Лэйду безотчётно захотелось вжаться ещё сильнее в пол. Так, чтобы почти слиться с ним, сделаться крохотным, как букашка, врости в него… Несмотря на то, что оглушительный рёв Коу превратился в членораздельную речь, Лэйд ощутил, как по коже стремительно разрастается колючая изморозь. Он вдруг отчётливо ощутил, сколько ненависти было в этих словах.
— Прр-рриказываете мне?
Коу шагнул в сторону беспомощно сжавшегося Крамби, изрыгая раскалённые газы и дым. Сквозь его тлеющую шкуру, служившую оболочкой для боевой машины, то здесь то там прорывалось пламя. Его безумная пальба причинила куда больше разрушений, чем показалось Лэйду изначально, причём не только комнате и её обстановке, но и самому Коу. Следы разрушения — вмятины в бронелистах, волочащиеся за ним клочья мяса, липкие лужицы масла и крови под ногами — были следами бесчисленного множества рикошетов, поразивших его, но, к сожалению Лэйда, ни одно из повреждений не выглядело критическим.
— Да, — Крамби стиснул зубы, борясь с желанием закрыть глаза, — Это приказ. Приказ!
Он повторял это слово, точно оно было частью охранного ритуала, призванного спасти его от демона из раскалённого металла и обожжённой плоти, медленно подступающего к нему, оставляющему за собой груды звенящих гильз на перепачканном кровью полу.
— Ты смеешь отдавать мне пр-ррриказы? Ты, человек, который погубил нас всех?
Крамби явно хотелось сжаться в комок, но, привязанный, он не был волен над своим телом.
— Я виноват, — выдавил он из себя, пытаясь остановить дрожь в коленях, — Господи, я же уже признал! Я же не думал… Не знал… Господи, признаю! Раскаиваюсь! Вы слышите, Коу? Я раскаиваюсь!
Багровый язык Коу, извивающийся змеёй за раскалённой стальной решёткой, коснулся прутьев, издав негромкое шипение обожжённой плоти. Каждый раз, когда он касался прутьев, на них оставались пригоревшие розовые и багровые клочья.
— Ваше рр-ррраскаянье немного запоздало, мистерр-рр Крр-ррамби.
«Если подливки недостаточно, свинина будет пригорать к решётке. Этого можно избежать, если использовать ложку растительного масла, разведённого с бальзамическим уксусом и…»
Крамби засучил ногами. Его штаны потемнели, Лэйд ощутил резкий запах мочи.
— Боже, Коу… Перестаньте, прошу вас. Это же биржа! Это чёртова биржа! Здесь все крадут, все до последнего курьера и клерка! Вы и сами знаете это! Розенберг… Господи, только за последний год он присвоил три тысячи фунтов на самых простейших схемах! Кольридж! Он каждый месяц прибирал по пять-шесть сотен! Все крали! Даже этот сопляк Синклер! Это биржа, чтоб вас, а не богадельня! Она существует для того, чтоб перекачивать деньги! Прорву денег! Неужели вы думаете, что здесь работают люди с чистыми, как у ангелов, руками?
Коу тяжело выдохнул, в воздух посыпалась копоть.
— Поберр-ррегите дыхание, мистерр-рр Крр-ррамби, — посоветовал он, — Дыхание вам потрр-рребуется для кр-рррика, а кр-рр-ричать вы будете долго…
— Месяц назад мы заработали восемь тысяч на документарных акциях, но передаточное распоряжение было фальшивым! Вы знали это, вы сами нашли специалиста по поддельным подписям!
