Демонолог. Колдун. Чернокнижник.
Лэйд более не ощущал себя уважаемым торговцем шерстью. Никто больше не пытался угостить его сигаретой, никогда не лез с расспросами. Стоило ему, тяжело ступая, появиться в коридоре, как служащие бросались прочь, не удосужившись даже изобразить появление внезапных важных дел — точно увидели призрак отца Гамлета, инспектирующий свою новую штаб-квартиру.
— Вы угадали, — подтвердил Лэйд, щёлкая суставами многострадальных пальцев, — Я в самом деле ищу тайник. Не совсем тот, который вам представляется. Меня интересуют не деньги и не ценные бумаги. Кое-что… другое.
Лейтон приподнял бровь.
— Другое какого рода?
Лэйд провёл рукой по недавно освежёванной стене, смахивая с неё облака штукатурки, так бережно, будто та была возлюбленной, покрытой неоправданно толстым слоем пудры.
— Если бы я знал, моя работа стала бы чуть-чуть проще. Но дело в том, что я сам не знаю наверняка. Я ищу знаки.
— Знаки, мистер Лайвстоун?..
— Да. Знаки, — Лэйд изобразил пальцами что-то вроде жука, разведя пальцы на дюйм, — Любые странные отметки. Некоторые из них могут показаться неумелыми, нарисованными детской рукой. Другие вызывают у человека неподотчётное беспокойство, иногда даже резь в глазах. Третьи… А, неважно. Я просто ищу знаки. Вам, случайно, не встречалось ничего подобного?
Лейтон задумался.
— Нет. Пожалуй, что нет.
— Может, фигурки из дерева или проволоки? Приколотые цветки растений? Мёртвые насекомые?
Лейтон поджал губы.
— Сомневаюсь.
Человек безукоризненных манер, он, кажется, был единственным в здании, кто сумел привести в порядок волосы и костюм, мало того, имел на щеках свежие следы пудры.
Какую игру ведёт он и по каким правилам собирается играть? Желает ли он примкнуть к чьей-то партии или намеревается создать собственную? Является ли угрозой для Лэйда или, напротив, выгодным союзником?
Лэйд решил не размышлять на этот счёт. Если актёр выходит на авансцену посреди действия, значит, намеревается что-то сказать, а не блуждает случайно меж декораций. Наверно и Лейтону есть, что сказать.
— Скажите, в этом здании случались какие-нибудь странные смерти? — спросил Лэйд, вытирая пыль со лба, — Вам, как начальнику кадровой службы наверняка это известно.
Несмотря на авантажные манеры, мистер Лейтон, судя по всему, быстро соображал и не имел проблем с памятью. Может, он и не был вычислительной машиной в человеческом обличье, как Розенберг, но и времени на размышления даром не тратил.
— Нет, — быстро ответил он, — Ничего такого. Отчего вы спрашиваете?
— Ритуал, — пояснил Лэйд, — Человеческая кровь, знаете ли, мощная субстанция, обладающая серьёзной силой — если знать, как её использовать, конечно. К слову, для ритуального жертвоприношения отнюдь не всегда требуется театральный реквизит вроде обсидиановых атамов[197], резных алтарей и чёрных хламид. Я бы даже сказал, напротив, все жертвоприношения, при которых мне приходилось присутствовать, выглядели вполне… обыденно.
Лейтон не вздрогнул, как рассчитывал Лэйд, но немного переменился в лице.
— За все семь лет, что я служу здесь, в этом здании не погиб ни один человек.
Лэйд ощутил что-то вроде разочарования.
— Ни один? — на всякий случай уточнил он, — За целых семь лет? Есть же смерти от старости, от болезни или…
— Нет, — отрезал Лейтон, глядя на него со странным выражением на лице, которое уже не казалось Лэйду таким дружелюбным, — Совершенно исключено. Наши служащие молоды и не жалуются на здоровье, я всегда скрупулёзен при принятии их на службу и знаю, о чём говорю.
Лэйд с силой дёрнул за край обоев, враз оторвав целую полосу. Звук рвущейся бумаги царапал ухо, но отчасти он был вознаграждён страдальческой гримасой на лице Лейтона. Под обоями, конечно, ничего не обнаружилось — ни таинственных знаков, ни высохших пятен крови, ни иных отметин.
Скверно, подумал Лэйд. Крайне скверно. Или всё укрыто куда глубже, чем я думаю, или же я попусту перекапываю задний двор, как старая собака, позабывшая, где оставила кость.
Тавито. Вайранги. Хорекау[198].
Приближённые Левиафана плевать хотели на человеческие законы, для них это такая же никчёмная материя, как паутина в старом чулане. Но все они вынуждены чтить законы имматериального, по которым существуют, частью которого неизбежно являются ритуалы. Чтобы ввергнуть целое здание во власть демона, требовалось провести ритуал, а то и не один. Чёртову прорву разнообразных ритуалов, пожалуй. Если он обнаружит хотя бы один след, один знак, один оттиск в ткани мироздания…
Лэйд не знал, как выглядят следы этого чертового ритуала, тем более, спустя годы, но полагал, что непременно узнает их, как только увидит.
Может, пентакль, нарисованный на обратной поверхности стола?
Ржавая булавка с мёртвой мухой, торчащая в неприметном месте из оконной рамы?
Глиняная фигурка размером с палец, ловкой спрятанная в одном из бесчисленных выдвижных ящиков?
