Входит Ксюша с ребенком.
нина викторовна: А у нас такая семья – все умеют молчать. Эмоции только на сцене. Конечно, мы с Колей Лидочке помогали. Одной трудно ребенка растить. Чудная девочка Верочка, всей душой ее полюбила, привязалась… И своего-то ребенка не было. Но захотелось. Вроде и поздно, уже под сорок… Да и страшновато. Но вот появился у нас Гошенька… А вскоре нам квартиру дали, в академическом доме, от нашей родной Басманной далеко… Разъехались… Всё. Больше ничего не знаю. Верочка, слава богу, выросла, в институт поступила и родила Ксюшеньку. Наверное, тоже от очень благородного человека, вроде твоего отца, Гошенька.
вера: Тетя Нина, но ты же знаешь, как всё у меня было…
нина викторовна: Знаю, знаю, Верочка. Я же не в осуждение тебе. Просто тайны вдруг надоели до смерти. Мне восемьдесят лет; имею я право, наконец, сказать то, что я думаю? И вот какая история: Ксюшенька тоже выросла, родила Нюшеньку. Тоже, надо думать, от благородного человека. Такая наследственность, ничего не поделаешь.
георгий: Мам, зачем ты все это нам рассказываешь? Зачем?
нонна: Прикольно!
лидия: Ниночка! Всю жизнь я прожила с чувством вины. И любви. Пощади ты меня… Я годами думала о самоубийстве. Но я слишком слаба для такого поступка. И Николай… Николай меня удержал. И я его любила. А тебя – еще больше…
нина викторовна: Да, да. Любовь – страшная сила. Слышали. Читали. Играли…
нонна (Вадиму): Слушай, это же просто мексиканский сериал.
вадим: Какой?
нонна: Ну, были такие, мексиканские или бразильские, что ли, в нашем детстве были, про дикие страсти…
вадим: Ты что, я эту бодягу никогда не смотрел.
нонна: Ну да, ты другую смотрел…
георгий: Мама! Зачем ты все это нам рассказала… Вера, а ты знала? Тетя Лида, ну скажите же что-нибудь!
Лидия молчит.
вера: Какое это теперь имеет значение? Знала, не знала…
георгий (закрывает лицо руками): Все это надо пережить… пережить. Это какая-то другая версия жизни.
нина викторовна: Ничего, ничего. Это полезно. Если не переживать ничего, то и жизнь бессмысленна.
ксюша: Почему бессмысленна? Ничего не бессмысленна. Интересно же, день правды. (Хохочет.) День сурка! Прикол!
маша: Погоди, Ксюша! Нина Викторовна! Но мы сегодня собрались по другому поводу. Мы все вас любим, гордимся, любуемся, как вы идете по жизни – несгибаемая, честная. И смелость поразительная. И письма подписываете… эти… за режиссера этого… Вы как будто крупнее всех мелочей… всей мелочности жизни, всех секретов, секретиков. Вы для меня, Нина Викторовна, настоящий идеал женщины… Мы хотим выпить за вас, за ваш талант, ум, за ваше изумительное бесстрашие…
георгий: Понятно, Маша. У тебя тоже свои тайны есть, только признаться страшно…
маша: Гоша! Ты бы помолчал.
георгий: Молчу… Мам, а у тебя водки нет?
нина викторовна: О господи! Забыла. Есть, конечно. В холодильнике. Вадим, принеси, пожалуйста. Да там еще холодец, я все забыла.
вера (Лидии): Мама, ну скажи что-нибудь. Что ты молчишь?
лидия: Я уже сказала…
георгий: Выходит, всю жизнь… нет, не понимаю… и отец знал, что ты знала?
нина викторовна: Сейчас уже не имеет значения, кто что знал… кто кого любил сорок лет тому назад. Кто кого кому родил…
вера: Для меня это ничего не меняет: я его и так любила как отца… меня скорее поражает, как вы, мама с тетей Ниной, друг друга не возненавидели… Ни ссор, ни скандалов, ни выяснения отношений. Я живой свидетель. Вот что самое поразительное в этой истории… Я бы точно не смогла. Думаю, никто бы не смог. Нет, не понимаю, как это.
нина викторовна: Чего же тут не понять? Я Лидочку с первой минуты полюбила, как ее из роддома принесли. И тебя, Верочка, с первой минуты вот так же полюбила… А что у наших с Лидочкой деток один отец, это уж я попозже узнала. Очень я мужу своему доверяла… Он не актер какой, бабник, ветродуй, а человек солидный, ученый.
георгий: Мам! Это же… черт знает что… У меня просто мир перевернулся. Ну, отец!
ксюша: Теть Нин, мне эти разговоры вообще-то надоели. О чем вы? Бабушка захотела и родила. И мама тоже. Кому какое дело? И я вот захотела и родила. Это никого не касается. Это вы в старое время – лишь бы замуж выйти. А всё у вас тайна, кто кого трахал. Тоже мне, важная тайна. А у нас ничего такого нет. Любовь отдельно, дети отдельно. И вопроса такого нет. У меня, например, профессия есть, я мастер, ребенка своего могу и сама прокормить. У меня уже две подруги тоже без всяких мужей родили. Вы просто от жизни отстали. Вот встречу нормального мужика, тогда, может, и замуж выйду. Или вообще не выйду. Я еще не разобралась, зачем оно вообще нужно, это замуж… И вообще-то это отдельно – ребенок, любовь и замуж.
нина викторовна: Ай да Ксюша! Всем нос утерла. Эмансипация! Молодец. Нонка, а ты тоже замуж не собираешься?
нонна: Я? Ба Нина! Мне шестнадцать лет. И парню моему… Какой замуж?
