеясь, он нажал кнопку на пульте и заехал в темный гараж. Пропустив автомобиль, дверь с шуршанием закрылась.

Глава 27

Преподобный Бентли медленно проехал мимо церкви Святого Антония; вход в колокольню по-прежнему был перекрыт. Вернуть упавший колокол на место теперь помог бы только подъемный кран, а перед этим требовалось разобрать верхушку башни. Но это не раньше, чем закончат работу полицейские и следователи страховой компании, которые, само собой, не догадаются, кто – или что – всему виной. Колокольню ждал долгий простой, а это значило, что разгонять демонов в центре города предстояло единственному колоколу из церкви Святого Духа. По крайней мере, теперь отец Махоуни знал, с чем столкнулся. Тот, кто осквернил сакристию, действовал почти инфантильно, как типичный безумец. А трагедия в церкви Святого Антония – убийство несчастного Симмса, – и эти проклятые банки… Бентли не сомневался, что это дела совсем иного порядка.

– Смерть Симмса и на твоей совести тоже! – громко сказал он себе.

И на этот раз не стал с собой спорить. Толку от этого не было и раньше. Долгие годы он ходил по замкнутому кругу. Искал разумное зерно. Боролся с чувством вины, упорно отрицая свою связь с происходящим. А теперь в его церковном сейфе лежал чек. Что делать, если этой ночью Аргайл сгорит, как щепка, и навсегда сгинет со свету? Настолько ли грязны его деньги, чтобы к ним не прикасаться? Взяв чек, Бентли уже согрешил. Осложнит ли ситуацию, если он потратит деньги? Раз уж душу Аргайла все равно не спасти? Пастор подумал, что мог бы настоять на вдвое большей сумме, но тут же выбросил эту мысль из головы.

На перекрестке Бентли свернул на Кембридж-стрит и повел машину осторожнее, поглядывая на дома с восточной стороны улицы: вдруг кто-то не спал? Стрелки часов едва перевалили за четыре утра – примерно в это время один из ублюдков добрался до Махоуни.

Бентли притормозил у обочины, заглушил двигатель и застыл в ожидании, наблюдая, как клубятся в небе облака. Уличный фонарь подсвечивал капли дождя на лобовом стекле.

Перед поездкой Бентли два часа рассовывал по герметичным пакетам сэндвичи для церковного благотворительного обеда – сто тридцать четыре штуки. Вчерашний хлеб пожертвовала местная пекарня. К каждому из упакованных сэндвичей пастор добавлял яблоко и пакетик с солеными крендельками – такой паек предназначался для бездомных. Запас крендельков подходил к концу. В пятницу вечером Бентли планировал заглянуть в супермаркет «Элкс» – может, выделят для церкви еще пару ящиков. Нарезку ветчины, как и яблоки, пастор купил на «сердобольные деньги» – так он называл пожертвования. Сэндвичи обычно готовила миссис Хепплуайт, однако этим вечером она поехала к миссис Симмс…

На террасе у Аргайла горел свет. Бентли решил посидеть немного в машине и разведать обстановку. Торопливый ногами оступится[29], напомнил он себе, хотя на самом деле его терзала такая дикая усталость, что, упади он на кровать, вряд ли смог бы подняться.

Прошлой ночью после беседы с отцом Махоуни он потратил несколько часов на разбор церковной бухгалтерии. Добрые дела обходились недешево. Махоуни тоже это понимал. Бентли ввязался в ипотеку на условиях, которые пару лет назад казались выгодными, однако с тех пор ситуация на рынке изменилась, и теперь схожие здания стоили процентов на тридцать дешевле. Да и церковь его буквально разваливалась. Стены требовали покраски, трубы – починки, а проводка могла послужить иллюстрацией к буклету о пожароопасных случаях.

Дождь лил как из ведра. Бентли отключил дворники и вслушался в стук капель по крыше. Это стало последним доводом. Учитывая ливень, свет на террасе и практически бессонную вчерашнюю ночь, он выбрал не самое удачное утро для слежки за Аргайлом. Пастор слишком устал, не хватало еще и промокнуть. Он уже потянулся к ключу зажигания, как вдруг, словно знак свыше, в одном из окон вспыхнул свет.

Похоже, Аргайл опять проснулся затемно. Интересно, что за важные дела его вынудили? Бентли перебрался на пассажирское сиденье и выскользнул из машины, как можно тише закрыв за собой дверцу. Пригнувшись, он подбежал к стене дома и забрался в кусты, чтобы никто не увидел его с улицы.

Позабыв про дождь, капавший с полей шляпы, Бентли пробрался мимо газового счетчика и раздвинул тяжелые от влаги листья древовидного папоротника. Окно было открыто, жалюзи подняты на добрый дюйм. Бентли в деталях разглядел комнату: книги, мягкие кресла, старинный столик, заваленный хламом. А на полу лежало нечто среднее между упаковочным ящиком и гробом. Это вместилище пустовало. Сам Аргайл, одетый в красную пижаму, сидел в кресле спиной к окну. Сидел абсолютно неподвижно. Видно, недавно встал с кровати и вновь провалился в сон. Однако его поза – неестественно застывшая, гротескная – наводила на мысль о деревянных марионетках.

Тянулись мгновения. Бентли поднял воротник, чтобы защититься от дождя. Без толку. Не хватало еще пневмонию заработать, наблюдая за спящим Аргайлом.

И тут хозяин дома шевельнулся. Его рука судорожно дернулась вверх, точно пытаясь поймать муху, и с какой-то манерной безвольностью упала. Ладонь хлопнулась о подлокотник кресла. Движение повторилось, после чего Аргайл попробовал встать, но тут же рухнул обратно. Голова подалась вперед, подбородок уперся в грудь. На фоне красной пижамы шея выглядела неестественно белой, как опарыш, а встрепанные после сна волосы клочками торчали из бледного скальпа. Голова подергивалась, будто в такт беззвучной музыке.

Да он же пьян, подумал Бентли. Пьян с самого утра! Аргайл подвигал головой из стороны в сторону – опять рывками, словно безуспешно разминал затекшую шею. Нет, это не спиртное. Он, видимо, бился в припадке. Эпилепсия?

Аргайл еще раз попытался встать, но грузно осел в кресло, до Бентли донеслось бормотание. За ним последовал взрыв смеха, а потом – низкий, протяжный стон, похожий на сигнал маяка.

От страха сердце у Бентли понеслось галопом. Он все понял. То, чего он боялся, свершилось: как и в случае с Лероем, телом Аргайла овладели демоны.

– Господи помилуй! – прошептал пастор.

Аргайл наконец встал с кресла, раскачиваясь, как марионетка. Он медленно поднес дрожащую руку к голове и выдернул клочок собственных волос. Сжав кулак, он зашаркал по ковру, при этом утробно жужжа, как бьющаяся в стекло муха. Один нетвердый шаг, другой… В конце концов он наткнулся на лежавший на полу ящик и тут же грохнулся носом в ковер, как тряпичная кукла. Какое-то время он лежал кулем, сотрясаясь от жутковатых звуков, – и вдруг застыл. Возможно, умер или впал в кому?

От шока Бентли тоже замер в безмолвии. Капли дождя, залетая под карниз, барабанили по плечам. Он дрожал под леденящим ветром, уверенный, что у него на глазах свершилось проклятие, и Аргайл отправился прямиком в ад.

Что же делать? Бентли был пастором, служителем Божьим. Неужели Господь привел его к этому окну, только чтобы показать чужую погибель? Бентли почувствовал себя маленьким и беззащитным перед ветром, дождем и холодом. Его безжалостно, укоряюще окутывала тьма.

И вдруг он кое-что увидел. За приоткрытой дверью, прямо напротив окна, замаячила тень. Она двигалась по направлению к комнате. В доме был кто-то еще! Бентли юркнул в сторону, чтобы не попасться ему на глаза, затем осторожно выглянул. Пока он сжимал подоконник дрожащими пальцами, дверь в комнату медленно открывалась, как будто таинственный гость гадал, что его ждет. Немного постояв в тени, незнакомец шагнул в комнату. Люстра осветила его лицо, и…

Бентли сдавленно вскрикнул и шлепнулся навзничь, цепляясь за папоротник. Пошарил руками по земле, а затем поднялся на четвереньки, подставив спину и плечи под дробь дождя. Едва ли не ползком он пролез под кустами вдоль стены, смаргивая капли. Побег гибискуса сорвал с него шляпу, пастор схватил ее вслепую, зажал в руке и, выпутавшись из кустов, едва не упал снова. Заплетаясь ногами, он добрался до машины, рывком распахнул дверцу, скользнул за руль и включил зажигание. Лишь проехав немного по залитой дождем улице, он оглянулся на дом, ожидая увидеть в окне мертвецки белое лицо.

Потому что в комнату из темного коридора, держа два стакана с апельсиновым соком, вошел Аргайл. В такой же красной пижаме, как у трупа на полу.

Глава 28

На этот раз газета лежала в кустах, скрытая от чужих глаз, совсем как загадывал Уолт. Стояло раннее утро. Должно быть, разносчик завел себе будильник на три часа ночи. Неплохо для мертвой птицы в банке, подумал Уолт и криво улыбнулся. Конечно, это всего лишь совпадение…

А если нет? Он замер, глядя на пустынную улицу и церковь вдалеке. Сперва томаты, теперь – газета… Выходит, синяя птица и впрямь исполняла желания? Уолт хохотнул, настолько это было нелепо. Вот человек находит магический артефакт – к примеру, лампу Аладдина – и выпускает джинна, который тут же принимается колдовать и выполнять его желания. И что же? Человек захватывает одно королевство за другим, обретает огромную власть или богатство? Никак нет. Джинн просто доставляет ему газеты и овощи, а еще избавляет от муравьев на кухне.

«Тогда верни эту птицу Аргайлу», – сказал себе Уолт, и его улыбка увяла. Возникла непрошеная мысль: фактически он украл эту вещь, разве нет? Обычно Уолт не воровал. И не лгал. А теперь запятнал себя и тем, и другим.

Но какое тут, к черту, «обычно»? Волей судьбы он столкнулся с мошенниками и лжецами – безумцем Аргайлом, громадным почтовым инспектором с хитрой ухмылочкой и взглядом сурового работяги… По чьим правилам теперь играть?

К примеру, человек нашел в кустах сумку, набитую купюрами, но это грязные деньги, деньги наркодилеров: ворох смятых пятидесяток и сотен, которые невозможно отследить – и он об этом знает. Как в таком случае поступить? Дать объявление о находке? «Внимание всем преступникам! Кто забыл в кустах кучу денег – обращайтесь!» Разве это правильное решение? Ведь если поступаешь по совести, нет нужды всем доказывать, почему так будет правильно. К тому же Уолт имел дело не с мешком денег, а с дохлой птичкой, которую заспиртовали чокнутые шутники из стран третьего мира.

Если, конечно, птица и впрямь была обычной…

Дверь дома на колесах распахнулась, и оттуда, поправляя очки, вышел Генри в пижаме и стоптанных тапочках. Заметив Уолта, он кивнул в знак приветствия.

– Газетку? – предложил Уолт.

Он пересек мокрый газон и, сняв с газеты целлофан, протянул ее Генри. Вот и все, подумал он. Гора с плеч. Газета перешла другому человеку. Это как отдать сумку с деньгами преступников на церковные нужды. Искупление всех возможных грехов.

Генри, впрочем, попытался вернуть газету. Видимо, счел, что присваивать ее – не по-джентльменски.

– Не надо, – сказал он шепотом, чтобы не разбудить Джинкс. – Сначала ты прочитай. А я пока кроссворд поразгадываю.

– Да брось, – ответил Уолт. – Я все равно сейчас занят.

– Тогда давай так. Возьми спортивную колонку – или что ты там читаешь в первую очередь. Финансовые сводки?

– Я вообще не читаю газет, – солгал Уолт. – Набиваю ими коробки, и все. Так что если нужно – бери.

– Точно?

– Точно-точно.

– Спасибо, – сказал Генри и скрылся в фургоне, захлопнув дверь, а Уолт остался на месте – под дождем и без газеты.

Что ж, проблема разрешилась сама собой. Больше не было смысла гадать, на что способна чертова синяя птица. Очевидно, ее магия не сработала. Желание сбылось не до конца, так ведь?

Уолт зашел в гараж, включил обогреватель, а потом залез на стремянку и заглянул в тайник под крышей. Нашарив в ящике со снастями жестянку, он вытащил ее и открыл крышку. Изнутри, как обычно, пахнуло чем-то вроде джина. А вот птичка уже совсем не выглядела потрепанной. Ее лоснящиеся перышки приобрели чистейший синий оттенок, широко распахнутые глазки глядели с любопытством. Да нет, с каким таким любопытством? Не хватало еще свихнуться из-за пташки!

Уолт подумал о напастях, что вырвались из ящика Пандоры, и поскорее вернул банку в коробочку. Захлопнув крышку, он сунул жестянку обратно к икре и наживкам, затолкав все вместе обратно под крышу. А позже поищет место понадежнее.

Спустившись, Уолт сварил себе кофе и пролистал каталоги конкурирующих фирм, пришедшие вчера по почте. Похоже, он уже попал во все возможные списки рассылок. Эта мысль завораживала: его адрес медленно, как вирус, распространялся по стране вместе с тысячами и миллионами других. Их перечни покупались и продавались тут и там, словно это были горячие пирожки, а не просто буковки и циферки. В этот самый момент предприимчивые люди срывали огромный куш на торговле адресами. В капитализме информационной эры было что-то почти мистическое.

Пару месяцев назад Уолт и сам заплатил немаленькую сумму за три перечня в тысячу адресов каждый – по семь центов за адрес. Печатать и рассылать каталоги большему числу человек он пока не мог. Ведь один каталог – это сорок страниц офсетной печати, работа с фотографиями, верстка, брошюровка и рассылка оптовым тарифом, что добавляло к себестоимости более двух долларов. А горькая правда заключалась в том, что спустя всего три недели после выхода каталога продажи практически сходили на нет, и следовало выпускать новый, каким-то образом отличный от предыдущего. Уолт постоянно ломал голову, не улучшит ли ситуацию еще тысяча-другая адресов. Однако он в душе не представлял, сколько каталогов и товаров гарантируют ему успех. Это ничуть не походило на фермерство – «что посеешь, то и пожнешь» тут работало не всегда. Возможно, доктор Хефернин издаст брошюрку на эту тему?

Разбирая почту, Уолт нашел свежий каталог «Арчи Макфи» – один из своих любимых, а за ним «Американскую науку» и «Сэплас», где на первой же странице предлагались водяные пистолеты, зубоврачебные боры, защитные перчатки от радиации, а также загадочное устройство под названием «Будильник для туалетного сиденья». Всего шестьдесят пять страниц с товарами подобного рода, половина из них – электроника. Уолт чертовски завидовал такому изобилию. Его жалкая коллекция резиновых скелетов и клоунских шляп не выдерживала никакого сравнения. Впрочем, теперь, после установки жестяного сарая, он мог немного расширить ассортимент и реже ездить на оптовые склады в Беллфлауэр.

Один из каталогов Уолт увидел впервые. Назывался он «Коллекция капитана Гроуза[30]». Эта цветастая, дорогая на вид брошюра предлагала «древности, религиозные артефакты и всевозможные их копии, привезенные с Востока».

Попивая кофе, Уолт начал листать каталог. Сперва из праздного любопытства, а затем – с растущим удивлением. «Коллекция» содержала сотни священных реликвий: фрагменты Креста Господня, пузырьки со слезами дюжины разных святых, включая самого Спасителя, звенья Вериг святого Петра[31], капли крови мучеников, чей перечень занимал две страницы, вино из Каны Галилейской[32], обрезки ногтей апостолов, каминную решетку работы Тувалкаина[33], метлу Аэндорской волшебницы[34], один из Семи золотых светильников[35], зуб Валаамовой ослицы[36], заспиртованные уши и пятачок одной из Гадаринских свиней[37], осколок камня, который отвергли строители[38]…

Рассмеявшись, Уолт захлопнул каталог. Хорошая шутка. А как же иначе? Весьма изобретательный прикол маркетологов. Но кто в здравом уме…

Он еще раз взглянул на обложку, прикидывая, сколько она могла стоить, – глянцевая ламинация, полноцветная печать, бумага высокого качества… Каталог издавался фирмой «Тысячелетнее царство». Уолт проверил адрес – Санта-Ана! Значит, компания местная. На ум сразу пришел доктор Хефернин, однако тот занимал другую нишу. А вообще, товары из «Коллекции» очень напоминали посылку Аргайла. Возможно, это был отнюдь не розыгрыш.

Заподозрив неладное, Уолт снова открыл каталог. Для некоторых предметов не указали стоимость – выяснить подробности предлагалось по телефону. Товары с ценами относились к категории «реплики». Подпись гласила, что это «точные копии» предметов из коллекции капитана Гроуза, «во всех деталях воссоздающие оригинал».

Ближе к середине каталога ассортимент менялся, и на смену священным реликвиям вместе с их репликами приходил гораздо более скромный набор «богохульных артефактов», продававшихся «исключительно ради научного интереса».

Здесь-то Уолт и увидел содержимое Аргайловой посылки: «Жир мертвеца», веточки с «Древа живой плоти», фигурки святых, вырезанные из костей их собственных пальцев и помещенные в масло, пузырьки с кровью…

Хотя еще не было семи утра, Уолт набрал номер, приведенный в конце каталога. Ясное дело, в такую рань никто не отзовется, разве что автоответчик…

Трубку взял какой-то мужчина:

– Дилворт. Продажи по каталогам. Работаем круглосуточно, – отчеканил он.

Уолт едва не подскочил. Дилворт! И все-таки Аргайл!

– Доброе утро, – поздоровался он, лихорадочно соображая, как бы подольше удержать собеседника.

– Чем могу помочь?

– Я звоню по поводу каталога. С реликвиями.

– У вас «Мастеркард», «Виза» или «Американ Экспресс»? Минимальная сумма заказа – четырнадцать долларов. Если закажете на тридцать долларов и больше, получите скидочную «Карту беглеца из ада» абсолютно бесплатно. – Мужчина говорил как робот, который зачитывал одну и ту же чушь уже в сотый раз за утро. – Вы хотели бы получить карту? Я это отмечу в бланке заказа.

Уолт рассмеялся:

– Заверните десять!

– К сожалению, мы выдаем по одной карте на клиента, – сообщил голос. – Обычно больше одной не требуется, так ведь?

– Знаю, – сказал Уолт. Парень говорил с ним на полном серьезе! – Я просто пошутил. Видимо, не очень удачно.

– Так у вас «Мастеркард», «Виза» или «Американ Экспресс»?

– «Виза», – поспешно ответил Уолт.

На юмор собеседник не реагировал. Уолт хотел было положить трубку, но передумал и полистал страницы с репликами. Он вполне мог позволить себе что-нибудь недорогое. Это ведь ради дела. И всего тридцать баксов. Тридцатью меньше, тридцатью больше… Разве можно упустить бесплатную скидочную карту?

Он продиктовал номер кредитки и срок ее действия.

– Адрес доставки?

Уолт озвучил свой адрес.

– Теперь назовите товар, его номер в каталоге, количество и цену. Именно в таком порядке, – попросил мужчина.

– Хорошо. Так-так… Будьте добры, «Кусок неугасимой серы», номер S-883, одна штука, восемь долларов и девяносто пять центов, а еще «Реплика Золотого светильника», Q-452, одна штука, двадцать шесть долларов и пятьдесят центов. И можете рассказать поподробнее, что это за светильник?

– Откровение Иоанна Богослова, глава первая, стих двенадцатый.

– А-а, – улыбнулся Уолт. – Иоанн Богослов! Мне казалось, у него там подсвечники. А у вас светильники, да?

– Под номером, который вы указали, продаются светильники. Мы берем за основу стандартный перевод Библии. Вот у короля Якова[39] – подсвечники. Впрочем, если предпочитаете подсвечники, они у нас тоже имеются, только немного дороже. Идут в комплекте с ароматическими свечами.

– Нет-нет, – сказал Уолт. – Звучит заманчиво, но я, пожалуй, возьму светильник. Только вот не пойму… Ведь на самом деле было что-то одно – либо светильники, либо подсвечники?

– Тут уж как угодно клиенту.

Уолт вновь едва удержался, чтобы не повесить трубку. Это же откровенное надувательство! Обман, который даже не пытаются выдать за правду! Минуту назад вся эта история его скорее веселила, теперь же он почувствовал себя полным кретином.

– Послушайте, – сказал он, – в чем тут прикол? Я серьезно.

Выдержав паузу, мужчина ответил вопросом на вопрос:

– А вы как думаете – в чем?

– Честно говоря, – ответил Уолт, – я думаю, что меня пытаются обдурить.

– Что ж, тогда так оно и есть. Вас пытаются обдурить.

– И это все, что вы скажете?

– Скажу так. Бывают ситуации, когда вы получаете то, за что, по вашему мнению, платите. И ключевое тут – «по вашему мнению». Здесь именно такой случай. Я знаю одно: у нас множество довольных клиентов. Вы можете вступить в их ряды, а можете не вступать. Выбор за вами. Всегда за вами.

Что-то в его речи отбивало всякое желание спорить. Какой бы странной ни была контора Дилворта, этот мужчина верил в свое дело на каком-то фундаментальном уровне. В нем чувствовался хороший продажник, а не мошенник.

– Так я подтверждаю заказ? – уточнил он.

– Да, – ответил Уолт. – Давайте. Сколько вышло в сумме?

– Тридцать пять долларов и сорок пять центов, плюс налог, плюс два доллара за доставку… Всего сорок долларов и десять центов.

– Отлично, – сказал Уолт. – Не забудьте про скидочную карту.

– Считайте, она уже у вас – абсолютно бесплатно.

Уолт повесил трубку. Он только что выбросил на ветер сорок долларов. Ему чертовски повезло, что Айви надумала поработать с Аргайлом. Иначе бог знает, как они оплатили бы счета.

Он вскрыл канцелярским ножом коробку и вытащил содержимое – пакетики с предметами интерьера для кукольных домиков. Не дешевый пластмассовый хлам, а благородная деревянная мебель, только миниатюрная. Имелись даже крошечные коврики, скатанные в рулоны. Он продавал много такого добра истинным фанатам – в основном взрослым, которые любят возиться с мелкими деталями.

Услышав хлопок двери, Уолт выглянул во двор и увидел, как Джинкс шагает от фургона к дому. Мир потихоньку просыпался.

– Синяя птица! – произнес Уолт, на всякий случай посмотрев на стропила. – Принеси мне золотой светильник сегодня же, ровно за пятнадцать минут до полудня!

Он тихо усмехнулся, внушая самому себе, что это не всерьез.

Глава 29

– А что насчет довольных клиентов для «Разумного инвестора»? Не хочу привлекать тех же людей, что год назад прикрывали нас на «Стартап Америка». Весной в Сан-Хосе – еще ладно. Но если хотя бы одного заподозрят во вранье – дело плохо. Нужны новые лица. Будем действовать аккуратнее. На дворе девяностые. Да, еще пару лет назад люди верили на слово кому попало. Но теперь они не хотят рисковать.

Аргайл разглядывал свое отражение в зеркале. Он уже много недель плохо спал. Да и голова постоянно раскалывалась. Его полуночные вылазки в город закономерно привели к такому состоянию, будто по черепу настучали дубинкой. А еще эти кошмары, голоса – потусторонний лепет и бормотание, словно кто-то распахнул дверь в преисподнюю…

– Довольные клиенты будут абсолютно другими, – устало сказал мужчина на другом конце провода. – Новые лица, новые легенды. Дон Литтл нанял ребят в агентстве временной занятости и как следует их натаскал. Признаки пирамиды не разглядеть. Разве что под микроскопом. Я удивлен, что инвесторы еще не валят к вам толпами.

– Я тоже, – сухо заметил Аргайл.

И сразу вспомнил. Вообще-то, кое-кто к нему уже обратился – несколько недель назад. А он совсем забыл, отложив документы в дальний ящик. Тогда ему было не до того. Да и сейчас не до бизнеса из-за всей этой чертовщины…

Ни с того ни с сего Аргайла охватило цепенящее чувство, будто за ним наблюдают, – такое навязчивое, что он развернулся на крутящемся стуле, хотя сзади никого быть не могло: всего в трех-четырех футах находилась глухая, без окон, стена. В ушах засвистело, и вдруг раздался скрип, наводивший на мысль о висельнике, который медленно раскачивался в петле. По шее у Аргайла заструился пот, голова загудела. Он немного посидел в напряженном ожидании, а затем потихоньку выдвинул нижний ящик стола. Там лежали четыре банки из запасов Лероя. Он открутил с одной крышку, и наружу вырвалось легкое дуновение – последний вздох заключенной внутри жизни.

Зловещие звуки стихли, растворились. Ощущение чужого присутствия исчезло. За спиной больше ничего не было – только дипломы в рамках да всевозможные трофеи Малой бейсбольной лиги и детских футбольных команд.

– Вы меня слушаете?

– Да, – ответил в трубку Аргайл и, с трудом сосредоточившись, поглядел в свой список. – Что у нас с сиротами?

– Шумиха – будь здоров! На прошлой неделе получили одобрение от налоговой. Кадры вышли идеальные – филиппиночка лет четырех на краю огромной помойки со слезами роется в мусоре. У нее огроменные глазищи, совсем как на тех картинах[40]! Слезы хлещут ручьем!

– Где вы ее нашли?

– Девчонку? В Пасадене. Фотосессию провели на свалке в Уиттьере. Привезли несколько грузовиков с разным хламом, чтобы обставить все как надо – тряпки, бутылки, гнилые фрукты и так далее. Навалили огромную гору. Получилась типичная помойка из стран третьего мира. Девчонке дали в руки потрепанную корзинку, а внутрь положили – оцените, как все продумано! – гнилой банан и мягкую игрушку-собачку. Сперва мы взяли камень и хорошенько потрудились над этой собачонкой, вырвали ей глаз – в общем, придали жалкий вид. Картинка получилась – обрыдаешься. Кстати, мать девочки была домработницей у Бенсона. Помните Джима Бенсона?

– Бенсона? – Аргайл начал перебирать в уме людей с похожими фамилиями. Фраза «вырвали ей глаз» эхом засела в голове, подобно приставучему детскому стишку. – Это тот Бенсон, который угрожал растрепать журналистам про купоны?

– Нет, тот был Бентон. Через «т». Он сейчас в больнице в Камарильо, совсем кукухой поехал. А этот – Бенсон. Он сделал крутую пиар-кампанию для «Разбогатей уже вчера».

– А что с домработницей и ее дочкой? Порядок?

– Мы отправили их обратно в Манилу. Мать нашу рекламу в жизни не увидит.

– Я имел в виду другое. У них все хорошо? Девочка довольна?

– Довольна?

– Вы о ней позаботились? Я не хочу эксплуатировать детей. Разве что воображаемых.

– Конечно позаботились. Это само собой. Купили им с матерью два билета на родину, дали тысячу баксов в придачу. Уж всяко лучше, чем депортация.

– Отправьте матери еще тысячу. Нет, лучше пять. И еще столько же – в траст-фонд на имя девочки. И позвоните Джорджу Миффлину в Маниле. Пусть за ними приглядывает.

– Ладно, как скажете.

– Так и говорю. Где размещаем рекламу?

– Пока договорились на двадцать четыре полосы, все в глянцевых журналах. Спасите голодающих сироток, бла-бла-бла. Слезовыжималка что надо. Кладет на лопатки всю эту прилизанную журнальную лабуду.

– Хорошо. Что-то еще?

Он вновь услышал скрип, как будто дети-призраки оседлали качели на улице. А еще в комнате стало намного жарче, чем должно быть. В оконные стекла хлестал косой дождь. Аргайл расслабил галстук и расстегнул пару пуговиц на рубашке, тревожно озираясь по сторонам. Он мог поклясться, что рядом что-то есть. Прямо сейчас, в этой комнате.

В ящике оставалось три банки.

– Да, вот еще. Я быстро, – продолжал собеседник. – У Бенсона возникла блестящая идея. Афера с ликвидацией имущества. Он попросил обсудить это с вами.

– Рассказывайте. – Аргайл уставился на стол, попробовав сосредоточиться на беседе.

В трубке то и дело шуршали помехи, а голос, казалось, звучал из другой галактики или по допотопному телефону.

– Вначале человек передает нам имущество своих умерших родителей – особенно нас интересует земля. А в обмен приобретает – вы только послушайте, как звучит! – «участки девственной природы». Мы выпускаем цветную брошюру с рекламой такой вот «доверительной собственности» – бескрайних нетронутых земель на северо-западе. Тут вам и фотографии лосей с бизонами, и подробная статья об угрозе национальным паркам, о шахтах, пастбищах, продаже государственных земель частным лицам…

Аргайл потерял нить беседы. Во рту пересохло, голова чесалась, а внутри черепа росло давление: минута-другая – и грянет взрыв. Он вновь попытался отвлечься на разговор.

– Привлечем всех богатеньких либералов, – разглагольствовал собеседник, – и разных экофанатиков, если понимаете, о чем я. Гарантируем, что участки перейдут детям по праву рождения, предложим сэкономить на налогах… А дальше сработает старая добрая пирамида. Отложим достаточно средств, чтобы себя прикрыть, если и правда понадобится купить какую-то землю. Люди рано или поздно умирают, так ведь? А наследникам будем снова и снова показывать один и тот же кусок земли. Схемы надежнее не придумаешь! Может, хотите что-то добавить?

– Добавить? Пожалуй. Я задействую индейцев. Работает безотказно. Приложим фото вождя, который сто лет как умер.

– Конечно. Можем заодно и страхованием жизни заняться. С домами престарелых и в похоронном бизнесе это работает на ура, значит, и в нашем случае…

– Ладно, – поспешно перебил Аргайл. Комнату потряхивало, как от тяжелой поступи. Трубка дрожала в руке. – Идея мне нравится. Детали обсудим позже.

