Старец закрывает глаза.
лысый: В аду?
юноша: В раю?
ибн саид: Вы на правильном пути. Еще один шаг…
старец: Да. Я знаю об этой гипотезе, она высказывалась еще в древности. Миров, таких же как наш, множество.
ибн саид: Да. Их столько, сколько звезд на небе, сколько песчинок в море, сколько ягод в виноградных лозах. И они часто соприкасаются между собой, но мало кто знает, как туда попасть. Там мы и спрячем нашу драгоценную кровь.
старец: Ее никогда не найдут!
ибн саид: Если магии суждено умаляться, а науке – расти, то найдут!
Он подходит к фреске, проводит перед ней флаконом диковинное движение, стена расступается, и флакон медленно пролетает в образовавшееся отверстие. Стена закрывается. В месте затянувшейся дыры сияет слово “INTROITUS”. Маг ставит крестик.
старец (торжественно): Да свершится!
Все замирают – торжественная минута.
толстяк: Не знаю, смогут ли наши потомки проникнуть так глубоко в тайну миров!
старец: Мы смогли, и они смогут!
бен захария: У меня особая просьба: пусть никто и никогда не узнает, что в этом заклинании участвовал еврей. А то опять все будут говорить, что евреи виноваты.
шаман: Евреи – это кто?
толстяк: Раньше не знал, и дальше не знай.
ибн саид: Вот за то вас и не любят, что вы в первую очередь о себе думаете!
бен захария: Ну вот! Только что мы так хорошо вместе поработали, и вот уже начинается!
старец: Ибн Саид, Бен Захария прав. Бедствие общечеловеческое, и не надо сюда примешивать национальные проблемы. Что ни говори, а Десять заповедей мы получили от Моисея!
ибн саид: Никто не спорит. Но до этого казни египетские унесли 84 процента населения Египта.
Шаман поднимается в воздух и, помахав рукой, вылетает в окно. Йог отправляется вслед за Шаманом.
бен захария: Ну и что? А когда был Всемирный потоп, погибло девяносто восемь с половиной процента наличного человечества. Другого выхода не было.
ибн саид: А кто остался? Ваш Ной со своим семейством?
Каббалист растворяется.
атлет: А я хотел везти его обратно на верблюде!
ибн саид: Не надо ему верблюда. Он умеет силой мысли переноситься в отдаленные места. И до сих пор никому не открыл этого способа!
старец: Не ворчите и не ссорьтесь, а то прокиснет наша честная кровь!
ибн саид: Она и так прокиснет. В свой час!
старец: А как там твой художник, брат Педро? Работает? Никто не знает, сколько у нас времени осталось.
Монастырь. Таня и Вадим поднимаются на колокольню. Выглядывают из окна. На одном уровне с ними крыша. Ее угол украшен горгульей – это совершенное воспроизведение знакомого нам монстра.
таня: Смотри! Он!
вадим: Это не он. Это архетип.
таня: Какой архетип? Та же морда, хвост. Только у наших крыльев нет.
вадим: Это глубинные страхи человека. Коллективное бессознательное, вот что.
таня: Какое там бессознательное? Реальная катастрофа! Перед отъездом пришла последняя сводка по Минздраву: за последнюю неделю не родилось ни одного ребенка, только монстры. Эти самые архетипы. (Высовывается с лестницы.) Смотри, сходство потрясающее. Просто портрет нашего монстра.
Спускаются с колокольни. Внизу лежат их рюкзаки. Один спальный мешок. Смеркается.
вадим: Сейчас совсем стемнеет. Надо устраиваться на ночлег. Приглашаю тебя разделить со мной спальный мешок.
таня: При условии…
вадим: …что я себя буду хорошо вести?
Упихиваются в спальный мешок.
Шикарная гостиница в Париже. Номер Эриха. Перед ним стоит навытяжку Рогожский.
эрих: Двенадцать часов упустили. Дали ей улизнуть. Это наша вина. Отчасти – моя лично!
рогожский: Если б своевременно – и разговору никакого. Граница в Шереметьево только с виду решето, а если надо – муха не влетит, не вылетит.
эрих: Ладно. А что дальше? Дальше что? Куда она делась?
рогожский: В Центре М два наших парня сидят, все под контролем. Она должна была вчера там появиться, ее ждали. Самолет приземлился в шестнадцать сорок по Парижу, и она прошла паспортный контроль…
эрих: А это откуда известно?
рогожский: Ну как, служба Шарля де Голля вся под контролем! Все биотерры в связке, как МЧС!
эрих: Дальше!
рогожский: А дальше на кампусе она не появилась…
эрих: Рехнулся, что ли? Какой кампус? У нее статус на пять звезд!
рогожский: Мировой совет отменил все привилегии. Все в одной общаге. Она там не появилась, и куда она закатилась, сказать не могу. Мы задание получили в 21:30. Так? В Сети ее не было. Телефоном не пользовалась. Матери ее дозвонились, она в Калуге у сестры, ничего не знает. Почту всю прочесали: в Париже у нее три корреспондента, дальняя родня, сестра ее бабки жила в Париже, там какие-то престарелые племянницы, им никаких сообщений не отправляла. Еще шесть коллег, из них трое (протягивает список) там же, в Центре работают. Один австралиец, одна индуска и швейцарец, молекулярные биологи все трое. На связь, возможно, выходила со швейцарцем, но это по контурному следу определили, разговор состоялся двумя часами раньше, чем мы начали слежение.
