Он даже вспомнил ощущения от острой кадыкастой шеи Уилла под пальцами. На редкость реалистичные ощущения. Шея, которую он сжимал, не была шеей призрака.
Во взгляде полковника он внезапно обнаружил то, чего никак не ожидал. Что-то похожее на сочувствие.
— Вы ещё не поняли? С другой стороны, согласен, случай-то непростой. Что уж там, первый на моей памяти.
Лэйд вновь ощутил раздражение. Снова какая-то игра. Точно он неповоротливый и глупый жук, которого полковник Уизерс, улыбаясь, уколами соломинки заставляет двигаться в нужном направлении, проходя примитивный, из бутылочных осколков, лабиринт.
— Что это значит? — требовательно спросил он, — К чему вы, чёрт возьми, ведёте, а?
Полковник Уизерс посмотрел ему прямо в глаза.
— Зов, — он произнёс это слово так тихо, что секундой позже Лэйд уже сам сомневался, слышал ли его, — Зов острова.
— Мы все слышали зов, что с того? Его история мало отличается от прочих! Участвовал в каком-то глупом лондонском бунте, кого-то убил, в страхе забился на первый попавшийся корабль, упал в воду… Чёрт, да я не сходя с этого места могу привести полдюжины куда более невероятных историй! Я не понимаю, какое…
В тёмных глазах полковника Уизерса что-то мелькнуло. Это было похоже на вспышку зажигалки в глухой ночи. Только жара от неё не было, пламя распространяло вокруг себе мертвецкий холод.
— Понимаете, — спокойно произнёс полковник, глядя ему в глаза, — Поняли ещё пару минут назад, но слишком удивлены, чтобы произнести. Вам просто надо какое-то время.
Ложь. Лэйд ничего не понимал. Напротив, чем больше он пытался разобраться в этой странной, лишённой правил и инструкций, головоломке, тем сильнее ощущал, что взялся за неё не с того конца. Но едва открыв рот, чтоб сказать это, он вдруг с ужасом ощутил, что полковник Уизерс прав. Что в тёмном чулане его подсознания эта загадочная конструкция начала строиться уже давно. Смутная, непонятная, пугающая, она, тем не менее, обрела узнаваемые очертания. Достаточно было лишь сформулировать её словами.
— Уилл не слышал зова, — медленно и раздельно произнёс Лэйд, вслушиваясь в звучание собственных слов, — Вы ведь это хотите сказать?
— Да, — резко сказал полковник Уизерс, — Он — незваный гость. Самозванец. Человек без пригласительного билета, проскользнувший мимо прикорнувшего сторожа. Случайность. Та самая случайность, которая не могла случиться, но иногда, раз в вечность, всё-таки случается.
— Но как…
— Как это произошло? Не имею ни малейшего представления. Видимо, наш приятель Уилл — та крупинка материального мира, которая закружилась в вихре непредсказуемых обстоятельств и каким-то образом залетела Ему в пасть как раз когда тот собирался зевнуть, вынырнув на поверхность материального, а тот, должно быть, был слишком рассеян, чтобы вовремя заметить это или понять, что произошло. И ненароком проглотил.
Интересная получилась штука, верно?
— Необычайно, — чужим голосом пробормотал Лэйд, — Надо будет не забыть рассказать её в Хейвудском Тресте. Все просто надорвут животы, особенно Маккензи.
Полковник Уизерс беззвучно поднялся со скамьи, разминая колени, словно у него затекли ноги. Нелепая имитация человеческих привычек, в которой Лэйд не видел никакого смысла, но от которой полковник в силу каких-то причин не считал нужным отказываться.
— Вам, человеку, прожившему тут половину жизни, известна нехитрая иерархия Нового Бангора, — полковник Уизерс легко наклонился, поднял серебряный колокольчик, лежавший у ног Лэйда, тщательно отряхнул его от пыли и зачем-то спрятал в карман, — Ты или гость острова или его подданный.
— А получение гражданства, как правило, лишь вопрос времени, — зло бросил Лэйд, — Или, точнее, вынесение приговора.
— Я давно уже стал подданным острова. Вы, как это ни удивительно, всё ещё гость, хоть и провели здесь так много времени. А Уилл… Он персона другого рода. Бродяга. Сквоттер. Самозваный визитёр. И остров ничего не может с ним сделать, собственными руками или моими — он часть того мира, над которым Он не имеет власти. И очень досаждающая ему часть. Зудящая песчинка в нижнем белье. Инородное тело, от которого Ему чертовски хочется избавиться. Оттого Его и лихорадит последний месяц, эта песчинка причиняет ему боль. А что делает организм, когда не в силах уничтожить инородное тело? Повышает температуру. Вот откуда все те беды, что сотрясают Новый Бангор последний месяц. Из-за него — из-за Уилла.
— Дайте догадаюсь, лучше не станет?
— Статистика, — напомнил ему полковник Уизерс, — Лучше не станет, мистер Лайвстоун. Напротив, вскоре станет гораздо, гораздо хуже. То, что мы сейчас ощущаем, лишь озноб. Но, если верить прогнозам нашего ведомства, вслед за ним начнётся настоящая лихорадка — и тогда храни нас всех Господь.
Лэйд представил это на миг — крохотные микроорганизмы, заточённые внутри агонизирующего, сотрясаемого конвульсиями и жаром, тела. Невольные заложники его огромного организма.
