Вот он, план, состряпанный Канцелярией и смердящий едким крысиным духом.
Как это по крысиному — стравить двух узников Нового Бангора между собой. Старого и не в меру упорного, которого не удалось ни подчинить, ни сломить за многие годы, и молодого, не в меру самонадеянного. Пусть вопьются в глотки друг друга. Пусть развлекут древнее чудовище…
— Полковник!
Полковник Уизерс склонил голову, так, что его лицо стало невозможным разглядеть за полями чёрной траурной шляпы. Лэйд видел лишь острый кончик бледного подбородка.
— Мне очень жаль, мистер Лайвстоун. В самом деле. Но, возможно, мы оказались в ситуации, когда иного выбора нет. Вам придётся заставить Уилла покинуть остров. Или…
— Убить его.
— Верно. Потому что вы единственный, кто может сделать это.
— Потому что я — Бангорский Тигр, — шёпотом произнёс Лэйд.
— Да.
Полковник Уизерс молча повернулся и двинулся к выходу из парка. Даже когда он шагал по дорожке из гравия, из-под его ботинок не раздавалось скрипа. Однако сделав несколько шагов, он внезапно остановился.
— Мне показалось, вы хотите задать ещё один вопрос, мистер Лайвстоун. Полагаю, вы можете это сделать.
Слишком много вопросов, подумал Лэйд. Я двадцать пять лет учился лавировать между ними. Между опасными и жуткими вопросами. Между бессмысленными и безумными. Вопросы жизни и вопросы смерти. Кажется, я так долго имел дело с вопросами, что сам теперь состою из вопросов…
— Почему вы назвали меня Тигром?
— Что?
Лэйду никогда прежде не приходилось видеть выражение удивления на лице полковника Уизерса. Он даже не был уверен в том, что оно способно его выражать, однако сейчас отчётливо видел. Удивление на холодном мраморном лике фамильного склепа. Возможно, подумал Лэйд, именно этого вопроса он и не ждал.
— Я знаю, что это вы нарекли меня Бангорским Тигром. Давно, ещё в те времена, когда я не был Лэйдом Лайвстоуном по прозвищу Чабб. Вы впервые произнесли это слово, крестили меня этим именем. И я впервые хочу спросить — почему? Почему мне суждено было сделаться Тигром?
Полковник Уизерс внимательно посмотрел на него.
— Почему вы спросили об этом именно сейчас?
— Чего бы и нет? Если дело настолько плохо, возможно, у меня больше не представится такой возможности.
Лэйду показалось, что полковник Уизерс сейчас вежливо кивнёт ему, развернётся и двинется прочь, чтоб через секунду, ступив в тень деревьев, мгновенно слиться с ней, растворившись без следа. Как растворяются ночные кошмары или навязчивые мысли.
Но полковник Уизерс остался на месте.
— Когда-то, много лет назад, я познакомился с одним человеком. Он был гостем Нового Бангора — вроде вас. Вроде других. Очередной бедолага, услышавший зов и слишком поздно понявший, куда угодил. Знаете, каждый по-своему переживает этот момент. Кто-то озлобляется, кто-то паникует, кто-то до последнего глушит голос разума, пытаясь уверить себя в нереальности происходящего. Этот… человек, в сущности, был славным малым. Возможно, с чрезмерно живой фантазией, которая причиняла ему много неудобств, немного несдержанный, от природы стеснительный, самую малость тщеславный… Такая, знаете, извечная английская порода самоуверенных романтично настроенных юношей, которые вечно оказываются там, где им не место. Они умирают от жажды в аравийских пустынях, пускают пузыри в Атлантике, обхватив сломанную мачту, умирают от яда гремучей змеи в прериях и мучаются жёлтой лихорадкой в Азии. Иногда жизненные испытания закаляют их — так Британия обретает хладнокровных адмиралов, отважных первопроходцев, непревзойдённых флибустьеров и отчаянных авантюристов. Но тот человек к своему несчастью угодил именно в Новый Бангор. И Новый Бангор сломал его.
— Он ломает всех, оказавшихся в его лапах, в этом суть его древней игры. Просто каждый человек ломается на свой манер.
Полковник Уизерс встретил его слова странной полуулыбкой.
— Как знать… Для этого юноши Новый Бангор в самом деле приготовил не самый тёплый приём. Он сыграл с ним шутку — из числа тех, которые приберегает для некоторых особенных своих гостей — и шутка эта была столь дурного тона, что едва не лишила его рассудка.
— Мне знакомо Его чувство юмора.
— Я думаю, он смог бы выдержать этот удар. Если бы нашёл в себе силы бороться. Но вы же знаете, до чего легко найти общий язык со своей совестью, когда в левое ухо тебе нашёптывает страх… Мне кажется, этого юношу сломал не Он, его сломал собственный страх. Нашептал, что жизнь и свободу не обязательно возвращать ценой мучений и боли, вполне допустимо сделать это за чужой счёт. Тем более, что люди, живущие в Новом Бангоре, никакие и не люди, а лишь подобия, слепленные Им из глины, подобия, в которые вдохнули иллюзию жизни. А раз так…
Полковник Уизерс сделал длинную тягучую паузу. Возможно, он ожидал, что Лэйд произнесёт что-то, чтобы её заполнить, но Лэйд не знал нужных слов.
