Смех Коу был похож на жужжание шмеля в пустой металлической бочке.
— Неплохо выглядит, а? Не п-рредставляете, какого тр-руда мне стоило подготовить его к ужину и подобр-рать прр-риличный костюм. Особенно вот этим!
Коу поднял свою лапу, на которой заклацали вразнобой курки и защёлкали затворы. Крайне несовершенное подобие человеческих пальцев, подумалось Лэйду, но если это чудовище научилось так ловко ими орудовать, это не может не вызвать восхищения. Наверняка это так же непросто, как завязать шнурки при помощи пары вил. Но если Коу и было чего не занимать, так это целеустремлённости. Этот человек умел ставить перед собой цели и добиваться их — отчасти из-за этого он получил свою должность.
— Недурно, — сдержанно одобрил Лэйд, — Вы хорошо поработали, Коу. Мистеру Крамби стоит подумать о вашем повышении. Что вы думаете о… Должности личного камердинера? Надеюсь, в штате такая значится? Уверен, вы легко можете претендовать на неё, с таким-то опытом и…
Услышав сухой щелчок взводимого курка над ухом, он сделал единственное, что мог сделать человек в его положении — откинулся на спинку стула. Перед лицом что-то разорвалось, ослепив и оглушив его. Мир — пакостный, дрянной, отвратительный каждой деталью, но ставший знакомым — превратился в бездонную угольную шахту, в зеве которой крутились, сворачиваясь фракталами, ослепительные зелёные звёзды.
Лицо горело так, точно его ошпарили кипятком, Лэйд прижал к нему ладони, рыча от боли и беспомощности, способный лишь глотать раскалённый воздух обожжёнными губами. Воздух казался ядовитым от разлитого в нём острого запаха сгоревшего пороха, к которому примешивалась тягучая вонь палёной плоти, но Лэйд глотал его жадно, захлёбываясь и задыхаясь.
Моё лицо, подумал Лэйд, ощупывая дрожащими пальцами щёки и глаза. Моё лицо сгорело и превратилось в один сплошной ожог…
— …ледующий рр-рраз я отстр-р-релю вам пальцы на прр-рравой ноге, — рокот Коу доносился до него с трудом, точно слова были переложены слоями тяжёлой влажной ваты, — Или ухо. Поверр-ррьте, мистерр-р Лайвстоун, в вашем теле есть черр-рртовски много частей, отчутствие которр-ррых не помешает вам р-рразделить с нами ужин!
Прошло несколько секунд, прежде Лэйд смог отнять ладони от лица. В уши словно вбили по неошкуренному бревну, и брёвна эти теперь ворочались в ушных каналах, точно карандаши в точилках. Но барабанные перепонки, как будто, были целы. Даже глаза остались на месте, хоть и ужасно слезились, истинное чудо, учитывая, что выстрел прогремел в считанных дюймах от его лица. Приблизь Коу ствол немногим ближе…
Лицо горело так, будто старательные подмастерья несколько часов к ряду чистили его металлическими щётками, но всё же не превратилось в сплошной ожог, как он боялся. Источником запаха палёной плоти был не он сам, к огромному облегчению Лэйда, а Коу. Его орудия были заключены в мясную оболочку, некогда бывшую его телом, местами уже оплывшую от жара и обожжённую пороховыми газами. Но если перерождённый Коу и мог испытывать боль от этого, она, кажется, ничуть ему не досаждала.
— Рр-ррад, что мы достигли взаимопонимания, — Коу отошёл от его кресла, оставив Лэйда судорожно тереть обожжённое лицо, но сам садиться не стал. Неудивительно — ни один из уцелевших стульев не смог бы выдержать его веса, — А значит, ничто не мешает нам пр-р-рриступить к ужину. Как вы считаете, мистер-р-рр Крр-ррамби?
Крамби даже не шевельнулся. Его потухший взгляд медленно перемещался по столу, заставленному тарелками, огибая их, точно мины на минном поле. Лэйд догадывался, отчего. Он и сам избегал смотреть в ту сторону. Блеск серебра, обычно разжигавший аппетит, сейчас казался пугающим, как блеск хирургических инструмент, разложенных на столе согласно какой-то жуткой хирургической иерархии.
Ничто не тяготит так, как ужин, который постоянно откладывается, заметил как-то мудрейший мистер Хиггс. Но Лэйд лишь сейчас заметил, какой тяжёлый смысл она таит в себе. Совсем не тот, который намеревался вложить в неё автор.
Коу со скрежетом распростёр над столом свои лапы.
— Оставайтесь на местах, прр-ррошу вас! Мистерр-рр Коу сегодня поухаживает за вами лично. Можете не сомневаться, он добудет для вас самые вкусные куски, джентльмены! Не беспокойтесь, это ничуть не затрр-рруднительно! Ведь для чего его существуют слуги, а?
Нет, подумал Лэйд. Пожалуйста, нет.
— Пррр-р-рриступим!
Бронзовые курки, торчащие из несвежей и обожженой плоти Коу, задёргались, взводясь и вхолостую спускаясь. Заёрзали в своих гнёздах изогнутые рукояти затворов, похожие на миниатюрные рычаги. Они не выглядели изящными инструментами, но Коу управлялся с ними с лёгкостью лишь немного уступающей той, с которой обычный человек орудует собственными пальцами. Он ловко цеплял ими серебряные крышки, приподнимая их над столом, мало того, вкладывал в эти движения определённую грацию, точно всю свою жизнь служил не цепным псом, а профессиональным официантом, превратившим подачу блюд в истинное искусство.