Что случается с мельчайшими паразитами, обитающими внутри китовой туши, когда ту, бездыханную, выбрасывает на скалы? Они умирают вслед за хозяином. Если ещё прежде его работающая вразнос иммунная система не уничтожит их в приступе самоубийственной ярости, сжигая всё подчистую.
Он ощутил покалывание в отсиженных ногах, и покалывание это быстро поднималось вверх, захватывая всё тело вплоть до зудящего беспокойным комком нервов сердца.
— Уилл должен покинуть остров, — негромко сказал полковник Уизерс, останавливаясь напротив Лэйда, — Вот почему я использовал всю свою власть, чтобы обеспечить ему билет на «Мемфиду». Она — наша зыбкая связь с внешним миром, своего рода паром Харона. Но даже моих полномочий недостаточно, чтобы вечно держать её на приколе. Вот почему он должен оказаться на ней завтра вечером. Когда незваный гость уберётся, хозяин дома выпьет чашечку жасминового чаю и восстановит душевное спокойствие. И всё вернётся на свои места. Если же нет…
— Так вышвырните его! — вспыхнул Лэйд, — Вы Канцелярия или клуб любителей игры в кегли? Отведите под руки на корабль, швырните в трюм, как мешок с картошкой и…
Он осёкся, не договорив.
— Уже поняли, да? — в голосе полковника Уизерса прозвучало что-то, напоминавшее типично человеческую злорадность, но, впрочем, быстро пропало, — Я могу поставить под ружьё всех клерков Канцелярии. Всю полицию Нового Бангора. Целый полк чёртовой морской пехоты Его Величества, если потребуется. Но это так же бесполезно, как призывать против него армию цветочных клопов или дух Рождества. Никто из нас не сможет причинить ему вред или принудить к чему бы то ни было силой. Ваш приятель Уилл экстерриториален. Во всех смыслах этого слова. Ни один подданный Нового Бангора не годится для этого.
Лэйд стиснул ладони, так крепко, будто намеревался расколоть сжатый между ними орех.
— Так убедите его! Объясните, какой опасности он подвергает своим присутствием остров и всех нас!
— А вы уверены, что это возымеет действие?
— Что значит…
— Уилл душевно нестабилен, вы сами знаете это. Он страдает галлюцинациями и болезненными видениями, а окружающий мир видит в непривычном нам цвете. Для него Новый Бангор — это Эдемский Сад, сотворённый Господом прото-мир, который он жаждет исследовать, ну а мы все — жалкие зашоренные трусы, которые видят угрозу в каждой тени и опасность в любой человеческой страсти. Косные ретрограды, упрямые деспоты и бездушные консерваторы, стремящиеся насадить свои лицемерные ханжеские порядки даже в первозданном краю человеческих страстей. Вы уверены в том, что он нас послушает?
«Уверен, — хотел сказать Лэйд, — Этот Уилл — вздорный, самоуверенный, безмерно увлечённый собственными фантазиями мальчишка, который ни в грош не ставит чужое мнение и убеждён в том, что мир — что-то сродни книжки с картинками, которые только он может расшифровать. Но он не убийца. Не настоящий убийца. Он не станет обрекать на муки и гибель тысячи душ только лишь из-за своего неудовлетворённого любопытства и страха перед возвращением».
— Не уверен, — тихо сказал он, пряча взгляд от полковника Уизерса.
Тот кивнул.
— Вот и я тоже. Я уверен лишь в одном. Если Уилл не сядет на корабль завтра вечером, нам с вами предстоит узнать о Новом Бангоре гораздо больше, чем мы когда-либо желали. Вам никогда не было любопытно, на что похож Апокалипсис в Эдемском саду, мистер Лайвстоун? Должно быть, захватывающее зрелище…
— Прекратите! — в сердцах бросил Лэйд, — И без вас тошно! Что ж, по крайней мере теперь я понимаю, отчего Канцелярия вспомнила про меня.
— У вас гораздо больше общего с Уиллом, чем у нас, жителей Нового Бангора. Вы с ним в некоторой степени… родственники, не так ли? Значит, вам будет проще его убедить. Заставить его понять ту затруднительную ситуацию, в которой мы находимся.
Лэйд не без труда разжал ладони. Пальцы ныли от напряжения, словно последние несколько минут он пытался гнуть ими гвозди.
— Чёртовы лицемерные крысы… — пробормотал он, чувствуя, до чего они слабы, эти старые пальцы, которые он когда-то воображал тигриными когтями, — Если Новому Бангору суждено сгинуть вместе со всем сущим, я надеюсь, это случится до того, как я стану его подданным. Мне тошно даже оттого, что перед смертью я могу сделаться вашим подобием.
— Мистер Лайвстоун?
— Вы обратились ко мне не потому, что у меня есть что-то общее с Уиллом. Не потому, что надеялись, будто я смогу его переубедить. А потому, что только я смогу спустить курок. Если он вдруг не захочет… понять нашу затруднительную ситуацию.
Полковник Уизерс не спешил отвечать. Стоя в футе от скамейки, он задумчиво созерцал облака. Как если бы они были не бесформенными клочками конденсированной влаги, а зашифрованной летописью бытия вроде той, что вёл в своём рассыпающемся от ржавчины храме Ветхий Днями.
Чёртовы крысы. Дрянное отродье Нового Бангора. Лэйду показалось, что онемение пальцев распространяется на всё тело. Будто его захлёстывает изнутри трюмной водой, тяжёлой, липкой, зловонной, покрытой гниющими лохмотьями бурых водорослей. Должно быть, нечто подобное ощущают тонущие корабли, медленно уходящие на недосягаемую для света ледяную глубину.