Лэйд опрокинул ближайший стоящий к нему стол сильным ударом ноги и, заворчав, вырвал из него дверцы вместе с тонкими бронзовыми креплениями, высвободив из него недр россыпь беспокойно шелестящих листов.
Пусто.
— Что-нибудь ещё? — поинтересовался Лэйд сквозь зубы, разглядывая поверженного противника, — Пожары? Несчастные случаи?
Лейтон покачал головой.
— Никаких пожаров. Что до несчастных случаев, самая распространённая травма здесь — это прищемлённые ногти и порезы от бумаги. Разумеется, если не принимать в расчёт те четыре, что произошли на прошлой неделе.
Лэйду захотелось щёлкнуть пальцами, но ничего такого он делать не стал. Этот жест выглядит красиво лишь на сцене, когда пальцами щёлкает записной сыщик из Скотленд-Ярда за минуту до того, как надеть на негодяя наручники. В его собственном исполнении это выглядело бы глупо.
— Те четверо! — он ощутил огонь в венах, известный всем охотничьим псам, — Девушка, которая едва не обезглавила себя оконным стеклом, мисс Киннэрд, секретарша, ещё водитель локомобиля, потом ещё тот тип с печатной машинкой и…
— И пьянчужка, хлебнувший кислоты. Да, все эти четыре случая произошли один за другим на прошлой неделе. Вскоре после того, как нам стало известно о кончине мистера Олдриджа. Поэтому, конечно, впечатление они оказали крайне удручающее, я даже…
— Кто-нибудь из них погиб?
Судя по тому, как дёрнулась рука Лейтона, начальник кадровой службы едва не осенил себя крестным знамением.
— Бог с вами! Все четверо все живы. По крайней мере, были живы к тому моменту, как начался наш несчастный ужин.
Не след, подумал Лэйд, пытаясь унять раздражение. Это лишь сквозняк, дразнящий моё слабое угасающее обоняние. Четыре несчастных случая подряд — это, конечно, нечто такое, что великий француз, мсье Бертран[199], назвал бы «absurdité absolue»[200], и был бы всецело прав. Однако…
Как сказал другой великий авторитет, знаток всех известных наук, чья книга всегда лежала на письменном столе в кабинете Лэйда, если вы открыли одну за другой несколько банок сардин и все они оказались несвежими, бессмысленно подозревать всех сардин Атлантического моря в сговоре, куда полезнее нанести визит вашему поставщику консервов.
Думай, Лэйд. Думай. Заставь свой старый котелок варить. Минутой раньше ты ощутил пробуждение охотничьего инстинкта, но даже не знаешь, чем это вызвано. Как знать, может ты только что прошёл мимо знака? Того самого, который с упорством, достойным лучшего применения, ищешь внутри столов и арифмометров?..
Лэйд одним резким ударом кулака снёс со стены изящный газовый рожок. Хрустнуло стекло, по лишённой обоев стене вниз побежали тонкие осколки, изящная ажурная филигрань из начищенной меди превратилась в бесформенное месиво. Неплохой удар. Совершенно бессмысленный с точки зрения поиска тайных знаков, но давший какой-никакой выход его раздражению.
— Эти люди, — пробормотал он, сметая с рукава стеклянные осколки, — Те четверо, что пострадали на прошлой неделе. Вы хорошо знали их?
Лейтон поджал губы, отчего по его припудренному лицу прошла тень мимолётной улыбки.
— Безусловно. Я знаю всех своих работников без исключения. Возможно, зачастую даже лучше, чем их знают собственные матери. Это и есть моя работа и, смею заверить, мистер Крамби не зря платит мне жалованье. Мистер Фринч, мисс Киннэрд, мистер Макгоэн, мистер Роуз. Вы же их имели в виду?
— Да. Что вы можете о них сказать?
Лейтон пожал плечами.
— Ровным счётом ничего, сэр. По крайней мере, никто из них особо не привлекал моё внимание до того, как… как с ними случились эти несчастья.
— Они работали вместе? Может, в одном отделе, одном кабинете или…
— Секретарь директора, водитель локомобиля, мастер по ремонту и старший делопроизводитель? — Лейтон фыркнул, не сдержавшись, — Они работали на разных этажах и сомневаюсь, чтобы их пути пересекались за рабочий день хотя бы единожды.
— Они были знакомы друг с другом? Водили дружбу, быть может?
Лейтон покачал головой.
— Едва ли. Разный возраст, разные профессии, разные устремления. По крайней мере, я не замечал, чтобы между ними имелась связь. По крайней мере, не припомню, чтобы мне приходилось видеть кого-нибудь из них вместе во время работы.
Лэйд ударил кулаком по застеклённой раме с каким-то неказистым натюрмортом из фруктовых груд, колбасных ломтей и сдобных булок. Может, Франсиско Гойя? Сэнди сказала бы наверняка. Неважно. Сливы на холсте пожухли так, что не сбыть и за два пенса, а хлеб явно заветрился и, к тому же, неважно пропечён. Человек, не замечающий этого, не заслуживает быть ни бакалейщиком, ни художником. В любом случае, картина скверная и наверняка не подлинник.
— Хорошо… — пробормотал он, — Значит, не связаны. Значит, что-то другое… Кто-то из них проявлял подозрительные признаки во время работы? Использовал какие-то амулеты, обереги, религиозную утварь или…