Потревоженное серебро зазвенело, испуганно звякнул хрусталь. Лэйд знал, что увидит на тарелках. Знал ещё до того, как щёлкающие механические пальцы Коу снимут крышки. Догадывался по одному только запаху.
Это не было едой. Скорее, это походило на содержимое свежеразворошенной могилы или скотомогильника. Тарелки были наполнены колышущейся массой из некротической ткани, тронутой разложением до того состояния, в котором плоть уже не держится на кости.
Нежные сыры походили на бледные пульсирующие опухоли, истекающие липкой жижей. Кокетливо украшенные луковыми колечками и звёздами из моркови пироги покрылись плесенью настолько, что стали похожи на коконы, вот только едва ли то, что шевелилось внутри, походило на прекрасных бабочек. Десерты, над которыми патиссье трудились много часов, расползлись по тарелкам бесформенными мутными лужами, украшавшие их кружки из цукатов выглядели медалями на разлагающихся мёртвых телах. От соусников поднималось зловоние, столь едкое, что Лэйд не осмелился даже заглянуть в них, а некоторые блюда, укрытые крышками, издавали негромкие звуки, похожие на треск.
Этим обедом не мог бы удовлетворится даже гриф-падальщик. Всё, что находилось на столе, было не просто тронуто гниением, оно распространяло вокруг яд и скверну, мгновенно напомнив Лэйду консервные банки, которые в припадке ярости громил Лейтон.
Яд, тлен и отрава.
Апельсины, горкой лежащие на блюде, беспокойно шевелились, будто их подмывало сбежать прочь — мягкие бледные отростки, которыми они поросли, цеплялись за края, пытаясь сдвинуть их с места. В банках с горчицей что-то булькало, исторгая на поверхность пузыри. А уж жаркое…
Лэйд откинулся на спинку кресла, но даже это не уберегло его от новой волны зловония, распростёршегося над столом. Едва ли здесь помогла бы даже патентованная газовая маска или водолазный скафандр…
— Кто хочет пер-р-ррвый кусок? — осведомился Коу, рычание которого на миг превратилось в оглушительное мурлыканье, — Вы, мистер-ррр Лайвстоун? Или вы, мистерр-рр Крр-ррамби? Только взгляните на этот р-ррростбиф! Он так и прр-рросится в р-рот!
Ростбиф, на который он указал одним из стволов, вяло ворочался в тарелке. Множество коротких усиков, выросшие на его поверхности, мягко колыхались над ним, испуганно вздрагивая всякий раз, когда Коу издавал громкий звук. Одна только мысль, что нечто подобное может оказаться у него во рту, вызвала у Лэйда такую изжогу, словно он выпил залпом пинту неразбавленной азотной кислоты.
— Чего вы хотите? — устало спросил он, — Чего вы хотите, Коу?
Коу удовлетворённо кивнул, отчего его позвоночник, сжатый пластами брони, негромко хрустнул.
— Уместный вопрр-ррос, мистер Лайвстоун! Чего я хочу… Дайте подумать… Может, повышения? Личный локомобиль? Новый пр-р-ррросторный кабинет? Молоденькую стеногрр-ррафистку впрр-рридачу?
Он пытался говорить насмешливо, но Лэйд отчётливо ощущал в его голосе скрежет едва сдерживаемой ярости. Если она выплеснется наружу… Сможет ли демон унять своё творение? Посчитает ли нужным? Лэйд не хотел этого проверять, но знал, что в самом скором времени ему придётся это проверить. Им обоим придётся.
— Я р-ррррасскажу вам, как будет прр-роходить ужин, — Коу перестал паясничать, вернув своему тону рычащие интонации металлообрабатывающего станка, — И прр-рравила пр-рринятого в этом доме застольного этикета. Я буду задавать вопр-р-росы — вам обоим. Если я не услышу ответов или эти ответы меня не удовлетворрр-рят… Что ж, я буду скар-рррмливать вам самые сочные куски. А если потр-рребуется, даже корр-рмить с ложечки. До тех пор-рр, пока ваши глотки не р-распухнут от гнили, а р-ррр-разбухшие от яда животы не лопнут! Вам понятно?
Крамби едва заметно кивнул. Рот его всё ещё был заткнут тряпкой, но его взгляд, который Лэйд случайно поймал над столом, внушал определённые надежды. Это был взгляд измученного человека, который, однако, сознаёт происходящее — и сознаёт самого себя.
Ещё немного, подумал Лэйд, пытаясь мысленно передать Крамби эти слова, как по телеграфу. Потерпите ещё немного, старина. Я знаю, что каждая минута медленно высасывает вашу жизнь, но вам придётся быть участником этого страшного ужина, хотите вы или нет. Возможно, вам даже суждено пережить десерт…
— Ваши условия вполне справедливы, Коу, — согласился он, стараясь не прикасаться к обожжённому лицу, — Я согласен отвечать. Более того, настаиваю, чтобы вы дали мне слово первому.
Коу насторожился. В его спине коротко хрустнули передаточные валы, раздавив какой-то сухой позвонок, в котором конструкция, должно быть, уже не нуждалась.
— Почему вам?
— Потому что я — часть этой истории, — Лэйд улыбнулся, ощущая зуд в обожженых губах, — Хотя, видит Господь, желал бы держаться от неё настолько далеко, насколько это возможно. В некоторых местах, возможно, мистер Крамби сможет её дополнить, если захочет. Он тоже её действующее лицо, и не из последних.