– Хорошо. Теперь что касается номеров на 900[41]. Гадание по хрустальному шару так и не взлетело. Впрочем, обычная экстрасенсорная фигня по-прежнему на пике. Как и легкое порно. Но это уже старая песня. Есть и новомодные вещички, и вот что я хочу сказать. Если что-то становится модным, надо поскорее занимать эту нишу, выпускать свой продукт… – Голос в трубке монотонно забубнил, оглашая какой-то список: – …хлопья для завтрака, запрограммированные печенья с предсказаниями, советы для садоводов, служба знакомств, Зантар – духовный гуру…

– Что? – Аргайл вконец запутался. Его бросало то в жар, то в холод. Мысли неслись вскачь. Что за чушь ему втолковывали? – Погодите, – прохрипел он, положил трубку на стол, забыв нажать на кнопку удержания вызова.

Он прижал ладони к ушам, стараясь вытеснить шелест и скрип, которые нахлынули вновь, словно кто-то вставил кассету в магнитофон. С каждой секундой ощущение чьих-то внимательных глаз нарастало, и Аргайл отчаянно заозирался. Его взгляд перебегал между окнами, между детской площадкой внизу под фонарем и мрачными, затененными углами кабинета… Он почувствовал, что уменьшился, стал крошечным, как насекомое в стеклянной банке. Воздух вокруг завибрировал, и Аргайла охватила паника. Дико захотелось убежать. Неужели зазвенел колокол?

По окнам стекала вода, и звуки, напоминавшие порывы ветра, переросли в явственные тяжелые вздохи. Волоски на шее у Аргайла поднялись дыбом. Ему почудилось, будто некая сущность стоит прямо у него за спиной и что-то нашептывает.

Он не рискнул обернуться, а сразу схватил очередную банку и открутил крышку. Чуть слышный вскрик тут же затерялся в шуме и тряске. Аргайл открыл еще одну банку, душа выпорхнула, однако ненасытная сущность из комнаты не исчезла.

Жар нарастал; Аргайл буквально горел изнутри, пылая каждой клеточкой тела… Он медленно встал из-за стола, намереваясь просто-напросто сбежать, вырваться под дождь и промозглый ветер. Затем осторожно шагнул к двери. Втянул голову в плечи, защищаясь от дыхания за спиной. Он слишком хорошо знал, кто это был. Или что. Потянуло гарью и серой, от ковра под ногами взвились струйки дыма. С неистовым криком Аргайл рванул к выходу. Дверная ручка затряслась под пальцами, как живая. Он навалился плечом, скуля и содрогаясь от ужаса. Дверь не поддавалась! Он попал в ловушку!

По шее скользнуло что-то мокрое, похожее на язык ящерицы, и Аргайл завопил в полный голос, сжал ручку обеими руками, повернул, а потом, упав на колени, зажмурился…

Дверь открылась вовнутрь, мягко врезавшись в его колено. Он распахнул глаза. Звуки резко пропали, зловещее присутствие рассеялось, как дым. Стук капель по стеклу зазвучал отчетливее. Господь всемогущий, подумал Аргайл. От страха он слетел с катушек, пытаясь толкнуть дверь, – а надо было потянуть на себя!

Увидев, что в коридоре полно детей с мамашами, Аргайл быстро захлопнул дверь. Он сделал глубокий, прерывистый вдох, но как только поднялся на ноги – ощутил кожей мокрую ткань. Аргайл в ужасе опустил взгляд: только не это! Он обмочился!

Телефонная трубка все еще лежала на столе, где он ее и оставил. Пальцы так тряслись, что едва смогли ее ухватить.

– Вы еще тут?

– Да, – откликнулся собеседник. – У вас там все в порядке?

– Разумеется, – хрипло ответил Аргайл. – Все нормально. Видимо, гроза повредила телефонные провода. Вы отлично поработали, продолжайте в том же духе. А у меня сейчас совещание.

– Хорошо. Попрошу Дона переслать вам копию договора «Разумного инвестора». Будут еще указания?

Небо за окном вспыхнуло, и комнату сотряс раскат грома.

– Нет, – ответил Аргайл, повесил трубку и снял со спинки стула пиджак.

Прикрывая пиджаком промежность, он вышел в коридор… и увидел непонятно откуда взявшегося Уолта Стеббинса! Тот сидел у стола администратора и заполнял бумаги.

Глава 30

В полвосьмого Айви и Джинкс ушли, чтобы вместе позавтракать у Уотсона. Не прошло и пяти минут, как Генри тоже скрылся за воротами, не сказав ни слова Уолту, который почувствовал себя так, будто вокруг одни заговорщики. Этим утром всех что-то выманило из дома – кого капитализм, кого гавайские женщины, кого каляканье на стенах, – один Уолт остался разгребать повседневные дела. В восемь ему предстояло отвезти детей в садик и зарегистрировать их там, что бы это ни значило. Потом – заехать на почту, чтобы отправить утренние заказы, а по пути еще заглянуть в продуктовый.

Зря он рассказал Айви, что заметил машину Аргайла сразу после того, как нашел оборванную гирлянду и надпись на стене. Жена заявила, что он ревнует. Ревнует! Айви не могла даже представить Аргайла вандалом, а вот Уолт вполне себе представлял – хотя, конечно, не мог поделиться всеми своими догадками.

Со стороны дома, где работал телевизор, доносилась мелодия из старого мультика. Смутно знакомая – родом из детства. Уолта захлестнула ностальгия. Положив диспенсер с клейкой лентой на верстак, он прислушался. Это же «Спанки и Тэдпоул»[42]! Господь всемогущий, подумал Уолт. Их до сих пор показывают?

Охваченный веселым любопытством, он вышел из гаража и заглянул в окно гостиной. Нора и Эдди растянулись на полу в типично детских гуттаперчевых позах – то ли сидя, то ли стоя на коленках. Они не отрываясь глядели в телевизор, Нора кивала в такт музыке. Затем она заливисто рассмеялась и указала на экран: по тропинке шагал Тэдпоул с удочкой; на крючке болталась большеголовая рыба – несомненно, мертвая, судя по глазам в форме крестиков.

Уолт вернулся мыслями к вечернему приключению на кухне, когда Нора и Эдди возводили в раковине пенную крепость. И зачем он только влез, сразу отправив их по кроватям? Причина одна: как сказала бы Айви, ему «лишь бы вмешаться». Толку от этого не было никакого. Теперь он жалел, что не позволил ребятам немного поплескаться. Что для него лишние десять минут? Пустяк. А для детей – целая вечность.

Ему вспомнились долгие утренние просмотры мультиков в детстве: хлопья с холодным молоком; передачи, льнувшие одна к другой, словно книги на полке; настенные часы, замедлявшие свой бег… Вот одна из самых ярких, фундаментальных привилегий детства. Кто-то мог не согласиться, однако для Уолта во всем, что касалось «Спанки и Тэдпоула», жизнь била через край – как и в башнях из мыльной пены.

Задумавшись, Уолт не сразу увидел, что Нора глядит на него через окно, состроив кроличью мордочку. Он помахал ей и вернулся в гараж, захватил оттуда один из пакетов с кукольной мебелью, а затем поспешил в сад, под дерево авокадо. На востоке уже вовсю светило солнце. Уолт набрал полные легкие свежего прохладного воздуха.

Зайдя в сарай, он заглянул в перевернутый цветочный горшок. На дне, превратившемся в потолок, распластался паук-сенокосец. На дальней стенке серебрилась драная паутина; две мошки уже попались и теперь ожидали, когда их высосут. Одна еще слабо трепыхалась, но сопротивление смысла не имело.

– Приветствую, мистер Аргайл, – сказал Уолт пауку. – Доброго вам утречка!

Паук отпрянул и забился в угол. Уолт едва не поддался благородному порыву спасти еще живую муху, но вряд ли его действия принесли бы практическую пользу. Да и моральная их ценность подлежала сомнению.

Аккуратно придерживая горшок, чтобы не потревожить паука, Уолт поставил на полку два крошечных стульчика и столик, предварительно расстелив под ними миниатюрный коврик. Затем он развернул горшок так, чтобы выбоина оказалась спереди, и накрыл им мебель.

Вернувшись в гараж, Уолт положил в карман фонарик. Когда он вновь поглядел в окно гостиной, мультфильм уже подходил к концу. Приоткрыв дверь, Уолт подозвал к себе Нору и Эдди.

– Обувайтесь. Хочу вам кое-что показать.

– Ух ты! – встрепенулась Нора и начала внимательно осматривать пол. Что именно она искала, оставалось загадкой. – У вас там что-то веселое? – Она подняла глаза на Уолта.

– Это не что-то, – сказал тот. – Это нечто! В сарае под деревом.

Эдди поднял ботиночки Норы, лежавшие на самом видном месте, и молча протянул ей. Девочка так обрадовалась, точно у нее на глазах раскрыли тайну. Ее брат без лишних слов обулся сам, аккуратно завязав шнурки двойным узлом.

Дети вышли вслед за Уолтом во двор и зашлепали по мокрому газону. Над травой в ярких лучах солнца взвивались облачка мороси.

– Не удивлюсь, если к полудню наступит лето, – заметил Уолт, потрепав Нору по плечу.

Она лучезарно улыбнулась и кивнула.

– Глядите! – Уолт указал на улитку, ползущую в сторону вялых грядок. – Это мистер Бинион.

– У него есть фамилия? – удивилась Нора.

Эдди изучал собственную ладонь, не обращая на улитку внимания.

– Конечно, – заверил Уолт. – Здесь живет много почтенных звериных семейств. – Вспомнив, какой успех возымела его вчерашняя сказка, он взмахом руки обвел двор и продолжил низким, солидным голосом: – По ночам еноты и опоссумы используют заборы в качестве мостов, чтобы в поисках пищи путешествовать от одного дома к другому. Весной из канав выныривают жабы, а под поваленными деревцами селятся саламандры.

– Что? – нахмурилась Нора, шмыгнув носом.

Эдди поднял корявую ветку, упавшую с дерева, взмахнул ею, как бейсбольной битой, а затем бесстрастно поглядел вдаль, в какую-то незримую точку на небе.

– Ты о чем? – спросил девочку Уолт.

– Сала-что?

– А, саламандры?

Малышка кивнула.

– Не знаешь, кто такая саламандра?

Она мотнула головой.

– Это такое земноводное.

– А?

– На ящерку похожа, – подсказал Эдди.

– И на жабу? – предположила Нора.

– Можно и так сказать, – согласился Уолт. – Жаба – кузина саламандры. И знаешь что?

– Что? – прошептала Нора.

Уолт прищурился:

– На прошлой неделе я встретил здесь жабу в пальто и шляпе!

– Ого! – восхитилась Нора.

– А еще мышонка в жилете. И в очках.

Девочка прикрыла рот ладошкой, словно боясь слишком громко ахнуть. Ее брат закатил глаза.

– Что? – повернулся к нему Уолт. – Ты мне не веришь?

Эдди повел плечами, едва заметно ухмыляясь.

– Давай поспорим, – сказал Уолт. – Ставлю ломаный цент!

– Поспорь с ним, Эдди! – воодушевилась Нора. – Давай!

Мальчик, все еще ухмыляясь, помотал головой.

– Что ж, сам увидишь.

Уолт привел детей в сарай под деревом и притворился, что заглядывает за лопаты и грабли. Нора широко шагала за ним по пятам, покусывая нижнюю губу. Эдди шел следом, потрясая палкой, как мечом.

– Погодите. – Уолт остановился, внимательно глядя на перевернутый цветочный горшок. – Ну-ка, что у нас здесь?

– Что, что там? – заинтересовалась Нора. – Улитка?

– Это просто горшок, – втолковал ей брат.

Уолт достал из кармана фонарик и, включив его, осветил дыру в боковине горшка, чтобы все увидели кукольную мебель:

– Ух, ничего себе! Гляди, Нора!

Девочка решительно шагнула вперед, встала на цыпочки и заглянула в отверстие. От увиденного у нее перехватило дыхание. Она медленно обернулась к Уолту, прошептав:

– Там кто-то живет!

Уолт кивнул:

– Этот дом принадлежит великолепному мистеру Аргайлу. Эдди, хочешь взглянуть? – Он осветил фонариком содержимое горшка.

Мальчик посмотрел внутрь. Нора вцепилась в руку брата, пытаясь подлезть поближе и еще раз взглянуть самой.

– Не говядничай, – прошептала она.

Внезапно Эдди поднял горшок, открыв на всеобщее обозрение кукольную мебель, невесомую паутину и жужжащую муху в белом саване. Паук, сопоставимый с серебряным долларом[43], если измерять вместе с лапками, метнулся вниз по стенке горшка, а оттуда – на запястье Эдди. Нора с визгом отскочила, врезавшись в Уолта, а ее брат, изумленно вскрикнув, запустил горшком в стену, после чего прокатил по руке палкой, пытаясь сбить паука. Как только тот упал на земляной пол, Эдди размахнулся и обрушил на него палку. С криком «Ах ты, сукин сын!» он колошматил по полу, пока не сломал свое оружие.

Нора тряслась от изумления и страха, Уолт обнимал ее за плечи, пытаясь успокоить. Эдди начал топтать паука – или то место, куда он упал, – пытаясь растереть врага в порошок. Наконец первоначальный ужас сошел на нет, и мальчик перевел дух, хотя и продолжал глядеть под ноги, высматривая признаки движения.

– Думаю, с ним покончено, – выдержав паузу, резюмировал Уолт.

– Кто это был? – спросила Нора, осмелев оттого, что опасность миновала.

– Сенокосец, – ответил Уолт.

– Он косил сено?

– Это паук, – разъяснил Эдди.

– Это он – мистер Аргайл? – спросила Нора. – О нем вы говорили?

– Нет, – солгал Уолт. – Не знаю, что паук сделал с мистером Аргайлом.

– Убил? – ахнула девочка.

– Нет, не думаю.

– Он убил мистера Аргайла! – захихикала Нора, загородившись ладошками.

Увидев, что она больше не волнуется, Уолт с облегчением вздохнул.

– Что смешного? – поинтересовался он.

– Эдди сказал «сукин сын», – пропищала девочка. – Сукин сын! Сукин сын!

– Да, – признал Уолт. – Но у него имелась на то причина. А у тебя ее нет, так что ты так не говори.

– Я вам рассказываю.

– Спасибо, я и сам слышал.

– Бедный мистер Аргайл, – вздохнула Нора, и вместе они двинулись к дому.

Вдалеке колокола пробили восемь часов. На мгновение Уолт решил, будто звуки доносятся из церкви Святого Антония, однако чуда не произошло. Звон долетал со стороны центра и Главной площади, возможно – из Католической церкви Святого Духа. Уолт не помнил, чтобы раньше там отбивали каждый час, но, возможно, он не обращал внимания, потому что действовала другая колокольня, ближе к дому.

Прозвенели первые ноты рождественской мелодии, и даже пятнадцать минут спустя, когда Уолт уже вез детей на восток по Чепмен-авеню, музыка все не стихала. Вновь зачастил дождь.

Уолт, Нора и Эдди зашли в детский сад «Дубовая опушка» вслед за группой мамочек с отпрысками. Посреди холла рыдал одинокий мальчишка, а на ковре классной комнаты – или как там она называлась – две близняшки щипали и мутузили друг дружку, извиваясь, как одержимые. Из коридора раздался крик, приглушенный закрытой дверью.

– Еще один райский денек? – улыбнулся Уолт администраторше, а затем представил ей Эдди и Нору.

Женщина выдала ему для заполнения пару бланков, а сама заговорила с детьми.

И вдруг в коридор вышел Роберт Аргайл. Словно огретый по башке манекен, он двинулся к распахнутой входной двери, держа пиджак перед собой на сгибе локтя.

Заметив Уолта, Аргайл обомлел. Лицо его застыло, утратив способность выражать эмоции. Впрочем, он постепенно пришел в норму, с натужной улыбкой шагнул вперед и протянул руку. Уолт кратко ее пожал и сразу отпустил.

– Не ожидал меня увидеть? – спросил Аргайл.

– Вроде того.

– Этот детский сад – один из моих. Я здесь директор.

Уолт кивнул, неожиданно учуяв серу и мочу. Прищурившись, он взглянул на Аргайла, который слишком уж нарочито загородился пиджаком. Забудь, подумал Уолт. Лучше не знать.

– А это кто с тобой? – Аргайл махнул в сторону Норы и Эдди.

В садике стало потише. Холл опустел, дверь в классную комнату затворилась. Колокола в центре города все еще вызванивали что-то рождественское, но с такого расстояния Уолт не мог разобрать мотив.

– Вот это – Эдди, а это – Нора, племянник и племянница Айви, – представил он детей. – Ребята, познакомьтесь с мистером Аргайлом.

Нора мгновенно прикрыла ладошками рот и хихикнула.

– Это его съел паук? – округлив глаза, спросила она.

– Да, – наклонился к ней Уолт. – Как видишь, он не умер. Я же говорил.

Аргайл несколько раз удивленно моргнул. И вдруг его лицо побелело. Он дернул головой, внезапно что-то услышав. Должно быть, колокольный звон. На миг мелодия прервалась, и Аргайл, не сказав ни слова, бросился к двери. А перезвон меж тем возобновился, да так бойко, будто и не думал утихать до самого Рождества.

Глава 31

Офис Роберта Аргайла на Чепмен-авеню располагался в просторном доме с плоской крышей, выполненном в испанском стиле. Должно быть, Аргайл владел всем зданием, которое сперва отремонтировал и переделал под рабочие нужды, а теперь делил с двумя юридическими конторами и консалтинговой фирмой. Его собственный кабинет был скромным и непритязательным: парочка стульев, обитых кожей, стол и каталожный шкаф из красного дерева, лампы в стиле «Тиффани», берберский ковер. И никакого секретаря. Скорее уютный уголок, нежели офис.

Айви понятия не имела, сколько денег нажил Аргайл за долгие годы, – богатство тот никогда не демонстрировал. Это давало ей повод думать о нем чуточку лучше: несмотря на успех, он вел простую, обыденную жизнь. И, возможно, не притворялся.

Дожидаясь Аргайла, она выглянула в заднее окно кабинета на ореховую рощу и недавно сгоревший дом, который своим видом пугал ее до чертиков. На участке она заметила полицейские автомобили. Одни мужчины копали землю под деревьями, другие в ожидании толпились рядом.

– В утренней газете написали, что одна из версий – поджог, – сообщил Аргайл, заходя в кабинет.

Айви повернулась к нему:

– Наверное, страшно, когда такое происходит по соседству?

Он мрачно кивнул.

– Особенно в свете последних новостей. – Он указал на копошившихся внизу людей. – Похоже, там нашли человеческие останки.

– Чью-то могилу?

– Да, и, насколько я слышал, довольно свежую. Возможно, кого-то убили и спрятали труп.

– Прямо здесь, в центре города? – содрогнулась Айви.

– В таком уж мире мы живем. Порядочных людей почти не осталось.

– Еще как остались, – возразила Айви. – Их много. Просто в новостях о них почти не говорят.

– Разумеется, ты права. Это когнитивное искажение или что-то вроде.

Он предложил Айви стул, а сам занял второй. Айви села спиной к окну. Роберт уже не выглядел таким уставшим и потрепанным, как в закусочной Уотсона два дня назад. И тут ее осенило: он же подкрасил лицо! Замазал круги под глазами консилером, наложил тональный крем. Чувствуя неловкость, она отвела взгляд.

Аргайл тускло улыбнулся.

– Порой на меня нападает хандра, – признался он. – Становится немного одиноко. Скажу тебе честно: я давно хочу семью, детей. Вот только… – Он развел руками.

Выдвинув ящик стола, он достал пузырек с аспирином, вытряхнул на ладонь пару таблеток и проглотил, не запив водой.

– Так что там с участками? – напомнила Айви, переводя беседу в деловое русло. Не хватало еще обсуждать с Аргайлом детей! – Мы продаем их для коммерческих целей?

– Скорее для промышленных. Участки на Батавиа-стрит, смежные. Уже не первый год думаю, что с ними делать. Вокруг все застроено – малоэтажные панельки, склады… Очень прибыльный район. Аренда там сейчас на вес золота. Если такой продать – даже по самым скромным прикидкам выручишь не меньше полумиллиона долларов. Ты будешь моим эксклюзивным агентом. – Аргайл выдвинул ящик, достал конверт и положил перед Айви.

На конверте красовалось ее имя. На секунду она замерла, пусть и ожидала чего-то подобного. Комиссия составляла около шестидесяти тысяч долларов!

– А почему ты не хочешь застроить эту землю? – спросила Айви.

Аргайл махнул рукой:

– Хочу немного себя разгрузить. Избавиться от балласта. А как у вас с Уолтом дела? Все гладко? – Он откинулся на спинку стула и посмотрел на Айви с деланым участием, хотя при этом все равно походил на нервного подростка.

– Более чем, – ответила она. – Уолт возлагает большие надежды на продажи по каталогам. Да и у меня на работе дела идут в гору.

– Рад слышать. – Аргайл усмехнулся, тряхнув головой. – Ох уж эти большие надежды! – Он задумчиво поглядел в окно, словно наткнулся на интересную мысль. – Знаешь, – вновь заговорил он, – столько лет прошло, а я до сих пор не понимаю, что случилось с нашей троицей. Когда-то мы были настоящей командой…

– Что было, то прошло, Роберт.

– Ведь я тогда толком не успел объясниться. Рассказать о своих планах насчет… нас.

– Мне ты рассказал. Не стоит повторять.

– Нет, – возразил Аргайл, – погоди. Послушай. Это все связано с «большими надеждами», о которых ты упомянула. Просто мы с Уолтом мыслим по-разному. У нас разное понимание… масштабов. Уолт никогда не хотел того, чего хотел я.

– Возможно, ты прав, – сказала Айви, все же решив его дослушать.

После стольких лет для извинений было поздновато. Аргайл поступил подло, хотя по существу сказал все верно: ее мужу недоставало амбиций. Он вообще смотрел на мир с абсолютно другой точки зрения – откуда-то из космоса, – и сама идея, что Уолт с Аргайлом могли вместе вести дела, теперь казалась Айви немыслимой.

– Я понимаю, что с Уолтом мы дошли до точки невозврата и нашему партнерству конец. Но я не предполагал, что прекращу вести дела и с тобой тоже. Я хотел бы это изменить, если еще возможно. Думаю, сейчас подходящий момент.

Айви пожала плечами:

– Все мы совершаем ошибки. Нет смысла постоянно о них вспоминать.

– Если б я мог изменить прошлое…

– Но ты не можешь. Так что оставим все как есть.

– Я мог бы сделать тебя счастливой, Айви. А вместо этого, боюсь, сделал всех нас несчастными.

– Что ж, ты это признал. Уже хорошо.

– Гляди. – Он достал из ящика фотографию и положил ее на конверт.

На снимке он стоял рядом с Айви – парень лет двадцати с небольшим, недавний выпускник. Ей тогда стукнуло девятнадцать. В тот год Аргайл впервые добился успеха независимо от Уолта. Он продвигал фирму, производившую витаминные добавки, которая в обмен на взнос нанимала продавцов, а те, в свою очередь, получали право нанимать следующих продавцов и требовать взнос с них. Участники каждой ступени получали определенный процент от прибыли – в основном за счет новых взносов, так как сами добавки расходились плохо. Обещанный «природный витаминный комплекс» мало что содержал, кроме экстрактов люцерны и моркови. По словам Уолта, вся схема сводилась к передаче денег все выше по пирамиде, а в конечном счете – к обогащению тех, кто торговал ненасытностью и ложью. Половина оборотного капитала, которым распоряжался Аргайл, принадлежала Уолту. Потом Аргайл вернул ему долг наличными – «порочными», как выразился Уолт, который видел разницу между чистыми и грязными деньгами.

Уолта на фотографии не было. Айви блистала в расшитом пайетками вечернем платье, которое преподнес ей Аргайл, заодно пригласив в ресторан. Тогда такое платье стоило не меньше пятисот долларов.

Айви вдруг отчетливо поняла, что сделала правильный выбор. Уолт был тем, кто ей нужен. Не то чтобы она сомневалась…

Аргайл взял фото и поднес к глазам.

– Иногда я представляю, что все могло сложиться иначе. Мы вместе горы бы свернули, ты и я.

– Все вышло так, как распорядилась судьба.

– Судьба, – повторил он. – Временами она морочит нам головы, особенно если слишком на нее полагаться. Мы сами – творцы своей судьбы. Это одна из важнейших вещей, которые я уяснил. Разве вот эту нашу встречу или наш будущий проект устроила судьба? Нет. Есть вещи, которые приводишь в движение самостоятельно. Возможно, я могу кое-что сделать и для Уолта. Ты же знаешь: все, за что я берусь, обречено на успех. А успех – ресурс неистощимый.

– Уолт будет рад это узнать, – сказала Айви, живо вообразив беседу с мужем: его же придется таблетками успокаивать!

– Передашь ему, что я окажу любую посильную помощь?

– Конечно.

– И еще, Айви. Давай начнем с чистого листа? Как партнеры. – Он протянул ей руку.

* * *

Ладно, он ведь с ней не заигрывал. Во всяком случае, в открытую. Айви бросила взгляд на конверт, лежавший на пассажирском сиденье «тойоты», и представила, что он набит не бумагами, а стодолларовыми купюрами. Издав ликующий вопль, она хлопнула ладонями по рулю. Возьмет ли она деньги? Еще как возьмет!

Вряд ли Аргайл темнил. Все знали, что он страдает от одиночества, но это не отменяло его сожалений – или извинений? Скорее всего, он говорил от чистого сердца. И пока Айви не убедилась в обратном, не было смысла гадать, озвучил ли он все свои намерения. Она решила так: если станет ясно, что Аргайл замышляет недоброе, – она сразу вернет ему конверт и объяснит, что они оба совершили ошибку – опять.

Отказаться она всегда успеет.

Глава 32

Несмотря на то что на белом фургоне, приехавшем незадолго до полудня, алела надпись: «Дилворт. Продажи по каталогам. Быстрая доставка», Уолт все равно на секунду застыл в недоумении.

Мужчина в спецовке цвета хаки вынес две картонные коробки: большую – очевидно, со светильником – и маленькую, с куском серы.

– Клубная карта там, внутри. Вместе с… серой, – пояснил курьер, сверившись с накладной, и протянул Уолту бланк на подпись.

Уолт расписался, мужчина забрал документ и выдал ему копию, а также две коробки, после чего залез обратно в машину и укатил. Светильник оказался чертовски тяжелым.

– Клубная карта? – вслух удивился Уолт, наблюдая, как фургон заворачивает за угол.

Он поглядел на часы, хотя прекрасно знал время. Самым удивительным он счел не скорость доставки как таковую, а тот факт, что посылки прибыли в условленный момент: ровно за пятнадцать минут до полудня. Такого он не ожидал. Прикати фургон позже хотя бы на полчаса – в пятнадцать минут первого, – и птица навсегда осталась бы чучелом, пустышкой. А теперь…

Теперь – что? Что это доказывало? Расторопность сотрудников Дилворта? Уолту преподали ценный жизненный урок – как важна в его бизнесе быстрая доставка. Хефернин одобрил бы. А может, посвятил бы этой теме брошюру с иллюстрациями.

Попроси что-нибудь еще.

Эта мысль походила на голос в голове. И скорее на приказ, нежели предложение. Уолт направился к гаражу.

Как насчет денег?

А если попросить миллион долларов мелкими купюрами? Это для начала – затем можно и поднять ставки. Как он получит эти деньги? Неужто они посыпятся с неба, кружась, точно лепестки цветов? Не стоило ли усложнить запрос, чтобы испытать птичку по-настоящему? Пусть положит деньги в чемодан, а чемодан – на дно сточной канавы? И оставит под охраной говорящих жаб?

Усмехнувшись, он выбросил мысль из головы.

Внезапно чей-то голос произнес:

– Мистер Стеббинс!

Надо же – почтальон! Нет, не вчерашний «инспектор», а настоящий почтальон, который обслуживал эту улицу. Звали его Фил. Положив коробки на землю, Уолт вернулся к воротам, чтобы забрать письма.

– Не знаю, кто это сделал, – вздохнул Фил, кивнув на конверты.

Их было около дюжины, и все – надорваны, если не разорваны пополам. Из большинства выглядывали чеки. На некоторых, особенно изодранных и грязных, Уолт даже не разобрал имен и адресов. Их словно бросили в лужу, а сверху проехались на авто. Он даже различил следы протекторов.

– Вот черт! – прошипел Уолт. – А рекламная рассылка уцелела, представляете?

– Мне их отдали уже такими, – развел руками Фил. – Не знаю, что случилось, и никто из наших тоже. Или не признаю́тся. Мне очень жаль. Быть может, конверты выпали из фургона на парковке.

– Пострадала только моя почта?

Фил кивнул:

– Насколько я понял, да. Если выясним что-то еще, я вам сообщу.

– Не нужно, – буркнул Уолт, понимая, что толку не будет.

Все равно придется узнавать, откуда пришли чеки, и запрашивать их повторно. Это задержит выплаты бог знает на сколько – если клиенты не передумают платить.

Конечно, Уолт сразу заподозрил Аргайла – и его подпевалу, почтового инспектора.

– Послушайте, Фил, – обратился он к почтальону. – У вас работает один инспектор, крупный такой…

– Насколько крупный?

– Громадный. Как автобус! Ростом примерно шесть футов и пять дюймов[44]. Толстый. С огромной головой.

– Таких у нас нет, – ответил Фил. – Разве что новичок… А в чем дело?

– Да ни в чем, – сказал Уолт. – Друг интересовался. Они вместе учились или вроде того.

– Что ж, ладно. Очень сожалею, что так вышло с вашей почтой.

– Вы не виноваты.

– Могу принести вам выписку из отделения, как только мои коллеги оценят ущерб.

– Давайте, – кивнул Уолт. – Было бы неплохо. Спасибо.