эрих: Электронный профиль взяли?
рогожский: Само собой! Пусто, не светит!
эрих: В бункере она, что ли?
рогожский: Может, заблокировалась?
эрих: Прокатные машины просмотрел?
рогожский: Ребята этим заняты. Шесть человек на телефоне сидят. Трудоемкая операция.
эрих: Двенадцать часов у тебя есть, Рогожский. (Смотрит на часы.) Я на тебя рассчитываю.
рогожский: Разве я когда подводил?
эрих: Нет.
Монастырь. Двор возле колокольни. Рассветает. В спальном мешке спит Таня. Рядом с ней – изгнанный из мешка Вадим.
Просыпается. Смотрит на часы в телефоне. Половина восьмого. Толкает Таню в бок.
вадим: Тань, просыпайся! Уже светло. Не так много времени. Темнеет рано.
таня (высовывает голову из спальника): Встаю, встаю.
вадим: А чего ты меня выгнала?
таня: Приставал!
вадим: Ты что? И не думал! Я просто тебя не предупредил, что во сне брыкаюсь! А вообще-то, если бы и приставал… Чего же в этом плохого?
таня: А то, Вадим, что это вообще не для меня!
вадим: Почему?
таня: Раз и навсегда: у меня уже был опыт, и он полностью провалился!
вадим: Ну и что? И у меня был опыт, и даже не один… и тоже…
таня: А мне одного достаточно! Кончай базар, а? Закрыли тему.
вадим: Хорошо.
таня: А поесть у нас ничего?
вадим: Попить можно. Колодец не завалило. (Вынимает из рюкзака хлеб и кусок сыра.) А ты ругалась, зачем я лишнюю тяжесть тащу! Пригодилось! (Умывается возле колодца.) Как это ведро сохранилось? У нас бы сперли давно!
таня: Здесь просто спереть некому. Пустое место. Ничего мы здесь не найдем, конечно, но зато опыт… и вообще… красота! Как будто и нет никакого конца света.
вадим: Мы уже здесь, и надо использовать этот шанс.
таня: Ты прав! (Открывает айпад.) Последние известия! Просто гениально! Католическая церковь после жестоких прений в курии сняла запрет с противозачаточных средств. Но аборты по-прежнему под строжайшим запретом. Театр абсурда!
вадим: Побереги батарейку. Здесь подзарядить негде.
таня: Минуту! Еще минуту! Очень важное сообщение. Кажется, вид Homo sapiens заканчивает свое существование. Обследовали все банки данных: в мире больше нет людей с нормальным геномом. Все дефектные! Деток больше не будет!
Перед монитором сидит Рогожский. Вспыхивают звездочки, он крутит ручками. Наконец останавливает беготню цветных точек на экране.
рогожский: Вот она!
Идет автоматический поиск координат.
Монастырь. XV век. В библиотеке, в полутьме сидят пятеро монахов. Старец подходит к окну.
К монастырю поднимается отряд с горящими факелами в черных одеждах.
старец: Похоже, что нас не удостоят даже судебным разбирательством.
лысый: При современном законодательстве это даже к лучшему.
толстяк: Какое законодательство! Одного доноса вполне достаточно.
старец: Бедный Доменико! Он хороший человек. Но пытками они превратили его в доносчика.
атлет: Могу понять это. Я с детства очень боюсь боли. Даже зубной. Помнишь, брат Альфонсо, когда у меня болели зубы, ты дал мне снадобье и велел принимать его по три кристаллика.
За окном нарастает шум, факельное шествие приближается.
лысый: Да. Мне подарила его одна благородная молодая вдова девятнадцать лет тому назад. Это змеиный яд. Он убивает в две минуты, если взять не три кристаллика, а шесть. Я тайно принес ей этот яд в тюрьму, и она избежала костра. Остатки достались мне. И ее младенца, рожденного от известного арабского ученого, удалось спасти. Мальчик был слишком смугл и нарушил мир в знатном семействе. Он вырос в нашем монастыре.
Юноша опускает голову.
толстяк: И много у тебя осталось этих кристаллов?
лысый: Достаточно.
Шум прямо под окнами. Крики мешаются с религиозными гимнами.
старец: Кажется, пришло время нашей последней трапезы.
Юноша приносит кувшин вина и хлеб. Лысый вынимает из складок одежды маленькую коробочку.
толстяк: Вино не обладает нейтрализующим действием?
лысый: Содержащийся в вине spiritus vini обладает усиливающим действием.
старец: Я думаю, мы сделали всё, что было в наших силах.
атлет: Как жаль, что мы не маги, – могли бы улететь.
Как будто из воздуха появляется маг Ибн Саид.
ибн саид: Любой может улететь! (Улыбается Старцу.)
старец (кивает ему)