— Мистер-р-рр Крр-ррамби…
— В июле мы стимулировали повышенный спрос на табак и копру через агентов, которых внедрили к конкурентам! Мы вбросили лживую информацию об эмитентах и снимали на этом сливки! Сорок тысяч за один только месяц! Мы годами лгали нашим клиентам и вкладчикам, водили за нос контрагентов, подсовывали ложную информацию фискалам! Мы все крали, Коу! Но так работают все большие компании. Те жалкие четыре сотни, что я присвоил — это даже не капля в море, это…
Коу остановился перед Крамби. Кремальеры, утопленные в опалённой плоти, негромко зажужали, внося поправки в прицел. С такого расстояния он не промахнётся, понял Лэйд. На таком расстоянии исключён промах. И даже если он выстрелит холостыми, жара, вырвавшегося из стволов, будет достаточно, чтоб превратить Крамби в крохотный трепещущий на стуле факел.
— Дело не в четырррр-ррех сотнях, — проскрежетал Коу, с лязгом загоняя патроны в патронники, — Вы погубили нас, когда убили мистерр-р-ра Олдрр-рриджа.
Зубы во рту Крамби залязгали.
— Я… Прекратите, пожалуйста… Вы же знаете, я… Довольно!
Коу приблизил к нему свой страшный лик из раскалённой стали и горелой плоти. Кожа вокруг броневых пластин съёжилась и потрескивала, в пробоинах клокотали, бессмысленно сокращаясь, обожжённые мышцы. Даже голубые глаза, казалось, спеклись внутри стальной скорлупы — они выглядели пластмассовыми, тусклыми, точно бусины, инкрустированные в горелое мясо.
— Не разыгр-рывайте невинность, мистер-рр Крр-рамби. Вы убили Олдр-рриджа. Не сами — моими рр-рруками. Вы полгода отпрр-рравляли ему вино, отр-ррравленное мышьяком. Лошадиными дозами мышьяка. Надеялись, что яд сведёт его в могилу. Но он был слишком хитеррр-рр, а может, яд слишком медленно действовал. И тогда вы прр-рриказали…
— Нет! — вскрикнул Крамби, обмирая от ужаса, — Отойдите! Прочь!
— Вы пр-риказали мне устрр-роить стар-ррому мистер-рру Олдр-рриджу последнюю пр-ррогулку. Головой вниз, на мостовую! Знаете, это было не так и сложно. Куда проще, чем многие др-рругие пор-рручения, котор-рые мне прр-рриходилось для вас выполнять! Я дождался, когда Госсвор-р-рт, этот стар-ррый пень, уйдёт за покупками, и вошёл в номерр-рр. Олдрр-ридж был стар-р-р и слаб, он почти не соп-р-ррротивлялся. Напр-рротив, он улыбнулся, увидев меня на пор-р-роге. Как будто ср-ррразу всё понял. Он не пытался угрр-р-рожать мне, не пытался пр-р-ррредложить денег. А это черр-рртовски часто бывает в такой момент, уж можете мне поверр-ррить! Но нет, он не опустился до мольбы. Достойный джентльмен. Он даже умер-ррр достойно, не трр-рясся как вы сейчас. «Я знал, что это будете вы, Коу, — сказал он, кивнув мне, — Что ж, так даже лучше. Значит, уже порр-рра?»
— Замолчите, Коу! Приказываю вам, замолчите!
— Мне прр-ррриходилось убивать людей, которые перед смер-р-рртью мочились в штаны, как вы сейчас, и умоляли о пощаде. А он… Он вёл себя достойно. Очень достойно. Р-рр-редко встр-ретишь такое сегодня, на это способны только джентльмены стар-ррой закалки. Стар-ррой эпохи! Которр-р-рых молодые жадные ублюдки врр-рроде вас сжили со свету или спрр-р-рровадили на пенсию, чтоб те не мешали вам обстряпывать свои дрянные делишки!