Фил удалился, на ходу доставая из сумки письма для соседей.

Уолт нутром чуял, что вновь стал жертвой низкопробных шуточек Аргайла. Мужик конкретно спятил – калякал мелками на стенах, обрывал гирлянды, а теперь вот испортил чужую почту… Как он это провернул, оставалось неясным, однако Уолт готов был поспорить, что без «инспектора» не обошлось.

Что ж, момент настал. Аргайл открыто объявил войну. Швырнул ему в лицо перчатку.

Вернувшись в гараж, Уолт вскрыл канцелярским ножом посылку поменьше, которая даже теплой не была, хотя содержала Неугасимую серу. Внутри он обнаружил нечто вроде маленькой коробки для сигар из красного дерева сомнительной подлинности. Крышку украшала тисненая золотом надпись «Неугасимая сера», а ниже – два стилизованных язычка пламени с призрачными рожицами, отдаленно напоминавшими маски комедии и трагедии. У первой рожицы взгляд выражал адские муки, а у второй светился почти маниакальным весельем.

Уолт осторожно открыл коробочку, немного опасаясь, не выскочит ли оттуда змея. Не выскочила. Всего лишь вспыхнул огонек высотой в дюйм. Внутри коробочка была обшита металлом тускло-серого, свинцового цвета, а в центре лежал камешек, похожий на застывшую лаву. От пламени несло серой, и Уолту вспомнился запах в детском саду, когда в коридор вышел Аргайл.

Захлопнув крышку, Уолт задумался, погасло ли под ней пламя. Когда он вновь открыл коробочку, огонек, как и прежде, взметнулся ввысь, поднявшись вслед за крышкой. Уолт приблизил к нему ладонь – горячо! Опять закрыл и откинул крышку – то же самое: огонек мгновенно ожил. Штуковина работала как свет в холодильнике. Тот тоже загорался, едва распахивалась дверца, – а гас ли, когда ее захлопывали, оставалось только гадать.

На дне картонной коробки Уолт нашел сложенный лист бумаги и плоский предмет, завернутый в полиэтилен. На листе содержались сведения о Неугасимой сере – липкие чернила наводили на мысль о подпольной типографии.

– «Добыта отважными исследователями в вечном пламени ада, – прочитал Уолт. – Пригодна для каминов, барбекю, сигар. Идеальный выбор для приготовления фондю. Может заменить ночник…»

Отложив инструкцию, он взял замотанный в пленку предмет. Это оказалась «Карта беглеца из ада» – прямоугольник из плотной бумаги размером с кармашек стандартного бумажника. В пустую строчку следовало вписать свое имя. Вдоль верхнего края тянулась надпись: «Дилворт. Продажи по каталогам. Клубная карта». Под строчкой для имени владельца стояла подпись Дентона Дилворта, а ниже – упоминание, что карта подлинная. В самом низу значилось: «Продажа и копирование запрещены». На обороте были изображены объятые пламенем лица – те же, что и на коробочке с серой. Возможно, художник имел в виду возносящиеся души.

Убрав карту в бумажник, Уолт открыл большую коробку.

Золотой светильник, на удивление, работал от электрической сети. Уолт почему-то не ожидал увидеть чудо техники. Он соединил несколько разобранных деталей, содрав золотую краску в тех местах, где соскальзывала отвертка. Под краской обнаружился чугун. А самая тяжелая часть – основание – представляла собой кусок гипса в форме блюдца, покрытый тонким слоем металла. В светильник, походивший на долговязый канделябр, требовалось вкрутить три лампочки в форме свечного пламени, не более пятнадцати ватт каждая. Лампочки в комплект не входили.

– Роскошно! – фыркнул Уолт и шагнул назад, чтобы полюбоваться на покупки, за которые отдал без малого сорок долларов.

Он попытался узреть в светильнике какие-то намеки на Библию или Апокалипсис, однако вещица надежд не оправдала. Вот сера, возможно, сгодилась бы для подарка дяде Генри…

До встречи с типом по фамилии Вест оставалось всего полчаса, а Генри еще не вернулся. Он где-то пропадал все утро. Уолт вышел из гаража и как раз заметил, что у обочины притормаживает очередная машина – опять служебная, черт бы ее побрал! Видимо, на почте вздумали его преследовать. Из машины вышла сухонькая седая женщина, типичная бабуля. Тепло улыбаясь, она шагнула к Уолту.

Глава 33

В кафе «У Коко» Генри с Уолтом заняли кабинку у окна и уселись ждать Сидни Веста, который вполне мог оказаться очередным почтовым инспектором. В отличие от толстяка, пожилая женщина, навестившая Уолта около полудня, вела себя вежливо и миролюбиво – никаких угроз или намеков на тюрьму. Ее звали миссис Хэпплуайт. То, что к Уолту уже наведывался другой инспектор, ее не смутило.

– Видимо, кто-то из наших, – пожала плечами она и, продиктовав свои имя и номер телефона, ушла.

Отпив воды, Уолт поглядел на Генри. Тот захватил с собой эскизы римских пап. Воодушевленный, он листал меню с видом завзятого чревоугодника и важно кивал, как будто делая выбор среди редчайших деликатесов. Что-то явно улучшило ему аппетит. Наверное, пришло время поговорить с ним начистоту про гавайскую дамочку из кофейни Бойда, пока никто не наделал глупостей.

– Возьму, пожалуй, куриную отбивную, – сообщил Генри и, повернув голову к официантке, понаблюдал, как та обслуживает соседнюю кабинку. Наклонившись над столиком, он шепнул Уолту: – Какая краля! – и стрельнул глазами в сторону девушки.

Слово привело Уолта в недоумение. Краля?

Генри расположился поудобнее, пожевывая зубочистку, которую взял из диспенсера по пути к столику. Его расслабленная поза говорила о том, что на работу ему не надо, он здесь надолго и намерен как следует отобедать.

– Женщины… – со вздохом произнес старик.

– И не говори, – бросил Уолт.

Он смотрел в окно, выискивая на парковке «линкольн».

– Как там звали ту итальяночку – блондинку, которая баллотировалась в сенат, парламент, или что там у них? Сочная дамочка, с во-от такими дыньками?

Уолт непонимающе развел руками.

– Она еще разделась и залезла в городской фонтан. Все газеты о ней писали.

– А, вон ты о ком, – вспомнил Уолт. – Это было года два назад. Удачная фотосессия, ничего не скажешь. Как же ее звали? Чиколина[45]? Кажется, да. Думаю, поэтому ее и избрали – из-за этой выходки с фонтаном.

– Мне всегда нравилась Италия, – заметил дядя Генри. – Там знают толк в красоте, в женских формах.

– Представляешь, подделка сыров там карается по закону! – сказал Уолт. – Пармезан разрешено изготавливать исключительно в Парме. А у нас тут и айовский пармезан, и бог знает какие еще…

– Блондинки – они обычно с севера Италии, – ударился в рассуждения Генри. – Из регионов, которые граничат со Швейцарией. Там прохладнее, и это благотворно влияет на фигуру. – Он сделал характерный жест обеими руками. – Bella[46], bella!

– На севере Италии отличная паста, – кисло улыбнулся Уолт.

Генри просто сиял. Возможно, гавайская дама так на него повлияла? Или предвкушение успеха? В любом случае это сулило проблемы, и большие.

– Однажды я встретил женщину из Варезе… – старик покачал головой – мол, слова тут бессильны.

– И куда этот твой Вест запропастился? – Уолт взглянул на часы, все еще надеясь сменить тему.

– Скоро будет, – отмахнулся Генри. Он положил руку на спинку диванчика из искусственной кожи и поглядел вдаль. За окном сновали машины. – Ах, Варе-езе… – протянул он, смакуя.

Уолт качнул головой.

– Мы встретились в поезде. – Старик помолчал, припоминая детали. – Ехали в Рим. Народу – прорва! А какая жара… Это было первого августа. Казалось, все французы мира ехали в этом поезде на юг и гнусаво болтали, как только они умеют… Заметь, я ничего не имею против парижанок. Хотя, на мой вкус, они слишком худые. – Он сделал паузу, словно ожидая возражений.

– В Париже я был. Правда, всего раз, – оживился Уолт. – С Айви, конечно. Мы жили в мини-отеле на улочке Рю-Серпент. На завтрак там давали свежий хлеб с джемом. И божественный кофе! – Он поцокал языком. – Хотя в Италии с кофе тоже порядок.

– В общем, Джинкс осталась в нашем купе первого класса, а я вышел размяться в коридор. И там… как в сказку попал! Блондинка, просто невероятная! С огромными… – Чуть не сбив со стола стаканы, он обрисовал руками нечто, бросающее серьезный вызов гравитации. – Она была в ночной рубашке своей бабули.

Уолт бросил взгляд на официантку, надеясь, что та не… Она смотрела прямо на Генри, натянуто улыбаясь. Уолт улыбнулся ей в ответ – мол, не обращайте внимания – и понял, что придется оставить ей гору чаевых.

– Та женщина – Чиколетта? – мне ее напомнила, – продолжал Генри как ни в чем не бывало. – Вот настоящее лицо Италии! На юге уже средиземноморская кровь, смуглянки. А на севере…

Уолт ждал финала истории – что случилось с женщиной-мечтой в поезде, полном французов. Однако старик замолчал, погрузившись в воспоминания.

– Значит, у вас был роман? – нарушил тишину Уолт.

– С кем?

– С той женщиной. Из Варезе.

– Нет-нет. Вообще нет. Она сошла в Милане, а мы с Джинкс поехали дальше, в Рим.

– И больше ты ее не видел?

– Ни разу. Да и не рассчитывал. В Милан я не ездил.

– Как же тогда ты узнал про ее ночнушку?

– Да она расхаживала прямо в этой ночнушке. Гляди, а вот и он! – Встрепенувшись, Генри указал на улицу.

На стоянку въехал старенький «форд-торино». Краска давно выцвела на солнце, вместо фары на смятом заднем крыле красовался алый целлофановый пакет, прилепленный скотчем. Когда машина зацепила колесом водосточный желоб, вся ее задняя часть, подпрыгнув, громыхнула, как будто амортизаторы ушли в отставку. Из выхлопной трубы вылетело облачко черного дыма.

– У него же «линкольн-таункар»? – прищурился Уолт. – Ты уверен, что это Сидни Вест?

– Он самый, – заверил Генри. – У талантливых людей всегда по нескольку машин. К тому же, как мы знаем, истинная сила – в простоте.

– Хефернин? – догадался Уолт.

Генри подмигнул.

Сидни Вест вынырнул из-за угла уже на своих двоих и, размахивая кейсом, направился ко входу в кафе. Генри помахал ему из окна. Это был невысокий коренастый мужичок, слишком уж сильно походивший на раскормленного бурундука. Его решительная походка выдавала человека занятого, который распланировал свой день наперед и уже на полчаса отставал от графика.

Заглянув к ним в кабинку, он уселся рядом с Генри, а тот познакомил его с Уолтом. Вест сразу махнул официантке, чтобы сделать заказ. Уолт уткнулся в меню, не горя желанием встречаться с ней взглядом.

Как только девушка ушла, Генри достал из конверта своих пап римских – целый ворох чертежей в разнообразных проекциях, с указанием размеров и пометками на полях. Вест рассматривал их секунд тридцать, затем вернул.

– Что думаете? – полюбопытствовал Генри.

– Думаю, я знаю человека, который вам поможет, – ответил Вест и выпил воду из стакана с таким звуком, словно процедил ее сквозь зубы.

– Генри говорил, что вы сами хотели поучаствовать в этом проекте, – напомнил Уолт.

– О, разумеется. Просто сейчас есть другие дела, которые не терпят отлагательств. Только не сбрасывайте меня со счетов! У вас есть финансовый консультант, мистер Стеббинс?

– У меня и финансов-то кот наплакал, – усмехнулся Уолт. – Если кто проконсультирует, как заработать пару долларов, уже буду счастлив.

– Тогда тем более вам нужен толковый помощник по части бизнеса, – заметил Вест. – Вот, возьмите. – Он протянул свою визитку.

Уолт достал бумажник, чтобы положить ее внутрь, и оттуда выпал прозрачный держатель с новенькой «Картой беглеца из ада».

– Могу обеспечить вам доход в двадцать шесть процентов годовых, – продолжал Вест. – У вас уже есть инвестиции? Вклады в банке?

Уолт кивнул, и тут его собеседник заметил карточку.

– Вы состоите в Клубе? – ткнув пальцем, поинтересовался он.

– Ну… да, – замялся Уолт. – Во всяком случае, тут так написано. И подпись Дилворта имеется. – Он продемонстрировал карточку новому знакомому.

– Вы уже Вэ Пэ?

– Что, простите?

– Вице-президент?

– Нет, это вряд ли. Я получил карту совсем недавно. Заказал кое-что из каталога…

Вест понимающе закивал, а затем достал из кошелька собственную карточку и выложил ее на стол.

– Могу устроить, чтобы вам поскорее ее заламинировали. Стоит двадцать долларов, зато польза колоссальная. Связи все окупают с лихвой.

– Связи? – переспросил Уолт.

– Деловые контакты. Это лучший способ вложить двадцатку.

– Я в деле, – вклинился Генри, выхватив карточку. Он перевернул ее и уставился на лица.

– Вообще-то, – заметил Уолт, – эта карта мне досталась бесплатно.

– Конечно. Она же не заламинирована! Вот, взгляните на мою. Видите, какая прочная? – Вест постучал карточкой по столу. – Это обогащенный пластик нового поколения. Устойчив к гамма-излучению. Не горит в огне, не тонет в воде. Но суть в другом. Заламинировать карту означает ее активировать. Получить допуск к вознесению.

– К вознесению? А что это?

На мгновение задумавшись, Вест ответил:

– Это вроде… Есть такой католический талисман – малый скапулярий. Монахи носят эту вещицу на шее, ну, вроде как для спасения души. Так и эта карточка. Вроде страховки для души. Можно носить ее на шее, как принято у монахов. Правда, не знаю, как проделать отверстие, не повредив ламинацию… Наверное, лучше оставить как есть.

– Какая-то бессмыслица, если честно, – не выдержал Уолт.

– Почему? – удивился Вест. – Вы же свою жизнь застраховали?

Уолт кивнул.

– И это вам бессмысленным не кажется?

– Не знаю. Возможно.

– Вот тут вы неправы, – покачал головой Вест. – Страховка никогда не бывает лишней. Особенно для человека семейного, вроде вас. Уж поверьте.

Официантка принесла еду. После вчерашнего рулета Уолт посмотрел на бургер как на манну небесную. Вест заказал говяжий стейк, картошку фри и салат – комплексный обед за семь долларов девяносто пять центов.

– А на десерт – кусочек яблочного пирога, пожалуйста, – попросил он официантку.

– Кто-нибудь еще будет пирог? – поинтересовалась девушка.

– Не знаю, – задумался Генри. – Я, конечно, знатно проголодался…

– Значит, без пирога не обойтись! – жизнерадостно заключил Вест. Он взял стакан и пару секунд глядел на воду. – Слушайте, – перешел он на серьезный тон, опустив стакан. – В четверг, который сразу после Рождества, на Батавиа-стрит пройдет семинар. Вечером, в Юнион-холле. Я вам настоятельно рекомендую пойти. Это громкое событие в мире бизнеса. Организаторы – три самых успешных человека из всех, кого мы с вами встречали в жизни. Программа называется «Разумный инвестор».

– Вот оно, Уолт! – воодушевился Генри. – О чем-то подобном я и говорил!

– Вначале спикеры поделятся историями успеха, – поведал Вест. – Затем те, кто допущен, пройдут обряд вознесения. Думаю, церемония вас впечатлит. Потом обсудим общие вопросы – распространение товаров, иерархию и так далее. Если захотите, сможете прямо на месте приобрести брошюры с купонами. Все для вас.

– Это торговая сеть, да? Какие-то продажи? – спросил Уолт.

Что-то здесь настораживало – история с клубными картами, вся эта лапша на уши, связь с компанией Дилворта… Аргайл, как осьминог, сжимал свои щупальца.

– Не совсем. Скорее, они предоставляют услуги. В этом вся суть купонов. – Открыв кейс, Сидни Вест достал книжечку размером с ладонь и, пролистав страницы, продемонстрировал Уолту и Генри сотню с лишним купонов. Чего там только не было – и скидки в автомастерских, и бесплатные напитки в сетях быстрого питания, и два обеда по цене одного, и выгодное проживание для туристов, и уцененные билеты на шоу в Вегасе… – Вот этот сэкономит вам доллар при походе в кино. – Вест показал купон на скидку в местной сети кинотеатров. – А теперь взгляните сюда. – Задняя обложка брошюры представляла собой «Карту беглеца из ада», совсем как у Уолта, только подпись Дилворта и название его фирмы заменял логотип «Разумного инвестора». Вдоль краев карты тянулись ряды квадратиков-купонов, для погашения которых, видимо, требовалось поставить печать. – На встрече вы сможете приобрести сколько угодно таких брошюр.

– А зачем кому-то больше одной? – удивился Уолт, вспомнив разговор с сотрудником Дилворта.

– Для детей, разумеется.

– У меня нет детей, – процедил Уолт, начиная злиться.

Он нутром чуял, что Генри купится на эту ахинею.

– Тогда отложите несколько штук для внуков. Задумайтесь о будущем. А главное, вот что. Вы можете записать активированную карту на кого хотите – к примеру, на мертвого родственника. Спасти его душу. Эти карты влияют и на прошлое. А еще – пять процентов от продажи брошюр поступают в фонд поиска пропавших детей. Клуб ориентирован на оказание услуг, но зарабатывать там тоже ничто не мешает.

– Фонд поиска пропавших детей? – переспросил Уолт, решив не выяснять, как именно карты «влияют на прошлое».

– Это вы про тех ребятишек, чьи фото печатают на пакетах с молоком? – предположил Генри.

Вест, не глядя на него, кивнул.

– Нюансы сейчас опустим. Поймите вот что: «Разумный инвестор» – это прежде всего дистрибьюторская программа, которая приносит огромные деньги. Говорю как есть. Приобретая стартовый пакет, вы станете дистрибьютором, а я получу пять процентов от вашей выручки с продаж. Да-да. Вы не ослышались. Заберу себе в карман. Если приведу двадцать дистрибьюторов, то стану так называемым Патриархом. Это настоящий джекпот. Но даже всего четыре дистрибьютора – и вы уже Вице-президент. Об этом я и спрашивал, когда увидел вашу карточку, Уолт. Получив Вице-президента, можно ее заламинировать. Лично я спустя всего два месяца в клубе был уже четырежды Вице-президентом. Четырежды! – Он стукнул кулаком по столу, дабы подчеркнуть этот факт. – Не одолжите ручку?

Уолт достал из кармана ручку и передал Весту. Тот вырвал из буклета купон, написал в свободном уголке адрес и протянул бумажку Уолту.

– Значит, вы уже четырежды Вице-президент? – спросил Уолт, положив купон в карман рубашки. – Подумать только!

– Был. А Джордж Нельсон недавно стал Вице-президентом в тридцать восьмой раз. Вы знакомы с Джорджем?

Уолт помотал головой.

– У него адвокатская контора на Главной площади. Он один из учредителей. Мы зовем их Первыми Капитанами. В общем, не клуб, а мечта! Возможности для роста безграничны! Остается лишь задать себе вопрос: насколько богатым вы хотите стать?

Прибыли пироги, и Вест поспешно взялся за вилку.

– А теперь вы скольки-кратный Вице-президент? – полюбопытствовал Уолт.

– Уже неважно, – ответил Вест. Я продал свои Вице-президентства обратно «Разумному инвестору». Так оно и работает. Мне повезло – моим покупателем стал один из Капитанов, который заплатил мне в десять раз больше номинала. В общем, я выгадал пару баксов, но главное – только вдумайтесь! – бессрочно поднял свою выручку с продаж на два процента. Бессрочно! Это капитализм, джентльмены. Все что угодно можно выгодно продать. Прибыль гарантирована. Вот подумываю обналичить все, что заработал. Я приехал из Северной Каролины. Мой родной городок недалеко от Роли. Как только получу все, что причитается, – вернусь туда и куплю дом.

– Рад за вас, – сказал Уолт. – Но все это попахивает пирамидой, не находите? Уж простите за прямоту.

– Вполне резонное замечание, – отозвался Вест. – Но уверяю вас, это не пирамида. Система кольцевая, со многими уровнями. Можете мне не верить – приходите в четверг и услышите доводы из первых уст. От мужчин и женщин, которые зарабатывают деньги. Много денег. Что ж, спасибо за обед. – Он встал из-за стола и пожал Уолту руку.

– Сидни, по поводу эскизов… – начал было Генри, взявшись за конверт.

– А принесите их в четверг на семинар, – предложил Вест. – Вместе чего-нибудь сообразим.

– Вот это я понимаю! – обрадовался Генри.

– А что насчет клуба продаж? – спросил его Вест. – Вы уже обдумали?

– Конечно! – воскликнул старик. – Я готов.

– Тогда возьмете завтрашнюю доставку? Бетти уже подготовила товар. Процент с первой партии вы не платите. Вся прибыль ваша, так что в любом случае останетесь в плюсе. За товаром подъезжайте к складу на Харвуд-стрит – это прямо тут, за углом. Десять клиенток у вас уже есть железно, еще пара-тройка – под вопросом.

– Десять… – эхом отозвался Генри.

– Партия – несколько сотен единиц. Это вам не мелочь какая-то. Реальные деньги. Я бы вписался, не раздумывая.

– Конечно, я в деле! И завтра мне очень удобно. Джинкс как раз уедет в гости к Глэдис, – повернулся Генри к Уолту. – В Коста-Меса.

Вест кивнул на прощание и ушел, не оглядываясь.

– Я же говорил – он молоток! – сказал Генри.

– Да уж, кувалда, – вздохнул Уолт. – А о какой такой «доставке» шла речь?

– Я разве вчера не говорил?

– Ты упоминал, что Вест предложил тебе поучаствовать в каком-то бизнес-проекте. Это все «Разумный инвестор»?

– Нет. Нечто другое – мгновенная прибыль! Сидни уже ввел меня в курс дела. – Генри поглядел на Уолта. – Что думаешь? Надежный партнер? Как по мне, с ним не прогадаем! Я заплачу Весту три сотни за партию.

– Валяй, – сдался Уолт. – Как хочешь.

– За меня не волнуйся. Если даже ничего не выгорит, триста баксов – потеря небольшая. Но мы точно все продадим. Ты же слышал, что сказал Сидни. Его товар отлично расходится. Огромными партиями.

– Ясно, – насторожился Уолт. – Надеюсь, это не метамфетамины и не травка в горшках?

– Это женское белье, – сказал Генри, отскребая от тарелки остатки пирога.

Старенький «Торино» Веста, грохоча, выехал с парковки и укатил по Чепмен-авеню в сторону Главной площади. Пришла официантка, и Уолт с удивлением обнаружил, что оплачивает и стейк Веста, и его салат с картошкой фри, и «без пирога не обойтись».

Порыв ветра брызнул дождем в стекло, и Уолт вновь услышал колокола. Два часа дня. Если будет как в прошлый раз, подумал он, звон продлится минут двадцать, что, пожалуй, уже слишком. Хорошего понемножку. Вероятно, звонили в память о Симмсе?

Уолт забрал со стола свою «Карту беглеца из ада» и убрал в бумажник, только сейчас обратив внимание, что до сих пор ее не подписал.

Возможно, еще не время…

В любом случае Вест унес его ручку.

Глава 34

На тротуаре возле магазина «Спраус-Райц» на Чепмен-авеню стояло несколько десятков рождественских елок, закрепленных на крестовинах из деревянного бруса. Более потрепанные деревья были свалены в кучу в стороне от других; какой-то парень в футболке тащил пару елок вдоль стены здания к помойке, оставляя на мокром асфальте широкий след из опавших иголок. Уолт остановил машину возле мусорных баков и опустил стекло.

– Эти идут на выброс? – спросил он.

Его внезапно посетила идея-вдохновение: почему бы не отвезти несколько елок домой, для детей – устроить эдакий дремучий лес во дворе?

– Да, они уже не фонтан, – ответил молодой человек.

На его футболке красовалось изображение форели, а ниже – надпись: «Что плохого в рыбопоклонстве?»

Чувак не от мира сего, подумал Уолт и мгновенно проникся к нему симпатией. Насчет деревьев парень не лгал: они, несомненно, видали и лучшие времена – еще не высохли, но смотрелись помятыми из-за множества сломанных веток и сучков.

– За сколько вы готовы их отдать? – поинтересовался Уолт.

– Вообще-то они не для продажи. Их только привезли, но у большинства сломаны ветки. Наверное, выпали из грузовика. Поставщик пообещал вернуть деньги за брак. Так что даже не знаю…

– Но вы же их выбрасываете?

– Они пойдут на компост. – Парень кивнул в сторону мусорного бака.

– Тогда я куплю у вас несколько штук? – предложил Уолт. – Скажем, за десять баксов? А уж потом хорошенько их откомпостирую.

– Не уверен, что мне можно их продавать…

– Так это разве продажа? Деньги символические. Понимаете, мне нужно что-то вроде… театрального реквизита для племянника и племянницы. Сложно объяснить. Я хочу соорудить на заднем дворе… рождественский лес или вроде того. А сарай станет хижиной дровосека.

Парень кивнул – Уолт его убедил.

– Сколько деревьев вам нужно?

– Сейчас посмотрим… Несколько закреплю сверху, на рейках, еще парочку – внутрь. В общем, возьму сколько поместится. – Он достал из заднего кармана бумажник и вынул банкноту в десять долларов. – Принесите сюда еще деревьев, пожалуйста. Если возникнут проблемы, я скажу, что вытащил их из мусорных баков. Мол, вы пытались меня остановить, но я не слушал.

Он протянул деньги парню. Тот опустил на землю две елки, которые тащил, взял купюру и засунул в карман. Уолт вылез из машины, ухватил за ствол одно из деревьев и закинул на рейки, закрепленные на крыше. Планки крестовины он развернул, сложив вместе. Вторую ель он разместил верхушкой к основанию первой, а затем достал из багажника моток веревки и, прижав ветки к стволам, покрепче связал оба дерева, чтобы сверху уместились другие. В конце концов он открыл дверцу багажника и запихнул в машину еще две елки. Даже обмотанная веревкой, связка деревьев возвышалась над крышей футов на шесть и напоминала какой-то хитрый камуфляж.

– Спасибо, – сказал Уолт парню, убрав веревку и перочинный нож. – Я вам очень, очень благодарен. Хотите помогу перетащить остальные елки?

– Не нужно, я сам, – помотал головой тот. – Спасибо за десятку.

Чувствуя себя везунчиком, Уолт направился в магазин. Он пока не знал, как именно поступит с деревьями, но обязательно хотел подключить Нору и Эдди. Правда, как он теперь понял, из-за сырой погоды во дворе елки не разместишь. А поставить их в доме ни за что не разрешит Айви. Уолт никак не мог вспомнить название пьесы, в которой деду пришлось жить на чердаке в окружении рождественских елок. Там еще, кажется, фигурировали утки. Точно, утки и садовые гномы. Ему нравились подобные чудачества, но, похоже, общество прощало их лишь детям и старикам. Мужчине его возраста полагалось вести себя солиднее.

В отделе с рождественскими украшениями Уолту приглянулись две гирлянды с леденцами-тросточками. Он решил повесить их на крыльце. Вдруг придет Аргайл и разобьет их палкой? Набросится на них, как обезьяна – на кокосы. Только это окажется ловушкой. Уолт будет наблюдать из окна на втором этаже и в нужный момент подзовет Айви: «Гляди, это случайно не Аргайл топчет наши гирлянды?»

– Забавные, правда? – раздался женский голос.

Уолт отвлекся от размышлений и кивнул. К нему обратилась одна из кассирш – с редкими, голубовато-седыми волосами и в затейливом переднике, украшенном рюшами. Возле кондитерской витрины стояла машина с попкорном, которым пропах весь магазин. Открытый пакетик попкорна Уолт заметил и на стойке перед кассиршей.

– Я возьму вот эти гирлянды, – указал он.

– Отличный выбор, – лучезарно ответила женщина.

Других покупателей в магазине не наблюдалось.

– Можно вопрос? – сказал кассирше Уолт, чувствуя себя неловко оттого, что она уж слишком смахивала на чью-нибудь добрейшей души бабулю. – Я заметил, у вас тут продаются попугайчики?

– Все верно, – ответила она. – Клетка вон там, в дальнем конце магазина. За швейным отделом. Покажите, какой вам нужен, и наш Эндрю его поймает.

– Ну, дело в том… – замялся Уолт. – Знаю, это прозвучит странно, но мне нужен мертвый попугай.

Эта идея пришла ему в голову, когда они с Генри выходили из кафе: он все-таки отдаст Аргайлу мертвую птичку. Просто не факт, что ту самую. Но, разумеется, в банке, наполненной джином.

– Если вдруг у вас такой имеется, я заплачу полную цену, – сказал Уолт. – Он нужен для… как его там… школьного научного проекта. Понимаете, мой сын учится в восьмом классе. Они там препарируют зверушек…

Внезапно его осенило: а почему бы не попросить у синей птицы – той, что в гараже, – добыть ему еще одну?

Мысль буквально впрыгнула ему в голову, взялась из ниоткуда, словно призрак. Уолт задумался, а можно ли отправить подобный запрос издалека. Исполнит ли птица желание, находясь в ящике со снастями в двух милях от магазина?

Нет. Уолт отбросил эту идею. Мне не нужна твоя помощь, с усилием подумал он.

– Знаете, – сказала кассирша, – как ни странно, мертвый попугай у нас есть. Мы продаем много птиц, и время от времени случаются потери.

Уолт моргнул. Так просто? Может, это птица постаралась? Неужели одна-единственная мысль привела ее в действие?

– Попугайчики – нежные создания. – Он изобразил сочувственную улыбку.