— В скором времени этот человек стал бичом Нового Бангора, мистер Лайвстоун. Его ночным кошмаром. Он настигал своих жертв и потрошил их с нечеловеческой жестокостью, а красочными инсталляциями из их органов и плоти украшал переулки. В скором времени он уже забыл своё истинное имя, то, которым обладал до того, как оказаться в Новом Бангоре, он принял новое, которым его нарекла молва. Бангорская Гиена.
Лэйд нахмурился.
— Мне незнакомо это прозвище. Когда это было?
— Давно, — спокойно обронил полковник Уизерс, — Очень давно. От тех времён не сохранилось даже газет.
— И чем закончилась история этого… юноши?
Полковник Уизерс пожал плечами.
— Тем, чем и должна была закончиться. Мы встретились с Бангорской Гиеной один на один. Красивая была картина. Два чудовища на высоте в высоте в несколько сотен футов над городом. Небо полыхает молниями, ветер хлещет в лицо… Он был чудовищем, которое бросило вызов городу, а я, в силу обстоятельств, тем, что вынуждено его защищать.
— И вы победили.
— И я победил, — согласился полковник Уизерс, но почему-то без всякой торжественности в голосе, напротив, Лэйду даже показалось, что в нём треснула колючая насмешка, — На службе Канцелярии мне приходилось одерживать немало побед, но эта… Эта не принесла мне никакого удовлетворения. Спустя время я понял, почему. Этот несчастный, сделавшийся Бангорской Гиеной, совершал свои преступления не из трезвого расчёта или свойственной многим преступникам душевной порочности. Это была его война с островом. Он в самом деле считал, что выбранный путь поможет ему одержать верх над Ним. А других у него и не было. Бангорская Гиена не хотела убивать, она просто хотела вернуться домой.
— А я? — напомнил Лэйд, — Причём здесь я?
— Вы с ней были похожи, — от пристального взгляда полковника Уизерса, устремлённого в упор, Лэйд ощутил, как тонкой ледяной корочкой схватывается сердце, — Оба дикари, хищные звери, которые не пожелали оставаться в клетке. Яростно грызущие прутья и слепо бросающиеся на всё, что оказалось между ними. Из таких никогда не вырастают домашние питомцы.
— Значит… — Лэйд облизал губы, — Вы считаете нас с Бангорской Гиеной в некотором роде родственниками?
— Да, — полковник Уизерс внезапно улыбнулся, — В некотором роде. Хищниками, запертыми в клетке, которые отказываются свыкаться со своим положением и рвутся на волю во что бы то ни стало. Наперекор судьбе, течениям и обстоятельствам. Но он был Гиеной, а вы — Тигром. Мир не видел более непохожих друг на друга хищников. Гиена была труслива и зла, она терзала чужую плоть и в то же время дрожала от ужаса за собственную шкуру. Вы же встречали опасность лицом, точно бенгальский тигр, благородный охотник и следопыт. Не унижались, не прятались, не придумывали оправданий, а просто бросались в новую схватку, едва уцелев в предыдущей. Возможно… Возможно, вы заставили меня испытать то чувство, которое я почти позабыл, охотясь за Гиеной и погрязая в канцелярских делах. Восхищение, мистер Лайвстоун. Вот почему тогда, много лет назад, я произнёс слово, которое и поныне звучит в невидимом эфире, отдаваясь в закоулках Нового Бангора самым причудливым образом. Я нарёк вас Бангорским Тигром. Возможно, мне просто хотелось напомнить самому себе, что не все хищники мазаны одним миром. Среди них есть те, что заслуживают уважения.
Лэйд покачал головой.
— Если вы ищете благородство, вам стоит подыскать себе другого зверя, полковник. Все эти годы я занимался тем же, что и Гиена. Спасал свою шкуру. И опасность я искал вовсе не потому, что намеревался кому-то помочь, просто постоянная опасность возбуждает, не даёт расслабиться. Тех, кто расслабляется или поддаётся фатализму, Он переваривает. А я чертовски не хотел быть переваренным. Вот и вся цена моему благородству.
Полковник Уизерс ещё некоторое время стоял, молча глядя на него. Взгляд у него был рассеянный, задумчивый, плывущий.
— Когда-нибудь мы с вами ещё встретимся, мистер Лайвстоун. И когда это произойдёт, я надеюсь, что именно мне будет поручена честь передать вам билет.
Лэйд подавил желание сглотнуть.
— Это случится? Я имею в виду, вы в самом деле сможете… Для меня… Я…
Полковник Уизерс усмехнулся ему.
— Не знаю, Чабб. Да и откуда мне знать? В конце концов, я всего лишь канцелярская крыса, верно?
Он двинулся прочь, беззвучно ступая, молчаливый и прямой, уменьшающаяся на глазах короткая угольная черта. Лэйд подумал, что если смотреть на фигуру первого заместителя секретаря Канцелярии не отрываясь, можно поймать момент, когда она растворится в воздухе. Но он не смог заставить себя смотреть.
Вместо этого он зачем-то стал смотреть в землю у своих ног, как будто там, на песке, мог быть начертан ответ. Но ответа не было, лишь остатки хлебных крошек и птичьи следы.
Часть третья — Глава 8
— Что вы говорите? — Лэйд приложил ладонь к уху, — Не слышу!
Это было ложью, он прекрасно услышал обращённый к нему вопрос, однако намеревался выиграть несколько лишних секунд на размышления — старый трюк, исполнению которого немало способствовал шум, окружающий их, точно вьюга. Если, конечно, можно было представить настоящую зимнюю вьюгу на тропических широтах Нового Бангора.