— Он был… Да, он был джентльмен, — забормотал Крамби, корчаясь от ужаса, точно охваченный пламенем, — Безусловно, джентльмен до мозга костей… Мы все его очень…
— Он попр-росил у меня пять минут напоследок — прр-ривести в пор-ррядок бумаги. И я позволил ему это. Последняя любезность стар-р-рому джентльмену. Я стоял р-рядом и наблюдал, чтоб он не выкинул напоследок какую-то глупость. Не схватился за нож или не попытался сбежать. Или что-нибудь ещё в этом духе. Но он ничего такого не делал. Достал из сейфа два конвер-ррта, один положил обр-р-ратно. Дрр-рругой сжёг в пепельнице на моих глазах. Сгорр-ррел он быстр-ро, очень быстрр-ро, там было не много бумаги. Может, один листок. Но мистерр-р Олдрр-ридж встал лишь когда этот листок пр-рревратился в пепел. Тогда он встал и улыбнулся мне. «Я к вашим услугам, мистер-ррр Коу», — сказал он. И знаете, что? Он улыбался даже когда я швыр-р-ррнул его вниз. Готов поклясться, улыбался до самой земли. Как будто знал… Как будто пр-р-ррредвидел…
Крамби всхлипнул.
— Господь всемогущий!..
— У него было два завещания, чер-рртов ты безмозглый слизняк! Он дер-ррржал про запас оба вар-ррианта. Стрр-рраховка! Его пр-рроклятая стр-р-рраховка! Он оставлял вам шанс! До последнего! И только увидев меня, поняв, что вы подписали ему приговор, он решился. Поджёг фитиль, пожелав вашему кор-р-рраблю хор-р-р-ррошего плавания!
Крамби сцепил зубы. С такой силой, что Лэйду послышался хруст.
— Моя месть, — выдавил он, глядя на Коу затуманившимся взглядом, — У меня было право на месть!
Из щелей в шлеме Коу вырвались розовые язычки огня, заплясавшие на стали. Некоторые из них заметно коптили — должно быть, это сгорали остатки мозгового вещества в раздавленном черепе.
— Твоя месть! — загрохотал он, — Твоя жалкая дрр-ррянная месть!.. Ты прр-р-родал пр-рраво на неё! Ты убил его! Но не сам — моими р-ррруками! Пр-р-риговорив всех нас! — от напряжения глотка Коу, похожая на вздувшийся под натянутой кожей трубопровод, треснула в одном месте, выпустив наружу тонкую стройку пара, — Если бы я отказался, демон пощадил бы всех нас. Так и сидел бы связанным в трр-ррюме! Но ты… Ты сделал меня своим ор-рррудием! Так получай же всё, что прр-р-рричитается!..
Сейчас Крамби не станет. Лэйд понял это отчётливо, слепо ощупывая пол в поисках хоть какого-нибудь мало-мальски пригодного оружия. Тщетно. В его распоряжении не было ни подходящего оружия, ни сил, чтоб привести его в действие. Время упражняться в метании соусников прошло, старина… Всё, что ему попадалось — осколки битой посуды, перемазанные серой слизью. Даже если он сумеет подобраться к Коу, застигнув его врасплох, нечего и думать пронзить этим жалким оружием закалённую броню ожившего дредноута.
Если что-то и могло защитить Крамби от неминуемой смерти, так это вмешательство высших сил. Тех самых, которые презирали его и истово ненавидели. Которые…
Выстрела, который должен был оборвать жизнь Крамби, размазав его по липкому от недавнего пиршества полу, не последовало. Нависающий над ним Коу, клокочущий, ревущий и дрожащий от медленно расплавляющей его ярости, вдруг запнулся.
— Что? Нет. Почему? Я не… Какого черрр-р-рта?
Ощетинившаяся разномастными стволами лапа, покрытая клочьями горящей кожи, замершая в трёх дюймах от лица Крамби, вдруг пришла в движение. Задрожала, захрустела валами и поршнями, стала стремительно поворачиваться. Точно батарея, получившая от старшего офицера новые данные для стрельбы. По телу Коу прошла короткая дрожь, но в этот раз не от отдачи. Он словно пытался совладать с собственной конечностью, которая стала жить своей собственной жизнью. Пытался — и не мог. Всей его огромной силы не хватало чтобы управлять собственной рукой, которая, закончив к