– Конкретно этот подхватил что-то вроде простуды. Мы отделили его от остальных, дали всем витаминов и антибиотиков, но сегодня днем бедняга умер. Я даже растерялась. Не знала, что с ним делать. Как-то неправильно выбрасывать его в помойку.

Уолт понимающе кивнул и проследовал за кассиршей в дальний конец магазина мимо полок с рулонами тканей и швейными принадлежностями. Женщина вынесла из подсобки коробку из-под обуви, в которой на ложе из оберточной бумаги покоился мертвый попугайчик. Синий, как и следовало. Синяя птица.

– А когда он умер? – поинтересовался Уолт.

– Пару часов назад. Мне не хотелось выбрасывать его в урну.

– Понимаю.

Пару часов назад! Тогда все в порядке. Птица счастья не смогла бы исполнить желание задним числом. Или смогла?

Это смахивало на бред, независимо от того, был ли попугайчик похож на птичку в банке. А он похож, заключил Уолт, присмотревшись.

Нет, это в голове не укладывалось! Простое совпадение, не иначе.

– Сколько я за него должен? – спросил он, доставая бумажник.

Женщина махнула рукой – мол, ничего не надо, – и пробила ему две гирлянды.

– Ладно. – Вообще-то Уолт рассчитывал, что сможет заплатить за попугайчика. Иначе вся история становилась несколько аморальной, учитывая вранье и прочее.

– Надеюсь, ваш сын получит за проект высший балл. Так и передайте, – улыбнулась кассирша.

– Обязательно.

Чувствуя себя преступником, Уолт взял пакет с покупками, затем обувную коробку и вышел на улицу, под дождь. Непонятно почему, но, солгав пожилой женщине, он растерял боевой настрой, и подшучивать над Аргайлом почти расхотелось. Когда он вышел из магазина, парень в футболке уже перетаскивал последние деревья. Помахав ему, Уолт завел машину и медленно вырулил на проезжую часть.

Сделав остановку у алкомаркета и купив пинту джина, Уолт поехал прямиком домой. Елки он выгрузил в новый жестяной сарай и приступил к созданию дремучего леса для племянников. Перво-наперво он расстелил на полу кусок зеленого ковролина и расставил деревья в два ряда, чтобы они соприкасались ветками. Почему-то сам процесс не принес ему ожидаемой радости. Он утомился, как будто мысли о мертвых птицах и хитросплетения лжи, паутиной затянувшие голову, выжали из него все соки.

Вооружившись садовыми ножницами, он обрезал нижние ветви, а еще те, что были безнадежно поломаны. Теперь в сарае пахло как в сосновом бору. Уолт немного постоял, дыша полной грудью и слушая бодрящий стук дождя по крыше, а затем закрыл сарай и направился к дому.

Джинкс и Айви где-то пропадали. Вероятно, с самого утра не заходили домой, поскольку конверты с чеками так и лежали на журнальном столике, где их оставил Уолт.

Внезапно он заметил на полу возле входной двери – под щелью для почты – сложенный вдвое лист бумаги. Это была ксерокопия написанного от руки объявления, сулившего награду за «утерянную посылку», которая, вероятно, выпала из почтового фургона где-то по соседству.

За возврат коробки обещали тысячу долларов. С гарантией.

Глава 35

Листовка содержала подробное описание заспиртованной птицы, которая, как утверждалось, представляла собой трупик ныне вымершего подвида китайского воробья и предназначалась для Музея естественной истории в Лос-Анджелесе.

Уолт расхохотался. Тысяча баксов! За такую сумму он с радостью всучит злосчастную птицу Аргайлу и посмеется ему в лицо.

Вот только вернуть птицу означало прийти с повинной. Да и Аргайл ему в жизни не заплатит. Только не теперь.

Чем больше он размышлял о листовке, тем больше все это напоминало заговор – возможно, организованный инспектором. В легенду о вымершем воробье Уолт, разумеется, не поверил. Дело было в другом, и птица, скорее всего, стоила в разы дороже тысячи долларов.

Внезапно возникла идея, и Уолт, захватив листовку, отправился к соседям. Обойдя три дома, он удостоверился, что, кроме него, во всем квартале объявления никто не получал.

Значит, это была целевая операция. Аргайл рассчитывал, что Уолт со всех ног побежит возвращать птицу, а ведь он уже солгал почтовому инспектору. Вероятно, после этого его обвинили бы в особо злостном мошенничестве. Конечно, если особо злостным мошенником не был сам инспектор.

По пути к гаражу Уолт рассеянно гадал, может ли один обман аннулировать другой.

Скомкав листовку, он запустил ею в жестяное ведро, а затем заглянул в тайник под крышей. Ящик со снастями пылился на прежнем месте. Птица оставалась внутри. Каким-то образом Уолт понял это без проверки, словно вещица обладала ощутимым присутствием. Казалось, там, в затхлой тьме, кто-то обитал – кто-то маленький, но настолько массивный, что деревянные балки скрипели под его чудовищной тяжестью, рискуя в любой момент обвалиться. От таких мыслей мурашки ползли по спине.

Несколько часов назад Уолт едва не попросил у птицы денег. Хотя знал, что лучше утопить ее в океане. Приступ страха перед этим существом, настигший его в магазине, был закономерен – глас рассудка в чистом виде.

Уолт подошел к дому на колесах и постучал. Открыл Генри. Увидев, кто на пороге, он кивком пригласил войти. Сев за стол, Уолт покосился на дождь за окном. Возле раковины жужжал компактный обогреватель, добавляя помещению тепла и уюта.

– Кофейку? – выключив телевизор, предложил Генри.

– Не откажусь. – Уолт взял протянутую чашку. – Как же надоел этот дождь…

– Зато людям есть о чем поговорить.

– Да уж, нас хлебом не корми – дай потрещать о погоде.

– Так уж повелось, что погода касается всех и каждого, – заметил Генри. – Эта тема сближает.

– Я бы, скорее, назвал ее безопасной.

– Погода ничуть не безопасна. В новостях вон показывали, как несколько домов смыло прямо в океан!

– Я о погоде как о теме для беседы. Погода не втянет тебя в неприятности. В отличие от политики или религии.

– Тут ты прав, – кивнул Генри. – Это единственная тема, которая стабильно волнует людей все десять тысяч лет, пока существует цивилизация. Без разницы, где ты живешь – в Египте, Перу или в чертовом Китае. В любом уголке мира заводят одну и ту же шарманку, когда речь идет о погоде. Это великий уравнитель – единственное, что не изменили в нас века. То же самое с едой и напитками. Зная историю, уже не назовешь такие разговоры «пустыми».

Даже когда Генри замолк, чтобы добавить в кофе несколько ложек сахара, Уолт продолжил удивленно смотреть на него. Его слова прозвучали невероятно здраво. С Генри-философом Уолт еще не сталкивался. Излишняя энергичность, что владела стариком на встрече в кафе, пошла на убыль.

– Я хочу с тобой посоветоваться, – начал Уолт, спонтанно решив довериться дяде Генри. – Прозвучит как бред, но ты никогда не интересовался, скажем… магией? Досками Уиджи, картами Таро и тому подобным?

– Глэдис гадала на картах, – сказал Генри.

– Серьезно? Тетя Глэдис?

– Скука смертная. Она еще и гороскопы составляла, предупреждала о всяком, советы раздавала…

– А ты в это веришь?

– Верю? – Генри тряхнул головой. – Не знаю, верю или нет, но недолюбливаю точно.

– Я тоже, – признался Уолт. – Но представь такую ситуацию. Допустим, тетя Глэдис гадает, и тебе вдруг начинает казаться, будто в этом есть смысл, а карты – это не просто картинки, а некие… окна. И Глэдис действительно общается с чем-то потусторонним. Как ты поступишь?

– Унесу ноги, – фыркнул Генри. – А напоследок скажу: «Глэдис, ты спятила!»

– Любопытно, – сказал Уолт. – Видишь ли, случилась страннейшая вещь. Я хочу узнать твое мнение. Мне тут пришла одна посылка из Азии…

Уолт поведал про синюю птицу, полностью исключив из рассказа Аргайла, а также умолчав о доставке газеты, томатах и так далее – в общем, обо всем, из-за чего мог сойти за психа. Во время пересказа вся история показалась ему сущим пустяком, и страх, охвативший его в гараже, улетучился.

– Вот я и подумал, – подытожил Уолт, – а что, если она и правда исполняет желания?

– Тогда выбрось ее к чертовой бабушке! И поскорее. Иначе я скажу тебе то же самое, что и Глэдис: «Уолтер, ты спятил!»

– А вдруг эта птица поможет мне заработать миллион?

– Да хоть десять! Закончится все одним – ты сгинешь. Полетишь прямо в ад бизнес-классом. Уж поверь. С комфортом отправишься к дьяволу. Впрочем, ты не похож на того, кто готов продать душу.

– Что ж, спасибо, – улыбнулся Уолт. – Хочешь взглянуть на птичку?

– Конечно! Буду рад помочь. – Генри поставил чашку на стол и снял с крючка свитер.

Вдвоем они зашли в гараж. Уолт залез на стремянку, достал ящик со снастями и, водрузив его на верстак, откинул крышку.

– Вот она. – Он вытащил из цветастой жестяной коробочки банку и поднес к свету.

Мутноватая жидкость, напоминавшая джин, взвихрилась вокруг тельца птички, и по поверхности пошли волны, словно в миниатюрном, герметично запертом море.

– Ну, птица явно дохлая, – констатировал Генри. – И довольно неказистая.

Уолт кивнул, с трудом подавив желание возразить. На самом деле птичка была чудо как хороша – ярко-синяя, цвета полуденного неба. На мгновение он даже пожалел, что вообще открыл свою тайну. Он и сам прекрасно справлялся. Без посторонней помощи. Поставив банку на верстак, он небрежно сказал:

– В инструкции написано, что птица якобы исполняет желания. Думаю, это талисман вроде кроличьей лапки. Безделушка. Сам не знаю, зачем тебя потревожил.

Генри взглянул на него поверх очков и посоветовал:

– Выбрось ее в помойку. Это явно не кроличья лапка.

– Я имел в виду…

– С этой птицей что-то не так, тут какая-то бесовщина. Избавься от нее подобру-поздорову. Не нужна тебе эта пакость.

– Наверное, ты прав. Не нужна, – согласился Уолт. – Поэтому я и хотел показать ее тебе, спросить совета.

– Айви знает о ней?

– Нет, не думаю.

– Не показывай. Будет хуже, помяни мое слово. Выкинь эту банку где-нибудь подальше от дома. Если б я показал что-то подобное Джинкс… – Генри потряс головой, а затем сунул руку в открытый ящик с рыболовными снастями и вытащил банку с икрой лосося. – Что это такое? Наживка?

Уолт взял банку. Икринки выглядели странно. Более того – они двигались, вяло курсируя в розовой желеобразной субстанции. Присмотревшись, Уолт с ужасом увидел, что икринки глядят на него круглыми черными глазками размером с мушиный помет, а еще у каждой имеются хвостик и плавники, почти прозрачные. Банка в его руке дрогнула. Возникло странное чувство, будто ее распирает изнутри, стекло вот-вот лопнет и личинки брызнут во все стороны, как бобы из стручка.

– Проклюнулись, чтоб их! – проворчал Уолт.

Он завернул банку в несколько газетных листов и опустил в ведро. После этого он заметил, что сырная приманка в бутылочке стала фиолетово-черной, цвета синяка. Сильно не приглядываясь, он и ее бросил в урну.

– Отнесу все это добро на помойку возле медцентра, – решительно сказал Уолт. Он уже поднес банку с синей птицей к ведру, но, поколебавшись, поставил обратно на верстак. – Что там у нас завтра? Четверг? Мусор вывозят по четвергам после полудня, так что подожду до утра.

– Не тяни, – посоветовал Генри. – Ты хотел знать мое мнение? Так слушай: избавься от этой мерзости подобру-поздорову. Сейчас же!

– Хорошо. – Уолт убрал банку обратно в жестяную коробочку, а ту осторожно опустил в ведро.

Генри прогулялся с ним до переулка, где находился медицинский центр. Бак был полон примерно наполовину. Уолт вытряхнул жестянку на груду завязанных мешков, поверх каких-то бумаг и прочего хлама.

– Туда ей и дорога, – сплюнул Генри.

Уолт накрыл жестянку мусорным пакетом, чтобы больше никто не попал под чары синей птицы, как он сам. Перевернув ведро, он выбросил остальной мусор. Завтра днем птичку ожидала поездка на городскую свалку.

Глава 36

– Дети сегодня очень устали, – с намеком заметил Уолт, наблюдая, как Айви ходит по спальне, развешивая одежду и наводя порядок.

Она взглянула на него, сразу разгадав его намерения.

Шел одиннадцатый час, на первом этаже царила блаженная тишина. Похоже, дети наконец улеглись. Признаться, Уолта огорчило, что они не удостоили вниманием его рождественский лес. Едва заглянув в сарай, они тут же оттуда выскочили, как будто опасаясь очередного паучьего розыгрыша.

– Зачем там деревья? – спросила Нора.

– Вы можете под ними поиграть, если захотите, – ответил Уолт, но в тот же миг Эдди вспомнил, что хотел посмотреть телевизор, и без лишних слов умчался в дом.

Нора же изъявила желание погулять. Достав розовый мелок, она нарисовала на тротуаре классики и добрую четверть часа прыгала на одной ноге. А за ужином девочка обмолвилась, что Уолт их «заманивал в сарай», и ему пришлось подробно разъяснять задумку с елками под испытующим взглядом тети Джинкс.

– Признайся, – обратилась к Уолту Айви, закрывая платяной шкаф, – ты же в детях души не чаешь?

– Ну-у… – протянул Уолт, пытаясь уловить подтекст в этой провокационной фразе, напоминавшей аппетитную приманку. – Когда детишки у тебя гостят – это весело. Можно наплести им всякой чуши, а затем вернуть родителям и жить себе дальше.

Немного помолчав, Айви сказала:

– Было бы кому возвращать… Думаю, пора позвонить маме с папой – узнать, как там Дарла. – Она села на кровать. – А вообще, я имела в виду, что у тебя отлично выходит быть отцом.

– Это тяжело, – признался Уолт. – И во многом ограничивает.

– Но получаешь ты гораздо больше. Дети считают тебя душкой.

Уолт пожал плечами. Айви поддела его локтем, и он понял, что раунд остался за женой. Ей даже не пришлось обвинять его в трусости или эгоцентризме. Достаточно было упомянуть, что дети его полюбили, – и все, его тщеславие угодило в капкан.

– Ты не говорила, что детским садом заведует Аргайл, – сменив тему, упрекнул он Айви.

– Из ближайших садов только этот готов принять детей временно и посреди учебного года. – Она выключила лампу, и комната погрузилась в полумрак. Свет проникал лишь с лестничной площадки на первом этаже. – Ты говорил с Робертом?

– С каким Робертом? – поднял он брови. – А-а, ты про Аргайла! Перекинулись парой слов. Честно говоря, видок у него был кошмарный. Его словно стая бешеных комаров искусала. И – нет, я не выдумываю, лишь бы поиздеваться, – не удивлюсь, если он последнее время много пьет. А еще от него воняло. Видимо, проблемы с мочевым пузырем…

– Когда мы встретились в десять, он выглядел нормально.

– Да он точно всю ночь колобродил, – настаивал Уолт. – Не одну пинту вылакал. А с утра забежал домой и привел себя в порядок перед встречей с тобой.

– Он просил передать, что желает тебе самого наилучшего. По-моему, его гложет ностальгия. Тоска по былым временам…

– Наилучшего? – сухо переспросил Уолт. – Ты хотела сказать, «наихудшего»?

– Быть может, он настроен не так враждебно, как ты думаешь.

Уолт молча представил, как Аргайл колесит по ночным улицам, портит чужие дома… Впрочем, спорить из-за него не было смысла. Аргайл того не стоил. Тем более Уолту не хотелось, чтобы всплыл инцидент с синей птицей, которая, по счастью, осталась в прошлом и теперь покоилась в мусорном баке у медцентра.

– Представляешь, он жалеет о том, что так и не женился и не завел детей, – сказала Айви.

– Вы с ним о личном говорили? – вскинулся Уолт. – О детях? – Это в голове не укладывалось! – Надеюсь, меня вы не обсуждали? И наши с тобой отношения?

– Нет, конечно. Не заводись. Мы встречались по делам. Угадай, какую комиссию он пообещал?

– К черту комиссию! Поверить не могу, что ты обсуждала с ним личную жизнь! Он-то тут при чем?

– Я не обсуждала! Он сам упомянул детей, мельком. – Повернувшись к Уолту, Айви подперла рукой подбородок. Ее кимоно раскрылось, она небрежно его поправила, а когда вырез опять распахнулся, оставила как есть. – Не могла же я послать его на хрен?

– Это не так уж сложно.

– Ладно. Может, ты прав и надо было послать. И да, к черту комиссию. В конце концов, деньги – это всего лишь деньги. Грязная прихоть. – Она провела пальцем по рукаву его ночной сорочки, затем – по тыльной стороне ладони. – Мне нравятся мужчины, которые носят ночные сорочки. Особенно такие просторные, в клеточку…

– Не знаю, где в такое время найти просторного мужчину в клеточку, – сказал Уолт, отводя прядь волос от ее лица, – но, возможно, подойду я?

– Возможно.

– И что, большая комиссия? – поинтересовался он, поцеловав ее в кончик носа.

– Да так, ерунда. Давай притворимся, что этого разговора не было. Завтра я швырну конверт ему в лицо. И добавлю пару ласковых. Как мне его обозвать? Вонючкой? – Приподнявшись на локте, Айви поцеловала Уолта в губы. – Назову его сраным вонючкой, а затем ущипну его за нос и настучу по ушам. Всегда хотела врезать мужику в ухо.

– Ну-ка поподробнее…

– Мне и тебя за нос ущипнуть?

– Меня не так-то просто одолеть. – Уолт скользнул рукой в вырез кимоно и погладил Айви по животу.

– Я попробую. – Не отрывая от него взгляда, она опустила голову на подушку, а затем притянула его к себе и вновь поцеловала. – Спорим, я одолею тебя прямо сейчас?

В кои-то веки Уолта покинуло красноречие. Он поцеловал жену и потянул за кончик банта на поясе кимоно. Айви провела пальцами ему по спине, другой рукой обняла за плечи…

И вдруг села, плотно запахнув кимоно и подтянув одеяло повыше. Уолт хотел уже возмутиться, но жена приложила палец к губам:

– Слышишь?

И он услышал. Шаги на первом этаже. Кто-то семенил по полу столовой, направляясь к ступенькам. Судя по всему, двое. Дети мягко протопали по ковровой дорожке на лестнице и ворвались в спальню. Нора – с широко распахнутыми глазами, сама не своя от страха.

– В чем дело? – забеспокоился Уолт.

Кто-то проник в дом? Неужели треклятый инспектор? Это уже ни в какие ворота! Уолт растерзал бы любого, кто напугал Нору и Эдди. Чертов Аргайл! Грязный подонок! Уолт не на шутку разозлился, в ушах зашумела кровь…

– Т-там жук! – дрожащим голоском пропищала Нора.

– Жук? – опешил Уолт.

– Очень большой. – Эдди поднял ладошку, расставив большой и указательный пальцы. – Вот такой!

Несколько дюймов в длину!

– Где вы его увидели? – уже немного успокоившись, спросил Уолт.

– На полу, – ответил Эдди. – Он убежал под Норину кровать. И теперь там.

– Таракан! – прошептала Айви.

– Он был черный? – уточнил Уолт. – С усами? Похож на сверчка?

Эдди кивнул.

– Что такое «сверчок»? – спросила Нора.

– В нашем доме насекомые! – ужаснулась Айви.

– Жуки могут попасть в любой дом, – сказал Уолт детям. – Им тоже нужно место, где жить. Многие из них помогают опылять цветы. Жуки – часть божьего замысла.

– Я бы его убил, – заявил Эдди. – Эх, мне бы палку…

– Его убьет дядя Уолт, – пообещала Айви. – Так ведь, дядя Уолт? Думаю, ты за минуту управишься. Тапком его – и поминай как звали. Не нужны нам такие гости.

– Что ж, я готов его убить, – сказал Уолт. – Вот только… Кажется, я знаю этого жука. Это египетский водный клоп по имени… Смит. И. Хопкинсон Смит. Он очень дружелюбный. Видимо, спешил на вечеринку – Бал гадких жуков. Его там ждут друзья. А сумки у него не было? Сумки с…

Нора издала горестный вой, опустошивший ее легкие, и залилась слезами.

– Нет, быть такого не может! – воскликнула Айви, смерив Уолта суровым взглядом. – Только не под кроватью Норы. Смиту там делать нечего.

– Ты права, – вздохнул Уолт. – Должно быть, это не Смит. – Айви вновь его победила, дав понять, что дальнейшие рассказы о жуках-джентльменах до добра не доведут. Во всяком случае, сейчас. – Пойду прихлопну его, – смирился он с неизбежным, вставая с кровати.

Нора ни с того ни с сего захихикала. Еще секунду назад всхлипывала – и нате!

– Что такое? – удивился Уолт.

– Вы в платье!

– Это ночная сорочка, – объяснил он. – Ее сшила для меня тетя Джинкс. Материал она привезла из Шотландии, у нее там родня.

– Похоже на платье. – Нора мигом заняла его место рядом с Айви и зарылась в одеяло так, что снаружи остались лишь пальцы и голова.

Девочка по-кроличьи наморщила носик. Страшный жук был успешно забыт. Эдди, зевнув, уселся в изножье кровати.

– Без добычи не возвращайся, – улыбнулась Уолту Айви. – А я пока развлеку детей.

– Не уснешь?

– С чего бы?

Уолт с сомнением поглядел на жену, а затем спустился по лестнице, сжимая в руке теннисную туфлю. Захватив из кладовки фонарик и метлу, он зашел в детскую, где по-прежнему горел свет. Само собой, под кроватью никого не оказалось. Таракан, если он существовал, убежал под плинтус или юркнул в шкаф. Караулить его было бы глупо. Не тратить же на это всю ночь? Отложив метлу, Уолт занес над головой туфлю и несколько раз громко стукнул ею об пол, после чего подошел к входной двери, распахнул ее и с силой захлопнул. Вернув на место метлу и фонарик, он поднялся на второй этаж.

– Готово!

Дети лежали рядышком, рассматривая картинки в журнале.

– Покажите! – вскочила Нора.

– Я его выбросил во двор, – солгал Уолт. – Вы разве не слышали, как хлопнула дверь? Я его в лепешку расшиб.

Нора молча слушала, приоткрыв рот.

– А вы говорили, он покажет, – повернулась она к Айви.

– Покажет, конечно. – Айви смерила Уолта грозным взглядом. – Думаю, Нора и Эдди лучше выспятся, если будут уверены, что жук действительно, взаправду мертв, – прошипела она ему.

– Я буду спать здесь! – заявила Нора.

– Ну уж нет! – возмутился Уолт. – Ну-ка быстро по кроватям!

– А если жук у меня в постели? – возразила девочка. – Вдруг он вернулся?

– Он точно там, – заверил ее Эдди. – По-моему, это постельный жук.

– Сомневаюсь, – буркнул Уолт.

– Может, все-таки принесешь нам мертвого жука? – сказала Айви. – Найди его там, куда выбросил. Это всех успокоит.

– Ладно, – вздохнул Уолт. – Без проблем.

Развернувшись, он вновь спустился по лестнице с ботинком в руке. Внезапно его осенило. Ночью по улицам ползали тучи тараканов, особенно их тянуло к воде. И почему он не подумал об этом раньше? Не тратил бы зря время на поиски того самого жука. Ведь любой дохлый таракан сгодился бы не хуже.

Глава 37

Время приближалось к одиннадцати вечера. Преподобный Бентли и отец Махоуни уже час бродили по опустевшим улицам в центре города, звоня в колокольчики. Дождь то накрапывал, то переставал. Сейчас наступило затишье, и Бентли шел по мокрому тротуару, постукивая зонтом, как тростью. В другой руке он держал колокольчик. Постоянный звон должен был взбесить половину собак в окру́ге, но те почему-то молчали, будто все понимая.

Вероятно, им с Махоуни следовало разделиться, чтобы обойти больше кварталов, однако поодиночке они стали бы уязвимее. Бентли с тревогой оглянулся: улица пустовала.

Расслабившись, пастор вдохнул влажного вечернего воздуха. Он любил поздние прогулки, особенно в ненастную погоду, когда за раздвинутыми шторами виднелись мягко освещенные гостиные. На диванах, в сухости и тепле, сидели семьи – читали книги или смотрели телевизор в окружении привычного хаоса повседневных вещей. В окнах мигали рождественские елки, у порогов сидели кошки, из-за стеклянных дверей выглядывали собаки, и охотно верилось, что эта бесхитростная жизнь приносила людям счастье.

Еще не так давно ежевечерний колокольный звон был привычным ритуалом; в прошлые века никто не сомневался, что звук этот отгоняет злых духов. Заслышав колокола, добрые люди успокаивались, а монстры вроде Аргайла или Лероя не находили себе места. Увы, времена изменились.

Впрочем, Бентли и сам оплошал: не сразу распознал, что порча колоколов в церкви Святого Антония – это нечто более серьезное, нежели акт вандализма. Честно говоря, до прошлой недели он вовсе не обращал внимания на колокольный звон. История колоколов тесно переплеталась с историей католичества, из-за чего, по мнению пастора, обросла всевозможными предрассудками, как корабль – ракушками. А теперь – кто бы мог поверить! – Бентли побратался с католическим священником и темным дождливым вечером устроил обход улиц с колокольчиком в руке, закрепив еще несколько на поясе.

– Взгляните! – Отец Махоуни указал зонтом на затененную террасу.

Большой пластиковый снеговик, еще недавно светившийся огоньками, валялся на траве с разбитой головой. Очевидно, кто-то стащил его на землю и потоптался сверху, а электрический шнур обмотал вокруг шеи на манер петли.

– Еще один, – вздохнул Махоуни. – Как, по-вашему, это опять он?

– Либо он, либо…

Внезапно на ближайшем перекрестке показалась машина. Она медленно катила на восток по Палм-авеню. Этот автомобиль они видели уже в третий раз за вечер. Водителя Бентли не разглядел, однако ему почудилось, будто темный силуэт внимательно на них смотрит. Пастор поднял зонт в знак приветствия. Машина рванула прочь. Бентли не знал, кому она принадлежала, но за рулем сидел кто-то низенький, полноватый, ничуть не похожий на Аргайла. Возможно, это Джордж Нельсон с ветерком умчался к дьяволу.

Бентли вновь спросил себя, не стоило ли обналичить чек Аргайла. Быть может, завершив сделку и получив-таки деньги, он предотвратил бы то, что надвигалось…

Нет, наивная идея. Что бы ни творилось с Аргайлом, к деньгам это отношения не имело. Никогда. Этот человек продал бы душу и за пять центов, и за пять миллиардов. И спасать ее, назначив цену, было уже поздно. Разве что проклясть окончательно.

– Почему вы полагаете, что существо в банке – демон? – спросил отец Махоуни.

– А кто еще это может быть?

– Вы имеете в виду демона из Преисподней? Вельзевула, Велиала или им подобного? Демона с именем?

– По-моему, нет смысла углубляться в детали. Его родословная не столь важна.

– А если это нечто иное?

– И что же?

– Джинн из лампы? Обезьянья лапка, исполняющая желания?

– В джиннов я не верю. Демон есть демон, как его ни назови. Насколько мне известно, из Китая в нашу страну прибыла некая вещь. Аргайл очень ее ждал. Частью этой посылки был голем, которого я видел собственными глазами. А эта вещица… Мои информаторы полагают, что в ней обитает демон, и я с ними солидарен. Думаю, с помощью демона Аргайл намерен отправить голема в ад, чтобы отдать долг Дьяволу. А задолжал он свою душу. Вот каковы мои соображения, если вкратце.

– И этот демон замаскирован под сувенир?

– Весьма коварно, согласитесь? На вид вещица, должно быть, вполне безвредна – простая безделушка, приносящая удачу. Но стоит загадать желание, как кроличьей лапке или падающей звезде, – и вы попались! Отныне вы марионетка в руках демона. Разумеется, это проклятие, но Аргайла оно не страшит, ведь он считает, что и так проклят.

Завернув за угол, они вышли на Кембридж-стрит.

– Я беспокоюсь за Стеббинса, – признался Бентли. – Как бы он ни отпирался, демон точно у него. Обыскивать гараж еще раз смысла не вижу. Разумеется, он припрятал вещицу. Так что нам ничего не остается, как поговорить с ним начистоту. Воззвать к его совести, а еще лучше – к страхам.

– Полагаете, он нас послушает?

– Нет, – вздохнул пастор. – Сомневаюсь.

Глава 38

Свет в фургоне, к счастью, не горел, да и дождь перестал, хотя в воздухе пахло влагой и по небу плыли тяжелые тучи. Уолт вышел на обочину, где в любую другую ночь не меньше десятка тараканов спешили бы по своим бестолковым делам. Увы, именно сегодня они куда-то подевались. Никаких ползучих тварей – только пара земляных червей в сточной канаве. Где-то вдали звенели… нет, не колокола. Скорее, колокольчики.

Ветер надул пузырем ночную сорочку, и Уолт, одернув подол, оглянулся по сторонам. Хорошо, что снизу он поддел шорты. Появись тут патрульная машина…

Спеша покончить с неприятным делом, он приподнял бетонную крышку водяного счетчика и снял ее, положив на траву. Уличная лампа едва освещала содержимое отверстия примерно в фут глубиной. Сам счетчик отбрасывал тень на дно ямки. Уолт сел на корточки, жалея, что не захватил фонарик. Внизу что-то шевелилось. Мелкие темные создания ползали среди травы, проклюнувшейся на дне. Конечно, это могли быть вовсе не тараканы, а, скажем, ядовитые пауки.