нина викторовна: Так-так… Интересно с вами! Ксюша, что там у тебя на шее? Подойди поближе.
ксюша: Татушка у меня на шее.
Нина Викторовна рассматривает ее, надев очки.
ксюша: Поцелуй там у меня набит. Крупным планом. Нравится? Глеб мне впендюрил.
нина викторовна: Интересно… А кто это – Глеб?
ксюша: Бойфренд.
нина викторовна: А-а-а…
вадим: А еще у тебя есть или только на шее?
ксюша: А ты как думаешь? Я третий год в тату-салоне работаю. (Задирает рукав.) Здесь орхидея. И еще кое-где…
нина викторовна (разглядывает): Интересно!
вадим: Круто! А дорого?
ксюша: Надумаешь сделать – скидку тебе дам…
нина викторовна: Потрясающе! Раньше в тюрьме, в армии татуировки делали, а теперь дети приличных родителей себя так разукрашивают. Модно?
ксюша: Ба, что ты говоришь? Это не модно, это прикольно.
вера: Тетя Нина! Мы все перессорились из-за этих татушек. В конце концов мы с мамой решили: ее тело, пусть что хочет, то и делает. Бог с ней. Все живут как хотят. Правда, Гоша?
лидия: Ты думаешь, Ниночка, я из-за этих картинок не переживала? Но что тут поделаешь? Но ведь на всю жизнь!
Ксюша задирает штанину, показывает ногу. Нина Викторовна с большим интересом разглядывает ее татуировки.
ксюша: Вот, браслеты на ногах! А здесь ангелочек. Первая моя татушка. Но она мне не нравится, если честно, портак, я ее перекрою…
георгий: Да, Верочка, живем как можем. Мы с Машей молча живем и каждый день от них неожиданности ждем. Наши дети в принципе хорошие, но такое себе позволяют… дети теперь рано взрослыми становятся… мы молчим. А уж какие их дети будут? Они, наверное, с татушками этими уже родятся.
нина викторовна: Но чертовски интересно. Чем дальше живешь, тем все интереснее…
георгий: Да, мам, а уж правнуки твои такие будут интересные… мало не покажется.
нина викторовна: Правнуки?
маша: Не переживайте, Нина Викторовна, правнуки вам пока не грозят.
нонна: Да уж, на меня точно можете не рассчитывать! Я вообще буду чайлд-фри. Мне вот это на фиг не нужно. (Кивает в сторону Ксюши.)
ксюша: Не хочешь, и не надо. А я вот захотела.
нина викторовна: Нонка, а я подумаю, что ты тут наговорила… чайлд-фри, говоришь? Во времена моей молодости женщины рожали, когда залетали, а не в соответствии с какими-то принципами. А не хотели – аборты делали…
нонна: Ба, ты что? Аборты – гадость какая! Сейчас контроль этой… рождаемости. Ваще все под контролем!
лидия: Ниночка, младенец в доме – радость большая…
нина викторовна: Знаю, знаю… Мама наша тоже про радость говорила. Это важно – позитивное отношение к жизни. У мамы был легкий характер. И тяжелая жизнь. И у меня легкий характер… Я думаю, это наследственное. Отец наш всю войну прошел без единого ранения, а после войны попал под электричку, пьяненький был. Мама осталась одна с двумя детьми. Мне двенадцать было, а Лидочке двух не было. Она его и не помнит. А он был ласковый, симпатичный, очень меня любил. Аккордеон у него был трофейный, с перламутром, шикарный. Отец в подпитии во двор выходил, “Амурские волны” играл, тетки вокруг него стеной стояли. Мужиков после войны мало было. А бабам замуж хотелось. За каждого свободного мужика воевали. Так наша мама вдовой и осталась, другого мужа уж себе не навоевала. А красавица была… Но с отцом нашим – не думаю, чтобы она очень счастлива была. Пил он здорово. В пьяном виде был особенно милым, веселым…
Пока она говорит, появляется Виктор, в тельняшке, садится на табурет, играет. Его не замечают.
нина викторовна: Он очень музыкальный был. Артистичный. Как-то юбилей мой пошел в таком направлении… странном.
лидия: В странном… Помянем, детки, нашего с Лидой отца Виктора и мамочку нашу, Алевтину. Царствие небесное!
Появляется Алевтина.
алевтина (уводит пьяного Виктора): Идем, идем, Витя! От людей стыдно. Ну что ты так назюзюкался-то?
виктор: Девочки наши, ты, Аля, посмотри, сколь прекрасны… Лидочка вся в тебя пошла, а Ниночка – в меня, в меня, а характером – в бабушку мою, уж та какая была актриса, уж какие частушки напридумывает… обоссышься.
алевтина: Идем, идем, Витя! Смотри, а хорошо они живут, лучше нашего…
Виктор и Алевтина исчезают.
нина викторовна: Как вы говорите? Царствие небесное… Выпили, выпили, деточки…
лидия (крестится): Царствие небесное. Пухом земля нашим родителям Виктору и Алевтине.
георгий: Царствие небесное… (Выпивает.) Мам, что-то у нас праздник куда-то не туда пошел. Мы хотели тут… это… Мы хотели за тебя, за твое здоровье…
нина викторовна: Оставь, Гошка. И не перебивай! О чем это я? Хочу всем вам пожелать счастья. И такого, которое с неба падает, как дождь, и такого, которое мы сами своими руками строим. Вот ведь какая история вопроса. Счастливых женщин в нашей семье, может быть, и не было никогда. Только мы с Лидой. Правда, Лидочка? Мы с тобой ведь счастливые, правда? А мама счастливой не была.