Содрогнувшись, Уолт распрямился и вновь оглядел тротуар. Неужели не найдется хотя бы одного таракана, готового пожертвовать собой? Внезапно звук колокольчиков начал приближаться, сопровождаемый беспорядочным перезвоном, словно на улицу выезжала украшенная к Рождеству карета. Из-за угла показались двое мужчин и зашагали ему навстречу, позвякивая при ходьбе. Один немного опережал другого и первым попал в круг света от фонаря. Грузный, лысеющий, в очках и темном одеянии – ожившая иллюстрация мистера Пиквика[47]! Уолт с изумлением угадал в нем священника. А следом семенил – только этого не хватало! – преподобный Бентли! Значит, эти двое выбрались на некую совместную миссию – вероятно, выискивали грешников.

Уолта охватило желание удрать. Одетый в ночную сорочку и тапки, он охотился на тараканов с теннисной туфлей в руке! Как он объяснит это служителям церкви? Не признаваться же, что рассчитывал на секс?

Бентли заметил его и помахал рукой, а его друг-священник внезапно пустился в пляс – чудно́ поскакал на одной ноге, размахивая над головой зонтом, точно разгоняя нечистую силу. Так он и понесся навстречу Уолту – с диким восторгом в глазах и прыгающими на носу очками.

Уолт опешил. Среди всех полуночных странностей эта заслуживала первого места.

И тут Уолт разглядел на асфальте расчерченные Норой квадраты. Старый священник решил поиграть в классики! Всего-то!

Уолт пожал руку пастору, который выглядел настолько же серьезным, насколько его приятель – жизнерадостным.

– Это Уолт Стеббинс, – сказал Бентли священнику. – Я вам как раз о нем рассказывал. Стеббинс, это отец Махоуни из церкви Святого Духа.

– Очень приятно.

Хватка у священника оказалась крепкой. Только теперь Уолт заметил, что на поясе у обоих мужчин болтаются связки маленьких колокольчиков.

– Однажды мистер Стеббинс сделал щедрое пожертвование на обеды для неимущих, – поведал приятелю Бентли. – Думаю, он нам пригодится. Если, конечно, мы до него достучимся.

Уолт натянуто улыбнулся. В каком смысле «пригодится»? Что за бред?

– Я уже шестьдесят лет не играл в классики, – тяжело дыша, сообщил Махоуни.

Сняв очки, он протер их рукавом, а затем вновь водрузил на нос.

– Должно быть, мы похожи на сумасшедших? – прищурившись, осведомился Бентли и звякнул колокольцами.

– Нет, что вы. – Уолт придержал подол сорочки, затрепетавшей на ветру. – То есть не мне вас судить. – Он помахал теннисной туфлей.

– Мы ходим по округе и звоним в колокольчики, – сказал Бентли. – Посреди ночи. Догадываетесь почему?

Уолт помотал головой:

– Если честно, нет.

– Потому что кто-то вывел из строя колокола в церкви Святого Антония и убил мистера Симмса. Да-да, вы не ослышались. Убил! Похоже, вы удивлены?

– Ну, я понятия не имел… – замялся Уолт. – В газетах об этом не писали.

– Ясное дело, не писали! И не напишут. А знаете, почему Симмса убили?

Уолт пожал плечами.

– Чтобы умолкли колокола! – Бентли пристально поглядел на него. – Колокольный звон, мистер Стеббинс, невыносим для демонов и бесноватых. Поэтому улицы европейских городов когда-то каждую ночь патрулировал человек с колокольчиком. Так ведь, Махоуни?

– Преподобный Бентли абсолютно прав, – кивнул священник. – У нас в руках колокольчики святого Бенедикта, и с их помощью мы изгоним демонов с этих улиц. Это старая традиция. Весьма и весьма. Человек с колокольчиком обычно напевал: «И да пребудет с вами милосердный Боже, и да отгонит нечисть, пока вы крепко спите…»

Из водостока на тротуар выполз таракан. Уолт рванул вперед и прихлопнул его теннисной туфлей. Ощутив в районе тыла холодный ветерок, он вновь одернул подол сорочки.

– Попался, – тихонько сказал Уолт под хмурым взглядом Бентли.

В доме на колесах вспыхнул свет, шторы раздвинулись. В окошко выглянула тетя Джинкс, и Уолт как можно непринужденнее помахал ей туфлей – мол, все в порядке, дело житейское. Отец Махоуни вежливо кивнул. Джинкс задернула шторы, свет погас.

– Полагаю, нам не стоит будить Генри? – сказал Бентли.

– Лучше не надо. Он ложится спать пораньше. – Уолт поддел ногой раздавленного таракана, чтобы отлепить его от асфальта.

Свет на втором этаже по-прежнему горел, а в окне маячил темный силуэт, так что, с большой вероятностью, Айви еще не спала.

– Перехватим старика завтра, – решил пастор.

– Правильно, – кивнул Уолт. – А то уже поздновато.

– А как насчет вас, мистер Стеббинс? – спросил Бентли. – Хотите внести свой вклад в благое дело?

– Разумеется, – кивнул Уолт. – А что за благое дело?

– Мы хотим выдворить Дьявола из города. Вы поможете?

– Чем смогу. Сколько вам нужно?

– О, речь не о деньгах, – улыбнулся Махоуни. – Нам нужны добровольцы.

Уолт моргнул. Бентли уже не раз пытался заманить его в церковь.

– Ну, не знаю… – начал он.

– Это понятно, что вы сомневаетесь, – перебил пастор. – Вы же еще не знаете. Я вам сейчас кое-что расскажу. Готовы?

Кивнув, Уолт почувствовал, как на макушку шлепнулась капля. Оставалось надеяться, что информация того стоит и промокнет он не зря.

– Это я побывал у вас в гараже.

– Вы?! – изумился Уолт.

И сразу понял. Все встало на свои места. Разумеется, Бентли перелез через забор, затем обогнул квартал и вышел из-за угла, где и наткнулся на Уолта.

– Да, именно я. И уж поверьте, поступлю так снова, если потребуется. Если вы не согласитесь с нами сотрудничать.

– Зачем вы это сделали? – спросил Уолт, хотя знал ответ наперед.

Конечно же, Бентли охотился за синей птицей. Все за ней охотились. Что ж, теперь она принадлежала Уолту, а другие претенденты остались с носом.

И тут он вспомнил, что дядя Генри вынудил его выбросить жестянку.

– Я кое-что искал, – признался Бентли. – Мне… сообщили нечто важное. В нашу страну прибыла одна вещица. В стеклянной банке, помещенной в расписную жестяную коробочку. Понимаете, о чем я толкую?

– Банками я не торгую, – уклончиво ответил Уолт. – У меня есть только снежные шары. Внутри – вода и фигурки фламинго. А еще – всякие блестки, пальмы…

Бентли отмахнулся.

– Не шутите со мной, молодой человек. На это нет времени.

– Почему вы не спросили меня об этой банке? Зачем сразу вламываться? – возмутился Уолт.

– Вы верите в Дьявола?

– Не понимаю, к чему вы кло…

– Ясное дело, не понимаете. Поэтому я и не спрашивал про банку.

Он говорил на полном серьезе! Что ж, и Уолт был настроен решительно. Гараж принадлежал ему. И чертова банка, что бы в ней ни находилось, – тоже.

– Вам известно, кто убил мистера Симмса? – спросил Уолт.

Бентли молча поглядел на него, словно что-то просчитывая в уме, а потом ответил:

– Думаю, да. Мы полагаем, что в убийстве замешан финансист по имени Роберт Аргайл.

– Давайте не делать поспешных выводов, – вклинился Махоуни. – Доказательств у нас нет.

– Вы же с ним приятели, мистер Стеббинс? – спросил Бентли.

– Давно уже нет, – отрезал Уолт.

– Тогда позвольте предупредить, – продолжал пастор. – Аргайл и вас убьет. На пощаду не надейтесь.

Сорочка Уолта уже промокла. Дождь, больше походивший на туман, усиливался.

– В общем, будьте бдительны, – подытожил Бентли. – А нам пора. Работы еще много. Если найдете эту банку, мистер Стеббинс, обращайтесь с ней предельно осторожно. Как с неразорвавшейся бомбой.

– Вот, возьмите. – Махоуни отвязал от пояса связку колокольчиков и протянул Уолту. – Повесьте над крыльцом.

Уолт принял подарок. Черт с ним – вреда не будет.

И тут из-за поворота на Чепмен-авеню, в двухстах футах от них, вырулила машина. Сверкнул дальний свет, и Уолт машинально отвел глаза. Внезапно автомобиль ускорился, направляясь прямо к ним, на тротуар. Уолта ослепили лучи фар. Он попятился, и вдруг почувствовал, как чья-то рука хватает его сзади за сорочку и тянет в сторону. Он плюхнулся на колени, выронив теннисную туфлю, и в тот же миг услышал глухой удар. Похоже, машина задела пальму на обочине. Взвизгнули шины, автомобиль выехал на середину дороги и умчался.

Уолт поднялся на ноги и помог встать Махоуни.

– Благодарю, – хрипло сказал он священнику.

Тот кивнул.

– Который из них был за рулем? – спросил он у Бентли.

– Я не разглядел, – покачал головой пастор. – Машина без номеров – возможно, в угоне. Это ее мы видели раньше – я практически уверен. Сомневаюсь, что это Аргайл. Скорее Нельсон.

– Что это было, скажите на милость? – Из трейлера вышла тетя Джинкс в домашнем халате и пушистых тапочках.

Над головой она держала газету, чтобы прикрыться от дождя.

– Пьяный водитель, – объяснил Бентли. – Наверное, уснул за рулем. – Он подмигнул Уолту, а затем округлил глаза, намекая, что это происшествие отлично подтвердило его слова.

– Надеюсь, все целы? – осведомилась Джинкс.

– Все хорошо, – заверил ее Уолт. – Никто не пострадал.

– Тогда идите спать, – велела она. – Пьяные тут разъезжают или трезвые, для собраний уже поздновато.

Взметнув подолом, она ушла, захлопнув дверь фургона.

– Я загляну к вам завтра. – Бентли выразительно посмотрел на Уолта.

– И не забудьте повесить колокольчики, – напомнил Махоуни. – Пусть себе звенят на ветру.

После этих слов оба поспешили прочь, легонько позвякивая. Уолт подцепил расплющенного таракана и опустил в теннисную туфлю. Перед тем как зайти в дом, он повесил колокольчики на голую ветку глицинии.

Как ни странно, он поверил услышанному. Бентли мог быть кем угодно, только не лжецом. Вполне возможно, Аргайл и правда убил Симмса с какой-то сатанинской целью. Еще и эта машина… Происходило нечто странное – ситуация, вероятно, была куда серьезнее и мрачнее, чем представлялось Уолту.

Поддавшись внезапному порыву, он положил туфлю на крыльцо, развернулся и тихонько потрусил обратно. Постаравшись как можно незаметнее проскользнуть мимо фургона, вышел на улицу. Бентли и его приятель уже скрылись из виду – свернули за угол. Возможно, хотели пройтись с колокольчиками возле дома Аргайла. Прикрывая лицо от дождя, Уолт побежал в противоположную сторону, юркнул в переулок и открыл ворота из сетки-рабицы, преграждавшие путь к помойке. Отбросив пару мешков, он, балансируя, наклонился над контейнером. Промокшая сорочка липла к телу; из бака, точно облако парфюма, поднимался запах джина.

Глава 39

Уолт убирал листья с газона перед домом. К полудню небо немного прояснилось, хотя синоптики предрекали новый ливень. Рождество обещало быть дождливым. И странным.

Вечернее приключение теперь напоминало Уолту причудливый сон: черное небо, одинокий фонарь, отец Махоуни прыгает навстречу по тротуару, Бентли рассуждает о демонах и убийстве, мчится зловещая машина без номеров… Связка колокольчиков, которую Уолт повесил на ветку глицинии, за ночь куда-то пропала, словно все произошедшее, включая эту деталь, оказалось плодом его воображения. Все, кроме синей птицы, разумеется. Уолт действительно вернул ее себе.

Хорошо, что он передумал ее выбрасывать. Птицу разыскивал Аргайл. Ее разыскивали Бентли и Махоуни. Какое право имел Уолт Стеббинс так необдуманно распоряжаться подобной ценностью? Ведь отправить птицу на помойку – шаг столь же необдуманный, как… ее использовать. Что бы это ни значило. Он до сих пор не знал наверняка.

На этот раз он закопал банку с птицей под одним из плоских камней, составлявших дорожку к садовому сараю. Старое место не годилось, поскольку про ящик со снастями знал Генри. Не сказать чтобы Уолт ему не доверял, к тому же старик все еще полагал, что птица на помойке, однако в городе орудовали загадочные силы, которые не стоило сбрасывать со счетов.

В качестве меры предосторожности Уолт наполнил джином стеклянную банку и, поместив туда тельце попугайчика из магазина, засунул ее в жестянку из-под синей птицы. Подделку он спрятал в ящик со снастями. Если в гараж заглянет вор – Аргайл или Бентли, – пусть забирает, на здоровье.

Уолт сгреб промокшие листья в огромный пластиковый совок и сбросил их в бочку. Бибикнул клаксон. Преподобный Бентли не забыл о своем обещании.

С прежней торопливостью пастор выпрыгнул из машины, помахал Уолту и указал взглядом на трейлер Генри и Джинкс. Уолт кивнул. Старик был дома. Утром он отлучался на пару часов, однако пришел опечаленный и скрылся в фургоне, задернув шторы. Молодецкий задор определенно его покинул.

Зазвонил телефон. Уолт бросил грабли и поспешил в дом, чуть не столкнувшись с Генри, который вышел на дорожку с заднего двора. На звонок уже ответила Джинкс – она мыла посуду на кухне. Протянув трубку Уолту, она вернулась к раковине.

– Алло! – сказал он.

Повисла пауза, а затем на другом конце провода раздалось:

– Уолт? Это ты?

– Да. А кто… – И тут он узнал голос. Это был Джек, причем навеселе. – Джек! В чем дело? Ты же собирался позвонить вчера! Сейчас детей нет дома.

– Это мне, блин, решать, дома они или не дома!

– Ты чего? – опешил Уолт. – Что-то случилось?

– Хватит мне зубы заговаривать! – рявкнул Джек. – Сегодня я дозвонился до Дарлы. Так что завязывай с этой чухней! Я больше не поведусь. Никто не смеет так со мной поступать!

– Как?

– А то ты, на хрен, не знаешь! Это похищение, ни больше ни меньше! Вы украли детей у отца!

– Ты надрался, Джек. Ни больше ни меньше. Нора и Эдди – дети Дарлы, и она попросила нас за ними присмотреть.

– Этих детей воспитывал я! Оплачивал их счета! Я знаю свои права!

– Какие права? У тебя одно право – не надираться как свинья. С самого утра, твою ж налево! Хватит бухать! Поговорим, когда проспишься.

– Я с тобой еще как поговорю! – прорычал Джек. – Или мой адвокат! А сейчас я хочу, чтобы ты собрал Нору и Эдди. И все их манатки тоже. Я приеду и увезу детей домой.

– Не трать время зря. Ты их не заберешь.

– Пошел ты на хер со своими выкрутасами! Дети мои! Другого отца они не видели.

– Тут им можно только посочувствовать.

– А тебе откуда знать? У самого-то детей нет. Чтобы растить их, нужно быть мужиком. А ты кто такой? Живешь за счет жены, весь день торчишь в гараже, продаешь какую-то фигню… Кто позволил тебе отбирать детей у отца? Они нужны мне, и точка! Я приведу копов, если понадобится!

– Приводи. Джек, ты надрался как свинья. Какие дети? Я бы тебе и коробо́к с жуками не доверил!

– Слушай, ты… – начал Джек.

– Закрой рот, – перебил Уолт абсолютно спокойным голосом. – А теперь скажи мне вот что, настоящий мужик: где тебя вчера носило? Позавчера ты позвонил, спрашивал про Нору и Эдди, но говорить с ними отказался. Обещал позвонить завтра. Завтра наступило – и что же ты сделал? Наклюкался! Что, я не прав? Ты чем детей собираешься кормить? Солеными орешками и закусками к пиву? Кусочками лайма из коктейлей? А что – витамин С! Я даже не передал детям, что ты звонил, потому что знал: ты их обманешь! Ты грандиозный засранец, Джек! Возможно, ты такой сам по себе. Возможно, из-за выпивки. Мне плевать. Но с бухлом завязывай. Потому что, пока ты пьешь, клянусь Богом, детей я к тебе не подпущу. Если сунешься сюда – получишь в морду.

– Да как ты…

– И ты пошел на хер.

Не дожидаясь ответа, Уолт повесил трубку. Он тяжело дышал, пальцы подрагивали. Пожалуй, он перегнул палку. Вдруг они с Айви и правда поступили незаконно? Похитили детей? Вероятно, какие-то права у Джека имелись. Владельцем дома считается тот, кто платит налог на недвижимость. Возможно, подобным образом и Джек заслужил право называться отцом?

Только сейчас Уолт заметил, что на него изумленно глядит Джинкс.

– Прости, не сдержался, – смущенно сказал он. – Это Джек звонил. Не просыхает уже неделю! Дарла уехала к родителям – лишь бы убраться от него подальше. Вот почему дети живут у нас. Я очень за них переживаю.

– Господи помилуй! – Джинс прижала ладонь ко рту. – Айви упоминала об этом, но я и не думала… Неужели Джек намерен их забрать? Поэтому он позвонил?

– Вроде того.

– Он знает, в какой садик они ходят? Если да – нужно сообщить туда, предупредить.

– Не знает, – успокоил ее Уолт. – И вряд ли узнает. Разве что обзвонит все сады в окру́ге. И даже тогда не факт, что ему все выложат. Они очень пекутся о безопасности. Надеюсь, он не заявится к нам пьяный, когда дети дома. Тогда мне придется вызвать копов. Нора и Эдди не должны его таким видеть.

– Будь с ним на чеку, Уолтер. Но сильно уж не дави. Такого детям тоже не надо.

Уолт кивнул. Джинкс была права. Несмотря на все свои недостатки, Джек не лгал. Он действительно воспитывал Нору и Эдди. Это что-то да значило.

– Все образуется, – сказал Уолт. – Как только он протрезвеет – успокоится.

Сам до конца в это не веря, он вышел на террасу, где преподобный Бентли и дядя Генри уже расположились на складных стульях.

– Легок на помине! – махнул в его сторону Генри.

Уолт сел рядом, пытаясь собраться с мыслями.

– Лоример как раз спросил про банку. – Генри перешел на шепот.

– Какой еще Лоример? – уставился на него Уолт.

Генри кивком указал на Бентли.

– А-а. Мы не настолько близко знакомы.

– Я рассказал ему, что мы выбросили банку.

Уолт поглядел сначала на одного, затем на другого.

– Да, это правда, – сказал он преподобному Бентли. – Мы отнесли ее на помойку в соседнем переулке. Вчера я не хотел об этом говорить. Если честно, я немного на вас разозлился из-за гаража. В любом случае мусор уже вывезли на свалку. – Тут он слукавил, однако Бентли вряд ли что-то знал о графике мусоровозов.

Пастор испытующе смотрел на него, как будто что-то подозревал. Генри с тревогой покосился на Бентли:

– Боюсь, это я убедил Уолтера выбросить банку. Она показалась мне… зловещей. Что-то в этой птице… В общем, мы от нее избавились.

Бентли одобрительно кивнул и откинулся на спинку стула:

– Вы поступили абсолютно правильно. Я бы сделал то же самое.

– Вот и славно, – сказал Генри.

Впрочем, выглядел он встревоженным – как человек, угодивший в передрягу.

– Что-то случилось? – забеспокоился Уолт.

– Нет-нет. – Генри вытер пот со лба. Его рука дрожала.

– Вы же неглупый человек, – обратился к Уолту Бентли, глядя ему прямо в глаза.

Уолт промолчал.

– Что вы сделали с колокольчиками?

– Повесил, – удивившись такому повороту, ответил он.

– Куда? Они все еще там?

– Нет. Я повесил их у крыльца, и они пропали. Видимо, кто-то украл. Около полуночи я еще слышал, как они звенят на ветру, – видимо, вор приходил рано утром.

– Кому это понадобилось – в дождливую ночь воровать связку медных колокольчиков?

– Ну… – Уолт пожал плечами. – Что вы там говорили вчера вечером?

Пастор напоминал ему учительницу, которая вела у них занятия в четвертом классе, – миссис Бендер. Она выпытывала ответы, забираясь под кожу не хуже клеща.

– Все, что я говорил вчера вечером, – правда. Клянусь своей бессмертной душой. – Бентли подался вперед. – Вам известно, как Роберт Аргайл связан с Мюрреем Лероем?

– Мне как-то не приходило в голову их связывать, – ответил Уолт. – Про Лероя я читал в газете. Писали, что он сошел с ума.

– Скорее сошел в Преисподнюю, – сказал пастор. – Хотя не исключаю, что порой это одно и то же.

Уолт поморщился. Опять какая-то чертовщина…

– И вновь этот взгляд, – заметил Бентли. – Если хотите что-то сказать – говорите.

– Вы просто все время упоминаете демонов, ад…

– И что? Вам это не по душе, я прав? Не хотите думать об адских муках? Еще бы! Это слишком неприятно. Это ранит. Проясняет то, что проще держать вне фокуса. «Не хотим подробностей, – говорят люди. – Это слишком тяжело принять». Что ж, джентльмены. То, о чем я вам сейчас расскажу, принять будет ой как непросто.

Глава 40

– Продолжайте, – кивнул Уолт пастору. – Мы вас внимательно слушаем.

– Скажу как есть, – заявил Бентли. – Роберт Аргайл продал душу Дьяволу.

– Ну, значит, Дьявола нагрели, – усмехнулся Уолт. – Ведь даже в лучшие времена эта душонка и стакана молока не стоила.

Бентли смерил его суровым взглядом.

– Простите, – сказал Уолт. – Понимаю, вам не до шуток.

– Это не метафора, – продолжил пастор. – Я говорю о том, что произошло на самом деле, – как если бы Аргайл подписал документы на покупку дома. Он в буквальном смысле заключил договор с Сатаной! Ради денег, власти и прочего.

– Ясно. – Уолт живо представил себе эту сделку: Дьявол в элегантном костюме и шляпе, возможно, приехавший на «линкольне», предлагает Аргайлу двадцать шесть процентов годовых.

– Мюррей Лерой тоже продал душу. Вместе с Аргайлом.

– Тогда вы правы, – прокомментировал Уолт. – Смешного тут мало.

– И, раз уж вы со мной, скажу прямо. Есть кое-что еще страшнее. Из-за этой истории погиб Симмс. Никак иначе. И все это – моя вина.

– Не понимаю, в чем вы провинились, – обратился к пастору Генри. – По-моему, вы чисты. Если эти люди отправились к Дьяволу – это их личный выбор. Путь всегда открыт, риск всем известен.

Бентли взмахнул ладонью, призывая к тишине:

– Нет. Я пытаюсь сказать, что это я помог заключить эту сделку – контракт, подписи и так далее.

– Как это – помогли? – прищурился Уолт.

– Выступил посредником. Я все инсценировал – наплел им тарабарщины. Заодно и денег с этого поимел, призна́юсь честно. Опустим, сколько именно. По дурости своей я даже возомнил, будто совершаю благое дело – забираю грязные деньги у бандитов. Возможно, что-то хорошее я все-таки сделал, ведь вытряс из них достаточно. Вы не поверите, сколько обедов для неимущих я оплатил. И кое-какие счета. Заставил подлецов потрудиться во благо Церкви. Отличный план, как по-вашему? Мне нужны были средства для добрых дел, а откуда они поступали – неважно. Эти двое до сих пор не знают, кто я такой. Не знают, с кем имели дело.

– Слушайте, – сказал Уолт, – если я вас правильно понял, то шутка удалась на славу. На всякий случай давайте проясним. Вы устроили спектакль с продажей душ, да еще и получили за это деньги?

– Да, они мне заплатили, – подтвердил Бентли. – Но этой платы оказалось мало. Теперь они платят настоящему искусителю. Круг замкнулся. Мюррея Лероя поглотило адское пламя – он просто взял и вспыхнул, как спичка!

«У Бентли крыша поехала», – подумал Уолт. Видимо, зря он записал пастора в отменные приколисты.

– Я бы на вашем месте не беспокоился, – сказал он. – Ну, развели пару подонков на несколько баксов. Их бюджет это выдержит.

– Я тоже так думал. Мои намерения были самыми благими. Но вот что я скажу, друг мой: именно такими намерениями вымощена дорога в ад.

– Допустим, – скептически фыркнул Уолт.

– Нет, вы по-прежнему не понимаете. Я использовал этих людей. Устроил розыгрыш. А теперь вижу, что одурачили-то меня. Я хотел всего лишь позабавиться, насолить парочке форменных идиотов, а выяснил то, что должен был знать сразу: с Дьяволом шутки плохи. У него нет чувства юмора. Он дьявольски серьезен. – Бентли поглядел на Уолта, наблюдая за его реакцией.

– И все-таки… – начал было тот.

– И все-таки вы мне не верите. Колеблетесь. Убеждаете себя, что это какое-то чудачество. Вы хороший человек, поэтому не смеетесь. Но и не верите. Думаете, небось: «При чем здесь я?»

– И правда, – согласился Уолт. – При чем здесь я? Если хотите мое мнение, мне все равно, попадет Роберт Аргайл в ад или нет. Да пусть хоть на экспрессе туда умчится. Готов оплатить ему билет.

– А вы уверены, что не отправитесь следом? – возразил Бентли. – Вот что я пытаюсь донести. Та вещь, о которой я спрашивал… вы с Генри точно ее выбросили?

Уолт кивнул.

– Она ни за что не должна попасть в руки Аргайлу.

– Я отнес ее на помойку, – сказал Уолт, чувствуя, что краснеет.

Солгал, да еще и пастору…

– Ведь в противном случае…

В этот самый миг у ворот лихо затормозила машина. Черт, да это же «форд» Джека! Въехав передними колесами на тротуар, водила заглушил двигатель, так и оставив машину под углом к проезжей части. Дверца распахнулась, и наружу выкатился Джек. Он решительно, широкими шагами двинулся в обход автомобиля, однако немного не рассчитал и сильно приложился бедром о заднее крыло. Пошатнувшись, он тут же выпрямил спину и уже аккуратнее пошел к дому. Ясное дело, он был пьян, но всеми силами старался это скрыть.

– Салют, братец, – кивнул он Уолту, подходя к террасе.

– Здравствуй, Джек.

– Дети готовы?

Уолт помотал головой:

– Их здесь нет. Я же сказал тебе по телефону.

– Привет, мужики, – обратился Джек к Генри и Бентли. – Этот человек похитил моих детей, а я хочу их вернуть.

– Джек, детей нет дома, – повторил Уолт. – Можешь проверить, если хочешь.

– Это ты проверь свои мозги, – огрызнулся Джек, свирепея на глазах. – Повторяю: мне нужны мои дети! Так пойди и приведи их!

– А я повторяю, что их тут нет. И пока ты пьяный – они не появятся.

– Черт возьми, я их сам приведу! – рявкнул незваный гость и метнулся к двери.

Уолт преградил ему путь. Джек замахнулся. Удар пришелся в плечо, отбросив Уолта на преподобного Бентли, который уже вставал со стула. Джек схватил ручку раздвижной двери и рванул, однако навстречу ему высунулась метла из сорго и хорошенько хлестнула его по шее и груди.

– Ай! – отшатнувшись, вскрикнул он.

На террасу вышла Джинкс, держа метлу обеими руками, как винтовку со штыком; ее лицо застыло каменной маской. Размахнувшись, она еще раз огрела противника, тот шагнул на ступеньки, но потерял равновесие и плюхнулся на газон, опрокинув мусорную бочку, полную листьев. Джинкс ринулась следом. Крыша террасы ей уже не мешала, и она без лишних слов занесла метлу повыше, а затем обрушила Джеку на голову. Тот на четвереньках выкатился за ворота, прикрывая голову и скуля:

– Эй! Эй! Полегче!

Поднявшись на ноги, он юркнул за свой «форд», отгородившись от Джинкс.

А она, в свою очередь, застыла на газоне, готовая вновь атаковать, если противник сунется к дому. Уолт отвернулся, чтобы Джек не увидел его улыбку. Унижать его еще сильнее было бы опрометчиво. Мужик мог вернуться с пистолетом и всех перестрелять.

В доме зазвонил телефон, и Генри первым шагнул к двери:

– Я возьму. А вы тут приглядите за Джинкс.

Джек потряс кулаком, судорожно глотая ртом воздух.

– Я вернусь! – прорычал он и так поглядел, будто хотел добавить что-то еще, но не подобрал хлестких слов.

– Да пожалуйста! – крикнул Уолт. – Будем рады тебя видеть, когда протрезвеешь! – Он приобнял Джинкс за плечи: – Ты как, в порядке?

Она кивнула.

– Кто это был? – спустился с террасы преподобный Бентли, провожая взглядом «форд», который проигнорировал знак «стоп» в конце улицы.

– Так, один паразит, – тяжело дыша, ответила Джинкс. – Нора и Эдди заслуживают отца получше. К счастью, он им не родной.

– Скорее навязанный, – добавил Уолт.

– Похоже, он был пьян, – заметил Бентли.

– Еще как.

Убедившись, что враг повержен, Джинкс направилась обратно в дом. В тот же миг из-за раздвижной двери показался Генри. Причем с таким видом, словно получил по голове еще больнее, чем Джек. Или узнал о смерти кого-то из близких. Он тускло улыбнулся жене и потрепал ее по плечу, а та, едва на него взглянув, протиснулась в дом, все еще взбудораженная после схватки.

Генри поймал взгляд Уолта и покачал головой.

– Плохие новости? – спросил Уолт. – Кто звонил?

– Боже мой… – вздохнул старик и грузно опустился на стул, а затем, вытянув шею, посмотрел в окно, явно желая убедиться, что Джинкс не подслушивает.

– В чем дело? – насторожился Бентли. – Что стряслось?

– Это все она. Биггс. – Он прикрыл глаза ладонью. – Все очень плохо. Хорошо только то, что трубку не взяла Джинкс.

– Биггс? – не понял Уолт. – А кто это?

– Кассирша из кофейни. – Генри махнул в сторону улицы. – Мэгги Биггс.

Уолт так и сел. Этого он и боялся. Гавайская дама! Беда пришла быстрее, чем он предполагал. Впрочем, на вид этой Биггс было не меньше шестидесяти пяти – по крайней мере, иск об отцовстве Генри не грозил.

– Расскажите, что вас тревожит, Генри, – попросил преподобный Бентли, на время забыв о собственных заботах.

Уолт неожиданно понял, что пастор ему нравится. Чем-то он располагал к себе, если не зацикливаться на брошюрах и проповедях.

– Я облажался, – вздохнул Генри. – Джинкс достойна мужа получше.

– Ерунда, – сказал Бентли. – Ну же, говорите все как есть. Что бы вы ни натворили, это поправимо.

– Только не сейчас, – мотнул головой Генри. – Я все разрушил. Я… довольно много времени проводил с этой Биггс. Думаю, ты знал об этом, Уолт. И пытался меня предостеречь. В общем, она вцепилась в меня, как клещ. Да, пожалуй, это точнее всего описывает проблему.

Бентли нахмурился – видно, сравнение с клещом не до конца прояснило ситуацию.

– Она заявила, что я ее… соблазнил, – продолжил Генри. – И пригрозила рассказать Джинкс.

– Соблазнил? – удивился Уолт. – Когда ты успел? Вы же виделись всего пару дней. В кофейне.

Генри пожал плечами:

– Это грязная ложь. Руки я не распускал, клянусь. Но Джинкс мне этого не простит. Больше нет. Подаст на развод – и все, я пропал.

– Можете не клясться, – сказал Бентли. – Мы вам верим. Я советую пойти и поговорить с Джинкс. Мы вас поддержим, будьте спокойны. Идем прямо сейчас! – Он встал со стула.

– Господи помилуй, нет! – испугался Генри. – Сядьте. И, бога ради, говорите тише! После того что случилось прошлой зимой… – Он потряс головой. – Я конченый идиот. С какой стати она мне поверит?

– Просто скажи ей, что порвал с этой Мэгги, – понизив голос, посоветовал Уолт. – Разговор выйдет непростым, но ты будешь чист в ее глазах. Выпрыгивай из горящего поезда, пока не поздно.

– А это выход, – поддержал его Бентли. – Если совершили ошибку – лучше признаться. А с этой дамой, Биггс, поступите по-мужски – скажите, что оступились, а теперь все кончено.

– Я ей так и сказал, – вздохнул Генри. – В том-то и проблема. Мэгги Биггс живет возле рынка на Олив-стрит. Сегодня утром я зашел к ней, чтобы попрощаться. Сказал, что все это было ошибкой. Но она не пожелала принимать отказ. Ничего не слушала. А теперь вот выследила меня. Она такого наплетет Джинкс… – У него задрожал голос.

– А вы… точно ее не трогали? – спросил Бентли.

Генри решительно помотал головой:

– Я далеко не святой, но – бог свидетель – к этой женщине я не прикасался!

– Может, мы все поговорим с Мэгги? – предложил Уолт. – Мы ее убедим.

Более беспочвенных утверждений он еще не делал. Ясное дело, убедить ее не выйдет. Мэгги Биггс была погибелью в гавайском одеянии.

– Буду рад помочь, – подключился Бентли. – Когда нужно, я мастерски умею убеждать.

– Спасибо! – растрогался Генри. – Без вас мне крышка.

Уолт поглядел на часы. Время было еще раннее.

– Она из дома звонила?

Старик кивнул.

– Смотрите! – Бентли указал на небо.

Откуда-то с запада поднимались клубы черного дыма. Завыли сирены.

– Это вроде бы на Главной площади, – прикинул Уолт.

Бентли вскочил.

– Идемте! – воскликнул он так взволнованно, словно дым как-то подтверждал его теорию, его страхи.

Из дома с сумочкой на плече вышла Джинкс.

– Сейчас за мной заедет Глэдис, – сообщила она Генри и Уолту. – Вернемся засветло, но имейте в виду, что ужин я приготовить не успею.

Генри рассеянно кивнул, и Джинкс опять скрылась в доме.

Бентли спустился во двор и молча зашагал к машине, спеша отправиться в дорогу, пусть даже в одиночку.

Глава 41

К тому времени, как Бентли припарковал машину у кафе «Континентал», пожар уже потушили. Вокруг пахло дымом, однако ветер гнал на восток единственное иссиня-черное облачко. У въезда в переулок возле адвокатской конторы «Нельсон и Уидли» стояли пожарная машина и скорая помощь; за барьером из желтой полицейской ленты молча толпились зеваки, некоторые дышали через носовые платки.

Пастор с искаженным от страха лицом выбежал из авто, бросив дверцу открытой.

– Подожду в машине, – махнул рукой Генри, отгораживаясь от происходящего. – Я немного устал.

Уолт вышел, захлопнул дверцу за Бентли, а потом вклинился в задний ряд наблюдателей и встал на цыпочки, чтобы разглядеть переулок. Пастор принялся расталкивать народ локтями, извиняясь направо и налево, пока не пробрался вперед – к журналистам, пожарным и медикам, которые заслоняли место происшествия от прохожих. В воздухе явственно и пугающе воняло жженой костью, а еще примешивался запах сгоревшей проводки – как при коротком замыкании, только с сернистым душком.

– Что случилось? – спросил Уолт мужчину, стоявшего рядом.

– Говорят, кто-то сгорел заживо, – ответил тот. – Когда я пришел, все уже закончилось. Вроде бы какой-то адвокат, из местной конторы. Наверное, вспыхнули химикаты. Бедняга сгорел дотла – совсем как тот, другой. История повторилась, только на этот раз уцелела одежда. Даже не спрашивайте, каким образом.

Бентли обернулся, бегло окинул взглядом толпу и, заметив Уолта, подозвал его взмахом руки.

– Прошу прощения, – сказал Уолт двум женщинам впереди. – Я из отдела расследований.

Дамы, закивав, расступились. Он повторил это мужчине перед ними, и тот тоже его пропустил.

Бентли ухватил Уолта за локоть и мрачно покачал головой.

– Только взгляните! – шепнул он. – Об этом я и говорил!

Уолт высунулся из-за плеча пожарного, увидел место происшествия – и в тот же миг пожалел. Он сразу отвел взгляд, подумав о мертвом Симмсе возле колокольни. В переулке у стены кирпичного дома лежал скелет человека; череп был повернут глазницами к асфальту; пальцы рук растопырились, словно умирающий пробовал подняться на ноги.

Одежда на скелете – костюм-тройка голубого цвета – ничуть не пострадала.

Несмотря на весь ужас, Уолт взглянул еще раз. Насколько он мог судить по кистям рук, черепу и верхнему позвонку, плоть жертвы почти полностью сгорела, тогда как костюм, не считая обугленного воротника, остался цел и невредим.

На спинке пиджака, чуть ниже ворота, виднелась клубная карта – видимо, цепочка, на которой она висела, перекрутилась во время падения. Ламинированный пластик блестел и ничуть не закоптился, подтверждая слова Сидни Веста о том, что карточка «не горит в огне».

Мужчина в рубашке и галстуке сфотографировал останки, а затем тело обступили пожарные, вновь скрыв его из виду.

Уолт заметил, что Бентли буравит его взглядом.

– Ну что, Фома неверующий, убедились? – спросил пастор.

– В чем?

– Что это никакое не возгорание химикатов.

– Почему же? Говорят, это именно оно.

– Кто говорит? Полиция? А вообще, неважно, кто и что говорит. С тем же успехом они могут сказать, что он поджег себя сигарой. Они не знают, кто это такой. А я знаю.

Бентли двинулся сквозь толпу по направлению к машине и ожидавшему там Генри, глядя прямо перед собой и погрузившись в раздумья.

– Дайте угадаю. – Уолт последовал за пастором. – Это еще один из ваших сатанистов?

– Джордж Нельсон.

– Нельсон? – опешил Уолт. – С ума сойти, как тесен мир!

– Вы его знали?

Уолт чуть не расхохотался, вспомнив, какую околесицу нес вчера в кафе Сидни Вест. Он представил себе газетный заголовок: «Тридцативосьмикратный вице-президент поджарился на Главной площади».

– Он был одним из Первых Капитанов, да? – повторил Уолт бессмысленную фразу Веста.

Бентли, побледнев, застыл.

– Что вам известно о Капитанах?

– Ничего. Их вчера упоминал человек по имени Сидни Вест. Я оплатил ему обед в кафе «У Коко», а он пытался заманить нас с Генри на какой-то семинар инвесторов.

– Вест! – Бентли буквально выплюнул это имя. – Не связывайтесь с ним!

– Я и не собирался. Не верю в россказни а-ля «разбогатей за два месяца».

Пастор с неожиданной злостью поглядел на Уолта:

– Поймите уже наконец, это не шутки!

Ничего не добавив, он продолжил путь к машине. Но не сделал и двух шагов, как случилось странное. Пастор покосился на площадь, а затем стремглав рванул к открытой двери кафе «Континентал», забежал внутрь и скрылся среди столиков.

Какого черта, подумал Уолт, заглядывая в кафе. Бентли занял место в дальнем конце зала и теперь притворялся, что изучает меню. Он сидел спиной к двери, наблюдая за окнами в одно из больших зеркал, висевших на стене. Поймав взгляд Уолта, он настойчиво замахал: уходите.

Стоило Уолту выйти из кафе и направиться к автомобилю, как на соседнее парковочное место въехал «мерседес-бенц» Роберта Аргайла. Должно быть, Бентли увидел эту машину издалека. Аргайл вышел из «мерседеса» и с подозрением поглядел на Уолта, явно гадая, что тот забыл утром в центре города. Они обменялись кивками. Уолт прислонился спиной к одной из росших вдоль тротуара сосен.

– Очередной пожар? – обратился к нему Аргайл, запирая дверцу машины с помощью какого-то дистанционного устройства.

– Скорее, очередное спонтанное возгорание человека, – поправил Уолт ради красного словца.

На Аргайла эта фраза подействовала как удар кулаком. Он облизнул губы, словно хотел что-то сказать, но не нашел в себе сил. Увидев его реакцию, Уолт продолжил:

– Бедняга вспыхнул, будто факел. Совсем как Мюррей Лерой. – Он горестно покачал головой. – И, кажется, я знаю, почему это случилось.

– Что ты имеешь в виду? – прищурился Аргайл.

Его голос прозвучал сипло, натянуто.

– Всему виной сатанизм, – подмигнув, шепнул Уолт. – Я слышал, что Джордж Нельсон – погибший адвокат – заключил сделку с Дьяволом! Весь город об этом судачит. А теперь его поглотило адское пламя. Дьявол пришел за ним и уволок к себе. Остались лишь обгорелые кости да костюм-тройка. Бедный малый! Должно быть, боль кошмарная, когда сгораешь заживо…

Он умолк на полуслове, опасаясь, что Аргайл вот-вот сляжет с инсультом. Или того хуже – вспыхнет, как спичка, прямо здесь, на этом самом месте. Лицо у Аргайла приобрело свекольный оттенок, на шее веревками проступили жилы. Распахнутые глаза подрагивали в глазницах. Рот тоже задергался, исторгнув какие-то звуки, однако слов не вышло, и Аргайл с явным усилием стиснул зубы. Так ничего и не сказав, он медленно развернулся и побрел к переулку. Толпа уже поредела, и Уолт увидел, как труп положили на носилки. Аргайл застыл, держа спину неестественно прямо, точно деревянный истукан.

Внезапно Уолт заметил, что преподобный Бентли машет ему из дверей кафе, указывая большим пальцем в сторону примыкающей улочки. Уолт кивнул и, не оглядываясь, поскорее обогнул кафе. Он подождал возле антикварной лавки, и вскоре Бентли подъехал туда на авто. Уолт залез в машину, и пастор с ветерком погнал по Гласселл-стрит, после чего свернул на запад, к Олив-стрит.

– Я думал, Аргайл вас не знает, – сказал Уолт. – К чему такая конспирация?

– Если быть точным, знает, но в другой ипостаси. Однако позапрошлой ночью я столкнулся с парой его дружков. Возле дома Мюррея Лероя. Так что не хочу мелькать перед ним слишком часто. Во всяком случае, пока. Вы с ним говорили?

– Да не то чтобы, – уклончиво ответил Уолт. – Так, перекинулись парой фраз.

Глава 42

Миссис Биггс снимала дом в испанском стиле – небольшой, с плоской крышей, большим гаражом и неухоженным газоном, который, очевидно, не стригли еще с лета. На подъездной дорожке стоял старенький «бьюик». Шторы на окнах были задернуты, и Уолт поймал себя на мысли, что не огорчится, если хозяйки не окажется дома. Возможно, она ушла на рынок или в химчистку. Дело могло подождать и до завтра.

Какое-то время все трое сидели в машине, не торопясь выходить.

– Мы что, окаменели? – подал голос Уолт. – Миссис Биггс от нас мокрого места не оставит.

– Боюсь, так оно и будет, – вздохнул Генри. – Правда, я еще не предлагал ей денег…

– Денег?! – возмутился Бентли. – Она не получит ни пенни! Лучше сразу пойдем в полицию.

– Да нет, – возразил Генри, – я не имел в виду большую сумму. Так, мелочь, чтобы уладить ситуацию.

– Прощальный подарок, – подхватил Уолт, вынимая бумажник.

– Боюсь, я сейчас немного на мели, – вздохнул Генри. – Последнее время финансами заведует Джинкс, и она слегка закрутила гайки. В любом случае я потом возмещу все расходы.

Уолт насчитал у себя четыре двадцатки и пару банкнот по одному доллару. Наверное, хватит. Он открыл дверцу и вышел из машины.

– Может, мне лучше пока остаться здесь? – внес предложение Генри. – Как считаете?

– По-моему, здравая идея, – отозвался Уолт через окно. – Попробуем сами все разрулить. У вас не найдется двадцатки? – спросил он у преподобного Бентли. – Тогда у нас будет ровно сотня. На всякий случай.

Пастор нахмурился и покачал головой:

– Не нравится мне все это.

Уолт заметил, как шевельнулась занавеска. За ними кто-то наблюдал. Когда они с Бентли уже подходили к дому, дверь открылась. Вышла миссис Биггс в гавайском муу-муу и рыжем парике с эффектным завитком, похожим на океанскую волну. Несомненно, женщина оценивала обстановку, решая, вступить ли в переговоры или сразу дать от ворот поворот. Поразмыслив, она шагнула в сторону и широко распахнула дверь.

– Проходите, мальчики. – Впрочем, когда они зашли в гостиную, миссис Биггс демонстративно раздвинула шторы, дабы любой прохожий мог увидеть, что происходит в доме: мол, только попробуйте что-нибудь учудить. – Кто из вас адвокат? – осведомилась она.

– Никто, – ответил Бентли. – Я пастор. Меня зовут Лоример Бентли. – Он протянул ей руку.

– Пастор? – Она подержала его руку в своей и быстро отпустила. – Что ж, старому аферисту не помешает покаяться. Вы в курсе, что он бессовестно мной воспользовался?

– Вы его очаровали, – сказал Уолт, решив сыграть на ее тщеславии. – После той утренней встречи в кофейне в нем пробудилось много воспоминаний. Он сказал мне, что вы ничуть не изменились за… сколько там?.. Сорок лет? Увидев вас – красотку из прошлого, – он потерял голову. Как подросток.

– Ну… – Миссис Биггс улыбнулась Уолту. – И все-таки он человек женатый. Ему бы хорошо подумать, прежде чем будоражить бедную пожилую леди. И лгать. Ложь есть ложь, согласны?

Уолт пожал плечами. Спорить он не видел смысла. То ли дело польстить. Лучше дать ей то, чего она хочет, – в разумных пределах, конечно.

Миссис Биггс поглядела на ковер, собираясь с мыслями.

– С моей подругой однажды кое-что случилось, – начала она, присев на диван и указав гостям на пару кресел с кружевными накидками. – Ее звали Велма Крейн. Жила она в Вайкики[48]. В то время там был всего один отель – «Ройал Гавайан» – да несколько пальм вокруг. Никакого скопища туристов, как сейчас. Теперь в Вайкики слишком шумно. Всюду автобусы, палатки с сувенирами…

– Да, я тоже слышал, что раньше там было чудесно, – поддакнул Уолт.

– В воздухе лишь цветы плюмерии да запах океана. – Молли Биггс поглядела вдаль, поддавшись ностальгии. – Настоящий рай! – Она потеряла нить беседы.

– Послушайте, – Бентли взглянул на часы, – давайте перейдем к делу. То, в чем вы обвиняете Генри…

– Погодите, преподобный, – жестом остановил его Уолт. – Миссис Биггс хочет рассказать историю, и нам надо ее выслушать. Так что там с вашей подругой Велмой Крейн? Вы, видимо, хотите объяснить нам свою точку зрения?

– Да. Спасибо вам, – сказала Уолту женщина. – Вежливые люди сейчас редкость. Я очень ценю мужчин, которые умеют слушать – слушать по-настоящему. – Смерив пастора взглядом, она продолжила: – Полагаю, вы сочли бы Велму слишком доброй. Она и сама от этого страдала. Подружилась с мужчиной, пустила к себе жить, кормила его. Исключительно по доброте душевной. Он был небогат.

Бентли тяжело вздохнул, побарабанил пальцами по подлокотнику и вновь бросил взгляд на часы.

– Похоже, ваш друг куда-то спешит, – сказала Уолту миссис Биггс.

– Нет-нет, – отозвался Бентли. – Я просто не понимаю, при чем…

– Думаю, мы поймем, если дослушаем, – заметил Уолт. – Продолжайте, мэм.

– Что ж, не буду ходить вокруг да около. Вспыхнул роман, и Велма, к сожалению… – Покачав головой, миссис Биггс опустила глаза. – Мою подругу гнусно использовали. Хотя я предупреждала. И не раз, уж поверьте! Я видела его насквозь. «Велма, этот человек – донжуан в самом плохом смысле слова», – говорила я ей, вот только меня она не слушала. Понятно почему. Она ведь «слушала свое сердце». – Миссис Биггс даже прослезилась.

– И он бросил ее? – спросил Уолт. – Этот донжуан?

Женщина кивнула:

– Наутро был таков. Денег он не взял, но украл у нее нечто более драгоценное… – Она перевела взгляд с Бентли на Уолта.

– И что же он украл? – не выдержал Бентли.

– Ее достоинство, – с чувством произнесла миссис Биггс.

Пастор выслушал ее с каменным лицом. Слегка повернув голову, он покосился на Уолта. Тот подмигнул.

– И знаете, что я сказала Велме?

Уолт помотал головой.

– Я сказала: «Велма, он должен тебе это возместить!» Да, именно так и сказала.

– Полностью согласен, – кивнул Уолт.

– Я знала, что вы меня поймете. У вас доброе лицо. – Миссис Биггс встала и похлопала его по руке. – Пойду поставлю чайник. – Она пересекла гостиную и удалилась на кухню через арочный проем.

– Это возмутительно! – прошипел Бентли. – Она намекнула, что обдерет нас как липку!

– Я ее умаслю, – пообещал Уолт. – Много она не попросит.

Достав из бумажника две двадцатки, он пошел на кухню. Миссис Биггс хлопотала у старенькой плиты. В воздухе стоял формалиновый запах газа. Женщина поднесла к конфорке зажженную спичку – и вдруг выронила, встряхнув ладонью.

– У вас нет автоподжига?

– Уже сто лет не работает.

– Позвольте взглянуть. – Он приподнял сковородку, стоявшую на плите. Автоподжиг срабатывал. Возможно, трубы забились жиром или пылью. – Я попытаюсь все наладить. У вас есть маленькая щетка с длинной ручкой?

– Есть, – ответила миссис Биггс, выдвигая ящик.

– Генри обмолвился, что должен вам небольшую сумму, – сказал Уолт. – Видимо, занимал у вас деньги. Он всегда отдает долги. Этого хватит? – Он показал две двадцатидолларовые купюры.

Миссис Биггс молча взяла их и положила в карман муу-муу.

– Когда живешь на одну зарплату… – Она с грустью покачала головой. – У Велмы была однушка в доме без лифта. Так что мне еще повезло.

Отыскав щетку, женщина протянула ее Уолту. В чистке старой газовой плиты не было ничего сложного. Обычно хватало пары минут, чтобы убрать всю пыль и крошки…

Глава 43

На кухню пришел Бентли.

– Генри ждет нас в машине, – напомнил он Уолту, кивнув через плечо на дверь.

– Я быстро. – Уолт вернул трубку, которая вела к автоподжигу, обратно в паз и повернул ручку конфорки.

Никакого эффекта. Повозился еще немного, но вскоре завоняло газом, и он выкрутил ручку обратно. Не работало что-то другое.

– Сейчас проверю еще одну вещь, – сказал он.

– Вы тоже могли бы подсобить, преподобный, – обратилась к Бентли миссис Биггс. – Вы когда-нибудь выносили мусор? Или вы у нас только по делам духовным?

– Разумеется, я выношу мусор. Это тоже богоугодное дело.

– Тогда вам повезло. – Она открыла шкафчик под раковиной и указала на красное пластиковое ведро. – Помойка за гаражом. Не перепутайте баки – у меня раздельный сбор мусора.

Немного замявшись, Бентли взял ведро. Хозяйка открыла заднюю дверь, и пастор вышел во двор.

Разбирая верхнюю часть плиты и выкладывая на пол деталь за деталью, Уолт обратил внимание, что решетки над конфорками запачканы жиром.

– Есть газета – протереть решетки? – спросил он.

– Раз уж вы все разобрали, можно и помыть, – заметила миссис Биггс.

Заткнув сливное отверстие пробкой, она налила в раковину горячей воды и достала из шкафчика упаковку металлических губок для мытья посуды. Уолт по очереди опустил чугунные решетки в воду.

Тут и Бентли вернулся с пустым ведром. Вид у пастора был недовольный.

– А это что такое? – Миссис Биггс указала на пол.

На линолеуме отпечаталась грязь. Бентли оглядел подошвы своих ботинок – к ним пристала земля с заднего двора.

– Вот и еще для вас работенка нашлась, – сказала женщина. – Веник и совок – в кладовой. Только сначала снимите ботинки. Оставьте их снаружи, на пороге.

Бентли уставился на нее:

– Генри ждет нас…

– В машине, – закончила миссис Биггс. – Мы прекрасно знаем, где он. Пусть там и сидит. Ему там самое место. Пока он в машине, все женщины по соседству в безопасности. А инфаркт в такую погоду ему не грозит.

Бентли поставил ведро на пол, медленно развернулся и, выйдя на крыльцо, снял там ботинки.

– Ох уж эти священники, – шепнула Уолту миссис Биггс. – Для приземленной работы они слишком возвышенны, для возвышенной – слишком приземленны.

– Ему просто недостает практики, – сказал Уолт. – У вас есть какой-нибудь растворитель жира? Возможно, спрей?

– Конечно, – отозвалась она, вновь открыв шкафчик под раковиной. – Надеюсь, хотя бы вы все сделаете как следует.

Вернулся Бентли.

– Кладовая вон там, – миссис Биггс отправила его к большому шкафу у двери.

Пастор достал оттуда веник и начал подметать линолеум. Увы, грязь оказалась слишком жидкой и попросту размазалась.

– Швабра тоже там, – подсказала миссис Биггс. – Горячая вода – в раковине. Уж разберитесь, что к чему. Я удивлена, что вас приходится учить. В вашем-то возрасте. Может, и правда, вам лучше Генри привести, авось вдвоем осилите уборку…

Она сняла с крючка мухобойку и со всей силы ударила по мухе, бившейся в стекло, а затем села на табурет возле раковины.

– У меня в Гонолулу, в моем ресторане, вы и недели не продержались бы. Любая уборщица-филиппиночка дала бы вам прикурить. – Она осуждающе поглядела на Бентли, однако тот промолчал: видимо, решил, что злить эту даму – не в интересах Генри.

Протиснувшись мимо нее, пастор погрузил насадку швабры в раковину и кое-как отжал.

– Отожмите сильнее, – велела миссис Биггс, указав на Бентли мухобойкой. – Иначе пол и за неделю не высохнет. Вы же не пуделя купаете, а убираете пятнышко грязи.

Пастор скрутил насадку сильнее, едва не оторвав ее от черенка, затем вновь пересек кухню и повозил шваброй по грязному полу.

– Осторожнее с рукоятью, бога ради! – всполошилась миссис Биггс. – Не сбейте кувшины для сливок!

На полке у задней двери стояло с полдюжины керамических кувшинчиков – в виде коровьей и лосиной голов, свинки с закрученным хвостиком, Чеширского кота… У всех имелись дырки во рту или в носу, через которые надлежало лить сливки. Бентли задержал на фигурках озадаченный взгляд и вновь взялся за швабру.

– Вот так, отлично, – комментировала хозяйка. – Двигайтесь назад, не наступайте туда, где помыли. Иначе промочите носки и разнесете грязь по всему полу. Погодите-ка! Вон там недомыто, возле плинтуса. – Она опять взмахнула мухобойкой.

Уолт распылил растворитель жира на оставшиеся детали и протер их тряпкой. Меньшее, что он мог сделать, – все отмыть, поскольку, как уже стало понятно, починить плиту ему не удалось. Он не имел ни малейшего представления, в чем заключалась поломка.

Бентли в очередной раз занес швабру и одним движением стер оставшуюся грязь. Поворачиваясь к раковине, он задел ручкой швабры полку с кувшинами, и коровья голова грохнулась об пол, разлетевшись на три или четыре осколка.

Глава 44

Не веря своим глазам, Бентли уставился на разбитую коровью голову. Миссис Биггс уронила лицо в ладони, словно произошедшее окончательно ее сломило.

– Мне очень, очень жаль… – Присев на корточки, Бентли собрал осколки и попытался их соединить. – Ничего, сейчас соберем… Вон там, вижу, глаз… – Он пошарил под сушилкой для белья.

– Это была антикварная вещь. На вес золота!

– Я вам заплачу, – пообещал пастор. – Честное слово! И как меня угораздило… – Он развел руками и растерянно взглянул на Уолта.

– А суперклей у вас есть, миссис Биггс? – пришел на выручку тот.

– Спасибо за заботу, – ответила она, – но, боюсь, ваш друг нанес непоправимый ущерб. Не буду утверждать, что он сделал это намеренно…

– Я совершенно точно ничего такого не замышлял! – побагровев, воскликнул Бентли. – Поверю вам на слово, что вещь ценная, и с удовольствием вам заплачу. – Он достал бумажник и, перебрав пальцами банкноты, выудил десятку.

Миссис Биггс воззрилась на купюру как на фальшивку из китайского банка приколов.

– Это оскорбление, – холодно процедила она.

– Ладно. Ваша правда. – Бентли вытащил двадцатку и начал было запихивать десятку обратно, однако женщина выхватила у него обе банкноты.

– Пятидесяти долларов будет достаточно, – заявила она. – Если, конечно, я вообще найду замену. Этот кувшинчик был сделан в Германии. Еще до войны.

Бентли вновь покосился на Уолта:

– У меня больше нет.

– Сколько надо? – спросил Уолт, все еще возясь с плитой. – Еще двадцать?

Открыв бумажник, он достал двадцатку. Миссис Биггс вежливо ее приняла.

В тот же миг Уолт заметил за окном возле «бьюика» сиротливую фигуру. Встретившись с ним взглядом, Генри помахал.

– Пусть уж заходит, старый козел, – вздохнула миссис Биггс. – Авось подсобит. На что-нибудь сгодится.

– Послушайте, – опять завелся Бентли, – это уже ни в какие ворота! Мы вымыли вам пол, починили плиту…

– А еще разбили бесценную семейную реликвию.

Уолт открыл дверь и жестом подозвал дядю Генри.

– Только грязи не нанеси, – предупредил он старика.

– Она все еще рвет и мечет? – шепотом спросил Генри.

– Переключилась на Бентли. Дипломат из него так себе.

– Закатывай рукава, Генри, и помой-ка все, что в раковине, – вместо приветствия сказала миссис Биггс. – А вам, преподобный, предстоит поработать с клеем, – повернулась она к Бентли. – Надеюсь, у вас нет тремора? Как-то вы нетвердо стоите на ногах. Любите заложить за воротник, а? Признавайтесь! Поэтому вы так торопитесь? Спешите за добавкой? – Ухмыльнувшись, она выдвинула ящик и достала оттуда маленький зеленый тюбик суперклея.

Бентли молча сел за стол и взялся за работу.

– Плита выглядит отлично, – похвалила Уолта миссис Биггс. – Блестит как новая! Может, теперь чайку́?

– Я бы не отказался, – подал голос Генри.

– Лучше в другой раз. – Уолт поглядел на часы. – Мне скоро забирать детей из садика.

Да, с виду плита была как новенькая, но на самом деле…

– Всего одну чашечку, – начала упрашивать хозяйка. – Отметим вашу прекрасную работу.

Генри достал из раковины одну из чугунных решеток, насухо вытер и установил на прежнее место над конфоркой. Миссис Биггс тут же поставила на плиту чайник и повернула ручку. Раздалось тихое шипение – и все.

– Газ не сразу поступает по трубам, – сказал Уолт, прекрасно понимая, что сморозил чушь.

Похоже, плиту он загубил. Впрочем, в комнате запахло газом, а значит, что-то еще работало. Взяв со стойки коробок, он чиркнул спичкой и поднес ее к конфорке. Над плитой взвился язык синего пламени – огромный огненный шар, опаливший Уолту волоски на обеих руках. Он отскочил и замахал на огонь ладонью, в чем не было смысла, поскольку пламя погасло само. Уолт повернул ручку, отключив подачу газа.

– Простите. Я попытался, но, боюсь, тут поможет только газовая служба, – признал он.

– Ничего страшного. – Миссис Биггс задумчиво поглядела в окно. – Хотя сомневаюсь, что газовщики успеют приехать сегодня. Уже поздно. А плитой я воспользоваться не смогу – иначе весь дом взлетит на воздух. – Она вздохнула. – Видит бог, я не могу себе позволить ужин вне дома. Только не сейчас. Придется есть продукты из холодильника. Черствые пончики из кофейни. Видимо, большего я не достойна…

– У вас есть пятьдесят долларов, – напомнил Бентли, пытаясь приклеить корове глаз.

– Это деньги на новый кувшинчик, – отрезала миссис Биггс. – Забыли, что ли? Или вам бурбон все мозги растворил?

– Может, угостим Мэгги обедом? – предложил Генри. – Правда, у меня нет с собой денег…

– У меня, кажется, завалялась еще двадцатка. – Уолт снова полез в бумажник.

Черт с ними, подумал он, глядя на две оставшиеся банкноты по одному доллару. Она и их приберет к рукам, как пить дать. Пусть уж сразу забирает, и гори оно все огнем.

– Держите. На ужин. – Уолт протянул женщине все три купюры и вытряхнул перед ней бумажник, продемонстрировав, что там не осталось ничего, кроме дохлой моли.

– Готово! – воскликнул преподобный Бентли, водружая на стол склеенный кувшинчик в виде коровьей головы. – Он теперь точь-в-точь как прежде!

Даже с расстояния в полкомнаты Уолт увидел, что это не так. Целого фрагмента не хватало, и Бентли попытался это компенсировать, приклеив глаз на четверть дюйма ниже, чем нужно. Эффект вышел поразительный и слегка безумный – как будто корова глядела ноздрей. Миссис Биггс взяла кувшинчик и, присмотревшись, вздрогнула.

– Теперь он испорчен окончательно, – констатировала она. – Вы меня уничтожили, преподобный.

Со слезами на глазах она водрузила поделку Бентли на кухонную стойку.

– Не обращайте внимания, – махнула она рукой. – Еще час назад у меня была плита, был кувшинчик для сливок… Д-достоинство, наконец… – Женщина громко всхлипнула.

Генри подскочил к ней и обнял за плечи.

Бентли прикрыл глаза. Уолт догадался, что пастор считает до десяти и, возможно, будет считать несколько раз подряд.

– Я вот о чем подумал, – тихо сказал Генри Уолту. – У Мэгги «бьюик» барахлит, а обращаться в мастерскую Пинки она больше не хочет – после того, какую цену они заломили в прошлый раз. Может, ты что-нибудь подскажешь?

– А в чем конкретно проблема? – спросил Уолт.

Бентли отвернулся, подергивая в воздухе ладонью, словно читал пастве проповедь о геенне огненной.

– Перегревается двигатель, – сказал Генри. – Так ведь, Молли?

Она кивнула, шмыгнув носом, и вновь потрогала кувшинчик.

– Машина и десятка кварталов не может проехать, – продолжил Генри. – Хорошо, если до кофейни дотягивает.

– Возможно, проблемы с термостатом, – предположил Уолт. – С этим мы в два счета разберемся. Вытянем его за шланг, отвезем в мастерскую и обменяем на новый. Быстро и абсолютно бесплатно. – Он подмигнул миссис Биггс, которая уже успокоилась.

– Буду весьма признательна. И не могли бы вы по пути купить мне кое-какие продукты? Знаю, рынок недалеко, но мой радикулит… – Поморщившись, она с невероятным усилием – во всяком случае, с виду – распрямила спину. – Вот, возьмите. – Она протянула Уолту одну из двадцаток, однако Генри ее остановил.

– Не беспокойся. Лучше купи себе еще одну такую штуку. – Он указал на коровью голову.

Бентли шагнул к двери, открыл ее и молча вышел.

– Ничтожество, – фыркнула миссис Биггс. – По-другому не скажешь. Тоже мне слуга Господень! – Она горестно покачала головой. – Я составлю вам список покупок, а вы пока поглядите, что с машиной. В гараже есть инструменты, правда немного. – Она кивнула Уолту. – Только верните их на место чистыми. Я всегда это твердила рабочим в моем ресторане.

– Здравый подход, – кивнул Уолт. – Мы вас не подведем.

Он вышел во двор вслед за Генри. Всего за несколько минут они открепили верхний шланг от радиатора и вытянули термостат. Шланг был какой-то хлипкий, поэтому Уолт захватил и его, а заодно, на всякий случай, и нижний шланг. По дорожке растеклась зеленоватая жидкость из радиатора, которую Генри смыл в сточный желоб водой из садового шланга. Теперь им предстояло купить зажимы и галлон антифриза. Впрочем, если не сломался сам радиатор, ремонт не должен был превысить двадцать пять баксов. Еще плюс-минус двадцать уйдет на продукты – и прощай, Мэгги Биггс. Можно сказать, они легко отделаются.

Бентли все время просидел в машине, наблюдая, как остальные возятся с «бьюиком». Когда Уолт постучал в окно, пастор открыл багажник изнутри, и Уолт уложил туда шланги и термостат.

– Сколько еще? – поинтересовался Бентли, когда все трое вновь собрались в машине.

– Сколько еще – что?

– Сколько еще мы будем терпеть это вымогательство? Мошенников на своем веку я повидал, но она их всех заткнула за пояс. Всех и каждого! – Он вывел автомобиль на проезжую часть. – Она из тех людей, кому одолжи веревку – и они тебя на ней же повесят. А эта Велма и ее достоинство… Ха! Спорю на четвертак, что никакой Велмы Крейн не существует. А разбитая корова! Из довоенной Германии, как же! Да это кусок гипса из ближайшего супермаркета! А она потребовала пятьдесят баксов! Сколько еще вы готовы ей выложить?

– Остановите тут, возле банка, – попросил Уолт, доставая карточку. – Ну, что скажешь, Генри? Доведем дело до конца?

– Разумеется, – ответил тот. – Плевать, во сколько нам это встанет. Не дай бог, она позвонит Джинкс…

Уолт выскочил из машины, снял в банкомате пять двадцатидолларовых купюр, а вернувшись, отдал три из них пастору.

– Это на покупки для миссис Биггс. Оставшееся покроет те тридцать баксов, которые вы отдали за разбитый кувшин. Подбросьте меня до дома, хорошо? Я уже опаздываю в детский сад. Не хотелось бы проблем с Айви.

– Да бог с ним, – сказал Бентли. – Забудьте про тридцать долларов. Это же я разбил корову. – Он попытался вернуть две двадцатки, протянув их Уолту над спинкой сиденья.

– Это не ваша война, – помотал головой Уолт. – Спасибо, что пошли с нами. А деньги оставьте себе. Если разберетесь с продуктами – будем в расчете.

– Возможно, это все же моя война, – возразил Бентли. – Я же пришел к вам сегодня, рассчитывая на поддержку в моем маленьком предприятии. Мне казалось, что я бросил вызов довольно свирепому дракону, однако теперь я склоняюсь к тому, что Мэгги Биггс куда страшнее. – Он остановил машину на светофоре возле кафе «У Коко» и сунул две двадцатки Уолту в карман рубашки. – Как говорится, заварил кашу – не жалей масла. В конце нам за все воздастся.

– Верно сказано, – подхватил Генри. – Бог свидетель, я вам все возмещу, как только продам товар. Это белье расхватают на ура. Даже не волнуйтесь. Вест, наверное, уже привез мне первую партию.

– Отлично, – буркнул Уолт, впервые представив себе торговлю бельем: вот они с Генри достают из коробки трусики, лифчики и корсеты, а соседские женщины, хихикая, уходят в другую комнату, чтобы все это примерить…

Нет, подумал он, это абсолютно неприемлемо. Такого испытания ему не выдержать. Если повезет, его всего лишь поднимут на смех. Но гораздо вероятнее – сочтут конченым извращенцем.

Бентли остановил машину напротив дома. Коробки на крыльце не было – значит, Вест еще не приезжал. Пастор что-то строго втолковывал Генри, грозя пальцем. Уолт не слушал, охваченный внезапным ужасом в связи с бельевой авантюрой и семинаром инвесторов. Генри, да хранил его бог, временами вел себя как жертва проклятия в древнегреческом мифе. Царь Эдип, которого обрекли на позорную продажу женских трусиков… Что еще ему остается, кроме как выколоть себе глаза?

Папы римские, Мэгги Биггс, Сидни Вест – это было уже слишком. И все из-за него, Уолта, ведь он, поддавшись напрасной надежде, пустил события на самотек. Что ж, он положит этому конец. Критический момент настал. Пора было что-то предпринять.

И тут, подобно радиосигналу с далекой планеты, к нему пришел ответ. Ему вспомнилась болтовня Сидни Веста в кафе «У Коко» – о продаже вице-президентств, получении наличных, возвращении в родной городок… Все прояснилось: Уолт одурачит судьбу и заодно окажет услугу Весту.

Прямо в машине он загадал желание. Отправь Веста домой, приказал он синей птице. Отмени эту аферу с бельем и отошли Веста назад в Северную Каролину.

Глава 45

Айви свернула с Палм-авеню на Батавиа-стрит и поехала дальше на север, чтобы посмотреть на земельные участки Аргайла. Пару кварталов спустя пейзаж сменился с жилого на индустриальный. В центре Оринджа почти не осталось свободной земли, и во время бума восьмидесятых считаные пустые участки подскочили в цене – их стоимость возросла в четыре раза. В последующие года два люди опасались покупать недвижимость, и цены пошли на спад. Сейчас, учитывая сокращение процентной ставки, ситуация откатывалась обратно, правда очень медленно. Еще пять лет назад Аргайл мог быстро сбыть землю с рук, хорошо при этом заработав, однако теперь потенциальные покупатели рассчитывали на скидку, а сумма, которую запрашивал Аргайл, не тянула на заманчивую. Так что Айви настроилась на долгую работу.

Она подъехала к складу автозапчастей и припарковалась в пустынном углу стоянки возле одного из участков. Пару минут она провела в машине, просматривая документы из конверта, и только затем подняла глаза, чтобы окинуть взглядом местность. После дождя участки превратились в грязевую кашу; половину площади занимала огромная, похожая на озеро лужа.

Айви вышла под прохладный ветерок и прислонилась к капоту. Странные дела: ни с того ни с сего ей предложили крупную сумму – открыли дверь к новым возможностям. В голове крутились всяческие «что, если», и фантазия уже вовсю подсказывала, как потратить деньги – не только эту комиссию, но и то, что за ней последует. Неожиданно для себя Айви поняла, что сурово обращалась с Аргайлом только потому, что не хотела ссориться с Уолтом. Порой ей проще было уступить. Теперь же она не знала, как быть, ведь все шло к тому, что они с Аргайлом станут деловыми партнерами…

На дальнем краю одного из участков росли два старых эвкалипта, землю под которыми устилали упавшие ветки и отслоившаяся кора. Дети прибили к стволам дощечки, соорудив лесенки к нижним ветвям, едва заметные за густой листвой. Айви подумала, что кто-то в любом случае огорчится, когда землю продадут, поскольку деревья придется спилить. Такова уж цена прогресса. На примыкающую улочку кто-то выбросил старую стиральную машину и другой мусор – все это предстояло убрать. А еще поставить знак о продаже, хотя и недели не пройдет, как его изрисуют граффити.

С дороги свернул черный пикап, по длине сравнимый с лимузином, и остановился на грязной обочине перед дальним участком, ярдах в пятидесяти от Айви. Из машины вышел крупный мужчина – высокий и грузный, похожий на растерявшего былую форму игрока в американский футбол. Одет он был представительно – в костюм с галстуком. Шапка курчавых волос вызывала ассоциации с Нероном.

Покопавшись в кузове, здоровяк вытащил измерительный прибор наподобие велосипедного колеса с ручкой, а затем зашагал по участку, толкая колесо перед собой и стараясь избегать самых грязных мест. Он постепенно продвигался вдоль кромки громадной лужи к эвкалиптам. Добравшись до ограды, он что-то черкнул в блокнот, а затем пересек оба участка в противоположном направлении, остановившись в северо-западном углу. Там он опять сделал запись и направился обратно к дороге вдоль стены склада запчастей. Маршрут его пролегал мимо Айви.

Сперва ей захотелось вернуться в машину, завести двигатель и уехать. Других людей вокруг не было, а здоровяк показался ей угрожающим. Айви стояла здесь одна как на ладони.

Впрочем, она передумала убегать, внушив себе, что незнакомец выглядит грозно исключительно в силу комплекции. И что бы он тут ни задумал, Айви не мешало об этом знать. Возможно, громила работал на Аргайла?

Мужчина заметил ее и кивнул. Несмотря на прохладный ветерок, с его лба градом катился пот. Вблизи незнакомец смотрелся еще выше – шесть футов и пять дюймов, не меньше. Рубашку из качественной вискозы или чесаного хлопка ему однозначно пошили в ателье – ушло три-четыре ярда материи, не меньше. Нагрудный карман украшала вышитая монограмма.

– Прекрасный денек, да? – сказал мужчина хриплым, прокуренным голосом.

– И правда, – согласилась она. – Хотя дождь превратил эту землю в болото.

– Все высохнет. Место отличное! – Он кивнул на участки, которые только что обошел.

– А зачем вы делали замеры? – поинтересовалась Айви. – Не сочтите за праздное любопытство. Так уж вышло, что владелец земли назначил меня своим представителем. Я приехала сюда осмотреться и подготовить участки к продаже. Установить знак, кое-что убрать.

– Надо же, какая встреча! – Здоровяк протянул ей руку. – Зовите меня Джордж Пит. Пит – сокращенно от Питенпол.

– А я Айви Стеббинс. Работаю в риелторской фирме «Олд Ориндж».

Для такого громилы рукопожатие было почти невесомым – на кончиках пальцев.

– Чертовски приятное совпадение! Теперь не придется самому искать владельца.

– Вы хотите купить эту землю?

– Именно так, – ответил мужчина. – Поэтому насчет знака не беспокойтесь. Я возьму участки, если сойдемся в цене.

– Сойдемся, будьте уверены, – пообещала Айви.

Она понимала, что от радости похожа на пьяную, однако улыбка никак не сходила с губ.

Глава 46

Нора и Эдди вышли из дверей детского сада, сжимая в руках блокноты с красно-зелеными блестящими обложками. У других детей были точно такие же – что-то вроде каталогов, цветастых и дорогих на вид.

– Что это? – полюбопытствовал Уолт, забрав вещицу у Норы, когда они сели в машину.

– Тут бумага для подарков и всякое такое.

Уолт открыл каталог. Его глазам предстали две дюжины квадратных образцов оберточной бумаги – с тиснением фольгой, узорами, цитатами из Библии. Затем шли фотографии рождественских сувениров – венков, свечей, елочных игрушек, гирлянд. Завершался каталог прайс-листом, за которым следовали три странички с бланками для заказов, куда следовало вписать имена, адреса и телефонные номера. «Доставка в течение суток гарантирована», – значилось в конце.

– Для чего это? – удивился Уолт, заметив на страничке с образцами логотип Дилворта.

– Чтобы продавать, – ответила Нора.

– Вам всем выдали эти каталоги?

– Это фонд помощи, – объяснил Эдди. – Чтобы заработать денег для садика. На прошлое Рождество они купили динозавра.

На площадке ногами в песочнице стоял всеми покинутый тираннозавр из пластика, шести или семи футов в высоту. Из-за крохотных бесполезных ручек и полных печали выцветших глаз он напоминал пуделя, стоящего на задних лапах в надежде на подачку. Его спина и хвост, очевидно, представляли собой детскую горку.

– Он стоил миллион долларов! – поведала Нора.

– И деньги собрали с помощью этой штуки? – Уолт вернул девочке каталог и завел машину.

– А на Пасху купили компьютер, – добавил Эдди.

– Рад за них. – Уолт взял курс на Чепмен-авеню, гадая, что скажет Айви, – возмутит ли ее эта новость, как возмутила его? – А что от вас требуется? Ходить по соседям, продавать эту дребедень?

– Еще звонить, – сказал Эдди. – Нам выдают список людей, кому мы можем позвонить. Например, нашему зубному врачу или бабушке. Если продадим десять товаров – получим приз. Десять товаров – это сто долларов.

– Там есть один приз – огромная штуковина для мыльных пузырей! – воскликнула Нора. – Они получаются большими-пребольшими! – Раскинув ручки, она показала пузырь диаметром фута в четыре. – Это такая веревка на палке.

– Серьезно? – опешил Уолт. – Вы зарабатываете сотню долларов, а вам взамен дают веревку на палке?

– А еще мыло, – заметил Эдди. – И штуку типа тарелки, куда его выливают.

– Штуку типа тарелки… – машинально повторил Уолт.

Он едва не развернулся обратно к садику. Уму непостижимо! Прямо сцена из Диккенса – сотня ребятишек таскается по дождливому городу с венками и свечками, самозабвенно добывая деньги, лишь бы ублюдку Аргайлу не пришлось самому тратиться на пластикового динозавра! «Вот она, прогнившая сторона капитализма», – подумал Уолт. Встраивают в систему с пеленок! Возможно, коммуняки не так уж заблуждались? Как там Айви говорила – сколько у Аргайла детских садов? Семь или около того? Так это же семьсот детей, и с каждого – по сотне баксов! Интересно, сколько раз за год он это проворачивает?

– Вы отведете нас к соседям, дядя Уолтер? – попросила Нора.

– Ага, – отозвался Уолт. – Думаю, да. Только у меня есть идея получше. Давайте я куплю все сам? Тогда вам не придется ничего продавать.

– Правда? – поднял брови Эдди. – Все-все?

– Конечно, – заверил его Уолт, а сам подумал, что завтра отвезет каталоги обратно в сад и заставит Аргайла их сожрать.

– Я хотела поиграть в фонд помощи, – расстроилась Нора.

– А мы свой фонд устроим, – предложил Уолт. – Еще лучше, чем тот. Поддержим человека, которому очень нужна помощь прямо сейчас. Ну, что скажете? Вы со мной?

– А кому нужна помощь? – спросил Эдди.

– Женщине по имени миссис Симмс. Ее муж, почтенный мистер Симмс, недавно погиб. Он работал в церкви, звонил в колокола. А потом умер, и миссис Симмс осталась одна.

– Значит, она вдова, – заключил Эдди. – Женщина-вдова.

– Верно. Нам нужно ей помочь. Продавать будем… печенье. Пусть люди дают столько денег, сколько захотят. А мы им за это – коробку овсяного печенья в подарочной упаковке.

– Но я хочу палку для пузырей, – хныкнула Нора. – Не хочу овсянку!

– Овсяное печенье, – поправил Уолт. – С фундуком. И это получат соседи – те, кто раскошелится.

– Фундук помощи! – провозгласил Эдди.

– Верно! – радостно воскликнул Уолт. – Эдди, ты гений! Ну что, порадуем миссис Симмс?

– А как же наш приз? – с грустью спросила Нора. – Мы хотели приз.

– Вы получите свою палку для пузырей. Обещаю.

– Точно-точно? – прищурился Эдди.

– Точно-точно, – подтвердил Уолт. Он остановил машину на подъездной дорожке и заглушил двигатель. – И за каждые десять заработанных долларов вам достанется дополнительный приз. Давайте-ка подсчитаем. Тысяча долларов – это сто призов!

– Начну прямо сейчас! – заявил мальчик, выбираясь из машины.

– Погоди, тебе понадобится буклет, – сказал Уолт. – Мы его сделаем на компьютере. А еще карандаш. И сертификат подлинности с моей подписью. И бланки заказов. Хотя… бланки возьмем из ваших каталогов. Кому какая разница.

Уолт вырвал бланки из рождественских каталогов Аргайла, а сами брошюры оставил на заднем сиденье. Он решил, что немного погодя за ними вернется, хорошенько простирнет их в сточной канаве и закинет на крышу сушиться.

Глава 47

– Да, эта вещица мне и нужна, – сказала Мэгги Биггс. – Синяя птица в банке с какой-то жидкостью – не знаю, с какой именно. Да и какая разница? Думаю, птица та самая. Вряд ли их несколько.

Они стояли в переулке позади библиотеки. Высокая кирпичная стена прикрывала их от дождя, косо хлеставшего с запада; автомобили на дороге активно шевелили дворниками. Из металлической трубы на углу здания струилась вода. Генри поглядел на машину, припаркованную на стоянке. На бампере красовался стикер: «Урежем власть правительству – монархия рулит!»

– Я же говорю – эту птицу выбросили. – Генри заставил себя сосредоточиться на разговоре.

Он безумно устал и хотел одного: вернуться в трейлер и вздремнуть.

– То есть – выбросили?

– Вчера днем Уолт вынес ее на помойку.

– Не лги мне, дурень старый! С чего бы ему выбрасывать птицу, если за нее готовы заплатить?

– Потому что птица в этой банке проклята! – выпалил Генри, злясь оттого, что Мэгги Биггс вытащила его сюда под проливной дождь, – и это после того, как пообещала больше не звонить! Слава богу, Джинкс была в отъезде. – Едва я увидел эту штуку, так сразу велел Уолту ее выкинуть. И, к счастью, он меня послушал.

– Ты это зря. Теперь в твоих же интересах достать ее из бака. И побыстрее.

– Не угрожай мне, – ощетинился Генри.

– Ты же понимаешь, чем рискуешь?

– Не сотрясай воздух зря. Думаю, птицы там уже нет.

– А тебе откуда знать? Ты заглядывал в бак?

– Да нет. Просто…

– Просто пойди туда и вытащи ее. Вот и все. Хватит быть тюфяком. И, бога ради, забудь о проклятиях. Если птицу выбросили, то она теперь – мусор. Нет ничего криминального, если мы ее заберем. К тому же твой драгоценный племянник украл ее у моего знакомого!

– Уолтер так не поступил бы!

– Он рассказал, откуда у него эта птица?

– Ее прислали из Китая. Он торгует всякими…

– Да знаю я, чем он торгует. Он сам эту птицу заказывал? Вот что главное.

– Думаю, она попала к нему случайно. Это в первый раз, и…

– Помолчи, ради бога! Ее доставили к нему домой по ошибке, и ты это прекрасно знаешь, так ведь?

То же самое говорил Бентли! Это одно большое недоразумение. Мэгги Биггс была права: вещь чужая, и Уолт не имел права ее выбрасывать. Еще и поэтому Генри чувствовал себя виноватым. Он лично поспособствовал преступлению, вынудив Уолта избавиться от находки.

– Боюсь, это моя вина, – вздохнул он.

– Даже не сомневаюсь. Но если это правда, в твоих силах все исправить, – сказала она. – Ты передашь вещицу мне, а я верну ее законному владельцу. Если нужен документ в подтверждение – я его предоставлю.

– Да нет, не надо…

– А еще я вот что скажу. Моему знакомому нужна эта птица. Срочно. Если он узнает, что она пропала, – даже боюсь представить, что будет. И не говори потом, что я не предупреждала. Уолтер мне нравится. Он вежливо со мной общался. Правда, сломал мне плиту, но я не держу на него зла.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Генри. – Что этот твой знакомый сделает?

– Бога ради, откуда ж мне знать! Я не убийца и не знаю, как они рассуждают. Это не по моей части.

– Убийца! – прошептал Генри.

Миссис Биггс пожала плечами:

– Если что – я ничего не говорила. Послушай: муж твоей племянницы понятия не имеет, во что ввязался. Его противники – боксеры-тяжеловесы, а этот бедняга возомнил, будто играет с детьми в песочнице! Так что если вдруг твоей жене позвонят и расскажут о том, что между нами было…

– Какое еще «было»? Что за бред! Бентли прав – ты просто вымогаешь деньги!

– Бентли! – фыркнула миссис Биггс. – Думаю, о вымогательствах преподобный и сам знает не понаслышке. Не стану с ним спорить, какие действия незаконны, а какие нет. Но и угроз в свой адрес не потерплю. Он заявился ко мне домой, все перевернул вверх дном, разбил… – Она покачала головой. – Так что следи за словами, Генри. Ты натравил на меня пастора, а я – бог свидетель! – сдам всю вашу шайку полиции!

– Я просто напоминаю, что ты обещала не впутывать Джинкс. Мы же договорились.

– А я и не хочу ее впутывать, Генри. Думаю, у нее и так жизнь не сахар. Я имела в виду, что звонок твоей жене – меньшее, на что способен мой знакомый, у которого украли птицу. Это будут еще цветочки.

– Уговори его нас не трогать!

– Уговорить его поможет только эта птица.

Раздался рокот мусоровоза. Городская компания по утилизации отходов опорожняла баки дважды в неделю. Миссис Биггс прислушалась, склонив голову набок.

– К банку подъезжают, да? – Она поцокала языком, словно Генри серьезно провинился. – А значит, скоро доберутся до птицы.

Мусоровоз и правда уже добрался до помойки позади банка. У них на глазах подъемное устройство перевернуло контейнер, высыпав содержимое в кузов грузовика.

Без лишних слов Генри рванул через библиотечную парковку в сторону кафе «У Коко». Он решил срезать путь через пару пустырей и проулок, надеясь добраться до помойки возле медцентра раньше мусорщиков. Слишком уж многое было поставлено на карту.

– Принеси ее мне в кофейню! – крикнула ему вслед миссис Биггс.

Он махнул в знак согласия и раскрыл зонт. Шаффер-стрит затопило, так что Генри пришлось шлепать по щиколотку в воде. Дождь припустил, и даже сосны, обрамлявшие кафе, не сдерживали натиск воды. Вновь заслышав мусорную машину, Генри обернулся и увидел, как грузовик подъезжает к заднему двору кафе.

Генри ускорил шаг, не оставляя надежды опередить мусорщиков. Он направил зонт так, чтобы ветер подгонял, а не мешал. Это он, Генри, вовлек Уолта в крупные неприятности, напугав его разговорами о проклятиях и вынудив избавиться от банки. «Полетишь прямо в ад бизнес-классом», – стращал он мужа родной племянницы, а в итоге сам отправил его в лапы дьяволу! Чертовы благие намерения… Бентли был прав: иногда они и яйца выеденного не стоили.

Впереди показалась кирпичная стенка, что отгораживала помойку от территории медцентра. Мусоровоз остался в двух кварталах позади. Генри выиграл время, чтобы спасти Уолта.

Он начал рыться в баке, разгребая пустые картонные коробки и раздутые пластиковые мешки. В какой-то момент он наткнулся на банку с испорченной икрой, завернутую в мокрую газету. Контейнер был заполнен примерно наполовину, совсем как вчера. Впрочем, до дна Генри не дотягивался. Осмотревшись, он заметил у стены медцентра парочку шлакоблоков, которые быстро перетащил к баку, чтобы на них встать.

Генри ясно помнил, как Уолт затолкал банку под мусорный пакет в левом углу, однако сейчас ее там не было! Он вытащил мешок и отбросил его на мокрый бетон, затем извлек три пустых коробки и еще один пакет. Чертова птица бесследно исчезла!

Вновь послышался рокот мотора, и Генри оглянулся. Мусорная машина приближалась. Он повесил зонтик на живую изгородь и запустил обе руки в мешанину из размокшей бумаги, старых журналов и кофейной гущи. Без толку. Вещицы и след простыл!

Растерянный, Генри спустился со шлакоблоков. Правда его сокрушила. Птица пропала. Кто-то ее забрал.

Мусоровоз остановился, с подножки спрыгнул мужчина и заговорил по-испански, указывая на мешки и коробки, валявшиеся на земле. Генри потряс головой, понятия не имея, что ему пытаются втолковать.

Мужчина пожал плечами и начал складывать коробки обратно в контейнер. Генри наклонился, чтобы помочь, однако мусорщик махнул рукой:

– Порядок. No problema.

– Но проблема, – повторил за ним Генри, отступил на пару шагов и какое-то время наблюдал, словно того требовал долг.

Когда мусоровоз тронулся с места, Генри достал из кустов зонт и поплелся к дому, прокручивая ситуацию в голове.

Кто же умыкнул из контейнера банку? Случайный прохожий? Бред какой-то. На вид птица не казалась ценным предметом.

Оставался Уолт.

Он возжелал эту вещь. Попал под ее чары. Генри заметил это еще вчера, когда Уолт рассуждал про миллион долларов, пытаясь доказать, что надо оставить птицу у себя. Именно об этом предупреждал Бентли. Теперь-то стало ясно: Генри сделал недостаточно, чтобы остановить Уолта.

Наверное, теперь лучшим выходом было тайком забрать у него птицу и отдать ее Мэгги Биггс, как она и просила, – и пусть в ад вместо бедняги Уолтера отправляются ее кровожадные друзья. Генри мог побиться об заклад, что проклятая банка опять лежала в ящике под крышей гаража – бери не хочу.

Вернувшись, он первым делом зашел к себе в фургон. Он вымок до нитки, не хватало еще заболеть…

На столе лежал распечатанный конверт. Внутри – пусто. Обратный адрес привел Генри в ужас: письмо пришло от Майрона Голдфарба, друга Джинкс и по совместительству адвоката. Значит, вот куда она поехала! Готовить бумаги для развода! Все-таки не выдержала…

Развернувшись, Генри вновь вышел под дождь. По крайней мере, он мог еще спасти Уолта, пока эти звери до него не добрались…

Хлопнула входная дверь дома. Это Уолт вышел на улицу в компании Норы и Эдди. Генри проследил за троицей из-за кустов, а как только они скрылись – поспешил к гаражу.

Глава 48

Уолт разрешил детям самостоятельно опрашивать соседей. Сгущались сумерки – еще минут пятнадцать-двадцать до темноты, – однако Эдди и Нора захотели поскорее начать сбор денег для миссис Симмс. Они очень мило смотрелись, когда стучали в двери, – как два ангелочка. Уолт решил не маячить у них за спинами, чтобы не портить картину. В случае успеха завтра ему и Джинкс предстояло целый день выпекать печенье для соседей.

Он спросил себя, не попытка ли это заглушить муки совести. А если так – что плохого? Его затея и детям принесет пользу, и миссис Симмс. А может, даже Аргайлу – преподаст ему ценный урок.

Нора и Эдди спустились с крыльца очередного дома и попрощались со старенькой миссис Борд, которая стояла в дверях, сложив руки на груди и широко улыбаясь. Эдди помахал Уолту бланком для заказов. Надо же, у них получалось!

Дети отправились дальше, на Мейпл-авеню. Уолт подошел к перекрестку, чтобы за ними приглядывать. На этой улице они планировали посетить всего два дома. Затем, если еще совсем не стемнеет, можно будет свернуть на Кембридж-стрит…

Внезапно у Уолта возникла идея. Он прошел до следующего перекрестка, наблюдая, как дети стучат в дверь к Филлпотсам. Как и ожидалось, никто не открыл. Книжный магазин Филлпотса на Гласселл-стрит закрывался не раньше шести вечера.

– Как идут дела? – крикнул Уолт, подходя к детям.

Нора и Эдди топтались на тротуаре, раздумывая, куда пойти дальше.

– Уже три! – Мальчик продемонстрировал список заказов. Тридцать баксов! По десять с каждого дома. Два чека и одна купюра. Эдди передал деньги на хранение Уолту. – Я сказал этой леди, что все давали по десятке.

– Отлично! – похвалил его Уолт. – Продолжай в том же духе. В этом и состоит искусство продаж.

– Я получу три приза! – обрадовалась Нора и состроила кроличью мордочку.

– Погоди, – вмешался Уолт. – За каждые десять долларов я обещал один приз. А не по призу каждому. Если у вас три приза, один будет общий.

– А-а, – вздохнула Нора.

Уолт указал вдаль – на дом Аргайла.

– Видите во-он тот домище?

– Самый большой? – уточнил Эдди.

– Да, с огромной террасой. Там живет богатый человек, миллионер. Уже темнеет, но на один дом вам времени хватит. Может, заглянете туда?

– Теперь говорить буду я! – заявила Нора, попытавшись вырвать бланк из ладошки брата.

Увернувшись и прижав бланк к груди, Эдди бросился бежать. Сестренка догнала его у крыльца Аргайла и сильно двинула в плечо, а затем обернулась к Уолту. Тот укоризненно покачал головой. Дети взбежали по ступенькам и позвонили в дверь.

Хозяйская машина стояла на месте – значит, Аргайл был дома. Если Бентли не ошибался на его счет, то доморощенный «фонд помощи» мог вызвать у Аргайла бурю любопытных эмоций…

Дверь отворилась, и Уолт шагнул назад, спрятавшись за соседним зданием. Лучше Аргайлу его не видеть, иначе сразу подумает, что это подстава. Немного выждав, Уолт вышел из-за угла и поглядел на дом. Дети как раз спускались с крыльца, Нора что-то щебетала Аргайлу на прощание. Внезапно она замерла, а затем вприпрыжку вернулась к открытой двери, и Аргайл нагнулся, подставив щеку для поцелуя. Затем девочка спустилась по ступенькам. Выйдя на тротуар, дети наперегонки побежали к Уолту. Эдди размахивал чеком. Заметив Уолта, Аргайл радостно ему кивнул и тут же исчез за дверью.

Вот это новости! Неужели он не разозлился? Да нет же! Уолт едва не усмехнулся. Наверняка внутри Аргайл кипел от ярости, ломая голову, что все это значило. Просто решил не подавать виду. Даже улыбку выдавил. Уолт подумал: не подсыпать ли Аргайлу в печенье мышьяка? Одной проблемой стало бы меньше.

– Это был мистер Аргайл! – крикнул Эдди, тяжело дыша после бега.

– Правда? – поднял брови Уолт. – Тот самый?

– Из садика! – подхватила Нора. – Он дал нам деньги! Покажи ему, Эдди! Ой, он такой… – От избытка чувств она подскакивала на месте. – Он такой добрый!

Эдди протянул чек, и Уолт в недоумении уставился на бумажку. Затем обернулся, хотя крыльцо Аргайла пустовало.

Чек был выписан на имя Уолта Стеббинса. Сумма – двадцать тысяч долларов!

– Сколько это призов? – поинтересовалась Нора.

Уолт отправил детей в дом, а сам пошел прямиком в гараж, где разорвал чек на кусочки, а обрывки выбросил в жестяное ведро, подавив желание еще и плюнуть сверху. Уолт дал себе слово, что Аргайлу это с рук не сойдет, хотя сам не до конца понимал, что именно. Чертов Аргайл и его грязные деньги!

Уолт принялся упаковывать посылки, яростно комкая газетные листы, заклеивая коробки скотчем и лепя сверху почтовые ярлыки. День прошел впустую – сначала Мэгги Биггс, потом этот проклятый Аргайл… И тут Уолт совсем упал духом – завтра ему предстояло чинить Биггсмобиль!

Он с остервенением раскрыл коробку, да так, что едва не оторвал клапан. Внутри лежали игрушечные катапульты, а в качестве снарядов – резиновые жуки. Уолт оттащил коробку к двери, отделив от остальных. Решил, что завтра непременно привезет ее в детский сад и раздаст игрушки детям. Каждый ребенок получит приз! И не потому, что дети весь день батрачат на вонючих гадов вроде Аргайла, а потому что они, черт возьми, дети – и уже за это заслуживают награду.

Да пошел он! Вот же грязный ублюдок! Отбросив диспенсер со скотчем, Уолт пнул ножку верстака. Аргайл намеренно выписал этот чек, чтобы швырнуть своим противникам в лицо! Сперва он убивает Симмса, а теперь превращает трагедию в какую-то чудовищную шутку, поливая всех деньгами, как из шланга. Что ж, кровь таким образом не смоешь. Двадцать тысяч баксов для Аргайла ничего не значили. Да он каждый день подтирался двадцатью тысячами! Поэтому и выписал чек, так ведь? Нате, мол, выкусите?

Уолт снова пнул верстак, и его кружка опрокинулась, выплеснув на пол холодный кофе. Разумеется, с чеком что-то было не так, тут и к гадалке не ходи. Банк отказался бы его обналичить, и Уолт попал бы в идиотскую ситуацию.

Дверь распахнулась, Уолт вздрогнул. Лучезарно улыбаясь, вошла Айви.

– Что там у вас за фонд помощи? – спросила она, поцеловав его в щеку. – Нора и Эдди сами не свои.

Уолт решил не упоминать рождественский каталог Аргайла.

– Да так, возникла одна идейка. Собрать немного денег для миссис Симмс.

– По-моему, это чудесно! Дети без умолку трещат про Роберта Аргайла. Нора сказала, что он дал им миллион долларов.

– Не совсем, – возразил Уолт. – Для Норы любые деньги – миллион. Ты же ее знаешь.

– Так сколько он дал?

– Ну, он выписал чек – очевидно, чтобы поиздеваться. Больше всего бесит, что он пытался задеть меня, а действовал через детей. Они так искренне обрадовались. Об их чувствах он вообще не подумал.

– К чему ты клонишь? – Улыбка исчезла с ее лица.

– Сама погляди. – Он указал на ведро, в котором лежали обрывки чека.

Айви достала их, разложила на верстаке и худо-бедно собрала в единое целое. Разглядев сумму, она в шоке уставилась на Уолта.

– Разумеется, это розыгрыш, – сказал он.

– Но зачем ему вас разыгрывать?

– Даже не сомневайся. Ты не знаешь всей ситуации. Аргайл устроил в детском саду липовый сбор средств. Только вдумайся: он обманом получает тысячи долларов, заставляя детей таскаться по городу и продавать всякий хлам! Затем он покупает в садик компьютер, а куда тратит остальное – бог знает. Прости, но я не смог сдержаться. Не хочу плясать под его дудку.

– И поэтому ты порвал чек на двадцать тысяч?

– Да, блин, порвал!

– Не заводись. Если ты не знал, сбор средств организуют во всех детских садах.

– В бесплатных – возможно. Там еще ладно. Но в частном? Это меня и злит. Он втирается в доверие к людям, подсылая к ним детей! Люди любят ребятишек, поэтому не замечают подвоха. Решают, что деньги пойдут на благие дела. Им невдомек, что Аргайл – грязный и алчный жулик, который и так берет втридорога за место в своем сомнительном саду. Гребет деньги лопатой – и не может купить компьютер? Даже на несчастную горку дети должны заработать сами! – Уолт тряхнул головой. – Редкостное свинство! – Он вновь взял диспенсер со скотчем и огляделся в поисках незапечатанной коробки, однако все посылки уже были упакованы.

– Кажется, мы отдалились от темы, – спокойно сказала Айви. – Про этот его сбор средств мне ничего не известно. Знаю я лишь одно – ты уничтожил чек на двадцать тысяч долларов. Чек для миссис Симмс!

– Все не так просто.

– Да, вдове Симмса сейчас точно непросто.

– У меня был плохой день, ясно?

– И что же случилось?

Он неопределенно взмахнул рукой, понимая, что выглядит глупо.

– Тогда давай расскажу, как прошел мой день, – предложила Айви.

– Валяй.

– Я продала участки.

– Участки? Я думал, она покупает дом.

– Кто она?

– Миссис… Марвин? Забыл, как ее там.

– А, Линда Марвел? Речь не о ней. Я имела в виду два земельных участка, которые мне поручил Роберт. Я же тебе рассказывала. Или у тебя что-то с памятью?

– Ладно, ладно. Не язви. Я помню.

– В общем, благодаря Роберту я – мы с тобой – заработали шестьдесят тысяч долларов!

– Давай сюда чек. Я с удовольствием его порву.

Айви поглядела так, будто собралась ему врезать. А затем развернулась и ушла.

Глава 49

– Прости, – сказал Уолт, садясь в изножье кровати. – Я был на взводе. Сам не свой.

– Слова, опять слова, – донеслось из-за раскрытой книги.

– Ну, – замялся он, – в общем… – Разумеется, Айви еще злилась, поэтому говорила странные вещи, лишь бы не вступать с ним в нормальный диалог. – В общем, я не знаю, зачем порвал чек. Честное слово, я думал, что это какая-то… уловка.

– С какой целью? – помолчав, проронила она. – Ты правда думаешь, что он готов так низко пасть – оскорбить тебя настолько странным образом, что никто, кроме тебя, этого не поймет? Поверь, на самом деле он и вполовину не такой коварный, каким ты его считаешь.

– Тебе-то откуда знать.

– А тебе?

– Я почти уверен.

– Почти? Настолько, что отнял чек у миссис Симмс?

– Сейчас-то я что могу сделать? Склеить его обратно?

– Отнеси к Роберту и попроси другой. Проще простого.

– Проще простого?!

– Ладно, давай схожу я. Сама попрошу Роберта заменить чек.

– Не надо, – испугался Уолт. – Я сам. В любом случае увижу его завтра в детском саду.

– Я бы на твоем месте сходила сейчас.

– Ну хорошо. Пойду сейчас.

Уолт спустился в гостиную, где Нора и Эдди играли на полу в «Дядюшку Виггили[49]».

– Меня почти поймал Пипсива! – сообщила Нора.

– Пипсисива, – поправил Эдди.

– Не-а. Пипсива!

– Он и меня едва не схватил, – сказал Уолт. – А может, и схватил.

Забрав из гаража обрывки чека, он вышел во двор, стараясь не думать слишком много о том, куда ему предстояло пойти.

Неожиданная идея заставила его повернуть обратно и забраться на стремянку, чтобы достать ящик со снастями. Почему бы не отнести Аргайлу фальшивую синюю птицу – в качестве ответной любезности? Уолт ухмыльнулся. Спустившись, он поставил ящик на верстак и открыл.

Попугайчик исчез!

Уолт оглядел гараж. Больше ничего не пропало. Он не заметил ни вскрытых коробок, ни других следов грабежа. Вор, кем бы он ни был, точно знал, где искать.

Бентли? Разумеется, пастор ни на секунду не поверил, что птицу выбросили. Он был проницательный малый. Видимо, нужные сведения он получил от Генри, который рассказал о прежнем тайнике, полагая, что там уже ничего нет. Конечно. Больше Уолт не злился. Бентли возложил на себя миссию. Миссию во имя добра, пусть она и включала в себя воровство чужой вещи.

Уолт приподнял плоский камень на заднем дворе, где по-прежнему мирно покоилась настоящая птица. Идея с мертвым попугайчиком оказалась гениальной – пусть не вышло разыграть Аргайла, зато на крючок попался Бентли.

Выйдя на улицу, Уолт направился к перекрестку. Добравшись до Кембридж-стрит, он увидел, что в доме Аргайла горит свет, а машина все еще на подъездной дорожке. Он решительно взбежал на крыльцо и надавил на кнопку звонка. Не хватало еще мяться у порога – много чести!

Аргайл открыл дверь, удивленно моргнул, а затем улыбнулся.

– Твой фонд помощи – это нечто! – сразу похвалил он Уолта. – Жаль, я первым не додумался.

– А то, – усмехнулся Уолт. – Тут такое дело… С чеком, который ты выписал детям, случился… инцидент.

– Что, прости?

– Тот чек. Он пришел в негодность. – Уолт протянул Аргайлу обрывки.

– Кошмар, – покачал головой Аргайл. – А что случилось?

– Ну, сказать по правде, он по ошибке попал в ворох рекламной почты. Мне часто кидают в ящик всякий хлам – листовки и тому подобное. Все это идет на выброс. Вот и получилось…

– Ясно. – В его взгляде мелькнуло нечто плотоядное.

– Я хотел спросить, не мог бы ты выписать еще один чек, – продолжил Уолт. – Если, конечно, твой щедрый настрой не исчез.

– Конечно. Без проблем. Может, зайдешь? – Аргайл взмахнул рукой, приглашая в дом.

– Лучше тут подожду.

– Хорошо. Моя чековая книжка все еще здесь, в прихожей. – Он отвернулся, чтобы ее взять, и начал заполнять верхний бланк шариковой ручкой.

– А почему ты не выпишешь чек напрямую для миссис Симмс?

– Ой, мне эта шумиха ни к чему, – отмахнулся Аргайл. – Не хочу, чтобы меня упоминали. Добавь эти деньги в общий фонд. Сколько вы уже собрали?

– Довольно много, – ответил Уолт. – В мире полно щедрых людей, главное – найти подход.

– Не могу не согласиться. – Аргайл вручил ему чек. – Вот. Уж побереги его на этот раз. – Он начал закрывать дверь.

– Стоп, стоп! – остановил его Уолт, рассмотрев чек. – Погоди! Здесь неправильная дата. Это прошлый год. – Он указал пальцем. – Не уверен, что в банке такое примут. Подумают, что чек просрочен.

– Вот незадача! – покачал головой Аргайл. – Давай сюда. – Он что-то надписал ручкой, а затем, подмигнув, вернул чек Уолту. – Совсем как новый!

На этот раз он успел закрыть дверь.

Теперь с датой проблем не было, однако Уолт увидел другую ошибку – в сумме. Вместо пробела между разрядами стояла запятая, поэтому получалось, что это не двадцать тысяч, а двадцать долларов с тремя лишними нулями. Уолт мигом заподозрил, что это сделано умышленно, и постучал в дверь. Аргайл тут же вышел, словно дожидался в прихожей.

– Да? – поднял брови он.

– Что-то не так с суммой, – сообщил Уолт. – Лишняя запятая…

– Правда? Сейчас посмотрим. – Аргайл вновь забрал чек. – Какой ты внимательный! Хотя у тебя всегда было неплохо с математикой. Вот так… – Он подправил число и вернул листок Уолту.

– А еще, похоже, ты забыл свою фамилию, – заметил Уолт, заблокировав дверь ногой.

– То есть – забыл?

– Вот тут, внизу.

В подписи значилось: «Роберт П.»

– Что ж, я… И как меня угораздило? – Аргайл в очередной раз забрал чек. – Поверить не могу!

Ударь его под дых, подумал Уолт. Прямо сейчас, пока он возится с ручкой. А когда упадет на колени – отпинай как следует…

Аргайл передал ему чек.

– Теперь все тип-топ, капитан. – Он вытянулся в струнку и отдал честь.

Уолт не спешил убирать ногу из дверного проема.

– Представляешь, копы наконец-то вышли на след засранца, который испортил колокола, – сказал он.

– Хорошая новость. – Нахмурившись, Аргайл поглядел на его ногу.

– Личность установлена, – продолжал Уолт. – Выяснилось, что кто-то видел этого ублюдка на крыше. Полиция думала, что это Мюррей Лерой, однако новое свидетельство изменило ход дела. Это какой-то другой говнюк. Копы считают, что именно он разъезжал по городу и писал на стенах всякую хрень коричневым мелком. Видимо, у чувака серьезные комплексы, если понимаешь, о чем я.

Аргайл и глазом не моргнул:

– Уверен, его накажут по всей строгости. Если поймают. И, по-моему, в моей двери твой ботинок.

– Думаю, он загремит в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, – сказал Уолт. – Вот ведь гнусный выродок, как считаешь?

– Полностью согласен.

– Дерьмоед поганый, да?

– Аминь. – Лицо Аргайла превратилось в маску, едва скрывавшую ненависть.

– Такие люди – они как жирные крысы, – продолжал Уолт. – Если их вообще можно назвать людьми. Я бы назвал этого подонка трусливым, свинорылым, безмозглым куском собачьего дерьма. Согласен?

– Лучше не скажешь, – пробурчал Аргайл. – Что ж, Уолт, не смею тебя больше задерживать. Очень рад был с тобой поболтать.

– Наверное, я недостаточно ясно выразился, – не унимался Уолт. – Засранец, убивший Симмса…

В тот же миг в церкви отца Махоуни зазвенели колокола. Настал черед для вечерней порции рождественских мелодий. Аргайла как обухом по голове огрели. Широко улыбнувшись, Уолт картинно приложил ладонь к уху:

– Что это? Никак, колокола?

Выпростав руку, Аргайл сильно толкнул Уолта в грудь, отчего тот пошатнулся и отступил на шаг. Дверь тут же захлопнулась, послышался скрип задвижки. Уолт подумал было, а не поднять ли латунную дверцу, прикрывавшую щель для почты, чтобы обрушить на Аргайла новые оскорбления, но оставил эту затею и, развернувшись, ушел. Дойдя до перекрестка, он проверил, не наблюдает ли за ним Аргайл, – нет, чудище скрылось в своем логове. Вполне довольный, Уолт поспешил домой.

Глава 50

Айви разговаривала по телефону с сестрой. Уолту тоже довелось побеседовать с Дарлой чуть раньше вечером: она звонила, чтобы пообщаться с детьми. Общение вышло продуктивным: Нора потом минут десять рыдала. А теперь Дарла жаждала обсудить, ради чего ее занесло на тысячу миль от дома. Предполагалось, что возвращение к родителям в Мичиган что-то для нее прояснит, укажет жизненный ориентир, однако пока ничего не поменялось.

Уолт не мог понять Дарлу. Без сомнений, она так скучала по детям, что едва держалась, – и в то же время не могла приехать прямо сейчас, поскольку «искала себя». Уолт представил, как она с крошечным фонариком в руке роется в темном платяном шкафу, надеясь обнаружить там свое «я». Да, у нее есть материнский долг, в слезах объясняла она Уолту, и все же в первую очередь она задолжала самой себе, ведь если она не полюбит себя, то как сможет любить кого-то еще? Хотя Джека она, безусловно, любила – до того, как он превратился в никчемного подлеца.

Так она распиналась еще долго, хлюпая, как вантуз, и Уолт едва не выпалил, чтобы она заткнулась. Но затем понял – эта мысль ударила его, как молот, – что в некотором жутком, осязаемом смысле заткнуться она не могла. Она себя не контролировала, во всяком случае сейчас. Это она и пыталась донести, пусть даже неосознанно. Раньше Уолт думал, что она притворяется, а ее поведение – это потакание слабостям и драма. Стоит ей захотеть – и она прекратит дурить, соберет вещи и прилетит обратно. Но что, если она не играла? Что, если все это было правдой, мрачной и зловещей? Разница между тем, в чем Дарла нуждалась и чем обладала, превратилась в морскую бездну, которую невозможно было переплыть, – по крайней мере, в той утлой лодчонке, что она спустила на воду.

Возможно, правда заключалась в том, что все они – Уолт, дети, дядя Генри, миссис Биггс и даже Аргайл – как сумасшедшие вычерпывали воду из своих жалких суденышек, лишь бы держаться на плаву?

– Куда-куда? – переспросила Айви. – К мануальному терапевту? А там нормально платят? – Выслушав ответ, она состроила Уолту гримасу. – Он кто? Диетолог?.. Нет, давай не сейчас. Сомневаюсь, что Уолта заинтересуют витаминные добавки. Сколько? Ладно, я ему передам. Да, конечно. Береги себя. – Она положила трубку. – Похоже, Дарла нашла работу, но жить ей негде, – сообщила Уолту жена. – Еще она предлагает тебе распространять витамины. Этот ее босс – мануальный терапевт – ищет представителя на западном побережье. Стартовый набор стоит пятьсот долларов.

– Главное – не сводить ее с Генри.

Айви закатила глаза.

– По-моему, Дарла в депрессии.

– Значит, на Рождество Нора и Эдди останутся у нас? – спросил Уолт.

– Такое чувство, что они пробудут с нами гораздо дольше. Если, конечно, мы не отдадим их Джеку – а этого, думаю, мы не хотим. Дарла уже не в первый раз говорит, что Джек… «перебарщивал» с Эдди.

– Что это значит? Джек его бил?! – Уолт сел в кровати и почувствовал, как кровь приливает к лицу.

– Я знаю не больше твоего.

– Что ж, тогда ему лучше здесь не появляться, иначе я призову его к ответу!

– В смысле?

– Спрошу, какого хрена, а затем ударю.

– Не дерись с ним, ради бога!

Уолт промолчал. Мыслями он провалился в какую-то темную яму и уже представлял, как Джек опять, пошатываясь, бредет к дому, предъявляя претензии. Вот бы прямо сейчас зазвонил телефон! Он скажет: «Конечно, Джек, приходи когда захочешь…» А потом выйдет из тени, зажав в кулаке монеты, и разъяснит гаду, что к чему.

Внезапно Уолт понял, что еще ни разу в жизни так не злился. «Успокойся, – сказал он себе, – не хватало еще инфаркт заработать». Сердце у него стучало как бешеное.

– Хватит себя накручивать, а то себе же навредишь, – сказала Айви. – Ложись лучше спать. Мы не знаем, что Джек сделал или не сделал. И ты не поможешь Эдди, если слетишь с катушек. Хочешь ему помочь – есть способы получше.

– Знаю.

– Быть может, ты этого не замечаешь, но мальчик в каком-то смысле берет с тебя пример, и если ты…

– Ладно, понял. Все в порядке. Я не собираюсь выслеживать и убивать Джека. Но хорошо бы его вразумить. Ведь если он хоть пальцем тронет Нору или Эдди, я вряд ли начну размышлять, что законно, а что нет. Да я все законы нарушу, лишь бы сломать ублюдку нос!

– Хватит представлять, как ломаешь носы. Ты на себя не похож.

– Еще бы. Все дело в детях. Меня пусть оскорбляет сколько угодно, я только посмеюсь ему в лицо. А вот от Норы и Эдди пусть держится подальше.

– Ты бы себя послушал! – улыбнулась Айви. – Неужели мир перевернулся? С каких это пор ты так прикипел к детям? Меня, значит, упрекал, прикрывался рациональным подходом, а в тебе все это время жил безумно любящий отец!

– Ну да, ну да. Подловила. Используй лучшее во мне против меня. Я привык.

Айви выключила лампу, и они оба забрались под одеяло. Уолт лежал, глядя в потолок, тускло освещенный лампой с нижней лестничной площадки. Они уже привыкли оставлять внизу свет – на случай, если Нора и Эдди захотят подняться к ним среди ночи. Из-за жуков или чего-нибудь еще.

Привыкли… Каких-то три дня – и уже привычка? Уолт даже не обращал внимания на лампу. Как же быстро все происходило…

– Помнишь, я начала рассказывать тебе про участки на Батавиа-стрит?

– Ага, – отозвался Уолт. – Как все прошло?

– Замечательно, – ответила Айви. – Хотя, сказать по правде, немного странно. В хорошем смысле слова. Я вышла из машины, чтобы осмотреться, как вдруг появился этот великан и начал измерять участки.

– Великан? – усмехнулся Уолт. – И сколько глаз у него было?

– В каком смысле? О чем ты вообще?

– Я думал, вдруг ты повстречала циклопа.

– У него было два глаза. И оказалось, что он уже решил купить землю! Причем сразу оба участка! Вот мне повезло!

– Ты заслужила немного удачи, – заметил Уолт. – Ведь ты так усердно работаешь.

– Ты тоже. Мы оба. И это нам обоим повезло, так ведь?

– Конечно, – сказал он. – Но я тоже хотел бы внести свою лепту. Особенно сейчас, под Рождество.

– Расслабься, – улыбнулась Айви. – В этом году счастливое Рождество нам уже обеспечил мистер Питенпол. Можем смело тратить деньги с кредитки, а восполним потом, когда Питенпол заплатит.

– Что еще за Пит-и-Пол?

– Здоровяк, который покупает те два участка.

– Не бывает таких фамилий. Звучит как название шоколадного батончика.

– Он явно похож на любителя батончиков, – усмехнулась Айви. – Думаю, фамилия голландская. В одно слово: Питенпол. Он попросил звать его Пит. А голос у него – ты бы слышал! Как будто наждачку проглотил.

– А насколько он высокий? – спросил Уолт, заподозрив неладное: внушительные габариты, хриплый голос, странное имя…

– Не знаю… Может, на пару дюймов выше тебя.

– Бородатый? На медведя похож? И одет как почтальон?

– Почтальон? Да нет. С чего ты взял? Зачем ему одеваться как почтальон?

– Забудь. Я просто так спросил. Решил, что это один мой знакомый.

– Ты знаешь почтальона-громилу?

– Встречал один раз.

– Что ж, это был не почтальон. Он приехал на новом дорогом пикапе. Одет был по-деловому – весьма стильно для такого крупного мужчины. Ты бы назвал это «вырядился».

– Он словно роль играл, да?

– Почему ты так решил?

– Просто предполагаю.

Какое-то время они лежали молча. Уолт слушал, как вода со звоном отскакивает от металлического колпака на каминной трубе. Стук капель эхом разносился по дымоходу, отчего казалось, что дождь идет в спальне.

– О чем задумался? – внезапно спросила Айви.

– О сегодняшней лотерее с призом в шестьдесят миллионов. Хотел бы я выиграть. Начал бы сорить деньгами направо и налево.

– А представь вот что: ты забываешь купить билет, и наши счастливые номера вдруг выигрывают. Как отреагируешь?

– Не знаю. Прокляну все на свете. А потом буду рассказывать эту историю на каждом углу. В общем, превращусь в брюзгу.

– Из окна не выпрыгнешь?

– Из-за денег? Еще чего!

– Хорошо. – Помолчав, Айви добавила: – А из-за чего ты мог бы выпрыгнуть?

– От стыда, – не задумываясь, ответил Уолт. – Будь я Джеком – сиганул бы прямо сейчас.

– Будь ты Джеком, чувство стыда тебя бы не беспокоило, – заметила Айви, а затем спросила: – Так ты купил билет?

– Какой?

– Лотерейный.

– Само собой, – ответил Уолт. – Никаких экспериментов, только наши счастливые номера. Мы же не хотим спугнуть удачу, когда на кону большие деньги?

– Разумный подход.

Несколько минут спустя Уолт понял, что Айви уснула. Она дышала тихо и размеренно. Все смолкло, не считая дождя. В голове медленно крутились мысли – о победе в лотерее, о найденной сумке с деньгами. С целой кучей денег. С шестьюдесятью миллионами серебряных долларов. Сколько получится, если разбить эту сумму лет на двадцать? Уолт представил, как Генри и Джинкс вновь едут в Гонолулу, как пятничным вечером гуляют по пляжу Вайкики в гавайских одеяниях и с цветочными гирляндами на шеях, потягивая напитки из стаканчиков и слушая песни Дона Хо[50]. Пальмы, пассаты, аромат цветов в воздухе…

Деньги – это средство для достижения цели, ни больше ни меньше. Это всего лишь дверь, разве нет? Зачем же относиться к ним как к ядовитой змее? Ты просто открываешь дверь и заходишь – в страну Оз, страну грез или куда-нибудь еще.

Уолт подумал о птице, томившейся под плоским камнем в обществе муравьев и земляных червей.

– Шестьдесят баксов, – прошептал он, мысленно превратив слова в желание.

Это оказалось проще простого – совсем как днем, когда он пожелал отправить домой Сидни Веста. По спине пробежал холодок, даже дрожь.

Он попросил немного – скромный выигрыш в шестьдесят долларов. Всего-то четыре совпавших числа в лотерее. Шестьдесят баксов окупят его встречу с миссис Биггс. К чему жадничать? Такой суммы вполне достаточно для элементарного теста. Шанс победить без помощи извне – минимальный. Шанс заказать себе победу – практически нулевой.

Так что если он выиграет – все станет ясно. И он смирится…

…смирится с тем, что надо принимать решение. А подобные решения принимаются, только если сомнений уже не осталось.

«Полетишь прямо в ад бизнес-классом», – вспомнились ему слова Генри.

А затем, ни с того ни с сего, в памяти всплыла картинка: Нора и Эдди молятся перед сном и благодарят, среди прочих, мистера Аргайла.

А Уолт когда в последний раз молился?

«Молился кому?» – зловеще прозвучало в голове.

Отмахнувшись от этой мысли, он повернулся на бок и попробовал уснуть.

Часть третья. Все колокола земли